Vongola non fu fatta in un giorno

Колонелло — точно он, хотя в глазах все еще пляшут тени и все двоится, расплывается, никак сотрясение — зевает. Ураган пробует, втихаря, пока тот вроде не смотрит, расплавить наручники, которыми его приковали ко все той же машине. За спиной издевательски мирно кричит чайка, и шум прибойных волн. Вечереет. Металл — ну конечно, на что он рассчитывал, что CEDEF наручники из нержавейки клепает? — не поддается. Его как бабочку к бумаге прикололи к столбу, сильно задрав руки, так, до легкой боли. — Не рыпайся так. — неловкая пауза, слышно только как скрипят у Хаято зубы. — …твоя сестра ведь все еще горюет по отцу. Не давай повода, ладно? Ты у нее почти один остался. …сучий потрох. Не издевается даже. Порченный блядь Аркобалено… Он прострелил Гокудере ногу. На всякий случай. Чтобы сто процентов не убежал, после такого удара по голове. Потому что сам, видите ли, медленный, а его упускать нельзя. Хаято, конечно, сгладил удар как мог, и сам себе каналы пережал, блокируя боль... ух и вдарит потом по нему откат. Если он вообще сможет уйти. А бежать без плана нельзя. Потому что беглый братец Донны Гаваларо приведет их к Наследнице, даже если слова не скажет: иллюзионисты уж постараются. Не они ли заставили его видеть одного из Хранителей Ноно, изящно толкая прямо в ловушку? Гокудера хочет выть: Тсуна была права. Не стоило… да что теперь. Теперь только бьется в голове единственная здравая мысль: не подвести ее снова. Не дать найти. Дотянуться до маячка, а лучше даже, чтобы точно — до детонатора. Сдохнет, но не отдаст ее. Не им. Да никому… До крови врезает металл в голые запястья — гипс с него представитель CEDEF заботливо содрал, держа за горло в полуметре от земли — и веет свежим холодным бризом от океана. Отличный вечер чтобы сдохнуть. Не то чтобы он хотел, конечно. Колонелло смеривает его взглядом и вздыхает тяжело. Смотрит в никуда, ждет, паскуда, когда придет подмога. Не хочется тащить важного заложника далеко. Хитрый мудак хочет чтобы информацию вытащили вот-прямо-здесь-все-равно-гражданских-разогнали, и тут же отправиться на поиски блудной пташки. И так много времени и ресурсов потратили, зачем медлить? …если Хаято не сбежит сейчас — не важно уже куда, хоть на тот свет — все так и случится. Он не строил иллюзий по поводу того с каким процентом успеха Ланчия и Спаннер смогут отбиться от нескольких отрядов CEDEF, если не всех разом, вдвоем и в замкнутом пространстве, защищая одновременно свое надломленное Небо. …если это будет концом, то только его. Осталось только достать — он цепляется штаниной за балку, будто бы просто перебирая ногами в бессильной ярости — и давит на невидимую миру защепку. Все. Только отпустить. И в мире станет на одного подрывника — как он надеялся, еще и на одного ебучего Аркобалено — меньше. Хаято зажмуривается. И изо всех сил, как если бы правда мог, как делал Рокудо — подумал. Так, чтобы она услышала. Чтобы не кричала потом в пустоту, в его поисках, чтобы знала. Она заслужила знать и не