Мост к Обливиону

      Клавикус Вайл сидел на своем незатейливом троне из большущего пня и стучал пальцами по подлокотникам.       — В это время она обычно бродила по террасе, — припомнил Принц.       Барбас скрывал свою нервозность, как только мог. О том, что он оставил Либеллу на окраине леса одну, он сказать, разумеется, не рискнул. Удавка вины упала с его шеи, когда пропажа резво и беззаботно впорхнула через главный вход. Пес едва не проглотил язык.       — Либелла! — возмущенно окликнул девочку Вайл. Похоже, она их даже не заметила.       Лир, вспомнившая о том, что она Либелла, подскочила и обернулась на зов.       — Клавикус!       Девочка никак не ожидала увидеть его сегодня во дворце, и оттого радостно побежала к трону, шлепая босыми ногами по гладкому полу. Вайл протянул к ней руки, и когда она почти добежала, поймал её и усадил к себе на колени.       — Я чуть не начал беспокоиться, — сказал Вайл, и Барбас тяжко выдохнул. — Где же ты пропадала?       — Гуляла в лесу, — схитрила Лир.       — И всё?       — Да, — тут же соврала девочка, стараясь на время удержать свой стыд, чтобы красные щеки не вздумали её выдать.       — Хорошо, — подвел Вайл и встал с трона-пня, поставив девочку на пол и потрепав её рыжую голову. — Беги пока к себе и вычеши траву из волос. Встретимся за обедом.       Либелла кивнула и унеслась прочь из ярко освещённого дневным светом зала.       Весь замок Коварного Принца был выстроен из дерева, как и большая часть его утвари. Однако древесина Идиллии отличалась от своего прототипа из Нирна: она никогда не была темной; после обработки становилась гладкой, а когда из отдельных досок укладывали стены или пол — они тут же срастались в одно сплошное полотно. Однако основная часть замка не была создана рукотворным трудом: Вайл буквально вырастил свой дворец из двух исполинских деревьев. Ветви их сплелись в потолок, арки, перила и прочее, так что готовый дом оставалось лишь слегка облагородить.       Либелла до сих пор восхищалась красотой этой постройки — не смотря на то, что провела в ней уже тысячу лет и знает здесь каждую трещинку. Порой ночами она тихонько пробиралась в главный зал, и, лежа там на полу, часами смотрела в высоту плетеного куполом потолка, где лениво кружились светлячки. Однако Вайл, конечно, был от этого не в восторге, и когда девочка немного подросла, переделал потолок её комнаты по тому же подобию, чтобы ей не пришлось больше лежать на холодном полу. Малышка жила на самом верху, так что её потолок был особенным: ветви могли расступаться и вновь сплетаться, стоило Либелле потянуть за черенок, торчащий из стены у изголовья её кровати. Иногда она делала это перед сном, и тогда ей открывалось всегда безоблачное ночное небо с неестественным множеством белесых туманностей и звезд.       Но более всего девочку настораживала большая лиловая луна, которая, в отличие от солнца, была абсолютно неподвижна. Либелла не любила эту луну, но всегда подолгу на неё смотрела: порой — ожидая мига, когда она хоть чуточку сдвинется с места, но чаще всего с непонятно откуда взявшейся тоской. Она никогда не видела, как появляется ночное светило и что происходит с ним под утро, потому что всегда засыпала раньше или просыпалась позже этих моментов.       Сегодня, когда Либелла молнией влетела в свою комнату, она открыла потолок, чтобы впустить как можно больше света, пока солнце не пошло к закату. Это нужно было ей для того, чтобы отыскать свою флейту, которая обычно находилась на широком подоконнике в холле, где Либелла на ней играла. Пробежав по нему по пути в свою комнату, девочка заметила, что флейта исчезла с привычного места, и ринулась искать её уже по всему замку.       В распахнутых дверях появился лохматый серый пес и позвал Либеллу. Та, шаря у себя под кроватью, с перепугу стукнулась головой о её днище.       — Что такое? — процедила Либелла, потирая ушибленный затылок.       — Обед уже накрыт, — объявил пес, сдерживая смех, а потом нахмурился. — Что это ты делаешь?       Проигнорировав Барбаса, Либелла поднялась с пола и зашагала к дверям.       — Скажи, что я не голодная. Мне срочно нужно кое-что найти.       Вечером Либелла неподвижно лежала в своей постели. Потолок был открыт, и до неё доносились редкие соловьиные трели; однако вечернего неба она не видела: на лице лежала подушка. Бедняга уже битый час пыталась вспомнить нечто важное, и надеялась, что темнота поможет сосредоточиться. Но ничего не получалось. Она потеряла флейту! Это настоящая катастрофа. Что же она скажет Кинтиру? Нужно срочно придумать какой-нибудь новый предлог, иначе он ничему её не научит.       Сквозь подушку глухо донесся стук в дверь. Один, небольшой интервал, и два быстрых. Это Клавикус. Петли тихонько заскрипели.       — Либе-елла-а-а, — осторожно сунув лисью мордашку в щель пропел Вайл. Впрочем, когда девочка сняла с лица подушку и он увидел, что она не спит, Принц стал смелее и громче. — Смотри, что у меня есть, — он достал из-за спины миску с маленькими круглыми печенюшками и весело улыбнулся. — Вкусненькое!       Девочка, которая в такие моменты обычно начинала скакать вокруг Вайла, сейчас удостоила его лишь равнодушного взгляда. Своё удивление столь непривычной реакцией Клавикус постарался скрыть.       — Эй, Либби, — Вайл присел на край просторной кровати и внимательно посмотрел на её лицо. Подобных эмоций на нем он раньше не видел. — Ты весь день ничего не ела… Что-то случилось?       Лир села на кровати и шмыгнула носиком. Кажется, она успела сильно расстроиться.       — Флейту… потеряла… — призналась малышка.       — О-о, и всего-то? — Клавикус облегчённо опустил плечи и захрустел печеньем. — Ну не переживай, мы её найдем. Или раздобудем новую.       На какое-то время воцарилось молчание, нарушаемое лишь аппетитным хрумканьем.       — Скажи, Клавикус, — тихо заговорила Либелла, подобрав под себя ноги, — почему дремора меня так не любят?       Вайл подавился.       — Что?       — Это из-за того, что я на них не похожа, да? Скажи честно, почему?       Вайл нервно приподнял край верхней губы.       — Тебе твои учителя что-то наплели?       — Нет! — Либелла одернулась и начала паниковать про себя, думая, что же ответить на логично следующий вопрос: «тогда кто?»       — Тогда кто?       Вот засада!       — Я… просто вижу, что никто из них не хочет со мной дружить.       — Милая, — Вайл понизил голос и поморщился. — тебе не нужно дружить с дремора.       Предательский скрип дверей прервал Либеллу, как только та открыла рот. В комнату заглянули двое золотых воинов с длинными тонкими рогами на шлемах.       — Мой лорд… — эта их как-бы виноватая фраза всегда говорила о том, что       Клавикус сейчас же уйдет.       Так и случилось. Но напоследок он сказал своей маленькой подопечной вот что:       — Через пару дней мне придется покинуть План. Я теперь буду пропадать надолго, но здесь с тобой будут оставаться наши золотушки, а ещё я часто буду присылать Барбаса. А сейчас улыбнись и ложись-ка спать.       Либелла сделала всё так, как он велел. Но по своим причинам.       — Хорошо. Доброй ночи!       Вайл на секунду замер, но потом, оглянувшись на выходе, всё же вышел из детской. В нем проснулось странное грызущее чувство. Раньше, услышав, что он надолго уходит, Либелла обычно сникала и начинала дуться, а теперь вдруг засияла и послушно забралась под одеяло. За это Вайл бы серьезно на неё обиделся, будь у него на то время. Но сейчас ему предстояло много работы. Смертные становились всё амбициознее, и контракты сами не заключатся.       С лицом довольного проказника Либелла хихикала и думала о том, что без Клавикуса и Барбаса сможет беспрепятственно покидать отведенную территорию и заходить, куда вздумается. Бешеный азарт, что просыпается в детях, впервые нарушивших правила, полночи не давал ей заснуть.       