Жемчужный перстень

Чайник вскипел минут пять назад, но Марина так и не поднялась из-за стола. По правде, чая не хотелось. Она включила его на автомате, как делала всегда, когда возвращалась домой. Привычные действия лишь ненадолго дарили чувство спокойствия и контроля, позже всегда обнаруживали свою бессмысленность. Правильнее сейчас было бы переодеться и сразу идти спать, пока её не догнала бессонница, но Марина только с тяжёлым вздохом опустила голову на сложенные на столе руки. Интересно, когда расстаёшься, всегда так тошно на душе? И никакого чувства свободы от сброшенного с плеч груза? Наверное, всё так, потому что они и не расстались окончательно. Взяли перерыв в отношениях, чтобы через месяц ещё раз вернуться к этому разговору. Почему она согласилась, а не настояла на своём? Потому что хотела поскорее уйти или потому что сама верит, будто месяц в одиночестве может поменять что-то в её сознании и чувствах? Ну не нелепица же? Марина не обратила внимания, как хлопнула входная дверь. Подняла голову лишь после того, как услышала шаги в коридоре. Через несколько секунд на пороге кухни с растерянным видом застыл Кирилл. — Привет, — переминаясь с ноги на ногу, сказал он. — А ты чего здесь? Разве не должна была у Андрея остаться? — Обстоятельства изменились, — ответила Марина. У неё совсем вылетело из головы, что Кирилл сегодня ночует в её квартире. — А что так? — Он всё-таки вошёл в кухню. — Да так, ничего. — Марина пожала плечами, а потом криво и болезненно усмехнулась. — Мы с ним вроде как расстались. Кирилл подошёл и сел рядом с ней за стол. — «Расстались»? — осторожно спросил он. — Совсем? Боже, какое точное попадание в цель. Правда, случайное, не мог же Кирилл знать о деталях их разговора. — Самое смешное, что нет. Мы сошлись на том, что вернёмся и обсудим это ещё раз через месяц. А пока считается, что временно расстались. Ну, или взяли перерыв. Какая формулировка больше по душе. — Она замолчала, осознав, что вывалила на Кирилла слишком много информации за раз. — Прости, не хотела грузить тебя. А у тебя как день прошёл? — Не поверишь, но тоже фигово, — с невесёлым смешком ответил Кирилл. — Даже более чем. Не сложно было догадаться о причине. Можно и не спрашивать дальше: ответ будет один — Алиса. Но жгучему интересу, поднявшемуся в ней и подмявшему собою все прочие удушливые мысли — о себе, Андрее, — этого оказалось мало. Хотелось подробностей, мельчайших деталей, всего, что касается Алисы. Но ведь не скажешь Кириллу так просто, в лоб: «Рассказывай всё». Марина встала из-за стола и подошла к холодильнику. К Кириллу повернулась уже с бутылкой вина в руках. На вопрос в его глазах ответила: — Раз уж вечер не задался у обоих, мне кажется, более подходящего случая открыть эту бутылку и не найти. — Думаю, у нас нет другого выбора, — с понятливой улыбкой сказал Кирилл. Следующие полчаса прошли весело. Они болтали о чём-то лёгком, вспоминали школьные годы, пока нарезали фрукты, сыр и на скорую руку сооружали бутерброды. Эти разговоры здорово отвлекали, и Марина радовалась своему временному освобождению. — Марин, скажи, мне всегда было интересно… — Кирилл расслабленно откинулся на спинку дивана, на котором они расположились, и сделал глоток вина из бокала. А затем задал вопрос, который она меньше всего ожидала сейчас услышать: — А чего ты меня в детстве ненавидела? Губы сами собой сложились в улыбку. — Не преувеличивай. Не было такого. — А вот и нет, помню, я даже маме сказал: «А почему эта девочка меня ненавидит?» — В семь лет ты не мог использовать это слово. И ты явно сгущаешь краски. — Да почему же? Ты смотрела на меня так, будто хотела испепелить взглядом, хотя мы даже не были знакомы. Обиды в его голосе не слышалось, он