Жемчужный перстень

Из дневника Марины: «Я замечала, что у моих любимых героев из книг есть одна объединяющая черта — их сложное детство. Психологические травмы, проблемы с родителями или сиротство — всё это, мне казалось, делало их особенными, выделяло из общей массы и возносило на невидимый пьедестал. Я зачитывалась такими историями, потому что видела в них свою особую красоту, но я никогда раньше не задумывалась по-настоящему, что в реальной жизни всё это выглядит совсем иначе. И никакой красоты или романтики в этом нет. Как же всё-таки хорошо быть обычной. Правда?..» *** — Марина, я рада, что ты нашла время ко мне заглянуть. — Лидия Викторовна тепло улыбнулась, пропуская её в квартиру. — Вы же знаете: выпускной класс, учёба… — рассеянно ответила Марина и спохватилась: — А ничего, что я без предупреждения? Вы никого не ждёте? — Нет, ничего. Ко мне должен прийти молодой человек, по некоему вопросу, но, — Лидия Викторовна бросила взгляд на настенные часы, — не сейчас. Мой руки и проходи на кухню, я заварю чай. «Клиент, скорее всего, — думала Марина, пока Лидия Викторовна колдовала над заваркой. Она не признавала пакетированные чаи, только — травы, которые смешивала по своим рецептам. В этот раз выбор пал на мяту, ромашку и липу. — За предсказанием. Интересно, что хочет узнать?» Иногда брало любопытство: а какой виделась Лидия Викторовна незнакомцам? Соответствовала ли их заочным представлениям? Среднего роста, сухощавая, с неизменным каре из чёрных волос — она казалась обычной женщиной чуть за пятьдесят. Никаких перстней, броского макияжа или бесформенных балахонов — неизменных атрибутов любой уважающей себя гадалки, образ которой должен был бы вырисовываться в воображении обывателя. Разве что взгляд, временами пронизывающий, заставлял чувствовать себя неуютно, но Марина за столько лет знакомства давно привыкла. Больше восьми, если память её не подводит? Прозвенел звонок, извещавший об окончании последнего урока, и третьеклассники с радостными криками повскакивали со своих мест. Марина посмотрела на соседний ряд, привычно ища глазами сестру. Алиса собирала портфель и одновременно разговаривала о чём-то с Кириллом. Тот активно жестикулировал, видимо, рассказывая о чём-то захватывающем, а её лицо то и дело озарялось улыбкой. Разобрать, о чём они говорили, из-за стоящего в классе галдежа было невозможно. Марина шагнула было в их сторону, как её дёрнули за рукав блузки. Она обернулась. — Марин, а ты знаешь, что моя тётя самая настоящая ведьма? — вдруг ни с того ни с сего сказал её одноклассник и по совместительству сосед по парте Костя. Он был хулиганом и заводилой класса, а посадили его с Мариной в попытке «оказать благотворное влияние», как выразилась их классная руководительница. Конечно, никакого влияния, по мнению Марины, не оказывалось и в помине, а Костя общался с ней, наверное, из-за того, что она помогала ему на контрольных и самостоятельных. — Опять придумываешь? — сказала она, кидая тетрадь и учебник в портфель. — А вот и нет! Она гадает на картах, как их… в общем, не обычных, по которым «в дурака» играют, а специальных, с рисунками, — бросился в торопливые объяснения Костя, — снимает порчу, сглаз. Если не веришь, можем пойти сейчас к ней в гости. Хочешь? Марина задумалась: с одной стороны — интересно, она никогда вживую не видела ведьм или гадалок, но с другой — она не доверяла Косте. А что, если всё это его очередная дурацкая шутка? Не успеют они выйти во двор, как он рассмеётся и скажет, что вообще всё выдумал, а она повелась. Нет, здесь нужно заранее во всём убедиться. — Да у тебя и тёти никакой нет, — уверенно заявила Марина, хватая портфель и направляясь в сторону выхода. — А вот и есть! — донеслось ей в спину. — Можешь у Алисы спросить. Марина остановилась и, повернувшись к Косте, удивлённо спросила: — При чём здесь Алиса? Откуда она может знать? — Спроси у неё о тёте Лиде. Колеблясь, она снова взглянула в сторону Алисы и Кирилла. В голову внезапно пришла идея. — Хорошо, если это окажется