Завтра она ускользнет пораньше.       Долгожданное утро наступило немного не так, как планировала Либелла.       Начнем с того, что наступило оно в обед, и её разбудило полуденное солнце, заглянувшее во все ещё открытый потолок. Поморщившись от ярких лучей, девочка недовольно заворчала и перевернулась; но не прошло и секунды, как она вскочила с кровати, будто та была раскаленной печью, и оказалась на полу. Проспала! Ночью нужно было засыпать, а не думать обо всем подряд!.. Который, интересно, час?       Одеваясь на ходу и запинаясь о ступеньки Либелла сбежала вниз по лестнице и помчалась в главный зал.       Пусто. Невероятно. Но удивляться времени нет.       Либелла осторожно выглянула в сад и бесшумно просеменила по террасе в сторону подлеска. Снаружи оказалось так же пусто. Интересно, где все золотушки?       Когда девочка добежала до леса, то быстро забыла обо всем, что не касалось Кинтира. Она остановилась на полянке с едва заметной тропинкой, где вчера расстались дети. Либелла стала вертеться и оглядываться, но маленького даэдра нигде не было видно. Опоздала…       Малышка понуро опустила голову, и в этот миг в кустах за спиной зашуршало. Девочка засияла и, охнув, резво обернулась, но из кустов вместо Кинтира выпрыгнул всего лишь маленький кланфир. Зверек отряхнул короткими передними лапками чешуйчатую мордочку и издал клич хищной птицы. Вернее — птенца.       И вновь разочарование.       — Пс-с, Лир!       Противоположная сторона. Большой валун. И…       — Кинтир!       — Тихо ты! — строго шикнул маленький демон и потащил Либеллу за руку. — Идем.       Кинтир двигался короткими перебежками, пригнувшись, волоча за собой ничего не понимающую девочку. Когда они добрались «до места», что располагалось на небольшом пятачке среди леса, он шумно выдохнул, сделав вид, будто вымотался.       — Тут недалеко всё утро ходят стражи Лорда. Мы за ними уже несколько часов подряд следим, но до сих пор не поняли, с чего такой переполох.       Лир испуганно охнула и по инерции посмотрела по сторонам, а потом приподняла бровь и переспросила:       — «Мы»?       Кинтир оглянулся и негромко присвистнул:       — Рогалик, ты где?       Из-за дерева тут же неуклюже выбежал кланфир, которого Либелла уже видела минутами позднее.       — Это мой, — хвастнул Кинтир, почесав питомца по темечку. — Звать Рогалик.       В опровержение тому, что привыкла читать и слышать Лир, этот смешной малыш был безумно милым, а по размерам «кровожадное чудище» было не больше лесной кошки. Его костяной воротник на голове был непропорционально велик, и это придавало его виду ещё больше комичности.       — Рогалик, — повторила Лир и хихикнула. Она присела на корточки, чтобы погладить нового знакомого. — Какой хороший!       — Ой! — воскликнул Кинтир и обхватил руками своего питомца. — Не трогай хвост! Ты что, не знаешь, что они от этого звереют?       — Прости! — Лир виновато одернула руки. — Не знала…       — Серьезно? Ты кланфира первый раз что ли видишь?       — Мне запрещают играть с кланфирами. И скампами. И атронахами.       — Да уж, — протянул Кинтир, пока Лир загибала пальцы, про себя посмеявшись над словом «играть», а затем принялся вновь ласково гладить Рогалика. — Ты не бойся, он у меня мирный. Вообще-то, такие только у воинов бывают, и их ещё нужно заслужить… Но этот ко мне сам привязался. Он маленький совсем. Видать, потерялся, или просто в стае не прижился, вот и бродил один… Бедняга. В этом мы похожи.       Кинтир приподнял кланфира и, приобняв, усадил к себе на колени, как щенка.       — Зато теперь мы с ним лучшие друзья! — заулыбался он. — Так ведь, Рогалик?       Лир жалобно взглянула на Кинтира:       — А что случилось с твоей стаей?       — С кланом, — поправил мальчик. — Я там тоже не сильно нужен.       — Почему?       Кинтир поморщился.       — «Впустую трачу свое время и силы», — процитировал он со слов сородичей. — Я из касты торговцев, помнишь ведь? А еще мы ремесленники. Они хотят, чтобы и я стал каким-нибудь подмастерьем или бродил между кланами в качестве посредника. Но мне это не интересно.       — И ты ушел из клана?       — Ну… нет. Куда я от них денусь? Дреморам не положено вот так просто покидать клан. Это же вечный позор, — Кинтир скосился на Лир и свел брови к переносице. — Откуда ты такая свалилась? Ничегошеньки-то не знаешь!       Лир растерялась.       — Я же не дремора… И маленькая… Вот меня никуда и не пускают, — тут она кое-что вспомнила и охнула. — Кинтир! Прости меня, я потеряла свою флейту. Весь день вчера искала, но так и не нашла…       — О! — вспомнил в свою очередь маленький умелец и убрал с колен Рогалика. — Ничего! У меня тут есть кое-что, как раз ко случаю. Сейчас…       Он пошарил по карманам своих серых холщовых штанов, после чего наконец вынул из них продолговатую белую трубочку.       — Вот, — гордо улыбнулся Кинтир, протянув дудочку Лир. — Это я для тебя сделал. До полуночи не спал!       Лир осторожно приняла в руки флейту. Этот инструмент был самым красивым из всех, что когда-либо доводилось видеть девочке. На изящном корпусе плавно переплетались вырезанные волны и завитки. Кое-где виднелись неловкие сколы и царапинки, и отверстия получились слегка неодинаковыми, — но это лишь придавало ей очарования. Подумать только: это сокровище сделали руками, специально для неё! Новая флейта и в сравнение не шла с той, которую Клавикус сотворил из веточки в считанные секунды. Лир и жалеть забыла о пропаже.       — Нравится? — робко поинтересовался Кинтир, ожидая реакции… или более привычной критики.       Лир вышла из оцепенения и уставилась на Кинтира счастливыми синими глазищами.       — Очень, — пролепетала она. — Очень, Кинтир!       Мальчик на секунду замер, а потом, радостно хохотнув, расплылся в довольной улыбке.       Лир поднялась с земли и приложила флейту к губам. Перед тем, как сделать это, она закусила нижнюю губу: изумительная привычка, которую юный дремора полюбил сразу. Девочка легонько дунула, пробуя флейту на звучание. Какие чистые ноты! Чтобы извлечь их, не пришлось даже набирать полную грудь воздуха: музыка лилась даже от самого легкого дуновения. Взглядом Лир позвала Кинтира за собой, и музыка их душ — веселая и беззаботная — игриво пролилась над лесом.       Солнце клонилось к закату. Двое усталых, но довольных ребятишек сидели на ветви могучей сосны и смотрели на горизонт. Сегодня они весь день играли и резвились в лесу, и Лир открыла для себя столько новых развлечений, что впечатления от них с трудом умещались в маленькой рыжей головке. Целый день веселья и смеха! Ещё ни разу ей не доводилось испытать такой удачи.       — …А завтра, — планировал Кинтир, вертя в руках свой ножичек, — я начну учить тебя выстругивать фигурки из деревяшек.       Лир улыбнулась ему и продолжила мечтательно смотреть на теряющийся в дымке горизонт. Через пару минут она засобиралась слезть с дерева.       — Скоро солнце сядет, — вспомнила она. — Мне надо домой успеть до темноты.       В след за ней по веткам спрыгнул Кинтир.       — Не проблема! Могу довести: скажи куда, я тут все места знаю. Доберемся коротким…       — Нет-нет! Я… У нас посторонних не любят. Дойду сама.       — Точно?       — Точно.       Кинтир затянул пояс на своей простенькой желтой рубахе и прочистил горло.       — Так значит… Завтра встретимся?       Лир обернулась к нему и с облегчением вздохнула. Какое счастье, что он это спросил.       — Утром?       — Да, — засиял маленький дремора. — Только флейту не забудь!       — Хорошо! — радостно закричала Лир. Она уже бежала в сторону дома. — Пока, Кинтир!       Мальчишка чуть подпрыгнул и энергично помахал девочке рукой.       — Встретимся, Лир!       Ух и быстро же она бегает…