Политика по-Анк-Морпоркски

- Значит, ты – Король этого города. - Патриций, сударыня. Повисла тишина. Ее светлые глаза с сапфировой прожилкой смотрели на него и обжигали огнем. Его серый лед взора охлаждал взгляд противницы. По мнению многих, вполне честная схватка. - Какая разница, я здесь не затем, чтобы обсуждать ваши именования, - женщина махнула рукой, затем скрестила их на груди и уставилась на Витинари всепроникающим взором. - Тогда, позвольте спросить: зачем вы здесь? – Хэвлок скептически осмотрел женщину, стоящую перед его столом. Она была давно в летах, но излучала некую ауру преклонения перед своей особой. Нелепая остроконечная шляпа прикрывала седые волосы, некоторые локоны еще таили в себе солнечное золото. Она была стара и молода, она была непоколебима – это уж точно, а то, с каким тоном она послала стражников у кабинета покупать ей в дорогу сувениры, говорило об одном… Ведьма. - Судя по всему, вы и сами в курсе, - Эсме Ветровоск вскинула бровью и хмыкнула. И это Патриций? И это тот, кто держит в руках целый город? И это тот, кого страшатся многие? По ее мнению, Витинари не дотягивал даже до звания «мальчишки». - Боюсь, что нет, моя милая… - И вовсе я не ваша милая, - терпением матушки можно было подковы гнуть, но, порой, это терпение подогревало вам кофе за секунду. Витинари впервые столкнулся с соперником, к которому подхода не ведал и не знал. На месте патриция мог оказаться, кто угодно, тем не менее, Хэвлок выбрал стратегию осторожности. - Полагаю, будет лучше, если вы изложите свою просьбу мне целиком, в полной мере. И снова тишина. Она смотрит на него, он – на нее. И никто не хочет отвести взгляда. Первым сдался патриций. Однако сдался по-своему: пнул любимого песика, будто бы случайно. - Ох, пардон, животные, - Витинари поднял несуразное животное на руки и поставил на стол. – Итак. Чем я могу служить вам, достопочтенная ворожея? Настал черед матушки Ветровоск отвести взгляд и искать подходящих слов. Она ожидала порядка, а последовал хаос. Ну, с ним-то она была хорошо знакома, просто неожиданно это было слышать от правителя, которого клеймили поборником порядка. Что взять, что сказать, - людская молва. Была бы здесь Гита, не преминула бы укорить подругу. - Просто «матушка», - с нажимом отозвалась ведьма и присела на один из стульев напротив патрициева кресла. – Итак, я к вам по делу. Здесь автору и рассказчику в едином лице стоило бы сделать отступление и поведать более о той, кем являлась Эсмеральда Ветровоск, а именно – Ланкрская ведьма. Матушка Ветровоск была из той породы ведьм, точнее было бы сказать, что она была уникальной ведьмой, но мы это опустим в угоду истории, итак – она была из того типа ведьм, что были старой закалки. Другими словами, встретив ее на улице, вы бы ни за что не подумали, что рядом с вами прошагала мудрейшая из женщин, ведающая тайны мироздания. Это выражаясь общепринято. Никаких пафосных речей, черных кружев и амулетов-пустышек. Настоящая ведьма может вас сглазить или благословить лишь с помощью одной травинки да пары иголок. Вот, что называется настоящее и подлинное мастерство. А еще ведьма должна быть прозорливой и могущественной. Могущественной не в плане самого волшебства, о коем вам наперебой бы начали вещать самые светлейшие и тяжелейшие умы Незримого Университета, отнюдь – могущество ведьмы в слове, а если этого слова не слышно, то и ведьмы, по сути, нет как таковой. Однако порой, ведьма должна быть тихой и хитрой, чтобы понять, чего следует ждать от человека, от которого она сама ждет много. - Чаю? - Три ложки сахара, пожалуйста. Витинари отмерил ровное количество сахара на чашку и протянул ее женщине. Патриций оценивал сидящую перед ним и никак не мог придти к однозначному мнению. С одной стороны, матушка Ветровоск была женщиной мудрой, надежной, консервативной, раз надела не просто черное, а черное-черное. С другой – в нескольких документах Витинари, кажется, уже встречал ее имя, а также имя ее товарки, и действовать дамы любили по своему усмотрению и разумению. - Значит, вам потребовалась моя помощь? – патриций помешивал ложкой терпкий напиток, хотя сахара в него никогда не добавлял. – Странно. В прошлые разы вы действовали без моего участия. И, - он опустил взгляд на стол к