Мост к Обливиону

      На своем небольшом импровизированном полигоне Кинтир без устали упражнялся с мечом. Его ремесленные навыки во многом помогли ему: так он без труда соорудил подвижные тренировочные манекены и выковал себе некое подобие меча, с которым не расставался вот уже которую сотню лет.       Прыжок, удар, наклон, снова удар, блок… Так могло продолжаться весь вечер, а то и всю ночь напролет. Лир редко здесь бывала: в основном потому, что не разделяла мнение Кинтира по поводу званий и каст, хотя и продолжала его поддерживать. О воинах и сражениях на мечах она тоже говорить не любила — ей больше нравилось, когда Кин что-нибудь мастерил. Однако времени на это у него становилось всё меньше и меньше, ведь он почти поравнялся ростом с другими дремора. А это значит, что не за горами тот день, когда его наконец заметят. Чтобы появился хотя бы призрачный шанс на то, что его примут в ряды воинов, нужно ещё стараться и стараться. Кинтир ни на миг не забывал об этом, и с каждым днем всё тверже шел к своей цели.       Нередко за его тренировками наблюдал их с Лир давний знакомый — Фейфолкен, который хранил их дружбу в секрете. Вообще — он много чего стал хранить в секрете. Эмоции, мысли… Фолк даже глаз лишний раз не поднимал. И всё это после того случая, когда он внезапно исчез, а потом, спустя долгое время, вернулся: вот такой. Молчаливый и, откровенно говоря, мрачноватый. Никто так и не понял, что с ним произошло. Он попросту не говорил. Лишь загадочно мурлыкал порой какую-то нескладную песенку о пере. Это стало его привычкой, заменившей собой всё то, что было до неё.       Закончив тихо напевать как раз ту самую песенку, сидя на бревне перед Кинтиром и делая вид, что наблюдает за ним, Фейфолкен задал вопрос:       — Скажи, когда ты наконец поймешь, что тебе это всё не нужно?       Кинтир со всего размаху ударил по деревянному манекену кривым лезвием своего меча.       — Видимо, нескоро… — ответил сам себе Фейфолкен.       — Если ты решил поиздеваться надо мной — то делай это вместе со всеми, — ещё один удар и новая зазубрина на старом манекене. — Так привычнее. Ну а если нет, — Кинтир отошел от манекена и повернулся лицом к Фолку, — то будь полезен и покидай в меня камушки, раз уж всё равно не следишь за движениями.       Пот струился по спине, выделяя рельефом каждый мускул под серой кожей. Кинтир взялся за плечо и выпрямил позвоночник. Он давно привык не обращать внимания на боль, рвущую мышцы и связки, однако сейчас, зажмурившись и прошипев сквозь оскал жемчужно-белых зубов, Кин осознал, что сегодня он слегка перестарался.       — Прости, — без намека на сожаление выговорил Фейфолкен и насобирал рядом с собой пригоршню камней.       Расшевелив плечи, Кинтир принял стойку и сосредоточенно сжал рукоять меча. Было непросто отбивать летящие камни узким лезвием, но, стоит отметить, со щитом он справлялся ещё хуже.       — Конечно, касательно тебя, — быстро говорил Кинтир, ловя каждую паузу между бросками, — это был вопрос времени. А вот Лир в меня по прежнему верит!       — Она тебя терпит, — съязвил Фейфолкен, впрочем — без тени иронии в голосе. — Наверняка лишь потому, что находит твою глупость забавной. Как и я.       Последний камушек Кинтир постарался отбить так, чтобы он попал в Фолка. И это почти удалось. Прямо перед своим лицом Фейфолкен поймал в кулак увесистый снаряд, чуть не ударивший его между глаз: и при этом даже бровью не повел. Жуть.       — Честное слово, Фолк, — произнес Кинтир, опустив меч и утирая испарину со лба. — Мне порой кажется, что ты монстр какой-то.       Демон задумчиво прикрыл глаза, стараясь не улыбаться. На этом он встал с бревна и медленно зашагал прочь. Прощания Кин не ждал.       — Кинтир, — не оборачиваясь окликнул высокий дремора. В его низком монотонном голосе проскочила нотка беспокойства.       — Да?       Фейфолкен подкинул гладкий серый камушек обратно в руки Кинтира.       — Делай то, что можешь делать, мальчик. Идеалы губят.       