всего лишь хотел удовлетворить своё любопытство, поэтому Марина долила им в бокалы вино, а после сказала: — Ну хорошо, может быть, так и было, не буду спорить. И что, ты аж до девятого класса не мог понять, почему так? — Почему до девятого? — хмыкнул Кирилл. — Я до сих пор этого понять не могу. — О‘кей, давай глянем: ты был весь такой идеальный и правильный, — Марина начала загибать пальцы, — тебя больше любили учителя, и тебе всегда лучше давалась математика. О, а ещё в третьем классе ты прямо перед моим носом забрал последнюю трубочку с кремом, которую я, между прочим, очень хотела. Достаточно причин? Кирилл рассмеялся, но каким-то неуверенным смехом, словно не до конца разобрался, сколько процентов шутки было в её словах. — За трубочку, конечно, прости, я постараюсь как-то компенсировать этот проступок. Но всё это не объясняет, почему ты невзлюбила меня с самой первой встречи. — Потому что я ревновала. Жутко. — Как просто это оказалось сказать, глядя ему в глаза. Марина испытывала странное удовольствие, выкладывая правду. Впрочем, ничего нового она для себя не открыла. Сейчас, по прошествии нескольких лет, легче было анализировать себя прошлую. Конечно, ревновала, пусть и не соглашалась использовать это слово. Но меньше ревностью оно от этого не становилось. — Кого? — так неуместно выпалил Кирилл. — Алису, естественно. — Будто бы были варианты. — Почему? И снова она ответила легко, без каких либо усилий или времени на размышления: — Потому что она была моей сестрой, а ты в один день появился и забрал мою Алису. — Стало смешно и совсем немного — грустно. Надо же, уйма времени прошла, а ей до сих пор жаль себя, или точнее — ту Марину, какой она когда-то была. Кирилл отнёсся к её словам серьёзно. Поставил бокал обратно на журнальный столик и посмотрел на Марину так внимательно и сочувствующе, что захотелось скривиться. — Ты извини меня, я этого не хотел. Тем более что я её и не забирал. Она же всё равно оставалась твоей сестрой. — Да какая уж разница. — Марина махнула рукой и осушила свой бокал. Разве ему объяснишь? — Это было давно и уже не имеет никакого значения. Давай лучше выпьем за то, — она потянулась к ополовиненной бутылке и разлила им по новой порции вина, — какими хорошими друзьями мы стали. Кирилл поддержал тост, а после Марина сказала: — Кстати, у меня встречный вопрос. Зачем тебе это было нужно? Подружиться со мной. — А для этого нужны особые причины? — Естественно. Ты ведь думал, что я тебя ненавижу. — Ты была сестрой Алисы и была мне симпатична, конечно, мне хотелось как-то наладить с тобой отношения. Достаточно причин? — С улыбкой он возвратил её же фразу. Марина медленно покачала головой. Нет, такой ответ её не удовлетворит. — Не достаточно. Продолжай. Кирилл задумался, постучал пальцами по бокалу, а затем снова посмотрел на Марину. — Я видел, что по какой-то причине не нравлюсь тебе, и хотел это как-то исправить. — И это, — Марина навела на него указательный палец, — главная причина. — Говоришь прямо как Алиса. — Кирилл усмехнулся и взял с тарелки сыра. — Это сегодня она тебе что-то такое сказала? — Марина очень постаралась, чтобы в её голосе не прозвучало излишнего интереса, и в то же время — чтобы он не показался искусственно равнодушным. Однако её усилия прошли зря: Кирилл, казалось, и не обратил внимания, как был задан вопрос. Он углубился в себя: между бровей залегла складка, а лицо приняло не по-кирилловски жёсткое выражение. — Ага, что-то о том, что мне нужно чувствовать себя хорошим и правильным в собственных глазах. — Вы поссорились? — Нет, бери больше: окончательно разорвали все отношения. — Кирилл смотрел не на неё, а куда-то в сторону. — Как это произошло? — Марина взяла со стола