Вечно Молодой, Вечно Пряник

Сириус никогда не был образцовым сыном. Да что там, долгое время для своих родителей он не хотел быть в принципе никаким сыном. А сегодня он, впервые за неделю добравшись до ванной комнаты, выбрился до блеска, привел себя в порядок и натянул самые приличные шмотки из тех, что у него были. Здраво рассудив, что если укутается в мантии строгого кроя, то ему не то что мать родная - могила друга не поверит, одежду он выбрал все-таки маггловскую, привычную. Несмотря на то, что он - и с этим не поспоришь - был абсолютно конченым гриффиндорцем, все его детство его учили проникновенно и беззастенчиво врать. Кое-какие навыки все еще оставались при нем, именно поэтому он часто был в рейдах Аврората незаменимым игроком. К тому, что он собирался сделать сегодня, он относился не иначе, чем к напряженному рейду. Вот только - заранее проигрышному. За свою жизнь он получил недоверия от матери больше, чем от самого скептичного критика, и сегодняшний день не выглядел занимательным исключением. Дом на Гриммо не стал выглядеть дружелюбнее с того момента, как Сириус в последний раз объявился в нем - забрать вещи. Но дом все еще впускал его, несмотря на то, что его пять лет назад красноречиво выжгли с гобеленов. Три раза постучав молотком, который не менее красноречиво изображал змею, кусающую себя за хвост, в дверь, он опустил руку. И резко забыл все слова, что собирался сказать, когда дверь спустя минуту отворилась. Странно, но на пороге стоял не Кричер, а Вальпурга. Она явно хотела сказать что-то резкое, но, увидев на пороге старшего сына, застыла. Блек все еще не знал, что ему сказать. Все лживые слова потерялись где-то по дороге, а честных он еще не нашел. Женщина подалась вперед, кладя сухие ладони ему на виски, будто боялась, что он сейчас растворится, как дым по ветру, а потом скользнула вниз, падая на колени, позволяя черному бархату платья запачкаться о ступени крыльца, и почему-то заплакала, сжавшись. Сириус, абсолютно не понимая, что ему следует делать, сел на ступеньку ниже и неожиданно трясущимися руками прижал ее голову к груди. Говорить, кажется, вообще ничего не надо было. Странно. Он всегда был занимательно болтлив, но сегодня будто онемел. Я, заметив как бы между прочим, что за эти месяцы видел слишком много несправедливо несчастных, плачущих женщин, понял, что пора завязывать с привычкой устраивать долговременные слежки, и отлип от стены. Встретившись взглядом с Блеком, я снова пафосно аппарировал. И опять отщепил себе ноготь. Такими темпами еще немного - и я либо останусь без ногтей в принципе, либо истрачу все восстанавливающие зелья в малфоевской аптечке. А у них, между тем, полуторагодовалый сын. И нет, зелье в основном может понадобиться не ему, а тому, кто с ним столкнется. И ничему-то меня жизнь не учит. *** Барти переваривал вопрос и смотрел на меня с выражением "Простите, я забыл все слова, я забыл английский, я забыл даже, как дышать, сейчас я вспомню и все расскажу, просто дайте мне подышать". Я благодушно позволил ему понервничать в тишине. - Милорд... я могу ошибаться, но... - Ты всегда казался мне весьма проницательным, - прервал я его. - Нет, милорд. Я не люблю секреты. Забавно. Честно, думал, он не поймет. Действительно умный. Очевидно, в списке он оказался не за красивые глаза. Хотя и глаза у него были в моменты, когда он не пытал маглокровок и не думал об оном, пронзительно обаятельные. Интересно, интересовали ли Крауча, с его спящим мысленным гением и потрясывающимися руками, дамы? Жалко было тратить эти ходячие глаза на какую-то там темную магию и раболепную преданность. Со вздохом признав, что мои мысли явно свернули не туда, я переключился на дела более насущные, чем стариковская жажда сводничества. - В таком случае - почитай на досуге, - я протянул ему книгу, которую тайком откопал в Лютном