Темный силуэт Фолка исчез среди могучих дубовых стволов. Всё, что слышал Кин после — лишь шорох поднявшегося ветра и знакомые отрывки из песенки о пере.       Возвращаясь поздним вечером домой к родному клану Кинтир прокручивал в голове слова Фолка. Он много раз пытался отвлечься, вспоминая о недоработках в своих огненных ловушках или о запланированной на завтра партии в «Четыре Скампа», которую они с Лир проведут в компании зивилаи… Однако брошенный камень то и дело рикошетил и возвращался к нему в виде этой странной фразы. Фейфолкен озадачил, нечего сказать. Какие уж тут теперь «Скампы»?       — Кин, наконец-то!       От неожиданности Кинтир вздрогнул, уронил свой меч и замахнулся в пустоту камушком Фолка. Испуганно помотав головой, он всё же нашел источник голоса, что стало ясно по его шумному облегченному выдоху.       — Ли-ир, — протянул Кинтир, переводя дух. — Ты здесь откуда взялась?       Девчушка протянула белые пальцы ко рту своего громкого друга и нервно зашипела, оглянувшись назад через оба плеча.       — Просто пойдем со мной, пожалуйста. Это очень важно.       Взволнованный вид Лир вкупе с её столь внезапным и столь поздним появлением не слабо заинтриговали Кинтира. Нахлынувшая волна вопросов вмиг смыла груз недавних раздумий.       Друзья долго пробирались через лес в полном молчании. Кинтир отлично знал, что бесполезно задавать вопросы по пути, если его ведет Лир. Вскоре он начал замечать знакомые пни: Кин понял, что они подобрались к границе.       Лир остановилась и затаилась среди кустов.       — Ну, и зачем мы здесь? — спросил юный демон настороженно и с нетерпением.       Лир указала в сторону арки из двух тонких деревьев и сказала:       — Смотри.       Кинтир послушно вгляделся в пространство за кустами, затем повернулся к Лир и приподнял темную бровь.       — Ну и что? Обыкновенные золотушки. Стоят на посту, как и всегда.       — Ты посмотри, как их много! Неужели незаметно?       Скептический взгляд рубиновых дреморских глаз вновь безучастно пробежался по разбросанным кучкам высоких золотых стражей.       — Вспомни, — тихонько говорила Лир. — Раньше их было куда меньше. Взять вот хотя бы…       — Лир, ты как-то странно воспринимаешь время. Может, сюда и приставили парочку…       — Парочку?! Да их же тут на добрую сотню больше, чем обычно!       Испугавшись, что слишком сильно повысила голос, Лир пригнулась ещё ниже, опасливо поглядывая на золотушек. Кинтир вылез из укрытия и небрежно стряхнул с себя листву.       — Слушай, Лир, это всё, конечно, интересно, но если можно подождать до завтра, то…       — Ты слышал про Кризис Обливиона?       Дремора замер и вопросительно уставился на Лир, что осторожно вышла из кустов.       — Что, прости?       Рыжая девчушка, с которой Кинтир провел не одно столетие, редко бывала смелой и много чего страшилась, но такой перепуганной он видел её впервые. Лир взяла его за руку, стараясь подавить дрожь.       — Послушай меня… — холодное и мерзкое чувство пробежало под бледной кожей, заставив нутро сжаться ещё сильнее. — Я не всё могу тебе рассказать, но скоро начнется нечто… нехорошее. Идиллия может оказаться в опасности, и… Скорее всего, я на время исчезну.       Исчезнет? О чем она? Неужели её клан решил сменить хозяина?       — Лир, что ты такое говоришь? — спросил Кин не на шутку встревоженным голосом.       — Скоро ты сам всё узнаешь.       Лир с грустью посмотрела на рукоять меча. Кин… Если б можно было отправить в Апокриф его вместо себя.       — Знай: я не хочу уходить, — сказала она сквозь подступивший к горлу ком. — Не хочу бросать тебя здесь одного.       — Лир, — Кинтир обнял её и стал успокаивающе гладить по мягким рыжим волосам, которые так любил. — Не знаю, что происходит, но что бы там ни случилось — я никогда тебя не брошу. И ты не бросишь меня. Ты ведь мой лучший друг.       Лир улыбнулась и прижалась к его широкому плечу, ответив:       — А ты мой.       Договорившись, что обсудят всё завтра (придется зивилаи поиграть без них), друзья расстались.       Неподалеку в густом кустарнике блеснул желтый огонек.