правдой, можно Алиса пойдёт с нами? Костя состроил недовольную физиономию. — Али-и-са, — досадливо протянул он, — ну, в принципе, можно. Тётя Лида только за будет. Не мешкая больше, Марина поспешила к сестре и остановилась в шаге, не решаясь прервать чужую беседу. Кирилл заметил её первым и замолчал, устремив на неё выжидающий взгляд. Привычное раздражение всколыхнулось в груди: то ли от его вечно приветливой улыбки, то ли оттого, что сегодня он умудрился написать контрольную на двенадцать баллов, обойдя всех в классе, в том числе и её, но главной причиной (Марина и не пыталась себя обмануть) было то, что он стоял рядом с Алисой. Смириться с его существованием за два с половиной года ей так и не удалось. — Алиса, — она обратилась к сестре, привлекая её внимание, — Костя сказал, что ты знаешь его тётю, это правда? —«Тётю»? — переспросила Алиса, удивлённо вздёрнув брови. — Тётю Лиду. Алиса отвела глаза. Улыбка как-то вмиг слетела с её лица. — А-а-а, ну знаю, и что? — равнодушно ответила она. — Она, правда, гадает по картам? — Ага. — Алиса сосредоточила внимание на молнии куртки, которую, казалось, заело. Наблюдая за её бесплодными попытками застегнуть, Марина не выдержала и со словами: «Давай я помогу» сама взялась за сражение с упрямым замком. — Костя зовёт нас к ней в гости. Не хочешь пойти? Застёжка поддалась и со звуком «вжух» свободно скользнула вверх. Марина отступила на шаг, заглядывая Алисе в лицо. — Что я там не видела? — неожиданно сухо отозвалась сестра. — И вообще мы с Кириллом сейчас гулять идём. — Да, — вклинился в разговор Кирилл, — хочешь с нами? — Нет, — отрезала Марина и, круто развернувшись, зашагала прочь. Костя никуда не ушёл. Он уже успел надеть куртку и накинуть на плечи рюкзак и сейчас ждал её возле их парты. Марина остановилась рядом и, больше не колеблясь и не сомневаясь, серьёзно сказала: — Идём к твоей тёте. Если Костя и не врал относительно своей тёти, то сильно преувеличивал. Лидия Викторовна оказалась приветливой женщиной средних лет, явно не походившей на тот образ ведьмы, который благодаря Косте уже успела нафантазировать себе Марина. Она радушно встретила их: угостила чаем со свежей выпечкой и даже по просьбе Кости показала несколько колод карт со странного вида рисунками. — Они не похожи на обычные… И вы знаете, что означает каждая из них? — полюбопытствовала Марина, сидя на мягком диване в гостиной, где они пили чай. — Да, безусловно, — улыбнулась женщина. — И с ними можно увидеть будущее любого человека? — Они — мои хорошие помощники в этом деле, — уклончиво ответила Лидия Викторовна, — но когда приходит человек, открытый, мне и без карт всё видно. — О, вафли закончились, — громко пожаловался Костя, встревая в разговор. — На кухне есть ещё. Сбегай за ними, если хочешь. Когда за Костей хлопнула входная дверь, Марина решилась задать вопрос, который давно крутился у неё на языке: — А вы, правда, знаете Алису, мою сестру? Лидия Викторовна ответила не сразу. Она устремила долгий взгляд в окно, меж бровей залегла складка. — Я хорошо знала её маму, но и Алиса у меня частенько бывала в гостях. — Я позвала её с нами, а она не захотела пойти! — вырвалось обиженное восклицание, прежде чем Марина успела подумать. Она замолчала, поджав губы и гадая, не сболтнула ли лишнего. Лидия Викторовна посмотрела на неё с добродушным интересом. — Почему же? — Это потому что она начинает дружить со мной, только когда Кирилла нет рядом. — Марина хотела, чтобы это прозвучало спокойно, а вышло так, будто бы она жалуется. — Разве так правильно? К тому же с мальчиками совсем не интересно… — О чём это вы тут говорите? — В дверном проёме опять появился Костя, держа в каждой руке как минимум по пять вафель. — Я спрашивала у Мариночки, слышала ли она когда-то легенду о Жемчужном перстне, — неожиданно сказала Лидия Викторовна. — Оказалось, что нет. Вы же не будете против, если я расскажу? — Конечно же нет! Расскажите! — мигом подхватила Марина, обрадовавшись, что разговор перетёк в другое русло. Что-что, а