заслужила такого слабого, некомпетентного Хранителя. Джудайме. Тсуна. Прости. Мне так жаль. *** — Сторожи Спаннера. Серпента смотрит на нее. Оценивает. Думает, хотя обычно должен просто слушать. А затем заключает, будто решает что-то: — Нет. — Да, — Савада приваливается тяжело к стене. И Ланчии кажется будто воздуха в комнате не осталось — только металл, тонны земли и пламя. Секундное наваждение спадает, когда Тсуна, слишком-сильная-для-той-кто-сидел-взаперти-три-месяца, сглатывает и закрывает глаза. Легкие у него горят. И все тело вообще горит — так шпарит по каналу Небо-Хранитель, такой мощью, темной и выжигающей, она делится. — Я вернусь. И хочу чтобы он точно был тут. Чтобы не сбежал, когда поймет насколько все плохо. Чтобы никто не выкрал, желая нарушить условия сделки. Тсуна хотела Варии верить, но слепых иллюзий не строила. Зачешется у Занзаса, и все пойдет насмарку. Он хочет с ней. Но он медленный и приметный, Моска — тяжелый, а брошенная и недавно ими найденная машина, которую Ураган строго настрого приказал никому даже пальцем не трогать, чтобы не заметили — одна и легковая. Тсуна явно возьмет ее, за неимением других и невозможностью пешком идти до ближайшего населенного пункта. Он чувствует как сильно она торопится. Как боится опоздать. — Ты можешь зарядить машину пламенем? Чтобы она ехала быстрее? — в теории… брюнет кивнул. Это убьет всю начинку, но на дорогу в один конец должно хватить… правда и след будет оставлять видный что неоновые огни чуть ли не во всех спектрах, и Ланчия ей об этом сообщает. Тсуна морщится болезненно. — След будет виден только если разогнаться… я сделаю это дальше от базы. Нельзя терять время. Ланчия, пожалуйста. Это «пожалуйста», эта алеющая радужка зрачка будто отключают ему последние мозги. Он тащится сначала наверх, помогая ей, потом буксирует авто — редкостную развалюху — до дороги, и послушно накачивает движок, пока металл не чернеет от напряжения. Он отпускает. Потому что потерять Рокудо было правильно как-то, Чикусу — вообще не жалко, Кена — … не было выбора. А терять крикливого, но умного и верного Гокудеру — категорически нельзя. Но скорее потому что так ультимативно приказало его Небо. *** Хаято не знает, благодарить ему каких-то фантомных богов, или проклинать на чем свет стоит. Он только понимает, что сухая старческая ладонь — обманчиво легко — сжимается на икре, деактивируя проводку и взрывчатку, что пряталась в штанине. Он распахивает глаза. И все-таки все проклинает. Шакал сидит рядом, преклонив колено и устало грозит ему пальцем. Нет-нет-нет-нет-нет… Вопль отчаяния застревает в глотке когда Колонелло резко поворачивается к ним, до того изучавший бардачок машины. И по тому, сколько недоумения и — самую каплю — недовольного подозрения заплескалось в зеленых глазах, Гокудера внезапно понял что новому лицу этой сцены не рады. Более того, его вообще не ждали. Шакал не был игрой иллюзиониста или его запуганного загнанного разума. Он был тут, во плоти. И сильно этим подкосил представителя CEDEF. … какого