***
- Чего тебе не хватало? – Я откинул голову назад, облокачиваясь затылком на стеллаж, с книгами. Стекла тихонечко звякнули, опаляя кожу холодом. Мы сидели на полу в гостиной. В зоне досягаемости было красное вино для Крис и виски для меня. В попытке оправдаться девушка неловко махнула рукой и опрокинула бутылку из темно-зеленого стекла. Красная сладкая жидкость мгновенно залила итальянский ковер, образуя неровное пятно. Я устало прикрыл глаза, не было сил обращать внимание на подобные мелочи. - Не в этом дело, Мир! – Мои глаза были закрыты, но я представлял, как размазалась тушь по заплаканному лицу Крис, как дрожат ее полные губы, как тонкие пальцы, унизанные золотыми кольцами с крупными аляповатыми камнями, нервно бегают по спутанным волосам. - Не называй меня больше так, пожалуйста. – Я потер кончиками пальцев переносицу, хмуря брови. Воспоминая нахлынули лавиной: вот мы вдвоем под одним пледом смотрим, как разводят мосты, вот девушка впервые в моей квартире, наряженная в мой личный фартук творит что-то аппетитное на кухне, вот она же, обнаженная стонет от наслаждения на шелковых простынях. Все эти воспоминания объединяло одно это обращение – «Мир». Каждый раз, с восхищением, с любовью, с восторгом и едва ли не преклонением она произносила это слово. Сейчас от него тянуло блевать. Легкие вопили о желании покурить, но я не мог уйти посредине разговора. Я в тайне надеялся, что всплывут факты, которые смогут ее оправдать, что почти год моей жизни не будет потрачен впустую, что произойдет, мать его, чудо. Но оно не происходило. Девушка ненадолго заткнулась и несколько минут воздух разрезали только ее поскуливания. Я открыл глаза и посмотрел на нее. Острые загорелые коленки сверкали через дырявые джинсы. Модная майка на одно плечо открывала плоский живот с изящным пирсингом в пупке. Черные, как смоль волосы ниспадали до середины спины, рассыпаясь по лопаткам на мелкие струйки. Впервые они показались мне похожими на щупальца осьминога. Что-то неуловимое изменилось в ее образе. Или во мне самом? Я больше ее не хотел. Ни как друга, ни как женщину, ни как случайного собеседника. - Ну, прости меня, Мирон! – Снова застонала Крис, припадая к моей груди. Я поднял руки, чтобы свести наш контакт к минимуму. - Чего тебе не хватало, Крис? Денег? Славы? Внимания? За что ты так со мной? – Я снова закрыл глаза, так было проще формулировать свои мысли, не отвлекаясь на эмоции. Нас окутал удушливый запах духов девушки – гортензия и сахарный сироп. - Я думала, что так будет лучше. Для нас обоих, понимаешь? – Она взяла мое лицо в свои ладони, поворачивая его к себе. – Посмотри на меня, Мир! Не молчи! - То есть, сливая в желтушные газеты информацию о моих передвижениях, планах, тексты недописанных песен, ты считала себя благодетельницей? – Под конец мой голос повысил тон, я не смог справиться с собой. Ругая себя за лишние эмоции, я свободной рукой дотянулся до бутылки виски и отхлебнул прямо из горла. Крепкий напиток опалил горло. Ну же, отрицай! Отрицай мои слова, Крис! Скажи, что это не ты! Кто угодно, только не ты. Молчит. Начинает еще громче реветь и теснее прижиматься, будто это способно исправить ситуацию. - Ты прекрасно знаешь мое отношение к прессе. – Продолжил я. – Не могла не знать. Ты в курсе того, что я ненавижу все, что с этим связано, что я не из тех, кто светит грязным бельем напоказ ради хайпа! Блять, Крис, я ведь поверил тебе. – Я покачал головой. – Поверил в то, что ты полюбила меня, а не медийный фэйс. Сколько тебе заплатили? По тому, как сжалось ее тело, я понял, что оплата была достойна маленького спектакля в мою честь. Я отхлебнул из бутылки еще раз. Пора подсчитывать потери, Мирон Янович. Срыв выпуска нового альбома, который я готовил около года, из-за того, что тексты всех песен разошлись по сети и куча бессовестных «рэперков» растаскали их на цитаты. Отмена предстоящего тура, так как мне теперь было попросту не с чем выступать. Мое лицо затаскано в самых низкопробных газетах, личные, довольно неприглядные фото, были опубликованы, и я потерял третью часть своих фанатов. Пожалуй, это меня тревожило в последний момент. Разрыв отношений с девушкой, кольцо для которой лежит в моем кармане и чертовски жжет ребра. Вся моя жизнь рухнула из-за того, что я предал свои принципы и доверился женщине. Я отстранил Крис, поднялся, и направился к двери. - Я думал, ты мой Соулмейт. – Бросил ей я через плечо. – Знаешь, если твое имя все же появится на моем запястье, я выгрызу его собственными зубами. Я хлопнул дверью и вышел на свежий осенний воздух.***
So tell me now: if this ain't love Then how do we get out? Because I don't know... Спидометр показывал 120 километров в час. На задворках сознания мелькал призрак здравого смысла, который призывал к благоразумию, но я заткнул его. Я был слегка пьян и полностью опустошен. В кармане завибрировал мобильник. С дисплея скалился Охра. К черту. Я забросил телефон на заднее сиденье и потянулся к бардачку за сигаретами. Проклятая пачка не желала находиться. В тот момент, готов был поклясться, я отвлекся всего на секунду. Одна секунда. Это много или мало? Для меня она стала бесконечно долгой. Лобовое стекло озаряется светом фар встречной машины, яркая вспышка ослепляет меня. Вот я резко выворачиваю руль вправо, машину заносит. Картинка начинает крутиться перед глазами – это легковушка вертится, катясь по обочине. Адреналин заставляет мозг запоминать каждую секунду этого ада. Скрежет металла, вой ветра сливаются в цепенящую какофонию звуков, царапающую череп изнутри. Наконец, все замирает. Машина приземлилась на крышу, влетев левой дверью в ствол векового дуба. Я оказался в ловушке. По лбу текло что-то теплое и липкое. Оглядеться мешали подушки безопасности и тупая боль в шее. Стало жарко. Справа от меня разгорался небольшой костерок, который грозился перерасти в катастрофу. По ощущениям правый бок уже пылал. Температура становилась невыносимой, металл быстро нагревался. Нужно срочно вызвать скорую. Я проклинал себя последними словами за то, что забросил сотовый так далеко, теперь у меня не было возможности до него дотянуться. Если бензобак пробит, то автомобиль взорвется через несколько минут. Раздался какой-то хруст и тело сжало еще сильнее, раскрылись еще две подушки по бокам. Острая боль в шее пронзительным выстрелом погасила свет, и тьма приняла меня в свои мягкие объятия, обещая избавление от жара и боли.