В медицине главным лекарством является сам врач. Антоний Кэмпиньский
- Мария Романовна, просыпайтесь, срочный вызов! Я вздрогнула от громкого возгласа медбрата и неловко сверзилась с узкой кушетки. Полутьму пустующей палаты разрезала полоска яркого белого света. В дверном проеме стоял тяжело дышащий парень. Видимо, до третьего этажа бежал бегом, пренебрегая лифтом. Он уже держал в руках оранжевый чемоданчик и мою спецовку. - У нас все вызовы срочные, Паш. – Борясь с зевотой, я поднялась на ноги. Перед глазами плыли разноцветные круги, и я с силой их потерла, прогоняя остатки сна. - Авария на 113 шоссе. Газель вроде легковушку толкнула. Диспетчер сказала, три пострадавших, один труп. – Парень едва поспевал за моим быстрым шагами, его светлые кудри прыгали вверх-вниз, а лицо раскраснелось. - Дорожных комиссаров уже вызвали? – Сказала я, на ходу натягивая куртку. - Не знаю. Надеетесь, что успеем? - Очень. Ехать всего минут двадцать. Если дядя Миша поднажмет, то за пятнадцать. Вечно эти амбалы лезут туда, куда не надо. Ну не умеете людей правильно транспортировать – не беритесь! Подождите скорую. – Бурчала я, скорее самой себе. Нас окутал прохладный ночной воздух, когда мы вышли на больничный двор. Остатки сна окончательно покинули меня, и я снова была той, какой себя знала: внимательной и собранной. - Эх, Машенька, опять тебя разбудили! – Раздосадованно окликнул меня невысокий смуглый мужчина лет пятидесяти. – Говорил же, чтобы другого врача послали. Пашка, предупреждал же! - Ничего, дядь Миш, я и не спала почти, так, вздремнула только. Не ругайте Пашу, он у меня хороший. – Мы подбежали к машине, и я споро запрыгнула на переднее сиденье. - Не бережешь себя, Машенька. Вторые сутки пошли, как ты на ногах. – Укоризненно ответил мне водитель, заводя мотор. - Работа у нас такая. Как ваша дочь? Больше не кашляет? – Я украдкой достала складное зеркальце из кармашка и посмотрелась в него: нет ли следов от подушки? - Нет, Машенька, помогли таблетки, спасибо тебе! В школу уже сегодня пошла. Кстати, тебе Ирина пирожков передала. – С улыбкой сказал водитель. - С картошкой? – Деловито спросила я. - А как же! И с мясом еще. - Ну, это пусть Пашка себе забирает. Да? - Я обернулась назад и взглянула на парня. Он вынырнул из телефона и непонимающе уставился на меня. - Привет. – Улыбнулась я. – Пирожок хочешь? Парень кивнул, и я указала ему на аппетитно пахнущий сверток. - Только мои, с картошкой не трожь. Твои – треугольные. Это был его первый серьезный вызов. Руки у парня тряслись, а лицо было бледным. Волнуется, ясное дело. - Эй, все будет хорошо. Слышишь? – Я прикоснулась к его широкой ладони. - Да. – Паша прочистил горло. – Мария Романовна, скажите честно, вы воспринимаете меня как ребенка? – Его голос дрогнул на последней фразе. Я посмотрела в его чистые голубые глаза. Действительно, как у ребенка. Ему было всего двадцать два. Разница в нашем возрасте составляла всего четыре года. Кто-то скажет, что она невелика, но это совсем не так. Пройдя интернатуру, я стала по-другому относиться к людям, к жизни, к смерти… У парня было все впереди. И первые успехи, и разочарования. И потери. Много потерь. Мой прошлый напарник, тоже молодой мальчик, не выдержал всего этого и ушел. Бросил дело на полпути. Если вытаскивать наружу все мои гадкие мыслишки, то мне было жаль потраченного на него времени и сил. Самый первый мой «курсант». Такая ответственность. А он просто взял и ушел. Кто даст мне гарантию, что Паша не поступит так же? Я тряхнула головой, прогоняя дурные мысли. - Не неси ерунды. У тебя красный диплом, блистательный средний балл. Ты находишь общий язык с пациентами, на которых плюют даже штатные психологи. Такие как ты рождаются со скальпелем и зеленкой в руке, Паш. Не забивай мне и себе голову. – Я еще раз ободряюще сжала его пальцы и вернулась на свое место. Дядя Миша улыбался, слушая наш разговор. - Долго еще? – Я нетерпеливо постучала ноготками по приборной панели. Пашин невроз передавался и мне. - Две минуты. – Дядя Миша переключил скорость, и машина поехала быстрее.***