черта? Они, разве, не на одной стороне?! *** Шакал отряхнул штанину, которую норовистый Гаваларо успел пнуть — и поднялся. Он кивком головы поприветствовал военного, игнорируя его не слишком теплый прием, и улыбнулся без приветствий: — Пусти пацана. Пепельноволосый открыл рот. И закрыл, то ли яростно, то ли непонимающе вытаращив глаза. Шакал его видел давно, еще на празднике в честь возвращения с учебы Энрико, вроде, и тогда мальчишке едва ли десять лет исполнилось. Он и тогда был крикливый, вспыльчивый, но умный. Как странно, пугающе и завораживающе извивается течение жизни. Тот кто должен был стать Десятым Доном — погиб. Тот, кто еще ребенком в запале кричал всем что тоже станет — защищает ту, что Десятой стать может. …Ноно прав. Они слишком стары для этой мизансцены. Им пора выйти за кулисы. Что они, собственно говоря, и сделали. …чтобы действовать свободнее. Колонелло, видимо, наконец осознал что если у Хранителя бывшего Девятого и есть какие-то инструкции сверху, то они как минимум входят в конфликт с его собственными. Он закрывает дверь машины, собирается, как хищник перед прыжком. Готовится. Эх, молодежь. Куда еще очевиднее-то? — Простите, — чеканит блондин. — Вы больше не можете отдавать мне прямые приказы после отставки Ноно. Но если вы свяжетесь со Штабом… — Это не приказ, — честно удивляется Шакал. И улыбается шире. Еще более дружелюбно. Когда он был моложе, все, кто эту улыбку видел, ныряли под столы, в окна и двери — зная, что будет. — Это вежливая просьба. Жаль, Колонелло его тогда не застал. Знал бы, сколько уязвимых точек в его «стойке» и как быстро, как сильно и точно может Ураган Ноно Вонголы бить. — …а вот это было похоже на мой приказ. — CEDEF, к его чести и крепости, быстро собрался снова, защищая сильно задетое правое колено. — … но ты, кажется, все-таки не оценил. Ладно. По-старинке тогда… Он скупо размахнулся снова. Колонелло выбросил из-за плеча пушку и нажал на курок, опустошая всю обойму. Помогло ему это не сильно, но ведь сбрендившего Хранителя нужно просто задержать — отряд был на подходе. Всего ничего… *** Тсуна выпрыгивает из машины. Взорваться та не взорвалась, но валящий из нее черный дым непрозрачно намекал, что и до этого осталось недолго. Она закусывает губу, жалея что сама не может что-то с этим сделать — никогда не была хороша с механизмами, и с пламенем Ланчии тоже — и что горящий транспорт придется бросить. Вернее, так и планировалось, но он ведь точно громыхнет на весь район… Ее шатает, но приходится собрать волю в кулак: Хаято где-то там, нуждается в помощи. Х̀̂̓͡о̅͑̓̉̄͝т̛͗͌̆я̛͌̅ н́̄̂͑̚͝и̃̇͑̋̕к҇̑̆̈́т̀͛̆̍͡о̑̃̌͞ ӗ̈́̒̓͂̕г̒̀͒̿͠о̉͛͡ с̛̓̀̓͊ю̌͋́̌̕д҇̀̏̈́̅а̛̀̋ н̑̈̃͠е̏́͑͞ г̓̓͌̀̕н̑̑̾͡а҇́͑̈л͛̄͑̉͂͡,̒̒̑̕ в̛̀̍͆̈͒ё́̆̈̋̕р҇͊̃̂н͐͊̄͒̅͝о̆̇̽̚͠?͑̆̋͝ ...Хорошо хоть правда гнала на жуткой скорости. Интуиция подсказывала когда лучше сбросить, а когда — свернуть и затаиться. Гложет внутри, Тсуна жмурится, откидывая темные липкие мысли: может, если бы она нормально все объяснила Хаято, или вовсе поехала вместе с ним, то уберегла бы. Да поздно. И̂̓͗̊͠л̎̀̕и͊̃̔̾̈́͞ о͊̏̉͠н̛́̆ б̛̓̉ы̛͐͐̀́ п͋͑͝р̆͒̊͝е̇͗̾͡д̛̃̓а̅̎̇̌̕л͂̃̏̆͞ т̏̈́͂̆́͝е̿͊͒̕б̛̿̐́͂я̈́̿͐̇̈́͡ р҇̉̍̔͐̀а̂̓́̾͝н̄̂̅̊͡ь̄̔̃͋̃̕ш̒̔͛̅͞е͌̄͠.