обсуждать при Косте свои отношения с сестрой ей точно не хотелось. — О‘кей. — Костя запрыгнул к ним на диван, всучив Марине одну из вафель. — Что за история? Кто-то в конце должен будет умереть? — Ну что за спешка? — укорила его Лидия Викторовна. — Я ещё даже не начала. — Я просто хочу убедиться в том, стоит ли мне сейчас начинать внимательно слушать, чтобы в конце не задавать глупых вопросов, которые так не любит Марина. — Ты не на уроке, так что ничего страшного, если ты хоть раз послушаешь то, что тебе рассказывают, не случится, — наставительно сказала Марина. — Боже мой, ты говоришь, как наша училка на классном часу, — пробурчал Костя, — сделаю вид, что тебя не слышал. — Угомонились, ребята? Или, быть может, вам нужен перерыв? — Нет-нет, пожалуйста, начинайте. — Марина чинно уселась, сложив руки на коленях. — Костя тоже будет слушать. Костя закатил глаза и откинулся на спинку дивана, всем своим видом показывая, что отбелённый потолок над головой вызывает у него куда больше интереса, чем история его тёти. — Давным-давно, — начала Лидия Викторовна, окинув их весёлым взглядом, — когда на месте нашего города были только густые леса да высокие горы, а люди едва начинали заселять побережье, жили парень и девушка, которые очень любили друг друга. По вечерам, когда заходящее солнце золотыми и алыми красками рисовало на море дорожку, ведущую к самому горизонту, они выходили на пляж и гуляли до тех пор, пока на небе не засияют далёкие звёзды. Однажды, любуясь красотой ночного неба, девушка восхитилась необычайно яркой звездой, мерцающей над горизонтом: «Она прекрасна, но как жаль, что с наступлением утра ей суждено опять погаснуть». Услышав эти слова, юноша тут же пообещал своей возлюбленной, что подарит ей звезду, которая будет сиять и при солнечном свете. Это было не пустым обещанием: от старых рыбаков он слышал, что на морском дне живут уродливые моллюски, которые хранят внутри себя жемчуг — необычайной красоты идеально круглые камни, напоминающие собой звёзды, и юноша любой ценой вознамерился достать хотя бы один из них. Едва дождавшись первых лучей восходящего солнца, он нырнул в морские воды так глубоко, как только мог, и когда он вновь выплыл на поверхность, то крепко сжимал в руке плотно закрытую раковину. На берегу, вскрыв её, он извлёк одну-единственную жемчужину, которая тут же заискрилась, переливаясь и сияя на солнце не хуже любого драгоценного камня. Мёртвые же останки устрицы юноша выбросил обратно в море. Но не успел он покинуть пляж, как море заволновалось, вспенилось, и явилась ему сама Владычица морская. «Зачем тебе эта жемчужина?» — обратилась она к ошеломлённому юноше. «Я хочу подарить её той, кого люблю больше всех на свете», — был ей ответ. «А знаешь ли ты, человек, какой путь проделала эта прекрасная жемчужина, чтобы очутиться в твоей руке? Прежде, крохотная песчинка, она была причиной тяжёлой болезни моего дитя, а затем принесла ему гибель от твоих рук. Подумай же, что может подарить эта жемчужина, помимо боли и страданий? Этот камень — мёртв, а смерть притягивает к себе лишь смерть». Но юноша был настолько ослеплён красотой жемчужины, что не внял словам морской Владычицы и покинул берег. В ближайшем поселении он нашёл золотых дел мастера и попросил сделать перстень, увенчанный этой жемчужиной, чтобы девушка всегда могла носить её с собой. Когда перстень был готов, юноша преподнёс его своей возлюбленной как символ их вечной любви. Они были так счастливы, что вскоре он и позабыл предостерегающие слова Владычицы моря. Но время шло, уносило с собой радости и печали, стачивало чувства, и вскоре юноша сам стал томиться их поздними прогулками под луной. Он просто ушёл, как обычно уходят люди, гонимые ветром перемен, с одной-единственно правдивой причиной — он не хотел больше оставаться. Он ушёл, оставив после себя перстень, как напоминание о том, что ничто не вечно на земле. Безутешная девушка, углядев в перстне причину всех своих бед, вернула его морю в надежде, что всё будет как раньше. Но море