аккурат после того, как посмотрел на слезливое воссоединение поколений на Гриммо. Я пришел к подобной мысли не сразу. Книга, по сути, была лишь введением, старым дневником - но чьим! Не Мерлина, конечно, таких подарков, я думаю, по местной улице красных фонарей не кочует, но книга от этого менее важной не считалась. Крауч хотел быть нужным - и потому пошел за Лордом. Я дам ему шанс "посекретничать" со мной. Секреты - это доверие, которого он жаждал. Вот и будут ему секреты. Загоняю так, что он взвоет. На то я и Артур Смеш... собственно, нет. На то я и Темный Лорд! Крауч, как я и ожидал, легко просек, что совет "почитать на досуге" был скорее началом ответственного квеста, нежели отеческим советом. По крайней мере когда я на следующий день увидел его, он был уже на середине дневника. Слезящимися от неотрывного чтения глазами он скрупулезно выискивал что-то в прерывистом почерке Марко Поло. Что ему там предстоит найти, я еще и сам не знал. Авось и Шамбалу мне откроет от усердия. Хорошо, что у меня дальше по списку? *** - "Главное в нашей любви - элемент криминала-а-а"* - набуркивал я себе под нос, обматываясь шарфом. Вообще-то - к черту любовь. Сейчас не до нее. Сириус Блек рычал, фыркал, требовал встречи сейчас же. Я не посмел ему отказать. Встречу устроил в хорошей магловской кафешечке недалеко от Дырявого Котла. Едва я сел за столик, опуская руку на меню, он с апломбом заявил, мол "Все, принимайте работу, начальник". - Когда я смогу увидеть Гарри? - закончил невероятно прочувствованный монолог он, складывая руки на груди. - Когда сможешь помолчать минутку, чтобы я успел сказать... - я повернулся к подбежавшему официанту. - "Эспрессо и круассанчик, пожалуйста". Мысленно похлопав себя по головке за то, что умудрился выговорить "эспрессо" без "к" и чисто по-английски, я очень пафосно откинулся на спинку стула, закидывая ногу на ногу, провожая глазами официанта. В прошлой жизни мои девочки постоянно таскали меня по всяким кофейням, приучая к великому. Как оказалось - не зря. - Нас ждет сегодня долгий разговор, - пояснил я, снова переводя взгляд на Блека. - И чтобы он не был беспредметным, я советую тебе успокоить свою жажду действия, положить хвост на пол и внимательно, со всем возможным спокойствием послушать меня. Забавно дернувшись, он очень красноречиво глянул на меня, подозвал официанта и попросил то же самое. А я наблюдал. Сириус Блек... был действительно манерным. По крайней мере - до Азкабана. Эдакой смесью аристократического воспитания и налета пренебрежительной грубости. Он закурил, не спросив, не против ли я, но после легко уселся в кресле удобнее, не перейдя рамок приличия. Будто он до сих пор сомневался, кто же он на самом деле: аристократ в энном колене или тотальный Гриффиндор головного мозга. Когда ты собственными глазами смотришь на подобное, ты наконец-то понимаешь, что детская сказка-то про мальчика-героя - это на самом деле нифига себе какая социальная драма. И подтексты в ней далеко не детские. Так вышло, что серия книжек про Гарри Поттера стала последним, что я прочитал за свою прошлую жизнь. И читал-то исключительно для развлечения, как же, сказка, волшебство, свекла. А задуматься, кажется, следовало бы, но я как-то не успел. Почему-то отсюда, из "сказки", все то, что воспринималось в ней должностью, начало казаться чем-то невероятно трагичным. И дело было даже не в сироте на моих руках. Дело было в самом мире волшебства. Книга про волшебство - это здорово. Когда ты читаешь ее, ты не задумываешься, сколько на самом деле имеет смысла то, что там написано. Палочки, школа, в которой не изучается ничего, кроме магии и основ конкуренции, полеты на метлах, чистокровные, грязнокровки и принудительное средневековье - все это было до ужаса бессмысленно. Казалось извращением над самим пониманием магии, чистой и прямой, как поток