Vongola non fu fatta in un giorno

Хаято долгим, немигающим взглядом рассматривал пачку в руке. Там оставались еще сигареты, да и желание забить легкие дымом было почти болезненным, но он все медлил. Вытащил одну, закусил зубами. Курить не стал, но забыться очень хотелось. Не время, не место. Ебаный старик разочаровал его еще больше, хотя, казалось бы, такое в принципе не возможно. В представлении Гокудеры он, вместо того чтобы выбраться из опальной ямы сына, взял лопату и продолбил путь к эпицентру Земли. — Ты поддался эмоциям. Если бы дело было только в них, Хаято бы не рыпался. Он сложил бы лапки, желая своей избраннице и себе легкой кончины — того максимума, который им, в принципе, могли предоставить. Но он, блять, был еще и отличным стратегом, а Савада Тсунаеши — намного большим, нежели племенной кобылой. Настолько большим, что он решил рискнуть. — Ты влюблен… и потому опьянен. Гокудера в жизни не был так трезв. И влюбленность — совершенно не то слово, которым можно было описать их отношения. Уважение. Преданность. То, что ведет его сейчас. То, что придало красок серой жизни, в которой он мог только равнодушно отсчитывать количество трупов да скуренные пачки, умножая их на прожитые дни и получая отвратный результат. — ...эгоистичен… И Хаято впервые делал что-то не ради себя. Она ему нужна, правда, чего кривить душой. Но Вонголе даже больше. Просто они пока об этом не подозревают. — Ты — глупый ребенок, — горько закончил отец. А ты — слепой старик, — хотелось ответить ему. Раскрой свои глаза, старый хрен, твой мир уже катится к чертям собачьим. В Варии не любили болтать, зато услышанное в коридорах по пути к отцу Хаято мигом выстроил в цепочку вполне связанных событий, не забывая о тех крохах, что ему предоставляли офицеры. Италия уже не та. Все позиции медленно, но верно смещались, Семьи сползали со своих пьедесталов, цепляясь за них из последних сил костлявыми пальцами. В это болото ступила новая фигура. И Гокудера опрометчиво решил, что его Дон увидит, услышит и все поймет. Но выстрел оказался холостым. Наверняка, поэтому Вария так спокойно отпустила его на переговоры на чужую территорию. Его уже хорошо обработали, и Гаваларо не сунутся на поле, пока их наследнику гарантируют относительную безопасность. А может, вообще не сунется. В конце концов, дети — дело наживное, а Гокудера давно проявил себя как паршивая овца. Из невеселых мыслей его вытащил глухой щелчок и мазки слабого тепла у лица. Он показательно лениво разлепил веки и затянулся. Другая рука на автомате ощупала пустоту на месте сумки. Хрыч не был так уж глуп, и здраво опасался взрывного нрава единственного и горячо любимого сыночка, потому оружие изъяли еще на входе. При себе имелся только выигранный накануне кастет. В картах тоже есть своя стратегия, а в стратегиях рядовые Варии разбирались хреново. — Бьянки, — он устало облокотился на выступ. Сестра нашла его в укромном уголке сада — в детстве он часто прятался тут от гувернанток, а после того, как узнал правду о матери, чах возле фортепиано. Но после пережитого ноги понесли его именно сюда. Да и в старую детскую его бы вряд ли пропустила своя же охрана. Мало кто с ходу распознал в нем того мальчишку, что еще под стол пешком ходил. Шатенка убрала зажигалку и уперлась в перголу рукой, блокируя ему выход. Если уж старшая заведет ту же шарманку “оставайся, мы тебя прикроем и никому не отдадим”, он сорвется и все — все, что накопилось, им выскажет. И потом сильно удивится, если окажется что его еще не вычеркнули из Семьи. Сестра, однако, не спешила зарываться в ту же яму, что и Дон Гаваларо. — Отец не дурак. — Правда? Не заметил, — Хаято тряхнул головой так, чтобы отросшие пряди закрыли лицо от сестры, чей проницательный взгляд жег кожу не хуже ее знаменитых блюд. Следующее вырвалось само и горечи там было намного больше, чем он мог себе позволить: — Я думал, он мне доверяет. — Он не видел тебя уже пять лет, — пожала плечами девушка, задумчиво щелкая зажигалкой, — и совершенно тебя не знает. — Что с того? — Гокудера устал от бессмысленного разговора, хотя и скучал по сиблингу. Но от ворот в их сторону уже двигалась темная фигура — рядовой отряда Грозы готовился забрать их контактера. Он плечом оттеснил Бьянки, с неудовольствием отмечая краем глаза, что разницу в росте она начала компенсировать каблуками. — Я — знаю. Хаято остановился как вкопанный, игнорируя жесты варийца. Медленно обернулся, ожидая увидеть что-то вроде слез разлуки или полного непонимания, Бьянки, в конце концов, больше женщина, чем наемник. Гокудере могло привидеться, истолковать двоякий диалог его отравленный предательством разум мог как душе угодно… Но встретили его абсолютно пустые глаза профессионала. Она уже приняла решение — взвесила все за и против, обдумала пути, и сделала свою собственную ставку. Брат для нее ценнее. И, если нужно, Семья Гаваларо его поддержит. Какая разница, кто будет стоять во главе? Сейчас Бьянки предстала перед ним в новом свете. Скорпиона. Евы. Лилит. — Созвонимся, — ласково улыбнулась она и, с оглушительным щелчком закрыв зажигалку, двинулась к дому. Хаято остался стоять на месте, глядя ей вслед.