не желало принимать жемчужный перстень: подняв огромные волны, спутав в тине с бесчисленным множеством мёртвых ракушек, оно вышвырнуло его на берег. А девушка, так и не дождавшись своего возлюбленного, бросилась с отвесной скалы прямо в разверзшиеся под ней морские пучины. С тех самых пор, не находя пристанища ни в воде, ни на суше, Жемчужный перстень переходит из рук в руки, прельщая своей красотой, внушая ложные надежды и неизменно принося гибель каждому, к кому имел отношение. — Это очень интересно, но где же тут мораль? — поинтересовалась Марина, когда Лидия Викторовна окончила рассказ. — Что? — Татьяна Владимировна учит нас искать мораль в каждом рассказе, а я её здесь не вижу. — Ну ты даёшь! — воскликнул Костя. — А ещё отличница называется. Даже я её здесь нашёл: нужно бережно относиться к окружающей среде, иначе потом будет плохо всем. Впервые в жизни Марина с ним согласилась. — Ну, а помимо учёбы, как твои дела? — Лидия Викторовна поставила перед ней чашку и сама села за стол. — Алиса приехала, — всё ещё не скинув с себя до конца задумчивость, отозвалась Марина. И нахмурилась, обхватив ладонями чашку. Ей стало досадно, что она не нашла ничего другого, кроме как упомянуть о сестре. — Вы поссорились, — догадалась Лидия Викторовна. — Вроде как. — Марина не поднимала на неё глаз, она сосредоточенно наблюдала за несколькими полупрозрачными лепестками, плавающими на поверхности чая. Боялась, что Лидия Викторовна продолжит тему, выпытает подробности или того хуже — сама каким-то образом догадается, и также боялась, что она решит не продолжать и оставит её один на один со всеми мыслями. Однако Лидия Викторовна не сделала ни того ни другого. — Интересно, насколько она сейчас похожа на свою мать. Марина оторвалась от чашки. — Тётю Наташу? — зачем-то переспросила она. — Да. Ты помнишь её? — Помню, но… не то чтобы очень, — призналась Марина. В её памяти возник смутный образ молодой красивой женщины, которая изредка бывала у них в гостях. Она и тогда, в детстве, казалась ей немного странной, пусть Марина до конца и не могла понять почему. Возможно, дело было в том, что она привыкла к взрослым, любящим поучать, сюсюкать, нарушать личные границы, а тётя Наташа была другой. Отстранённой и совершенно не заинтересованной. Могла за весь вечер, проведённый в их доме, ни разу не обратить на неё внимания. Марину это не задевало, просто удивляло. — Да, безусловно, — кивнула Лидия Викторовна. — Тебе тогда было мало лет. А ты знаешь, как она умерла? Марину сковало нехорошее предчувствие. К чему такой вопрос? Конечно, она знала, но какое это имеет значение? И почему Лидия Викторовна вообще решила заговорить об этом? — Она утонула, — всё-таки ответила она, — во время шторма. — И более неуверенно добавила: — Ведь так? Лидия Викторовна ответила не сразу. Она словно обдумывала что-то, затем коротко вздохнула и сказала: — Иногда, чтобы лучше понять человека, достаточно узнать некоторые определяющие факты его жизни, большинство из них закопано в детстве и связано с его родителями. Понимаешь, это как подобрать ключик к музыкальной шкатулке: один поворот — и всё становится предельно ясно. Я могу тебе рассказать, хочешь? Марина не хотела знать. Просторная кухня вдруг сделалась какой-то тесной и душной. Захотелось открыть окно или, ещё лучше, оказаться на улице. Что бы ни рассказала ей Лидия Викторовна, Марина была уверена: знать ей это не стоит. Но, пойманная на крючок любопытства, она уже не могла сказать «нет». Марина медленно кивнула. Лидия Викторовна заговорила легко и свободно, как будто рассказ давно был сложен в её голове и ждал момента быть поведанным. — Я знала Наташу давно, с её двадцати лет. Познакомились мы случайно, и так получилось, что между нами, несмотря на разницу в возрасте, завязалась дружба. Возможно, она искала во мне материнскую фигуру. По крайней мере, ни с кем другим она не была так откровенна и открыта, как со мной, и никто не знал её так же хорошо, как я. Наташа была необычным человеком, странной — сейчас