энергии. Я не был гуру волшебства в том мире, но мне всегда казалось, что маг - это человек, имеющий с миром, каким бы он ни был, единение. Темный ты или светлый - это уже издержки. Но местные волшебники будто забыли, что они часть полного мира, а не только его тощей магической части. И если тебе дана сила колдовать - то дана она тебе не только лишь для того, чтобы превращать свинью в стул и сидеть всю жизнь в информационной изоляции. А для начала магическую Британию стоило бы захватить хотя бы для того, чтобы ввести в Хогвартсе правописание. У нас с Темным Лордом были разные цели - точнее, у меня ее до недавнего времени в принципе не было - но я начинал понимать его методы. Принять я их, однако, смогу с очень маленькой степенью вероятности. Зато, если этот мир не бред моего умирающего сознания, а действительно другая сторона реальности, я сегодня наконец-то понял, зачем меня сюда притащило: у меня было много нерастраченных амбиций. И в мире, который я не могу назвать своим, мне будет легче разойтись. Шанс? Шанс. Горделиво думать, что тебе дали шанс изменить судьбу целой страны в одну харю. Но так легче, чем думать, что я теперь имею смысла не больше, чем вся эта магия. - Для начала я хотел бы, чтобы ты наконец-то понял: я не враг тебе. Так же, как я не враг для Гарри. - Ты говорил... - Я блефовал. Мне нужно было твое внимание - и я его заполучил. Я бы не стал вредить годовалому ребенку: перебор мразотности для меня, - приняв кофе, я продолжил: - Но тебя я в крайнем случае секир-башка смогу, двадцатилетние дети меня не умиляют. Хочешь сенсацию? *** Антонин Долохов никогда не был хорошим лидером. Его не прельщало дышать под дамокловым мечом власти, он много знал о народной благодарности, об остракизме, одиночестве - обо всем, что его ожидало бы, возьми он власть однажды в собственные руки. Но он восхищался теми, у кого хватало мужества взять это бремя на себя. Он был хорошим, преданным и неподкупным лейтенантом. Именно поэтому, когда перед ним предстал выбор, уничтожить подселенца с годовалым ребенком на руках или стать для него поддержкой, он выбрал второе. Антонин практически сразу, в отличие от остальных Упивающихся Смертью, понял, что человек, вернувшийся в штаб недавно, не его Лорд. Однако, Реддла, за которым Долохов когда-то пошел, уже тоже не было, тот умер намного раньше, чем появился этот - жизненно важно смирившийся с чем-то, хитро щурящий глаз, предложивший Антонину убить десятки собственных товарищей. И Антонин понял, что нашел себе нового капитана. Ради давно забытого ощущения нужности стоило постараться, пожалуй. И он старался. Страховал товарища, перенастроил защиту менора, пока хозяева были в отъезде, чтобы домовики, как и раньше, стали считать нового Лорда почетным гостем, маскировал сов с посылками из Флориш и Блоттс, накладывал на детскую Гарри отвлекающие чары, когда "Темный лорд" неожиданно начинал говорить с ребенком на чистейшем русском. Кажется, подселенец и сам не всегда замечал, когда переходил на - теперь Антонин был уверен - родной язык. Сначала Долохов думал, что новый знакомый пользуется обороткой, но ни одного флакончика или котла так и не нашел, а когда ему на голову из окна чуть не свалился учебник трансфигурации за четвертый курс, сложил все за и против. Переселение душ всегда было его самой - и единственной - любимой темой магической истории, даром, что прецедентов таких случалось за десятки веков всего несколько. Необходимо было, конечно, до конца проработать все версии, понять, не мог ли подселенец быть метаморфом, но... чистый и непосредственный, почти детский интерес в матером Пожирателе разума слушать не хотел. Проклятая, чтоб ее, интуиция. Его подергали за штанину, заставив опустить взгляд на пол. На него смотрели четыре огромных глаза: два серых, два зеленых. Долохов закатил глаза, поднимая