документам (конечно, тех документов сейчас на столе не было; патриций был аккуратен в своем делопроизводстве), - посторонняя помощь вам не требовалась. Хотя речь шла об убийствах, - Витинари пригубил чая. – Незарегистрированных убийствах, - добавил он. Матушка спокойно размешала напиток, отпила, затем помолчала, вновь отпила. Все действия ведьма совершала нарочито медленно, однако, впервые к своему стыду, нужного эффекта Эсме не добилась. Ланкрская ведьма встретила достойного противника, который обладал своей собственной, пусть и не сразу видимой, магией. - Вы человек занятой, что вам размениваться на всякие оперы, - хмыкнула матушка. – Тем более, было участие вашей стражи. - Ах да, этого…как его…Шноббс, - Витинари едва заметно поморщился. Говорить о Шноби Шноббсе, все равно, что видеть Шноби Шноббса и вспоминать о новоявленной теории происхождения и родства обезьян и человека. Если и было недостающее где звено, то им, определенно, являлся вечный капрал Ночной Стражи. - Да. Все разрешилось само собой, - матушка поставила чашку на стол и выпрямилась. - Однако, если бы об этом было сообщено официально, не было бы паники, - улыбнулся уголками губ Витинари. Эсме повела плечом и неопределенно кивнула. Откашлявшись, больше для вида, ведьма продолжила: - В данный момент речь идет не о панике в здании Театров. - Оперы, миледи. Матушка фыркнула. - В здании Оперы. Речь идет о сохранности вашего драгоценного города и о жизни одной из нас. - Это должно меня волновать? Матушка открыла глаза, как потом себя ругала – слишком резко и слишком удивленно, ибо патриций, действительно, ее ошарашил. Последний раз сомневаться себе Эсме позволяла только при встрече с Ней. О да, Она умела подбить клинья к рассудку и заставить вас думать о себе, как о ничтожестве. - Меня должна волновать судьба ведьмы, Госпожа? – Витинари поднялся из кресла и окинул матушку надменным взором. Эсме Ветровоск была бы сама не собой, если бы ни поднялась следом и ни посмотрела бы с прищуром на патриция. - Но тебя, правитель, волнует судьба города, - утвердительно высказалась ведьма. Хэвлок причмокнул и скривил губы. - Как сказать, - стоящая перед ним женщина все в большей степени начинала досаждать ему, нежели восхищать своим упорством. Кроме того, ведьму явно волновал не Анк-Морпорк, а что-то личное, что-то связанное с тем, о чем патриций, вмешавшись, еще не раз пожалеет. - Этот город может гореть и сгорать до самого основания и пройдет много времени, прежде чем кто-то соблаговолит вспомнить, кто стоит во главе этого беспорядка, - Витинари не собирался сдаваться, потому не отводил взора. Матушка Ветровоск тоже. - Беспорядки зарождаются всегда спонтанно, лишь затем возникают не долгосрочные лидеры, - улыбнулась ведьма. – Продержаться долго никто из них не смог. - Потому что не умели приспосабливаться, - заключил патриций. – Хаос и порядок – одно и то же, только под разным углом. С виду – вполне пристойный город, копни поглубже – муравейник. И, как и в муравейники, или в пчелином улье, - мужчина отметил, как нахмурилась ведьма на его сравнение, - с виду все кажется хаотичном, но есть центр и власть, вокруг которой все и вращается, и крутиться весь мир. Повисла напряженная тишина. Каждый буравил взглядом собеседника. - А как, говорите, зовут вашу ведьму? - Агнесса. Агнесса Нитт. Вновь тишина. Никто не уступает в безмолвной дуэли. - И что ей понадобилось в Анк-Морпорке? - Глупая девчонка, - фыркнула матушка. - Исчерпывающе. Тишина. Собачонка спрыгнула со стола патриция, подбежала к матушке, понюхала подол юбки, носок ботинка, затем отправилась исследовать на предмет большего интереса весь остальной зал. - Умная девочка, просто еще не знает своего места. - Вы же сказали, что она ведьма. - Да. Но она не знает своего места. - А. Ясно, - патриций кивнул. Взгляда не отвел. Так они и стояли. И смотрели друг на друга. Пока не сдалась матушка. В свое оправдание Эсме скорчила мину и схватилась за поясницу. Старая, мол, стала совсем. Витинари понимающе улыбнулся лишь уголками губ. Отношения патриция и Университета всегда были, мягко говоря, напряженными. Если же говорить по-честному, они были просто «никакими». Патриций намекал, что волшебные искусства хороши, но за все надо платить. Волшебники