если тебя спросят, зачем ожог приходил за льдом, не опасна его игра ли, говори, что так собран мир, что не мы его собирали. В. Полозкова.
Слизерин.
Они с самого начала в неравных условиях. Малфою Слизерин – дом. Поттеру – вечная опала. Скорпиус садится на ветхий стул, и Шляпа не медлит ни секунды.Слизерин.
У Альбуса дрожат колени, сухо во рту, и набатом стучат в ушах насмешливые подколки Джеймса. «— Пап, он опять!.. — Джеймс, прекрати немедленно! — Я только сказал, что он может попасть на Слизерин и это будет...—Джеймс наталкивается на суровый взгляд отца и корчит гримасу, — Отлично.» Брат у него тот ещё засранец, если честно. Папа садится на корточки, папа берет его руки в свои и говорит ему очень важные вещи. Он как бы заранее извиняется перед Альбусом за его будущее. «— Альбус Северус Поттер, ты был назван в честь двух директоров Хогвартса, и один из них был самым храбрым человеком, которого я знал. — Да, но что если... — Если для тебя это важно, Шляпа примет твоё желание во внимание. — Правда? — Моё она учла. Послушай, тебе нечего бояться в Хогвартсе. — Не считая фестралов. — Что?! Я думал, они невидимые! — Слушай своих профессоров, не слушай Джеймса, и всегда слушай самого себя.» Отличный совет, папа. Жаль, что он не сработал. Как и все то, что ты говорил в тот день на платформе девять и три четверти. Шляпе было плевать, что она разрушила мою жизнь, и немного замарала твою репутацию. Шляпе было плевать. Джеймсу было плевать. Тебе было стыдно и больно, уж я-то это знаю. И только Скорпиусу было не наплевать. Альбус знает, что отец ставит на нем крест, когда Мантия невидимка достаётся Джеймсу на день рождения. Ему же – старое одеяло, в котором несравненный Гарри Поттер появился на Тисовой улице. Это больше похоже на то, как кумир на секунду спускается до преданных своих обожателей – даря крупицу своего внимания. Своему никчёмному сыну, который ненавидит Хогвартс, едва держится на метле и совершенно не гриффиндорец. Который словно бы специально отрицает все то, чем так отличался его отец. Альбус садится на стул. Шляпа касается его головы – Шляпа кричит Слизерин. И оглушительная тишина, и лица за гриффиндорским столом выражают удивление и неприязнь. Лицо Джеймса – лицо истинного Гриффиндорца. И только Скорпиус улыбается ему во все тридцать два. И что-то вспархивает в грудной клетке, рвётся наружу не то рваным всхлипом, не то счастливой улыбкой. Простите, папенька, я – облажался. Джеймс Сириус Поттер – почему ты не мог придержать второе имя для своего второго сына?.. Отчего ты не мог назвать его в честь популярного, очаровательного, храброго балагура-гриффиндорца, почему ты оба счастливых имени подарил лишь своему первенцу?.. И Лили. Да Альбус был бы согласен даже щеголять женским именем, чем идти в свой первый день в Хогвартсе в подземелья, когда его брат и подруга уходили наверх. Как иронично. И если бы не рука Скорпиуса в его руке, он бы, наверное, разревелся. Альбусу хочется извиняться, мол, простите, папенька, что я слизеринец, что вы назвали меня в честь двух самых больших изгоев, – и ожидали от меня побед и лавров, на которых почиет Джеймс. Профессор Дамблдор, без сомнения, гений и все такое, но умных парней не очень-то любят в школах; но его лучший друг – Геллерт Гриндевальд — так с чего вы взяли, папенька, что вашего сына не потянет к сыну Темного Лорда?.. Знаете, папенька, у вас даже палочка – плоть от плоти, кровь от крови того подлеца. И Северус. Принц-полукровка, верный предатель, одиночка и пешка в большой игре. Вся его жизнь – одно подземелье, зелья и костёр огненно-рыжих волос, в которые лицом зарывался совершенно другой мужчина - и он это знал. Он терпел. И он умер за ребёнка, рождённого от чужой великой любви. А сейчас внук с глазами своей бабушки выбрал факультет цветом знамён прямо в её глаза. Вы гордитесь, Северус? Скорпиус мне сказал, что да. Так чего же вы ждали, папенька? От начертанного мне не уйти. Уж вам ли не знать про эти пророчества, шаг вправо, шаг влево – и ты уже не жилец. Простите, папенька, но я не просил, чтобы именно вы были моим отцом. Скорпиус – вечное разочарование своего отца. Мало того, что не блистает (а ведь он Малфой, Слизерин – их дом и вотчина), так ещё и якшается с Поттером, который каким-то странным образом попал в Слизерин. Чуть не угробил мир. Потом его спас. И так бесповоротно влюбил в себя Скорпиуса. Здравствуйте, папенька, я — ваш крест. Не знаю, за какие такие грехи, я не только неудачник и лузер, хуже Лонгботтома – я ещё и люблю своего лучшего друга. Когда никого нет рядом, между пальцев