Мост к Обливиону

      Сбивчивое дыхание заглушалось шорохом травы. В ушах оглушительно свистел ветер, руки были ободраны ветками и листьями. Вперед, вперед! Бежать, не смотря ни на что.       …кроме, разве что, обрыва. Куда же теперь: направо или налево?       Поздно.       Деревья позади зловеще зашуршали, из подлеска начала медленно выплывать тень, становясь всё больше… И вот уже показались горящие желтые глаза и свирепый оскал. Чудовище утробно рычало, приближаясь к жертве. Прежде, чем она успела отступить ещё на шаг, лохматый зверь бросился вперед и сбил её с ног. Он расставил могучие лапы и навис над ней, скалясь и рыча, медленно приближая морду…       Жертва убрала от лица иссеченные красной сеткой царапин кулаки и приоткрыла один глаз. Зверь резко дернулся и стал облизывать девочку большим шершавым языком.       — Бар… бас! Фу! — задыхаясь от смеха и пытаясь уворачиваться выкрикивала девочка. — Ну ладно, всё, отстань, отстань!       Пес отпрянул от бедняжки, дав ей возможность подняться. Он весело скакал и крутился, и было похоже, что его хвост вот-вот оторвется.       Маленькая хохотушка отряхнула свою одежду и, поморщившись, утерла лицо рукавами.       — Собачьи слюни!..       Барбас продолжал радостно вилять хвостом.       — И снова рекорд! — гавкнул он. — Второй за день!       Со вздохом закатив синие глазки и демонстративно поаплодировав, Либелла зашагала назад к лесу.       — Много ли от этого азарта, когда уже три сотни лет играешь в одном и том же лесу…       Барбас поник и непонимающе склонил голову набок, глядя девочке вслед.       — Что не так, Либелла?       — Ничего, просто… — девочка вздохнула и села на широкий пень. — Я здесь уже каждую травинку знаю. Почему нам хоть разок нельзя поиграть подальше от дома? — она повела рукой к северной окраине леса, за которой терялась сворачивающая тропинка. — Скажем, там вон?       — Ох, ты же знаешь: нельзя нам уходить далеко. Этот лес — уже предел, и Вайл не любит, когда мы до самой окраины заходим.       Либелла понуро ссутулилась, положила подбородок на колено и стала водить свободной ногой по траве.       — Ну, не расстраивайся, — пес сел рядом и толкнул боком Либеллу. — Ещё три сотни лет незаметно пройдут. Ты подрастешь… Может тогда Клавикус позволит тебе заходить подальше.       Либелла могла бы многое ответить Барбасу, но вместо этого просто бросила на него разочарованный взгляд и вздохнула.       — Если и так — играть мне всё равно будет не с кем. Даже ты теперь всё реже со мной возишься.       Барбас вдруг замер и устремил взгляд в пустоту. Это был один из тех моментов, когда он прислушивался не к окружающему миру, а к зову внутри себя.       — Ну вот, — девочка опустила плечи, — о чем я говорю…       Барбас мотнул головой и виновато взглянул на Либеллу.       — Прости, малышка, я совсем забыл о делах. Мне и правда нужно идти. Иначе Вайл с меня шкуру спустит.       Пес ткнулся мокрым носом в щеку Либеллы, и та, поморщившись, через силу улыбнулась. Спустя несколько мгновений он без следа исчез за деревьями. Исчез, как и улыбка Либеллы.       За тысячу лет, проведенную в Обливионе, облик девочки изрядно изменился. «Когда ты входишь в Обливион — Обливион входит в тебя», что уж говорить о сотнях лет жизни в этом мире… Здесь не было привычного её роду снега, холода и настоящего солнца, и сейчас малышка была уже не тем снежным эльфом, каким пришла в этот мир. Из-за постоянного контакта с окружением и обитателями Обливиона её кожа, хоть и оставалась бледной, утратила абсолютную белизну, а белоснежные волосы потемнели и стали полностью рыжими. Этим она становилась похожа на того, кто вот уже который век воспитывал её.       Если бы маленькая эльфийка жила в Тамриэле, как и положено, — то вполне вписалась бы в ряд обычных семилетних девочек, хоть и взрослела бы не так быстро, как остальные. Снежные эльфы жили очень долго — возможно так же долго, как и айлейды, а смертный, попавший в Обливион, мог и вовсе не стареть. Временное восприятие Либеллы соединило в себе одновременно и Нирн, и Обливион, и внешние изменения в девочке могли прослеживаться на протяжении веков. Первые три сотни лет, которые малютка провела внутри замковых стен, дались Клавикусу Вайлу особенно непросто. Но даже даэдра за такое время способны хоть немного научиться воспитывать детей.       