бы так её назвали. Закрытая, отстранённая, даже находясь с кем-то рядом, она была словно не здесь. Мне всегда казалось, что она жила будто бы во сне, не до конца веря в реальность происходящего, и всё ждала настоящего пробуждения. Может быть, виной тому был её характер, а может, те несколько лет жизни в детском доме оставили неизгладимый след на её личности. Однажды я спросила о них, Наташа тогда ответила мне только: «Было плохо», — и закрылась. Больше эту тему я не поднимала. Она рано вышла замуж, где-то за два года после окончания школы, ей не было и двадцати. Наверное, хотела таким образом убежать от одиночества, иначе я не понимаю, зачем ей было связывать свою жизнь с человеком, далёким от неё во всех отношениях. Юра, отец Алисы, был простым парнем и безумно любил свою жену. Она же не могла ответить ему ничем. В первые недели он был невыразимо счастлив, а затем до конца жизни страдал, потому что так и не смог пробиться через ту стену странного равнодушия, которую воздвигла между ними Наташа. Он погиб через два года после свадьбы. По-глупому — разбился на машине. Алиса его совсем не помнит — ей тогда было год с лишним или около того. Не скажу, что его уход как-то сильно повлиял на Наташу. Она приняла его до странности ровно, хотя поначалу после похорон, как и положено, носила чёрные платья. А затем, через год, она встретила его, человека, который навсегда изменил её жизнь. Лидия Викторовна прервала свой рассказ, видимо, для того, чтобы собраться с мыслями. Марина не торопила и не задавала вопросов. Чужая жизнь поднималась из-под завалов времени. Здесь не было места праздному любопытству. — Я видела его несколько раз и, скажу тебе честно, не нашла в нём ничего особенного, что могло бы вскружить голову. Обыкновенный человек, уставший от собственной жизни. Сотни таких, но по какой-то неведомой причине он стал для Наташи всем. Они познакомились в санатории, где она работала медсестрой, и, возможно, их роман так и остался бы курортным, если бы не продлился целых пять лет. Вся любовь, на которую только была способна Наташа, вся та любовь, которая спала в ней долгие годы, наконец проснулась и обратилась к нему. У него на тот момент были жена и ребёнок. Конечно, он рассказал ей о них, и, конечно же, она приняла всё это как есть. Она вообще ничего от него не требовала, а он был честен — по крайней мере, насколько позволяла его ситуация. Не сомневаюсь, что он тоже любил её, но он был старше неё на одиннадцать лет и смотрел на жизнь более трезво, эта любовь не вскружила ему голову настолько, чтобы оставить семью, бизнес и навсегда уйти к ней. Когда он приезжал, Наташа в буквальном смысле бросала всё: брала отгулы на работе, Алису отводила ко мне, чтобы не упустить ни минуты из тех немногих дней, отведённых им. Мне было ясно, что вечно так продолжаться не может, я не раз твердила ей об этом. Но Наташа предпочитала просто не думать о своём будущем, и я оставила её в покое. В конце концов, это была её жизнь. Конечно же, им пришлось расстаться: видимо, терпение его жены иссякло и она, наконец, решилась открыто признать тот факт, что муж ей изменяет. А оскорблённая женщина способна на многое, да и возможный разрыв сулил бы ему множество неприятностей. Полагаю, он правильно рассудил, когда выбрал семью. — А тётя Наташа? — с замиранием спросила Марина. Нехорошие догадки уже теснились в голове, но ей было нужно услышать подтверждение. Лидия Викторовна не стала томить с ответом. — Люди шептались. Соседи, знакомые, на похоронах, поминках и много после. Шептались, было ли это просто трагической случайностью. В конце концов, подобные случаи не то чтобы очень редки. Море не терпит ошибок, не прощает небрежности и беспечного к себе отношения. Всё осталось на уровне пересудов, смутных догадок, сплетен. Но я знаю наверняка — это не случайность и не несчастный случай. — Самоубийство? — Марина сказала прежде, чем успела осознать всю суть этого слова. Выпущенное на волю, оно громоздким камнем повисло в образовавшейся тишине. Словесного