простреливают искры, и чистый изумруд в его глазах пускает мурашки по моим рукам. И внизу живота тяжелеет, стоит только его пальцам властно взять меня за подбородок и губами приникнуть к моим. Вы не подумайте, папенька, нет, мы ничем таким не занимаемся – только ночами выскальзываем в подземелья и целуемся там навзрыд. Мы вроде бы не из тех друзей, что при первой же возможности лезут обниматься. Мы вроде бы не из тех друзей, что целуются в пустом классе взахлёб. Альбус крадет звезды, стоя на площадке астрономической башни, а затем кладёт мне их в карман. Я целую его фаланги, возвращая все те звёзды, что он мне дарил, искрами перед глазами и тихими хриплыми стонами. У него глаза, папенька – чистый изумруд. Смуглая кожа, темная смоль волос. Нет белого молока кожи аристократов, голубых глаз, холодности манер. Но надменность во взгляде, кипящая бурная кровь – он ребёнок воды и пламени, ему слишком легко разбиться с башни Гриффиндора и слишком тесно в подземельях Слизерина. Он гордец и упрямец. А ещё он - мой. У Скорпиуса волосы цвета чистой платины. Тонкие нервные плечи, высокий рост, серебро в глазах. У него за прямой осанкой – сонмы таких же прекрасных изваяний, непримиримо блюдущих чистоту крови и честь семьи. Скорпиус в первую ночь в Хогвартсе залез к Альбусу в кровать и рассказывал ему сказки. Со своим прекрасным акцентом сошедшего с экрана маленького Колина Ферта, тонкими руками и жарким шепотом. Они впервые целуются в ночь, когда приезжают в Хогвартс в год смерти Астории Малфой. Альбус первый откидывает тяжёлый полог изумрудно-платинного цвета — цвета волос его лучшего друга и собственных глаз, и видит Скорпиуса с абсолютно сухими глазами. Глаза стеклянно сверкают в темноте, и пустота в его взгляде словно засасывает в воронку. Альбус опускается коленями на не расправленную кровать и прикрывает полог обратно. Скорпиус вздрагивает, вскидывает глаза и смотрит так, словно видит впервые. Тишина в спальне нарушается тихим сопением соседей да судорожным дыханием Альбуса. В их первом поцелуе не было никакой романтической подоплёки. Просто Скорпиусу нужен был кто-то, кто бы вытащил эту пустоту из него. Поцелуй дементора забирает душу. Поцелуй одного очень важного для тебя Слизеринца может её вернуть. Их второй поцелуй — парочка колких острот, надменно-вздернутая бровь Розы Грейнджер-Уизли, расстроенный Скорпиус, чертовски злой Альбус. — Она тебе так нужна? — Она мне нравится, Альбус. И злость в Поттере разрастается, шипит и клокочет, высовывая раздвоенный змеиный язык. Скорпиусу напротив хочется врезать - так, чтобы красная кровь потекла по красивому породистому лицу. Вместо этого Альбус рвёт его за галстук к себе и резко впивается в губы. В их второй поцелуй Альбус почти не даёт вдохнуть, вжимая в стену, натягивая галстук, на деле больше кусая, чем целуя. В их третий поцелуй приходит желание. Они не говорят о предыдущих двух. В смысле, вообще. Скорпиус скрывает засосы на шее поднятым воротником рубашки, а отметины от его пальцев на пояснице Альбуса и вовсе не видны. С момента, как Поттер вылетел тогда из пустого класса, они старались реже оставаться в пустом пространстве наедине. Только вот лузерам нужно держаться вместе, особенно, если они хотят нормально помыться. В душевую они всегда крались в сумерках, неизменно пропуская ужин. В их третий поцелуй костяшки пальцев сбиваются о чужой ремень, стараясь как можно скорее его расстегнуть. Кафельная ванная наполнена тёплым паром, но кожа плавится не от воды, а от чужих губ и неосторожных, неумелых прикосновений. Так хочется большего. Забрать себе и не отдавать никому. Альбус целует жадно, снова припирает к стене – отвратительная привычка, думает Малфой, когда ещё может думать о подобных мелочах. Обнаженная кожа льнет к коже, смуглое к белому, изумруд сталкивается с серебром, тонкие темные губы льнут к красиво изогнутому просящему рту. Тёплый пар услужливо скрывает их бесстыдно переплетенные тела, а шум воды – громкие стоны. Обхватить их вместе, скользнуть пару раз рукой – и вот уже Скорпиус со стоном кусает его плечо, горячо изливаясь на руку. Одно движение – и Альбус зло впивается в распухшие губы ещё не пришедшего в себя Малфоя, даже на закрытых веках видя сквозь сноп искр лицо с мокрыми белыми волосами и распахнутом в стоне ртом. Простите, папенька, вы родили жуткого собственника, вы в курсе? Вообще, ожидаемо. Профессор Дамблдор даже вас не хотел ни с кем делить, а уж про Северуса Снейпа я и вовсе молчу. Вы говорите мне не общаться со Скорпиусом?.. Ах, да. Вы же просите меня перестать быть мной.