Однако, как ни крути, даэдра есть даэдра. И, не смотря на свою власть и могущество, многие вещи, такие как дружба, надежда или вера, были для них непостижимы. Вряд ли даже сам Обливион способен изменить природу существа, чья сущность целиком состоит из подобных чувств. Ведь именно их совокупность составляет суть каждого смертного. То, чему так удивляются и завидуют даэдра. То, что зовется душой.       В конце концов, её проявлений не избежал и тот смертный, что живет в Обливионе с младенчества. Это было нечто сильнее воли даже всех даэдрических лордов вместе взятых.       Либелла брела вдоль окраины леса, по привычке считая шаги. Ещё двенадцать, и она дойдет до границы дозволенной территории, после чего ей вновь придется вернуться в маленький замок посреди Идиллии, где ей не предстоит увидеть ничего нового: лишь дожидаться следующего дня, чтобы всё это повторилось… Возможно, такая жизнь была в порядке вещей у даэдра. Но для ребенка это вскоре стало настоящей пыткой. Иногда Вайл замечал, что с его малышкой происходит что-то странное: тогда он развлекал её, создавая разные игрушки и показывая волшебные фокусы. Но бывало такое крайне редко, да и длилось недолго. Всякий раз в самый разгар веселья «уйма работы» отнимала Вайла у Либеллы, а в последнее время то же самое происходило и с Барбасом. С девочкой стали играть всё меньше, и в конечном итоге всё сводилось к тому, что день за днем она была предоставлена самой себе.       Конечно, Либелла часто думала о том, что стоит поговорить об этом с Вайлом. Но как объяснить то, чего сама до конца не понимаешь? И как передать ему словами это чувство… пустоты внутри себя? Либелла не знала. Да и самого Принца она стала видеть настолько редко, что при каждой встрече с ним слова разом терялись: Вайл, как известно, и сам был большим любителем поболтать. При встрече Либелле больше хотелось послушать его — прежде, чем он снова куда-то пропадет. Чаще всего девочка беседовала с Барбасом, но даже у него не могла и боялась спрашивать и малую долю того, что хотела.       В который раз задумавшись об этом Либелла совершенно не заметила, как зашла «за черту»: она вдруг опомнилась и осознала, что очутилась на том самом повороте тропинки, на который мечтательно глядела издалека вот уже не один десяток лет. Растерянно оглянувшись по сторонам, она стала метаться из стороны в сторону, не понимая, что ей делать; однако позже вспомнила, что Барбас давно ушел, и она осталась совсем одна… Да и, в конце концов: что может быть страшного в паре шагов от леса, который всё это время считался безопасным? Ведь по идее — весь План был безопасен, и раз уж его целиком контролирует Вайл — значит бояться абсолютно нечего. Как-то раз он сам сказал, что ничто здесь не сможет ей навредить… Или он имел в виду только дозволенную территорию? А, впрочем, разницы нет! Наконец выпал шанс доказать, что Либелла достаточно взрослая, чтобы самостоятельно ходить, куда ей захочется.       Неуверенные шаги сменились резвой поступью. В глазах рябило от новых видов, даже воздух здесь казался каким-то другим. Оборачиваясь снова и снова, Либелла до последнего не могла поверить, что решилась на такое. Однако она продолжала удаляться, и в конце концов новые впечатления полностью вытеснили и эти мысли, и даже опасения за то, что ей, возможно, крупно попадет… Но это того стоило.       Маленькая Либелла так увлеченно глазела по сторонам, что совершенно ничего не замечала прямо перед собой: в какой-то момент она случайно и неожиданно для себя впечаталась носом в какую-то преграду.       На пне, сидя перед небольшой группой сородичей, смеялся и о чем-то рассуждал дремора — до того момента, пока его собеседники не стали смотреть сквозь него, а об его спину ничего не стукнулось. Обернувшись, демон увидел перед собой маленькое рыжее существо, ладошкой потирающее нос.       Либелла подняла голову и ойкнула. Перед собой она увидела четырех дремор — похожих, но таких разных. Небольшие познания девочки об обитателях Обливиона позволили ей предположить, что эти четверо, скорее всего, принадлежат к разным кастам. Растерявшись, она не сразу подобрала правильные для этой ситуации слова.       — Извините! — пискнула она, пытаясь совладать с восторгом от встречи с новыми лицами. — Я случайно… не хотела… Тут дорога… и столько всего… а я шла, и… Меня зовут Либелла!       Либби протянула им свою ручонку. На демонах не было лица. Однако тот, кто сидел на пне, не выглядел таким отчужденным и… ошарашенным, как трое других. Он даже улыбнулся девочке, после чего поднялся с пня и прибочился.       — Надо же, какие манеры в такой глуши! — усмехнулся он, скосив ироничный, но в то же время невзыскательный взгляд на своих товарищей. Дремора протянул девочке руку для знакомства. — Моё имя — Фейфолкен. А это мои собратья…       — Фолк, — прервал его самый грозный по виду демон в черной броне и с алыми узорами на темно-сером лице. — Это же та… мелочь, которую опекает Вайл. Ты совсем сдурел?       — Никогда раньше не видел, чтобы она появлялась за пределами дворцовых стен, — удивился самый младший из присутствующих, стряхнув со лба красную челку и игриво сверкнув золотыми глазами.       — Пожалуйста, не говорите никому, что видели меня здесь, — жалобно протараторила Либелла, затем стыдливо притупила взгляд и стала перебирать пальцами. — Если Клавикус узнает, то рассердится на меня…       — Так ты, выходит, убежала? — со снисходительной улыбкой рассудил Фейфолкен.       — Я не хотела… Мне стало так скучно, — призналась девочка. Тут её словно осенило. — А вы… вы не слишком заняты? Можно мне с вами поиграть? Пожалуйста!       Трое стоящих позади Фейфолкена дремор перестали дышать. У того, что был в броне, даже задергался глаз.       — Ты, никак, насмехаешься?       Либелла испугалась и с непонимающим видом отстранилась от компании.       — Спокойно, — попытался унять своего товарища Фейфолкен. — Ты же понимаешь…       — Я-то понимаю, — вновь перебил его воинственный демон. — Это она, похоже, ничего не понимает. Равно, как и Клавикус.       — Всё, остынь, — вмешался четвертый, до этого самый незаметный дремора с множеством кошелей на ремне. — Ты уже и так лишнего наговорил, — и тихо добавил: — Нам вообще нежелательно заговаривать с ней…       — Как и всем дремора, — не унимался воин. Он посмотрел на Либеллу, раздраженно сощурив глаза. — Одно только присутствие здесь смертного претит мне и моему клану. И не притворяйтесь, будто не чувствуете того же. Это выглядит ещё противнее.       Либелла устремила в землю под его ногами растерянный взор.       — «Смертного»? — переспросила девочка, впервые услышавшая это слово.       Фейфолкен одновременно с юным красноволосым дреморой одернулись и свирепо покосились на своего болтливого собрата.       — Довольно! — сурово прикрикнул Фейфолкен и жестом заставил приятеля замолчать.       Он повернулся к Либелле и всё с той же, но уже смягченной строгостью, сказал:       — Тебе лучше уйти отсюда. Возвращайся к Вайлу, пока он не начал тебя искать. Я не скажу, что видел тебя здесь. Ступай.       Девочка всё ещё ничего не понимала, но второй раз повторять не пришлось. Попятившись, она мигом отскочила от демонов и, сойдя с тропинки, припустила в лес. В тот момент Либелле было абсолютно все равно, куда бежать. Как жаль, что невозможно убежать от себя самой…       Ей вспоминались высокие серокожие даэдра, посещавшие замок Вайла последнее столетие. Их задачей было посвятить Либеллу в тонкости окружающего её мира: они обучали её различным наукам, таким, как даэдрический пантеон и демонология Обливиона. Приходили учителя нечасто и ненадолго, но даже редких визитов было достаточно, чтобы Либелла запомнила их холодные, пренебрежительные взгляды. Тогда девочка впервые общалась с дремора, и решила, что такие лица — это нечто вроде их расовой особенности. Так она и думала до сегодняшнего дня, пока не встретила других дремор, смотрящих на неё с той же надменностью, и не получила хоть и неясную, но всё же расшифровку этих взглядов. И она, к сожалению, подтверждала самые грустные опасения Либеллы.       Дремора её ненавидели.       Об этом она начала догадываться уже давно. Скрытое презрение, что просачивалось в речи учителей… Теперь, вспоминая обрывки фраз Клавикуса Вайла, Либелла пыталась уловить нотки этого презрения и в его голосе.       