детей, упавших на холодный мрамор задницами, и унося обратно в детскую. А ковер этот их летающий где? После длительной экзекуции ковер нашелся зацепившимся за острый набалдашник перил. Тряпка истово рвалась на волю, но - тщетно. Без вариантов. Отцепив истерично бьющий его по рукам кистями ковер от перил, Антонин, не узнавая себя, починил порванный край и отпустил цветастую хрень в свободное плаванье. Из детской раздался веселый визг. И так всегда. Где-то ты - заботливая нянька, а где-то - хладнокровный убийца. Как там говорилось? "Все относительно", да? Что ж, тогда вся его жизнь была безоговорочной победой теории относительности. Через пару секунд на него на той же лестнице свалился Крауч, неотрывно глядящий в какую-то потрепанную книженцию. Пожалуй, детей в этом доме было больше, чем двое. *** На следующий день после феерического разговора по душам с Блеком все лучшие британские издания уже пестрели красными заголовками с визгами "Темный Лорд мертв?". Восходящая звезда мисс Скиттер, установив патронаж над известной фигурой высшего света, потерявшей большую часть друзей и неожиданно восстановившей контакты с семьей, тихо перебирая своими жучиными лапками, весь разговор терлась в горшке рядом с нашим столиком. Как оказалось. Сам я ее заметить так и не смог. Надо будет нанять эту плохую девочку, пусть служит на благо моему делу. Как бы то ни было, но, ожидая распространения информации из дырявого рта Блека, я, тем не менее, оказался совершенно не готов, что та будет открыта широкой публике раньше, чем я успею сказать "мяу". И мои маленькие темные рыцари не ожидали тоже. Благо, к потоку посетителей Малфой-менора, нагрянувших в мой кабинет прямо с утра, я оказался подготовлен Антонином, в семь часов разбудившим меня словами "А ты знаешь, что ты мертв?" - Что? - прохрипел я, открывая один глаз. Сил приподняться на локте у меня не оказалось, так что просипел я это еще и в подушку. - Какой "мертв"? Какой "мертв" в семь утра? Не мог попозже сообщить? Что за заявления вообще? Это угроза? На меня уронили газетку. Протянув что-то мурлочье сквозь подушку и плотно сжатые зубы, я прикрылся ей, перевернувшись на другой бок. Я не то чтобы привык спать допоздна, скорее наоборот, я редко вставал позже девяти. Но это было в прошлой жизни. Это тело было не только абсолютно совиным, оно еще и имело серьезные проблемы со здоровьем, только одной силою магии еще не харкало кровью. И вот оно как раз на шампуре вертело мои прежние биоритмы. - Нет, ты почитай, - фыркнул он и потыкал меня кончиком газеты в бровь, приподняв подушку. Я готов уже был разводить нытье, а вот тело среагировало моментально: быстрее, чем я успел закончить в голове ту же мысль, тело уже село на кровати, откинув подушку, и рыкнуло, отбирая газету: - Дерзкий слишком стал! А потом понял, что что-то пошло не так. Язык. Я выбрал не тот язык. Хорошенько выматерившись, я как бы между прочим поинтересовался, открывая разворот: - С самой первой фразы? - И не первый раз на моей памяти. - М. О, я действительно умер, - хмыкнул я, развернув газету. - А так - давно понял? - Как только увидел ребенка. - Сразу, значит... "Рад что ты вернулся", бла-бла-бла... - передразнил я. - Вы действительно похожи с ним. Прежним, разумеется. Умный, находчивый, харизматичный лидер. Я мог бы убить тебя, но кандидатуры лучше я на эту роль еще не нашел. - Умный, находчивый и харизматичный... так меня еще не оскорбляли. Он усмехнулся, затем опустил голову и, не удержавшись, все-таки кашлянул, скрывая смех. - Похожи. Я пойду, красиво обставлю твою праздную смерть. Он действительно постарался сделать все для этого, прошушерив со всем штабом, но даже так не спас меня от наплыва заинтересовавшихся, и обежать всех, в итоге, успел только ближе к ужину. Да и то только потому, что я, схватив Гарри, рванул из менора, заставив шлепнуться