салфетку и принялась нервно сминать её в пальцах. — Честно сказать, сам не понимаю, как так вышло. Вроде только нормально говорили о чём-то, как тут она начинает предъявлять мне какие-то нелепые претензии. — И всё-таки, с чего началось? Марина слушала его с жадным вниманием, не перебивая, только задавая наводящие вопросы. Кирилл говорил охотно, будто ему самому было важно поделиться с кем-то. Он рассказывал, что предшествовало ссоре и с каких слов она началась, а Марина нутром чуяла: из-за присущего ему такта он говорит не всё. И это несказанное сводило с ума. — А что именно она сказала обо мне? — всё же не выдержала она. — Ты же ещё утром не хотела этого знать, — напомнил ей Кирилл. — Ну и что. Всё поменялось. Рассказывай. — Последнее выпалила нетерпеливо и повелительно, но Кирилла не возмутил её тон, или он не подал виду. — Не помню точно, — с неохотой ответил он. — Её взбесил сам факт, что я остаюсь ночевать у тебя, и с этого начался вынос мозга. Я спросил, чем её не устраивают наши с тобой отношения, она ответила, что самим их существованием. Представляешь? — Ещё как, — мрачно ответила Марина, не замечая, как стала отрывать от салфетки мелкие клочки. — А что было дальше? — А дальше поинтересовался, из-за чего же вы с ней поссорились. — И она сказала… — Сказала, — он замялся, — сказала, это потому, что ты оказалась… дрянью. — Последнее слово выдавил через паузу, поморщившись, словно ему самому было неприятно произносить его. — А после что-то о том, что я, напротив, считаю тебя хорошей. Странно, слова, доставленные через вторые руки, должны были бы потерять большую часть своей силы, и всё же своими зазубренными краями они царапали ощутимо больно. Салфетка под её руками успела превратиться в крошево. Марина сгребла клочья бумаги, поднялась и выбросила их в мусорное ведро. Отряхнув руки, вернулась к Кириллу и ровно, без эмоций, произнесла: — Что же, то, о чём я и так подозревала, подтвердилось. Можно больше не думать об этом. Какое облегчение. — Она попыталась улыбнуться, но улыбка, короткая и жёсткая, мигом слетела с лица, словно чувствовала — ей там не место. Марина слегка мотнула головой. — Ладно, не об этом сейчас речь. Значит, ты так и сказал ей: «Больше не будем друзьями»? — Да, типа того. А что? — в голосе Кирилла прозвучал вызов. — Скажешь, что это было грубо? — Я считаю, вам давно следовало это сделать. Эта игра в дружбу… скажи, ты правда верил, что из этого может что-то выйти? — Не знаю, возможно. — Кирилл взял с тарелки бутерброд, покрутил его в пальцах, словно раздумывая, что с ним делать, и, видимо так и не решив, положил в свою тарелку. — Когда-то мне казалось, что да. Наверное, ошибся, — продолжил он, не глядя на Марину. — Но ведь и она тоже так считала. Марина тихонько хмыкнула. Ну разве можно настолько не замечать очевидного? — Она боялась тебя потерять, — терпеливо начала она, — конечно, она согласилась остаться друзьями. И возможно, в глубине души надеялась, что между вами в будущем что-то изменится. Кирилл поднял на неё недоверчивый взгляд. — Серьёзно? Но это же бред какой-то, я ясно ей дал понять… — Так ли уж ясно? — Марина скептически усмехнулась. — Впрочем, неважно всё. Я только предполагаю, залезть ей в голову, увы, не могу. Пока Марина подливала им в бокалы вино, Кирилл с усталым вздохом откинулся на спинку дивана и прижал ладони к лицу. — Господи, как же задолбало, — простонал он, не отнимая рук. — Я устал от этой ходьбы по минному полю: неправильное слово, лишний жест — и всё летит к чертям. Почему всё так сложно? И почему нельзя, чтобы как у нас с тобой? — Потому что мы никогда не были друг в друга влюблены, — заметила Марина. — И правильно делали! — Кирилл выпрямился и подхватил свой