Эта часть леса сильно отличалась от той, к которой привыкла Либелла. Деревья здесь были намного выше и больше — совсем не то, что тонкие изящные стволы изученного вдоль и поперек подлеска. Девочка разглядывала разлапистые ветви и роскошные кроны, безуспешно пытаясь отвлечься от мрачных мыслей. Так она и брела, пока не наткнулась на огромное сваленное дерево, у которого и устроилась, чтобы отдохнуть и не заблудиться окончательно. Необъятный ствол, если смотреть с противоположной стороны, скрывал Либеллу с головой. Она обхватила коленки и стала водить рукой по траве, пока за спиной — с той самой, противоположной стороны — не послышались звуки ударов.       Либелла взялась за обломленную верхнюю ветку, чтобы приподняться и посмотреть. Там, на небольшой лужайке посреди леса, били огромными топорами по деревьям двое воинов-маркиназ: в страшной броне, совсем как у того злого дреморы. Раньше ей никогда не приходилось видеть оружия, и оттого эти странные штуки показались Либелле крайне интересными, а от их ударов она то и дело вздрагивала и жмурилась.       Однако от наблюдений её вмиг оторвал шорох по левую сторону, давший понять, что за этим укрытием прячется не только она. Когда девочку схватили за локоть и дернули вниз, она полностью в этом полностью удостоверилась.       — Не высовывайся.       — А…       — Ш-ш-ш!       До сих пор Либелла иногда гадает, в какой именно момент в этой истории появился он. Подобрался ли сюда с другой стороны, или прятался здесь ещё до неё… В любом случае — отныне Либелла была не одна.       Странное создание, такое же маленькое, как она, сидело на коленях и что-то увлеченно мастерило. Иногда он очень низко наклонялся к своей конструкции, и ему то и дело приходилось сдувать со лба выбившиеся черные пряди. После того, как он с пальцем у губ грозно шикнул, Либелла не смела издавать ни звука: всё, что ей оставалось — это молча наблюдать за ним. Даже когда он попросил подержать какую-то изогнутую палочку — она и рта не раскрыла. Очень скоро малышка привыкла к такому положению вещей, и её удивление исчезло вслед за испугом.       Когда парнишка закончил свою работу, он лукаво хихикнул и осторожно выглянул из укрытия. Установив свою конструкцию на бревне понадежнее, он завязал последнюю веревочку и жестом подозвал Либеллу.       — А теперь смотри!       В свою маленькую катапульту мальчик вложил увесистый камень, навел прицел в сторону одного из тренировочных деревьев маркиназ и перерезал натянутую веревку ножичком. Камень попал по широкой сосновой ветке, и с неё на головы демонов посыпались тяжелые шишки. Мальчишка, довольный своей работой, без стеснений покатился со смеху под аккомпанемент уханий и ругательств маркиназ, а затем вскочил, схватил свою «соучастницу» за руку и вместе с ней дал деру.       Даже от Барбаса Либелла не бегала так быстро.       Остановившись на выходе из леса парнишка перевел дыхание и снова рассмеялся.       — Как я их! — заливался он. — Нет, ты видела их рожи?       Либелла настороженно огляделась. Мальчик вел себя слишком уверенно, и вроде совсем не беспокоился о последствиях.       — Они за нами не погонятся?       — Ха, да нет конечно! Шутишь? Эти болваны никогда не догадаются, что это чьих-то рук дело, уж поверь.       — И часто ты так?       — Не-ет, только когда скучно до жути…       Наконец парнишка решил разглядеть свою случайную пособницу.       — А ты чего на них так таращилась?       — Ну… — Либелла начала перебирать пальцами. — Просто они по деревьям били этими… штуками…       — Секиры? — уточнил мальчишка. — Ты что, воинов-маркиназ никогда не видела?       Девочка отрицательно помотала головой, отчего рыжие пряди разметались по плечам.       — Это в какой же ты глуши живешь, что даже оружия узнать не можешь? Хотя, ну и ладно, — махнул рукой маленький разбойник. — Всё равно они все жуткие зазнайки. Считают себя важными птицами только потому, что у них большие рога. И доспехи. Ну, и оружие. А ещё высокие титулы…       Вспомнив случившееся минутами ранее он отвлекся и добавил:       — Зато совсем нет мозгов! Представляешь, я уже который век над ними так подшучиваю, а они даже не додумались отойти к другому дереву!       Мальчик снова засмеялся. Либелла посмеялась вместе с ним.       — Слушай, — вдруг он словно от чего-то опомнился и внимательно посмотрел на девочку, — я кроме себя ещё таких не видел.       — Каких?       — Маленьких.       — И я не видела.       Парнишка обошел вокруг Либеллы, затем сцепил руки сзади и смешно зашагал от неё спиной вперед, чтобы она шла за ним.       — А ты кто такая?       — Меня зовут Либелла.       Мальчик резко остановился, и представленная чуть было не стукнулась об его лоб.       — Как-как?       Возможно её голос привык только к общению с чутким на слух псом. А ещё ей не так часто приходилось называть свое имя. Девочка решила повторить громче:       — Ли-бел…       — Ясно, ладно, — перебил маленький демон, замахав руками. — Какое-то имя у тебя… я только первую букву и понял. Буду звать тебя Лир, договорились?       Либелла недоумевающе заморгала, но как только она собралась что-то возразить, ей снова помешал неуемный мальчишка:       — Так вот, Лир, — продолжал он, — ты вообще какая-то странная, — потом вдруг схватил и прямо на ходу начал вертеть в своих серых ручонках её ладонь. — Кожа совсем белая. И рогов нет.       — У тебя тоже нет рогов.       — Эй! — юный дремора отстранился: резко, будто ошпарился. — Будут скоро! Я же маленький ещё… подрасту… А ты вообще из какого клана?       Либелла нервно задергала пальцами.       — Это-о… о-очень далеко. Ты наверняка такого не знаешь.       — Лордам что ли служите?       — Да! Да, этим и занимаемся. Мы редко выходим… за свою территорию.       Паренёк обернулся к Лир и приподнял темную бровь.       — Понятно, — иронично усмехнулся он. — А я — Кинтир. Из касты торговцев. Но вообще…       Тут мальчик запнулся.       — Нет, не важно.       — Что неважно? — догоняя, спросила любопытная Лир.       — Ничего. Это секрет.       Кинтир не останавливался, но то и дело незаметно поглядывал через плечо, уверяясь, что Лир все еще идет за ним.       Девочка замолкла, чтобы подумать, а потом спросила:       — Так ты не скажешь мне этот свой секрет?       — Нет, конечно! — возмутился Кинтир. — Ты что, не знаешь? Никому нельзя рассказывать секреты. Это тайна.       — Тайна, — кивнув, повторила Лир.       Дойдя до небольшой плешивой тропинки, которая привела Либеллу к новым впечатлениям, маленький дремора остановился и снисходительно взглянул на девочку.       — А вообще, — как-бы невзначай упомянул он. — Секрет можно открыть: но только тому, кто это заслужит.       Синие глаза Лир засияли.       — И как это заслужить?       — Ну-у… — протянул Кинтир и по-взрослому заскреб подбородок. — Надо… Надо быть… — в конце концов мальчик махнул рукой. — Я не знаю, просто берешь и заслуживаешь.       Девочка вновь умолкла, но потом ей вдруг вспомнилась маленькая катапульта, что мастерил Кинтир в укрытии за бревном.       — Та штука, которую ты делал… чтобы камушек пульнуть…       — А, это, — отмахнулся Кинтир. — Ерунда, так любой может.       Либелла никогда раньше не видела, чтобы дремора скромничали.       — Я вот не могу. Это здорово!       — Ого… Ну спасибо, — хихикнул мальчишка. — О! — тут же воскликнул он. — Хочешь, я и тебя научу?       — Хочу! — обрадовалась Лир, но тут же поникла. — …Но у меня не выйдет, наверное.       — Да брось, это нетрудно. Может и ты меня потом чему-нибудь научишь. Вот что ты умеешь?       Ох, ну зачем задавать такие вопросы? Разве есть в мире те, кто перед таким не растерялся бы? Лир стала быстро перебирать в голове то, чем она обычно занимается дома, но вспомнила только учителей, Барбаса и…       — Флейта.       — Что?       — Я играю иногда… на флейте.       Кинтир широко распахнул глаза.       — Правда?!       Лир кивнула.       — Здорово, сыграй что-нибудь!       — Не могу: она осталась дома, — объяснила Лир.       — О-о, как жалко. Тогда…       Тут маленького дремору перебили звуки рога где-то вдали. Он растерянно обернулся и попятился, явно собираясь бежать.       — Вот что: давай ты захватишь свою флейту, и мы встретимся завтра, здесь же. Договорились?       — Погоди! — крикнула девочка ему вслед.       — Завтра! — бросил через плечо убегающий мальчик и помахал рукой. Через минуту он скрылся за холмом.       Лир повторила про себя: «завтра», и, радостная, понеслась домой.