***

Она открыла глаза в медблоке. Осознать этот факт было легко и привычно почти: пропитавший все вокруг запах лекарств, светлые стены и звенящий на периферии слуха голос Солнца. — ...сейчас? Но… ах, ладно, передайте Фабиану список для закупки, — до Тсуны донесся полный разочарования вздох. — К чему такая срочность? — Босс сказал: "жопу надерет". Извините, цитата… — Он всегда только обещает, — Саваду передернуло от игривой интонации. — Так. Крошку не трогать — и так натерпелась, Фабиану — еще раз — список. Все, чао, мальчики. Удаляющийся цокот каблуков убедил ее в том, что никто не станет заходить в палату. Савада споро откинула натянутое одеяло и привела себя в порядок. Проверила пистолет, крепящийся под пиджаком — его вернули после долгих препирательств, но Скуало сам настоял, считая, что раз некие придурки не справились с поставленной задачей, для защиты сгодится и это. В висках глухо стучало от волнения. Надо отсюда валить к чертям. Она уже поняла — терпение Занзаса закончилось. Ее проявившееся пламя подожгло фитиль, и в последнюю очередь хотелось присутствовать при взрыве. Ясно, что Вонголе ее не отдадут, но другой очевидной выгоды тут тоже не наблюдалось, а присутствие Тсуны, видимо, изрядно его выбешивало в принципе. Теперь ситуация ухудшилась, насколько это было возможно. Луссурия ей симпатизировал, как и Леви-А-Тан, Бельфегор, и самую каплю — Мармон. Скуало старался не замечать. Но этого недостаточно. Этой симпатии хватит, максимум, пустить слезу на ее могилке, куда Скайрини ее закопает живьем. О его ревностном отношении к титулу каждая собака в Италии знала. Побег — лучший вариант. Договориться им уже не светит, хотя Савада ну очень рассчитывала на этот вариант. Не сейчас. Возможно, позже? Когда она найдет таких союзников, с которыми придется считаться. Но куда идти? Снова в неизвестность? Вряд ли у ворот Варии ей внезапно попадется тот самый на, скажем, белом ламборджини, босс какой-нибудь супер-Семьи, который так же случайно попадется ей на удочку. Учитывая, что влетать с разбегу в еще один плен Тсуна не собиралась. Более того, дружелюбный, желательно готовый поддержать. И имеющий для этого ресурсы, конечно. Молодой, ага. Скажем, блондин. Ха-ха-ха, размечталась. Поддержать. От не слишком смешного каламбура Савада даже усмехнулась под нос, но быстро посерьезнела. Гокудера… Сердце щемило, но Тсуна понимала: тащить в бездну еще и его будет сродни тому, что приставить к светлому виску дуло. Чип, работающий двадцать четыре на семь, и отсутствие перспектив. Оставлять его в Варии было больно, но… нужно. Может, он еще сработает как двойной агент. Хаято уже стал частью их маленькой Семьи. Он, без преувеличений, будет ее первым Хранителем. Но не сейчас. Тсуна успела подняться в комнату и захватить единственную ценность — ошейник Мукуро, спустилась вниз, к комнатам рядовых. Каморку сложно было сравнить с апартаментами самой Савады, и замок здесь не закрывался в принципе, но это сыграло ей на руку. Обставлено помещение было… аскетично. Педантично заправленная кровать, стопка документации на тумбочке, глухая стена с крючками для одежды явно принадлежали подрывнику. С другой стороны, кажется, стояла такая же кровать, настолько заваленная несвежими рубашками и разобранными деталями автомата, что точно сказать было нельзя. Она закусила губу. Как оставить ему записку? Хотелось, конечно, встретить лично, но обстоятельства сложились как нельзя лучше — Занзас с Луссурией заняты, Леви с самим Хаято уехали на встречу, Мармон закопался в отчеты, Принц искал иллюзиониста, а Скуало уехал по своим делам. Нельзя терять время. И что ему написать? Так, чтобы другие не поняли. Она знала, тут проводят обыски. Часть — по приказу Офицеров, часть — по инициативе того же Кванта. Рядовой, он Хаято практически на дух не переносил, помимо прочего деля с ним спальню и входя в один отряд. Она выдернула из стопки один лист и вытащила из ящика карандаш. На итальянском Савада изъяснялась более или менее сносно, но вот Гокудера из японского знал только пару — тройку слов. Нужно было найти какой-то шифр. Не ошибиться бы, аж ладони загорелись фантомной болью — иногда Реборн мог и указкой приложить… Озарение. Савада слабо улыбнулась. — Десятая, ну откуда только столько ошибок? Гокудера говорил, что у него из головы до сих пор не шла ее игра, и даже рвался подучить свою Джудайме. Он имел идеальный слух. Значит, помнил. Схематичная луна. И цифра десять. Поймет.... По-крайней мере, Савада очень надеялась.