подтверждения больше не требовалось, ответ читался в глазах Лидии Викторовны. — Откуда?.. — начала было Марина, но тут же осеклась: нужно ли ей знать? Но Лидия Викторовна, словно и не заметила её заминки. Или не посчитала нужным заметить. — Я видела её прощальное письмо, которое можно считать за предсмертную записку. Да, я его забрала. Не хотела, чтобы оно стало достоянием общественности, но и скрывать правду ото всех я тоже не собиралась. Я посчитала справедливым, если о ней узнает тот человек, кого она напрямую касается. — Лидия Викторовна усмехнулась. Почти незаметно, но тень её усмешки не ускользнула от внимания Марины. Она не была горькой или грустной, скорее жёсткой. — Я не могла позволить истории Наташи вот так просто затеряться, раствориться во времени, как будто её и не было. Я отпустила тонкую нить, которая может оборваться, а может и привести к чему-то. И мне бы очень хотелось узнать — к чему. Марина сглотнула. Ей всё меньше хотелось слушать, что скажет дальше Лидия Викторовна, но и попросить её сменить тему она не могла. — А кто ещё?.. — Знает? Если ты о своём папе, то нет, не знает. Думаю, что подозревает, но не знает наверняка. Он так ни разу и не заговорил со мной о её смерти. Боялся, наверное, что я знаю больше. Что же — его дело, если бы спросил, я бы ему рассказала. Марина поднялась на ноги и отошла к окну. На подоконнике стоял пузатый вазон с неизвестным ей растением. Она коснулась и провела пальцем по широкому мясистому листу. Тянула время. Следующий вопрос гудел в голове настойчивым непрекращающимся гулом. Желал быть заданным. Не оборачиваясь, приковав взгляд к оконному стеклу, Марина исполнила это желание: — А Алиса? — Не знает, — раздалось за спиной. Марина выдохнула и оперлась двумя ладонями о подоконник. У неё было странное чувство, будто она стоит на пригорке, а земля мелкими камушками медленно скатывается, сползает вниз. И как ни переставляй ноги — всё равно не найти устойчивой опоры. Лидия Викторовна молчала. Возможно, давала Марине время поразмыслить над услышанным и высказаться. Но у Марины не было чётких мыслей. Вместо них — неясное чувство упрямого протеста и понимание, что так — неправильно. Так — не должно быть. — Я не понимаю, — Марина обернулась, — как тётя Наташа могла так поступить, это же… — Что? — Лидия Викторовна приподняла бровь, ожидая продолжения, но Марина стушевалась под её невозмутимым взглядом. Тогда женщина вздохнула и продолжила более мягким тоном: — Наташа слишком сильно любила его и, увы, растворилась в нём без остатка. С окончанием их отношений для неё потерялся смысл жить дальше. — А как же Алиса? Лидия Викторовна посмотрела на неё внимательно, изучающе. Сделала глоток чая и только потом ответила: — А что Алиса? Ребёнком она, как и многие дети, очень любила и, конечно же, идеализировала свою мать. Но в глубине души, полагаю, чувствовала, что не очень-то нужна ей. Так бывает. Это брошенное тоном житейской мудрости «так бывает» почему-то по-особенному сильно задело Марину. Оно словно оправдывало то, чего нельзя оправдать, прощало то, чего нельзя простить. — Это же предательство! Мерзкое, отвратительное… — Марина, присядь. — Послав ей успокаивающую улыбку, Лидия Викторовна кивнула на место напротив себя. Но когда Марина упрямо осталась стоять, она, слегка пожав плечами, всё же заговорила: — Пойми, люди — разные, и такие, как Наташа, — очень далеки от тебя по мировосприятию, стремлениям, ценностям. Но это вовсе не отменяет их правды. В своей жизни ты будешь встречать множество людей, непохожих на тебя, и нужно научиться принимать их такими, какие они есть. Не спеши никого осуждать, в конце концов, они поступают по законам именно своей жизни, которая во многом может не совпадать с твоей. — Нет, вы не понимаете. — Марина помотала головой, словно услышанные слова были назойливыми мухами, которых хотелось отогнать. У неё самой было слишком много не до конца сформированных, незрелых мыслей, которые всполошенными птицами взлетали, сталкивались друг с другом, образуя