бокал. — Нужно выпить за это. — За нелюбовь? — ухмыльнулась Марина. После ответного кивка задумчиво проговорила: — Как там было у Цветаевой? «Мне нравится, что вы больны не мной…» — Именно. — Кирилл сделал глоток. — И мне это тоже… нравится. Их взгляды встретились и дольше положенного задержались друг на друге. В образовавшемся гулком молчании Марина ощутила, как одна общая даже не мысль, а её предвестница пролетела между ними. Стряхивая с себя наваждение, она поспешно отпила вина и потянулась к фруктовой тарелке. «Нет, — сказала себе Марина, беря дольку от яблока. — Просто нет». — Так что у вас с Андреем? Вы, получается, расстались? — прокашлявшись, первым нарушил тишину Кирилл. — Да. Или нет, — помрачнела Марина. — Когда говорят вернуться к разговору через месяц, наверное, предполагают возможное продолжение? — Но а ты сама как? Хочешь этого продолжения? Вместо ответа Марина допила остатки вина. Опять ей сделалось тошно и тоскливо, и всё то, от чего удалось отгородиться на какой-то час, вновь вернулось. Она поднялась, пересекла кухню и достала из тайника сигареты и зажигалку с пепельницей. Вместе с ними устроилась на широком подоконнике у открытого окна. Лёгкий ветерок приятно охлаждал кожу. Марина прикрыла глаза, выпуская дым в ночное небо. Услышала, как Кирилл сел рядом. — Ты куришь? «Глупый вопрос», — пронеслась ленивая мысль. — Изредка. Когда нервничаю или сильно расстроена. — Тебе это помогает успокоиться? — Я убеждаю себя в этом. — Дай и мне попробовать, — неожиданно попросил Кирилл. Марина с любопытством, смешанным с удивлением, посмотрела на него. — А тебе зачем? Кирилл прищурился с видом «не задавай глупых вопросов» и сам аккуратно забрал у неё сигарету. Марина с полуулыбкой следила за тем, как он затягивается и ожидаемо давится дымом. — Не так резко. — Она рассмеялась и вернула себе сигарету. — Ты что, никогда не? — Да просто желания такого не возникало. — Кирилл пожал плечами со смущённой улыбкой. — Прямо никогда не хотелось попробовать чего-то запретного? — Марина шутливо толкнула его ногу своей. И, не дожидаясь ответа, продолжила: — Я первый раз попробовала курить в конце девятого где-то. Костю просила показать мне как. Хотелось сделать что-то необычное для себя. — Вечер откровений! А что ещё такого, «необычного для себя», ты делала? — Ты знаешь, — ответила Марина, приподняв бровь. По зажёгшемуся взгляду показалось, что Кирилл собирается сказать или спросить о чём-то, но он только тихонько хмыкнул, подавляя улыбку. Они замолчали. И всё же вопрос Кирилла, хочет ли она продолжения, не давал покоя. Она не собиралась уходить от ответа, просто нуждалась в отсрочке. — Кирилл, — Марина затушила сигарету и убрала пепельницу на пол, — а что, по-твоему, любовь? Он закашлялся, словно снова неосторожно втянул в лёгкие дым. — Такой вопрос — и всего после третьего бокала! Я пока не дошёл до той кондиции, чтобы философствовать о любви. А чего ты спрашиваешь? — Ты задал вопрос, нужны ли мне отношения с Андреем, а я не могу на него ответить, пока не отвечу себе на другой. Люблю ли я его? — А ты… не знаешь этого? — с сомнением в голосе спросил Кирилл. — Мне не с чем сравнивать. — Марина нахмурилась, скрестив руки на груди. — Если бы я точно знала, как ощущается любовь, то смогла бы ответить. Вдруг то, что я чувствую к нему, и есть она? Откуда мне знать? — А что ты чувствуешь? — Он хороший человек, у нас во многом совпадают вкусы и взгляды на жизнь, и мне было бы комфортно с ним, если бы… — Если бы?.. — подтолкнул её Кирилл. — Если бы я не чувствовала постоянно, что обманываю его, — жёстко и зло выпалила Марина. — Но если признаться себе в том, что я не люблю и никогда не любила его, то, значит, всё было зря? Я зря тратила