̛̾͆̄̈́̅ …навскидку у нее было минут десять-двадцать. Найти Гокудеру и бежать. Снова бежать. Опостылело это, тошнит от собственной слабости и тлеет все внутри от мысли «ты продала все что есть Варии», но какой у нее выбор? С̾͌͡р҇̉̃̈͐͆а̑̉͛͞ж̽͂́͡ӓ́̆̈́͞т̛̄̄̅̂̊ь̍͒̈́̈́͞с́͐̒͡я̊̃̂̈́̄͠! В уголках глаз темнеет. Рой мыслей - будто чужих, ох, как бы ей хотелось чтобы они были чужими, как бы она не хотела верить, что они ее... - не успокаивался, царапал череп изнутри, ровно в том месте, где под волосами только затянулся уродливый шрам. В̂̽̕е͑̌̋̀͡ч̐̿͡н̾͑̔̊͐͝а́̇͡я̃̍͛͂͠ п͊͒̿͞а̇̒͆͒̽͠м҇̽̈́̈́̐я̈̽͝т̔̂͒͞ь͛͂͂̔́͠ о̅̈̂͌͠ в҇͒̒̋̚е̔̅̑͐͆͞р̐̈̆͠о̑̾͆̋͛̕л̛́̽̃̂о҇̅̆̎̌м̀͒͌͞с҇̓̐̀̐͐т̃̇̑̕̚в́́͆̉͡ё̈́͂̓͞ и̾̿̔̕ т̄͐̋͛̚͝в̓́̄̒͠о́̀͛̂͡е҇̐͒̈͛̚й̾̚͠ н҇̍͌͆а͒̃͠и͗̔̐͡в̄̊̈̌͡н͗̎́̿͊̕о́̾̀̓͝с̾͛̒̌͋͞т͋̀̇̔̎͡и̃̍͡.̛̈́̋̍̚ Надо думать о другом. О будущем. О планах. О чем угодно, кинуть все силы туда, и тогда не будет места, у ее мозга не хватит производительности выдумывать мерзость. Верно ведь? Плитка под ногами превращается в мозаичный лабиринт, кружит голову, будто специально цепляет подошву ее ботинок, мешает идти. Будто сами улицы сужаются, пытаясь ее раздавить... проклятье, план города напрочь вылетел из головы! П̄̆͞о̒̿̉̃͞т̓̈́̔͝о̾̑͝м̎̎̅͠у҇̇̑̏͆̂ ч̀̓̅̕т̓̓̕о̛͑̾̓͛ в̛͋̓̄̋́е̉͑͐̕с҇̈́̏ь҇̽̈̈̊ м͆̀͊̀̽͠и҇̉̔р̛̅̍͑̊о̊͛͌̅̕ п́̉͌̎͠р̀̍̊͡ӧ̛̇т̓̂̕и̓̓̉̔̅̕в̉̓͠ н͐͋̓̀̿̕е̉̆͒̑̒͞е҇̽̋̍͒.̇́̏͡ Планы-планы-планы, думать о чертовых планах. Вария. Договор. Только бы Мармон был достаточно убедителен. Тогда все просто. Вытащить Гокудеру — куда бы он не залез — вернуться на базу, подождать контакта. Обговорить условия их сделки. И пусть воюют дальше сами. Тсунаеши-не-Вонгола умывает руки с теми, кто остался. о̔̈́̚͝н̀̋̂̂̕и̌̌͊͛̃͡ в̾͑̽̆̀͝с́̆̈́͐̓̕е͆̒͠ р̛̈́̍́̿͒а̾͗̈́̔͞з̛̎͗̿о̏̇̈̍͊̕ч̛̍̄̚а̀̃̄͠р͌̇̇̒̂͝о҇̆̽́̿в҇̒̑а̍̈́̔̎̏͝н̐̈́̽̕ы҇́̈́̽̓̇ в͂̋̔̈̕ т̎̿̐͞е̌́̾͛̅̕б̅̄̿̓͞е҇̑̈́̅͊,͗̀̒̚͠ т̓̔̓́͂͞ы̑̓̅̓͝ с̑̔͝а͋̀͛́͠м̿͌̍͌͑͝а̓̃̍͡ р̍̿̊͠а͆͛̊̄͠з̀́̊̃́̕о̊̅͒́͠ч̆̎́̈́̄͡а̎̓̑͑̕р̃́̀͡о̏̐̎̂͛͠в͗͊̍̉͝а̀̄͒̚͠н̈͛̇͡а҇̇̈́̓ т̍͂͌͡ы̍͗̃̕ н͐̌̾́̍͠и̇͂͛̃͝к̑̏͗͞о̉͒̒͡г̍̆͒͠д̉̒̑̍͞а̒̉̈́̌̾͡ н̾͒̚͝е̓͐̏͗̕ у҇̈́̅͛з̛̿̇̔̀н̄̏͠а҇̽̓̌ѐ͋̇͋̉͡ш̈͊̊̅͠ь̇͗̐̏̕ п̾́̔͡р̽́̕а̛͊̓̿в̾͊̄̊̒͡д̀̋̽͌̕ӯ͌̌̉͞ …все просто. Найти Гокудеру. Простой алгоритм, минимум действий. Не сбиваться с шага. Вдох-выдох. т́͌̾͆̕р͋̎͠у҇̾̋с̌̇͌̕̚л͊̀́͌̚͝и̛͐͐͐в̛͆̈̇́̔а̛̑̒́̓я͆̉͝,̒̒̈͝ с̛̿͌͆͒л̈́͆̀̑̕а̽̚͡б̃͌͗̕а̾̆͛͡я̈́͛͂͛̕ н҇͐̊̊и̅̎͛͡к̔͌̉͞ч̎̐̒̚͠е̓͛͠м̛̇̅̐н̀̋̄̈͝а͊́̀̽̒̕я͑͌͗̌̾͝ ѓ͋̔͆̚͠л̆́̄͛̃͠у̛́͗͋п͊̏̕а͆̇̓͠я̏̔͞ Т̾́͝с̅̒̔͝у̛͑̽̒̎̂н͆͗̊̃̐͡а͑̓́̎͌͠ Т͛́̀͞ы͂̓̆͋̌͝ т͐́̇͑̕а̛̅̂͒̑к̄̈̒̀͠ д͑͌͝о̇̌͠л̆̄̋͝г̛̄̑́͋̈о͌̽͞ б̓͊͠ѐ̃̃͋͞ж͌̆͋͡а̇͋̀͝л̌̈̈́̿̾͠а҇̄͐̆̐̀ и͌͂̋͠ в҇̓̅͊͊с̛̐͗е́͛̏͋̕ р̎̓́͞а͛̾̂̓̾͞в̊͛̽͞н̛̑̇̃́о҇̋̆͌ п͋̀̎̊͝р͗̓̎̏͆̕о̓̆̂͑͝д̀́̋͝а̎̄́̉͝л̂̅̾͡а͆͋̊͝с͆̀̈́̍̕ь̑́̔̀̚͝!̏̈́̔͠ Ты правда именно этого хочешь? — прорезается внутри новый виток сомнений. С голосом Реборна. Ленивая, угрожающая насмешка. Al diavolo, Reborn. Я̎̎͌̿͒͞ с҇̑̄л̈́̂̾͊̋͝ӥ́̎̚͠ш͆̒͋̾͛͠к̆̋͐͗͠о͗̏̎͋̔͝м̾̉̄̏̚͞ д҇̆͌́̎͑о̏̉͝л̾͒̄̕г̈́̀̈̓͠о҇́͛͂ т̎̋́̏͠е̅̿̂̈͠б͐̿̅̕я̐̈́̉͠ ж͋̽͞д̇̈̋͗̂͠а́̂̽̎̚͝л̓͊̔͂̃͞а̀̂̈́̐̓͝.͋͆̕