Мост к Обливиону

      Утром Лир ожидало неприятное пробуждение. Сплошь серое, угрюмое небо давило своей тяжестью, угрожая вот-вот послать на головы жителей Идиллии мерзкую пыльную изморось. Солнце напоминало о себе лишь белесым пятном, что пробивалось сквозь бесцветное туманное полотно. Зажмурившись и наморщив нос, Лир долго жалела о том, что не закрыла на ночь ветвистый потолок. За едва приоткрытой дверью то и дело проносился тяжелый топот золотых солдатских сапог, который легко прервал её беспокойный сон.       Ополоснув лицо в глубоком умывальнике и одевшись, Лир вышла в коридор, на ходу расчесывая волосы пальцами. Мимо неё пробежала очередная кучка солдат, что-то суетливо гавкая. Лир снова наморщила нос, поняв, что день обречен быть гадким.       — С добрым утром, — донеслось со спины. Лир с неохотой обернулась, предприняв попытку поверить в то, что ей это послышалось.       Перед её входом стояла женщина-золотушка — стражница с необычным длинным копьем и в неизменно откровенном доспехе. Её спокойные янтарные глаза поблескивали из тени надвинутого на лоб шлема с двумя тонкими изогнутыми рогами.       — С добрым… утром… — с усилием выдавила Лир в ответ, пока в голове у неё шумел главный вопрос. — А что вы здесь…       — Вчера ночью Барбас велел мне нести караул у Вашей спальни, — быстро среагировала стражница. — Он просил доложить, когда Вы проснетесь.       Долговязая золотушка уставилась в стену и ни разу не встретилась взглядом с Лир. Плохо скрываемое недовольство в интонации стражницы ясно давало понять, что это поручение ей претит. Но Лир уже давно привыкла к этой игре и махнула рукой на странные взгляды и кривые улыбки дремор и прочих разумных даэдра. Если бы она знала, что её теперешнее безразличие только подливало масла в огонь…       Лир мечтала найти какой-нибудь способ, ненавязчивый предлог, чтобы отпустить стражницу, но каждое предложение звучало в её голове абсурдно, а воображаемая золотушка всякий раз то вскидывала бровь, то скептически фыркала, задирая тонкий нос.       — Он не упоминал, для чего? — спросила, наконец, Лир.       — Нет, — сухо ответила стражница и соизволила всё же опустить взгляд на Лир. — Но мне было велено не сходить с поста.       Золотушка притормозила первого пробегающего мимо сослуживца и шепнула ему что-то непонятное, после чего тот двинулся в обратную сторону, а стражница, стукнув древком копья о гладкий пол, вернулась в свою прежнюю стойку. Лир по привычке поблагодарила золотушку, сама не зная за что, и поспешила спуститься вниз.       Обстановка во дворе была хуже некуда. Всё свободное пространство от сада до виноградной аллеи было занято суетящимися золотушками и дреморами в огромных и страшных черных доспехах, от вида которых по телу прокатывалась волна ледяных мурашек. Среди них Лир заметила двух синекожих верзил-зивилаи, которые в свою очередь узнали девчушку и приветливо помахали ей. Это были те двое, что любят играть (а точнее — проигрывать) в «Четыре Скампа». Судя по тому, что они вдруг оказались здесь, можно было понять, что их «услуги» на время купили, и сегодняшняя игра, безусловно, отменяется.       Тело обдало холодом, когда в толпе бронированных даэдра Лир увидела голову с двумя парами рожек вместо одной. В ту же секунду она пригнулась и порывом ветра прокатилась к одному из широких резных столбов, что были расставлены симметрично вдоль подступов к замку. Она плотно прижалась к нему спиной, боясь сделать хотя бы вдох. Кинтир! Что он здесь делает?! Сейчас нужно как можно незаметнее выскользнуть к роще, а потом найти способ встретиться с ним. Они ведь планировали поговорить о Кризисе? Однако, раз уж Кин появился перед дворцом своего лорда в компании воинов, — то, скорее всего, он уже и сам всё знает. Быть может даже больше, чем Лир. Только сейчас, пробираясь меж тонкими деревьями перелеска, она вспомнила про его странный вид…       Выйдя давно знакомой тропой к лесной проплешине с большим сваленным стволом, что густо порос мхом и давно рассыпáлся трухой, Лир остановилась и стала оглядываться вокруг. Это место почти не изменилось. Сколько она не была здесь? Годы, века? Или, быть может, они с Кинтиром каждый день проносились здесь, перепрыгивая это старое бревно? Когда-то двое маленьких ребятишек прятались за ним от всего мира. Именно здесь… Да, как же давно. Возможно Кин прав, и Лир действительно уделяет понятию времени слишком много внимания. Она всегда относилась к нему несколько… иначе. Не так, как остальные даэдра. Ведь что есть для них время?..       