его время, своё. И вместо того, чтобы разобраться в себе в самом начале, я как идиотка тянула почти три года! Ненависть к себе била через край. Марина повернулась к Кириллу, отчаянно нуждаясь в словах поддержки и в то же время готовая возражать на каждое. — Во-первых, ты не идиотка, — Кирилл взял её руку в свои и мягко сжал, — во-вторых, люди, когда вступают в отношения, осознают риски и что нет никаких гарантий. Отношения могут закончиться, и это нормально. Да, может быть тяжело и больно, но это пройдёт. Гораздо хуже держаться за то, в чём больше не видишь смысла. Он так и не выпустил её руку. Прикосновение ощущалось тёплым и приятным. Не хотелось прерывать его. — Как на приёме у психотерапевта. — Марина усмехнулась, заводя прядь волос за ухо. Кирилл, будто бы только осознав, что держит её руку слишком долго, осторожно отпустил её. — Плохой из меня психотерапевт — в своих проблемах разобраться не могу. — Всё получится, ты на правильном пути, — заверила его Марина. — Просто… мне кажется, тебе не хватает окончательной убеждённости, что всё закончилось, точка. Ты будто сам не отпустил эти отношения и допускаешь, что, возможно, когда-нибудь, в будущем, вы снова будете вместе. — Нет, — перебил её Кирилл. — Точно нет, мне это больше не нужно. — Тогда почему, прости за бестактный вопрос, — медленно проговорила она, — после неё ты ни с кем больше не встречался? Тебе кажется, это будет… как измена? — Что? Не-е-ет, — протянул он, в голосе послышалась неуверенность. Он замолчал, словно её слова заставили его задуматься, затем, через паузу, сказал: — Меня никто не заинтересовал настолько, вот и всё. А встречаться просто так, это не для меня. — Ты романтик. — Марина склонила голову набок, лукаво улыбаясь. — Ты тоже. Кирилл задержал на ней долгий взгляд. Он больше не говорил ничего, и тишина между ними сделалась напряжённой и тонкой, как струна. Марину охватило волнение, слегка сбивающее дыхание и путающее мысли. Опять вспомнился тот вечер, на набережной, когда она сама поцеловала его. До сих пор не знала всех причин своего поступка. То был импульс, порыв. Единственное, в чём была уверена, — она хотела этого. Но что было истоком? Желание поставить точку в истории с Алисой? Доказать себе — и ей, — что способна на что-то, выбивающееся из привычного порядка вещей? Или прикоснуться к чему-то, что когда-то принадлежало ей, чтобы хоть так — стать ближе? — Знаешь, ты — как море. — Кирилл смотрел на неё открыто, не тая ожидания и тем не менее не пытаясь сделать ни шага навстречу. — «Как море»? С твоих уст, Кирилл, это действительно комплимент. Рядом с ним она всегда чувствовала её фантомное присутствие. Он был как проводник между двумя непересекающимися мирами. И только так она могла увериться: Алиса всё ещё существует в её реальности. — Никогда не мог понять, о чём ты думаешь. — И не надо. В чужой голове столько всего может быть. Узнаешь — захочешь тут же унести ноги. — Сомневаюсь. Секундной вспышкой — сомнение. Распутье. Как поступить? Марина преодолела его быстро, как преодолевают расстояние в пару десятков сантиметров. Поцеловала Кирилла, который, в отличие от того раза, не был застигнут врасплох, а так очевидно ждал этого поцелуя. Он ответил ей сразу же, перехватывая инициативу, прижимая крепче и усаживая к себе на колени. Марина обнимала его за шею, перебирала ладонями волосы, пока руки гладили ей спину. Они целовались жадно, жарко — так, что прохлады ночного воздуха перестало хватать. Марина соскочила с подоконника, на непонимающий взгляд Кирилла ответила: — Если мы вывалимся из окна, будет не очень весело, согласись? Пойдём. Она взяла его за руку и потянула в сторону спальни, по пути выключая в кухне свет. Посуду помоют завтра.