настоящий кавардак. Но всех них заслоняло собой чувство огромной несправедливости, впервые явившееся ей в своём неприглядном, жестоком виде. — Разве женщина может любить кого-то больше, чем своего ребёнка? Разве имеет на это право? Лидия Викторовна вздохнула — в который раз — и отвела глаза. — Ты судишь слишком строго. Любовь не рождается по желанию или щелчку пальцев. Тем более любовь матери к ребёнку. Она либо есть, либо её нет. — А как же ответственность? Разве можно вот так бросать? — И опять слишком строго. Конечно, нельзя. Но есть вещи, которые человеку сложно преодолеть. Не все рождаются достаточно сильными для этой жизни. Многих она давит, и последнее дело винить их за это. Марина была категорически не согласна. То, что говорила Лидия Викторовна, казалось ей сущим бредом, который к тому же имел мало общего с обсуждаемой темой. Видимо, почувствовав этот невысказанный протест, Лидия Викторовна усмехнулась и добавила: — Ты и не представляешь, Мариночка, как много людей не готовы взять ответственность даже за себя, не говоря уже о других. — Будто бы это так сложно, — пробормотала себе под нос Марина. Лидия Викторовна же невозмутимо продолжила: — И всё же не нужно думать плохо о Наташе. Она честно выполняла свои родительские обязанности. Никогда не повышала голоса, не наказывала… — То есть ей было всё равно? — Есть дети, которые не получают и сотой доли того, что получала Алиса. — А какое мне дело до других, если она — моя сестра?! — горячо воскликнула Марина и тут же поражённо замолчала. На этих словах весь пыл её неожиданно иссяк, будто в него плеснули водой. Спорить и продолжать больше не хотелось. Как она допустила это? Опять позволила увлечь себя её жизнью. — И зачем вы мне всё это рассказали? — Она не смотрела на Лидию Викторовну. Куда угодно: себе под ноги, на стену со старыми круглыми часами, на подоконник с безымянным растением, но только не в непростительно спокойные глаза напротив. — Я подумала, что тебе будет полезно узнать об этом. Ответить Марина не успела, её опередил дверной звонок, резкой трелью прорезавший тишину квартиры. Обе обернулись на звук. Со словами: «Это Андрей, наверное» Лидия Викторовна поднялась из-за стола и вышла из кухни. Марина, недолго думая, последовала за ней. Если это один из её клиентов, то не стоит задерживаться. Но даже помимо этого оставаться здесь дольше не хотелось. Слишком много информации сомнительной полезности она узнала, её следовало ещё уложить в голове и решить, как ко всему этому относиться. Однако пришедшим оказался вовсе не незнакомый ей Андрей, а Костя. — Мама просила передать то, что одалживала у вас в прошлом месяце. — Хорошо, — сказала Лидия Викторовна, — положи на тумбочку. Оставив пакет, Костя наконец заметил стоящую в конце коридора Марину. — О, привет, — хмыкнул он. Марина вяло махнула рукой. Не то чтобы ей было неприятно видеть Костю, но почему он появлялся в неудачные моменты? — А ты какими судьбами здесь? Как же подготовка к экзаменам? — Всякий раз, когда он заговаривал с ней таким тоном, у Марины было стойкое чувство, что он смеётся над ней. И она разрывалась между желанием ответить ему что-то язвительное и желанием, напротив, промолчать, проигнорировать. Однако при Лидии Викторовне она решила остаться спокойной. — Должны же у меня быть перерывы. — Ну да. — Костя ухмыльнулся. — Ладно, — он снова обратился к своей тёте, — тогда я пошёл. Марина спохватилась быстрее, чем он успел открыть двери и уйти. — Я, наверное, тоже. — Она поймала взгляд Лидии Викторовны. — Вы ведь ждёте кого-то, не хочу мешать. — Да, Андрей должен скоро прийти, — кивнула она. — Тогда до встречи, заходи почаще. Из другой комнаты зазвонил стационарный телефон. Бросив Косте напоследок просьбу захлопнуть двери, Лидия Викторовна скрылась из вида. Пока Марина обувалась, Костя стоял, прислонившись к стене, явно ожидая её. — Марин, а у меня к тебе вопрос, — сказал он, сделав многозначительную паузу, после которой Марине не оставалось ничего другого, как поинтересоваться: — Какой? — Ты сделала домашку по химии? Марина закатила глаза, выпрямляясь. Ну конечно, что же ещё? Костя нагло улыбался, смотря на неё. — Сделала. И что? — Дашь списать? — Вопрос, который она слышала от него десятки раз. И та же интонация, больше утвердительная и нахальная. — А что мне за это будет? — в тон ему поинтересовалась Марина. Они стояли у двери, но оба не спешили выходить. — Ну хочешь, на выпускной с тобой схожу? — Костя небрежно передёрнул плечами, а Марина мгновенно вспыхнула от возмущения: — Ты дурак? Мы не в Америке, у нас нет такой традиции, чтобы идти с кем-то парочками. И вообще, ты хоть понимаешь, как это прозвучало? Это у тебя одолжение такое? Костю, казалось, ничуть не смутил её выпад. Он с невозмутимым лицом выслушал Марину, снова пожал плечами и ответил: — Отсутствие традиции — ерунда. Не хочешь за домашку, о‘кей. Считай, я просто так тебя приглашаю. Так что? Марина смерила его недовольным взглядом. Хотелось одной удачной фразой поставить его на место, но она решила не рубить с плеча ради секундного удовлетворения. В конце концов, его внимание, пусть и облечённое в такую форму, льстило. Их отношения были странными, но Марина всё-таки дорожила ими, хоть и редко себе в этом признавалась. Они не были дружескими, как с Кириллом, но и формальными, как с большинством одноклассников, — тоже. В отличие от Кирилла, с которым можно было обсудить книги, фильмы и любую мелочь, чувствуя себя при этом свободно и легко, при общении с Костей её не покидало постоянное напряжение и ожидание подвоха. Приходилось всегда держать себя в тонусе, быть начеку. Он часто бесил, выводил её из себя, и в то же время Марина никогда по-настоящему не желала отказаться от общения с ним. — Я подумаю. — Марина подошла к двери, вынудив Костю посторониться, и взялась за дверную ручку. — Ну, так что с домашкой? — Да будет тебе домашка, господи! — снова вскипела Марина и резко толкнула дверь, чем едва не задела незнакомого парня, стоящего по ту сторону. В последний момент тот успел отскочить, так что дверь, описав полудугу, прошлась в паре сантиметров от его лица. — Ой, простите, я вас не ударила? — Марина поспешно переступила порог, выходя на подъездную площадку. Костя вышел следом, прикрывая за собой дверь. — Всё нормально, у меня хорошая реакция. — Парень доброжелательно улыбнулся, как бы показывая, что не стоит переживать. Повисло молчание. Несколько секунд все трое стояли, глядя друг на друга, словно ожидая, что кто-то первым его нарушит. Ситуация уже начала казаться Марине нелепой, как парень наконец поинтересовался: — А Лидия Викторовна Грасская здесь живёт? — Возможно, — уклончиво ответил Костя, выступая вперёд, — а вам по какому вопросу? Его насмешливый тон, видимо, не понравился незнакомцу, потому что тот коротко и сухо ответил: — По личному. — И снова перевёл взгляд на Марину, как на, вероятно, более адекватного собеседника: — Она ведь дома? Марина не успела ответить, Костя в своей привычной манере бесцеремонно встрял в разговор: — Вообще она занятой человек и принимает строго по записи. Вы записаны? На который час? Марина пихнула его локтем в бок. — Прекрати! — И снова перевела взгляд на парня: — Я сейчас позову её. Но звать не пришлось. Лидия Викторовна, видимо, услышав шум, сама к ним вышла. — Андрей? — полувопросительно обратилась она к парню. Тот, вмиг посерьёзнев, кивнул. — Заходи, я ждала тебя. Когда за ними закрылась дверь, Марина повернулась к Косте, вперив в него укоризненный взгляд. — Ну и что ты устроил? Чем тебе этот парень не угодил? — Да ничем, мне просто смешно с таких, как он. Реально верят во весь этот бред с гаданием на картах. — С чего ты взял, что он пришёл к тёте Лиде за предсказаниями? — Марине почему-то захотелось отстоять незнакомого ей парня. — Может быть, там совсем другая причина. — Пф, я тебя умоляю, какая ещё? Марина не смогла придумать, а Костя, уже потеряв интерес к недавнему происшествию, спросил: — Ну так мы идём? — Да. — Марина в последний раз оглянулась на дверь и пошла за ним.