Шорох листвы и чье-то прерывистое дыхание выдернули Лир из размышлений.       — Ты здесь! — раздался знакомый голос. — Я боялся, что не успею.       Лир слегка покачнулась, собравшись было отшагнуть от пришельца назад. Если бы не его бойкий мальчишеский голос — она рисковала не узнать собственного друга. Кинтир, который так любил приятные, радующие глаз цветные одежки, был черен, как пропасть. Его даэдрический доспех легкого образца нес в себе ту же устрашающую ауру, что и его тяжелый прототип. Сквозь стыки металла сквозил кроваво-красный свет, массивные наплечники были похожи на острые зубья скал — неприветливых и безжалостных. Всеми силами Лир старалась не запоминать друга в таком виде.       Кинтир же прокашлялся и гордо выпрямил спину:       — Ну, что скажешь, Лир? Только погляди на это!       Девчушка разглядывала стальные мыски его ботинок, не решаясь поднять глаз.       — Настоящий доспех… — тихонько прозвучало от Лир.       — Да! — восторженно каркнул Кинтир ей в ответ. У него лучше получалось показывать нужное впечатление от этого вида. — Можешь себе представить?! А ещё, гляди…       Правой рукой, что была затянута в грубую перчатку, Кин привычным движением вынул из ножен меч — изогнутый черный клинок с толстым обухом и зазубринами на лезвии, такой, что носят исключительно воины.       — Они наконец признали меня, — произнес дремора сквозь свою обаятельную широкую улыбку, что обнажала белые клыки. — Я теперь служу в пехоте нашего лорда!       Когда он подхватил Лир на руки и прокружился с ней в крепких, почти удушающих объятиях, она в конце концов смогла улыбнуться, стараясь игнорировать его жесткую и колкую броню.       — Я… я так рада за тебя, Кин! Это то, чего ты хотел…       — Я бы никогда не дошел до этого без твоей поддержки, — признался Кинтир. — Теперь можешь не рассказывать — я всё знаю о Кризисе.       — Всё?       — …Почти. Я уйду вместе с дреморами Мерунеса Дагона на Мертвые земли, откуда мы попадем в мир смертных. Нам сказали, что мы выведем наружу какую-то машину, а потом…       — Постой… какой мир?       Это слово. Почему оно вдруг заглушило собой все остальные слова, почему так больно кольнуло? Так больно и… знакомо. С… С…       — Он называется Нирн, — ответил Кинтир. — Никогда прежде не видел тамошних жителей, но говорят, что они жуткие уроды.       Глядя на Лир, чье лицо с нервной ухмылкой превратилось в фарфоровую маску,       Кинтир силился вспомнить что-нибудь ещё, или хотя-бы задать правильный вопрос. Напряжение повисло в воздухе, оно заставляло нервничать… Впервые она казалась ему такой отстраненной и чужой. Что же сказать?       Точно о том же в эту минуту думала и Лир.       Вскоре она взяла на себя долг разорвать повисшую тишину.       — Вы будете с ними воевать? И ты тоже? — спросила девчушка, не нуждаясь в ответе.       — Да, — подтвердил Кинтир.       Его уверенное и непреклонное «да» больно ударило Лир в грудь. Будто волна от страшного взрыва пронеслась в легком порыве ветра, а листва зашумела грохотом пожарища. Все эти годы Лир душила свою тревогу в милой улыбке, которая только больше вдохновляла Кинтира на его пути к мечте. Ей становилось противно всякий раз, когда из самой глубины её души поднималась цепкая, живучая надежда, что его всё же не заметят, что он никогда не присоединится к рядам воинов и оставит свои ребяческие грезы… Но разве она могла сказать ему такое? Нет, никогда. Лир продолжала улыбаться и верить в него, вместе с тем не переставая уповать, что когда-нибудь он поймет. Поймет, что не отыщет счастья в удовлетворении этого желания. Словно хрупкие хрустальные камешки она собирала и хранила в памяти воспоминания об их маленьких приключениях, о том, как горели его глаза, когда он в очередной раз что-то вырезал или мастерил. Но вот он стоит перед ней: облаченный в воинские доспехи, с тяжелым мечом у бедра. Раньше там всегда висел маленький строгальный ножичек.       