Место аварии выглядело ужасно. Некогда дорогая иномарка лежала на крыше, обугленная и искореженная, залитая пеной. Высокие сосны и зловещая красноватая Луна служили достойным антуражем этой картины. Вокруг витал стойкий запах горелой резины и хвои. - Наконец-то, скорая! – К нам подбежал высокий худой мужчина в очках с битым стеклом. Его висок был разбит, кровь заливала щеку. Я выпрыгнула из машины и протянула ему руку - Мария. Где пострадавшие? - Святослав. Пойдемте, я провожу. Он подвел меня к двум женщинам, которые сидели на земле. Одна держалась руками за голову, а вторая баюкала висевшую плетью конечность. - А водитель иномарки? - Я опустилась на колени перед первой. - Комиссары сказали, что погиб. Я тяжело вздохнула, по спине прошел озноб. Каждый раз, как первый. - Здравствуйте, Я Мария. Вы меня слышите? Посмотрите на меня, пожалуйста. – Я достала из нагрудного кармана ручку с фонариком и зажгла ее. - Да, слышу. – Пострадавшая подняла взгляд на меня и опустила руки. - Следите за огоньком, пожалуйста. Что вас беспокоит? Головная боль? Головокружение? Дезориентация в пространстве? – Я водила ручкой в разные стороны, внимательно следя за ее зрачками. Правый был слегка больше левого и немного пульсировал. - Голова болит. Смотреть на свет больно. Можно, я больше не буду? - Можно. Что-то еще помимо головы беспокоит? – Я убрала ручку. - Нет. – Ко мне подоспел Паша и поставил рядом со мной чемодан. - Паш, отведи женщину в машину. Сотрясение мозга. – Я повернулась ко второй женщине. Скорее даже девушке. - У вас, вероятно, травмирована рука. - Да. Только она, я ей в кресло уперлась. – Она смиренно потупила глаза. - Нужен рентген. Идти можете? – Девушка кивнула. – Тогда пройдите в машину. Аллергия на болеутоляющее есть? - Нет, на шоколад только. – Мы обе поднялись с земли и двинулись к медицинскому фургончику. - Бедный ребенок. Ну ты иди, мне еще с комиссарами поговорить нужно. Я поглубже вдохнула, унимая нервную дрожь. Вроде в этот раз обошлось, ничего серьезного. Ко мне подошел Святослав и молча протянул металлическую фляжку. - Я на работе. – Усмехнулась я. - Это кофе. – Улыбнулся мужчина. - Все равно не нужно. И вам, кстати, тоже. Как ваша голова? – Я снова достала ручку из кармана. - О, не беспокойтесь, все в порядке. Я больше переживал за жену и дочь. – Он замахал руками, и неплотно закрытая фляжка брызгала вокруг себя горячим напитком. - Все равно вам нужно проехать в больницу. Комиссары уже уехали? – Я огляделась по сторонам. Машина, разрисованная в яркие цвета, стояла неподалеку, возле нее курили люди в спецодежде. - Я пойду, поговорю с ними. – Я мотнула головой в сторону компании. Святослав кивнул и пошел к своей семье. Дорога до мужчин заняла не более минуты. - Мария, Медицина Катастроф. – Представилась я. - Иван. – Мужчина с хитрыми зелеными глазами сделал шаг вперед и пожал мне руку. – Тяжелая ночка, не правда ли? Сигаретку? – Он протянул мне раскрытую пачку Кэмела. Я думала, их уже не выпускают. - Не курю, спасибо. Что здесь произошло? – Иван щелчком выкинул сигарету и почесал в затылке. - Ну, со слов этого очкарика, бэха неслась, как бешенная. Выехала на встречку. Водитель будто бы заснул. Потом очухался и срулил вон в те сосенки. – Он махнул рукой на многострадальную машину. – Сами понимаете, шансов выжить не было. Мы с ребятками приехали, она уже горела. Мужик ее тушить пытался, мы подмогли. Пожар не сильный был. - А что водитель? - Не двигался, мертвый. – Простодушно ответил этот кретин. - То есть, вы подумали, что он мертвый только из-за того, что тот не двигался? - Ну да. – Иван снова почесал голову. – Санек ему пульс на шее пощупал, сказал, что нет его. - Идиоты… - Прошептала я, быстрее ветра несясь к иномарке. Я преодолела эти сто метров с такой скоростью, словно с детства занималась легкой атлетикой. Плюхнувшись на колени, наверняка разбив их, я опустилась к водительскому стеклу. Оно было разбито. Мужчина, бледный, как сама смерть, был пристегнут, руки, покрытые татуировками, безвольно обвисли вниз. - Хэй! Парень! - Я закричала, что есть силы, борясь с собственным страхом. Ну почему все, словно в первый раз? Я просунула руку в салон, стараясь не порезаться об острые осколки. Пульс не прощупывался. Какое-то неведомое внутреннее чувство вопило о том, что мужчина жив, просто хорошо притворяется. Я достала из кармана свое зеркальце и поднесла к его носу. - Ну же, давай! Дыши! Ты не можешь вот так просто погибнуть! – Шептала я. Может, мне, действительно показалось, но зеркальце окрасилось еле заметной дымкой. - Мария Романовна! Он что, живой? После такого? – Паша опустился рядом со мной. - Живой, Паш, живой. А если ты поднимешь свою задницу и позовешь тех тупоголовых дуболомов с пилами, то еще всех нас переживет. Парень молча умчался выполнять мое требование. - Ну же! – Я попыталась открыть тяжелую дверь изнутри. Та никак не хотела поддаваться. – Да, чтоб тебя! – Я ударила ее ладонью. До меня долетали звуки заводимых пил. - Потерпи еще немного, скоро придет помощь, будет легче, обещаю! – Словно ребенка уговаривала я своего безмолвного собеседника. – Ты еще не все повидал на этом свете, тебе еще рано на тот! Через десять минут пострадавшего аккуратно извлекли из автомобиля и уложили на траву. Я склонилась над ним, открывая его правое веко двумя пальцами, и посветила фонариком в глаза. Зрачок сузился.