и профессора Университета отвечали, что интеллектуальная собственность налогу не подлежит. Патриций соглашался, но также говорил, что интеллект налогу, может, и не подлежит, а вот физическое воздействие на город и его жителей, вполне может быть прописано, как нарушение сразу нескольких, и даже уголовных, законов. Университет отвечал, что на все воля судьбы и не их, волшебников, вина, когда любопытства ради народ ошивается у стен Университета, хотя на оных висит вполне красноречивая табличка: «Осторожно – мы не шутим – опасно для жизни – мы предупредили». Патриций не опровергал данного высказывания, однако тонко намекал, что всякому терпению приходит конец. Университет понимал патриция и рекомендовал ему познакомиться с предыдущими «нервными», что решили подлечиться в стенах его. Патриций, в конце концов, четко давал понять, что нервы у него в порядке, но это временно, а вот у стражи отпуск по здоровью никто не оплачивает. Время от времени приходили к согласию, в конце-то концов. Тем не менее, подобные перепалки продолжались не один год. Победителем, что самое странное и необъяснимое, выходил всегда один и тот же человек, несмотря на богатую историю Незримого Университета по решению государственных и государевых проблем. - Вот в чем суть нашей проблемы, - закончила свой рассказ матушка, скрестив руки на груди и так и не притронувшись в чаю. Патриций сидел по правую руку от нее и спокойно созерцал умилительную картину под названием «Арканцлер и кроткие вздохи». - Кхм-кхм, - откашлялась матушка, когда поняла, что ее слова так и не долетели до слуха Чудакулли. Еще бы, тот сидел и просто глазами созерцал и пожирал Эсме Ветровоск. Если можно назвать пожиранием то, что отражалось в двух «буравчиках» дородного волшебника. - А, да, - очнулся арканцлер, оправил мантию, принял на себя серьезный вид, или хотя бы попытался таковой принять, а после воззрился на сидящего со спокойствием мраморной статуи Витинари. Патриций на этот раз навестил Университет без стражи и без очередных претензий. То ли хороший знак, то ли наоборот – ужасное знамение грядущих катастроф. – Просьбу достопочтенной госпожи…как вас… - Наверн, хватит, - отрезала матушка и смерила Чудакулли таким взглядом, под которым приготовилась бы яичница, и прожарился бы бекон к завтраку. – Я тебя вижу, как облупленное яйцо, отбрось на минуту свои старческие ностальгические мысли и сосредоточься на деле. - На Агнессе Нитт, если быть точным, - подал голос до того молчавший патриций. - Да, точно, точно, - арканцлер кивнул. – Мне просто непривычно видеть тебя здесь, Хэвлок, без охраны. - Я предпочел бы более официальное обращение, - патриций был сам спокойствие. – Тем более, мне было интересно услышать твой ответ непосредственно. Наверн Чудакулли хмыкнул. Только ли, Хэвлок, только ли? - Я, конечно, могу помочь Эсме в ее деле, но… - Но? – матушка подняла вопросительно бровь. - Есть риск, что одна она не справиться. Температура в помещение резко упала. Выражаясь словами Гиты Ягг, «мороженое можно из укипаловки делать». - Эсме, я знаю, в заимствовании тебе нет равных, но здесь…несколько, скажем так, другой подход. - А мне кажется, наша достопочтенная ведьма справиться, - патриций картинно осмотрел ногти, от чего Чудакулли невольно скрипнул зубами. Чертов хлыщ выделывается что ли? Но перед кем? - Жизнь девочки очень важна, а если что… - Эсме, не говори так. - Если что, Гита знает, что нужно делать, - закончила свою мысль ведьма. Чудакулли тяжело вздохнул. И вот не переубедишь же ее. Не отговоришь. Пойдет напрямик. Сшибая любую преграду и не спрашивая чужого мнения при этом. - Ладно, я понял, Эсме, я понял, - Наверн покачал головой. – Ну, а Вам, патриций, какой толк в этом? Витинари улыбнулся. - Если достопочтенная госпожа Ветровоск справиться, то вы будете платить налог. Чудакулли чуть не перекусил мундштук трубки. - Ты….вы…ты… ТЫ! Ты хочешь разыграть из этого заклинания спор?! Несмотря на яростное выступление арканцлера, Витинари оставался самим спокойствием. - Господин Арканцлер, вы же не верите в силу Ланкрской ведьмы. Я же настолько опрометчив, что верю. И готов заключить пари. - Это бесчестно, - Чудакулли смерил патриция уничижающим взором. - Политика никогда не имела дел с честностью, Наверн.