Что есть время для бессмертных даэдра?..       Не то же самое, что оно есть для Лир.       Порой даже тысячи лет не хватает для того, чтобы по-настоящему узнать кого-то.       Кинтир хотел приблизиться к Лир, но что-то остановило его, словно дернув сзади за плечо. Он глядел на друга с сожалением, будто извиняясь за это, но ничего не мог поделать. Неужели это он пару минут назад крепко прижимал её к себе, вскипая от счастья?       — Лир… я…       В момент, когда Кин в очередной раз раскрыл рот в надежде, что слова придут сами, из леса донесся топот. Вскоре на поляне показались золотые стражи.       Строгие ряды воинов расступились, когда к ним выбежал Барбас. Его массивные лапы загребали землю шагами, и влажные черные комья вперемешку с травой летели от них, застилая собой дорожку из глубоких следов. Сердце Лир забилось перепуганной птичкой в силках, через прозрачную бледную кожу стали видны синие жилки. Её легкие заболели, пропустив несколько вдохов. Лир отчаянно пыталась шевельнуть хотя бы пальцем.       Выражение глаз огромного пса не сулило ничего хорошего.       — Нашлась, наконец, — рыкнул Барбас, метнув взгляд от Лир к юному дреморе.       По ослабленному телу пробежала дрожь. Язык заплелся в попытке заговорить.       — Бар… Бар…       — Что ты успел наболтать, мальчишка? — гавкнул пес, не обращая внимания на Лир.       Кинтир раскрыл рот, устремив на подругу недоумевающий взор.       В этот момент из «золотого коридора» выплыла, словно густой туман, белая фигура, которая в тот же миг стала узнанной.       — Барбас, не шуми так, — раздался надменно-сердитый голос.       Клавикус Вайл приблизился к своей подопечной, задрав острый подбородок и грозно приподняв аккуратную рыжую бровь.       — Прибережем сцены до дома.       Как только Кинтир пришел в себя, он незамедлительно упал на одно колено и склонил голову, не смея поднимать глаз.       — Мой лорд… — торопливо пролепетал он.       — Именно. Тебе не почудилось, — Вайл медленно развернулся в его сторону. — Встань.       Когда Кинтир поднялся, по обе стороны от него оказались двое крепких золотых солдат, которых он украдкой оглядел, всё силясь понять, что здесь происходит.       Клавикус придирчиво осмотрел новоиспеченного воина с ног до головы.       — Кто бы мог подумать, — с усмешкой произнес Принц. — Кин-тир. Стоило ожидать, что это будешь именно ты. Вся твоя жизнь — один сплошной сюрприз.*       Лир ничего не понимала. Глухое биение сердца ухало в голове, гулко пульсируя до самого пояса. Казалось, что с каждым ударом оно словно куда-то проваливается, грозясь вот-вот совсем исчезнуть. За многие столетия Лир совсем отвыкла волноваться за свои незаметные побеги. И вот её поймали. Совсем как кланфира, стащившего у дреморы сапог, как непослушного замученного скампа, который вдруг сбежал от повиновения.       Клавикус снова приблизился к ней. С краев глаз начала наползать мерцающая белая пелена, в которой он казался чем-то нереальным.       — Как же долго ты водила меня за нос? — его нестареющее мальчишеское лицо исказило жгучее разочарование. В другой обстановке он бы, возможно, и выказал приятное удивление; но только в том случае, если бы эта подлость была обращена не к нему.       Лир опустила остекленевшие синие глаза и плотно сжала губы.       — Что ж. Это тоже ответ, — холодно бросил Вайл. — Ты немедленно отправишься в замок.       Ничего не слыша до этих слов, Кинтир сморгнул растерянность и подался вперед.       — Что это значит? Лир, что происходит? — не вытерпел он. Дремора хотел подойти к ней, но стоящие рядом золотушки не дали ему сделать и шагу, стальной хваткой стиснув его предплечья.       — Лир, — протянул Вайл, будто пробуя звенящие звуки на вкус, и скривил рот. — А я-то переживал, что Либелла — не слишком хорошее имя для тебя. Но теперь вижу: оба подходят идеально.       Принц снова одарил девчушку ледяным взглядом, затем повернулся к кучке солдат, стоявших чуть поодаль.       — Сопроводите её до самой комнаты. И чтоб никто не отходил от дверей. До моего возвращения никуда не выпускать.       Кинтир вновь резко дернулся в руках золотушек. Его широкие сильные плечи на миг ослабили их хватку: ещё одно усилие, и, возможно, он бы высвободился из цепких силков.       — Что вам от неё нужно? Лир! — брыкаясь, кричал юный воин.       Клавикус на мгновение замер. Когда он медленно обернулся к Кинтиру, с уст его слетел неприятный смешок.       — Так ты что же, выходит, ничего не знал? — старательно сдерживая смех спросил Вайл. — Всё это время?       Кинтир не отвечал. Когда сил терпеть больше не осталось, Нечестивый Принц расхохотался и громко зааплодировал:       — Браво, Лир! Тысячи лет играть один спектакль на две сцены! Ты всё же переняла мою суть. Это был лишь вопрос времени — никто не может долго противиться даэдрической магии!       Хватка золотых стражей ослабла, словно из жалости к демону, который и без того больше не выбивался.       — Я не понимаю… — тихо произнес Кинтир, сведя густые черные брови. — О чем он говорит, Лир?       Несчастная Лир не смела поднять глаз. Она с силой сдавила локоть безвольно опущенной руки и отвернула лицо.       Вайл, тихо посмеиваясь, зашел Кинтиру за спину.       — О, но ты не понимаешь! И даже не подозревал о том, кто она на самом деле такая, я прав? — уточнил он, ехидно улыбаясь. — А как теперь думаешь, м? Скажем ему правду, Либби?       Лир зажмурилась и судорожно выдохнула. Зайдя со спины, Клавикус, перебрав гибкими пальцами, положил руки на её узкие плечи.       — Эта девочка — моя маленькая преемница, — сказал Вайл, внимательно наблюдая за реакцией Кинтира. — И такая же моя собственность, как ты, Барбас, Умбриэль, и весь этот План! Ты ведь прекрасно знаешь кастовое устройство, верно, мой мальчик? Даже то, что сейчас ты пополнил воинские ряды — никак не отменит твоего происхождения. Ты ещё не стал настоящим воином. И когда нужда в численности отпадет, а зеленый, необученный демон станет больше не нужен — ты вернешься к своим прежним обязанностям.       Кинтир прекрасно понимал, к чему ведет Принц, хотя всё ещё не мог поверить в это. Он вслушивался в слова, ловя их страшный смысл, так, будто речь шла о ком то другом.       Но Вайл говорил о нём.       Разносортные касты не имеют и не должны иметь межклановых связей. Любые отношения, помимо деловых, были среди даэдра неприемлемы. Дреморские боевые маги использовали скампов в бою, воины покупали у торговцев броню и оружие, даэдрический Лорд раздавал поручения своим приближенным. На этом межкастовое общение и заканчивалось. Кинтир, простой торговец, многие века дружил с подопечной самого Лорда Вайла. Это была непростительная привязанность, приравниваемая к самым тяжким оплошностям среди даэдра. Если бы он знал, что и это ещё не всё… Но главной тайны Клавикус ему никогда не раскроет. Как и никто здесь.       — Можешь себе представить, что тебя ждет? — бессердечно бросил Вайл под конец. — Я прямо сейчас мог бы лишить тебя касты и с позором изгнать из Идиллии, — тон Принца слегка смягчился, и он продолжил. — Но пока я этого не сделаю. Можешь поблагодарить свою неосведомленность и наше столь своевременное появление. Ты ещё пригодишься в наступлении.       — Вайл, — позвала Лир. — Прошу… В том, что происходит, виновата я одна. Кинтир не должен…       Вайл резко мотнул головой в сторону Лир. Поймав кипящий от злости взгляд травянисто-зеленых глаз она тут же прикусила язык.       — Уведите, — кивнул Вайл в сторону прохода из золотых солдат.       Лир ничего не оставалось. Она послушно следовала за золотушками, смирившись с участью арестанта. В последний момент она всё же нашла в себе силы посмотреть на своего друга. Однако Кинтир ненадолго задержался на полных сожаления синих глазах. Он отвернулся.       Когда Лир и сопровождающие её стражники удалились, Клавикус, не сводя холодного взгляда с опустевшего пространства меж деревьев, заговорил:       — Вот видишь, что бывает, когда по глупости своей к кому-то привязываешься?       Кинтир ничего не ответил. Он бездумно смотрел на замшелый сваленный ствол, что лежал почти у самых ног.       — Но теперь, — спокойно продолжил Вайл, — ты сможешь призвать в бою всю свою самоотверженность, и не переживать, что кто-то будет ждать тебя. Надеюсь, ты сделаешь всё, что в твоих силах, чтобы загладить вину… Кин.       С этими словами Принц и его свита ушли прочь, оставив Кинтира наедине с призраками недавнего происшествия.