на задницу ровно даже самых активных. *** Визжащая хижина была не лучшим местом для годовалого ребенка, поэтому встречу с Блеком я назначил в приятной магловской гостинице в Лондоне. Напевая "Куда идем мы с Пятачком", я, перехватив Гарри поудобнее, прошмыгнул мимо охраны и портье и влетел в лифт. Абсолютной анонимности я не добивался, в конце концов, ничего противозаконного я не делаю, но и лишнего шума я создавать не хотел. И все-таки создал. Тонкая русоволосая дама самой стервозной наружности, по которой даже не скажешь, что продолжение рода ее интересует, неожиданно, перекинув через ручку в бархатной перчатке меховое манто, задушено пискнула и воскликнула: - Какой милый мальчик! Это ваш сын? Благо, двери лифта уже съехались, отрывая нас от остального зала. Я оглядел ее, ожидая подвоха, потом глянул на маленького Поттера, почти параноидально думая, можно ли навскидку понять, мальчик это или девочка, и успокоился, заметив на кармашке его комбинезона пижонское "Гарольд", вышитое золотыми нитками. Тьфу ты, блин. "Гарольд", прости Господи. Еще бы "Гидеоном" или "Гилбертом" каким-нибудь его обозвали - и вообще конец. Наверняка вышивала Нарцисса. Говорил ведь, что матушка с батюшкой назвали ребенка "Гарри", не больше не меньше, но нет, надо развести самодеятельность!.. - Брат, - "доверительно" сообщил я, пересадив мальчика на другую руку. В конце концов, чем глупее ложь, тем легче в нее верят. Не знаю, зачем мне вообще понадобилось здесь хитрить, но ничего поделать с собой не мог. - Ой, как это так? - защебетала она будто бы еще более умильно, чем прежде. - У вас такая большая разница! - Моя семья славится... легкими нравами, - поведал я, склонившись к ней поближе. Ее впечатлило, по глазам было понятно. А вот следующий вопрос впечатлил уже меня. - В вашей семье кто-нибудь страдает врожденными недугами? Я моргнул. - Что? - Ой, вы не думайте, что я какая-нибудь... - она замахала руками, пытаясь наглядно показать, какая. - Просто у меня есть к вам... небольшое деловое предложеньице. Понимаете, мой муж бесплоден, и мы очень желаем завести ребенка, а вы мне очень напоминаете его... не ребенка, конечно, моего мужа. Вы произвели на меня впечатление... я подумала... в общем, мы с мужем давно интересуемся, просмотрели тысячи анкет в центре донорства, но так и не подобрали никого подходящего. - И я вам неожиданно приглянулся? Она довольно покивала. - И разумеется, за это мы готовы предоставить вам щедрое вознаграждение. Вот уж действительно, сюрпризами мир полнится. Лифт остановился, сворачивая створки, и она охнула, опять начав косить под распоследнюю дурочку: - О, уже мой этаж! Как это... подумайте над моим предложением, - женщина почти насильно вложила мне в руку свою визитку и вылетела из лифта. - Позвоните, если вдруг... ну вы поняли! И створки захлопнулись. Я опять моргнул. Поттер, почувствовав мое настроение, залепетал нечто, подозрительно похожее на протяжное "что?" Ну надо же... что за Чудовище у этой Красавицы в мужьях ходит, если я, я в этом теле ей его напоминаю?.. Рассмотрев со всех сторон визитку, благодаря которой я узнал, что моя новая знакомая живет производством садового инвентаря, я пришел в себя и вспомнил наконец-то, зачем я сюда приперся изначально. Блек, Блек и еще раз Блек. Дверь он, собака такая, открыл раньше, чем я к ней подошел. Наверняка прислушивался да принюхивался, пока я поднимался. Впрочем, за это я его винить не мог - меня тоже в последнее время одолевали напряженные параноидальные мысли. Как отбитая ледяная аристократия он выглядеть так и не начал, но за это - немногое - он мне и нравился. - Приятно вам поболтать, - пожелал я, вручил ему ребенка и захлопнул дверь, проходя к окну. Он проводил меня странным взглядом, в голове забилась мысль, что я умудрился забыть о чем-то необычайно важном, но я ее задавил. Как оказалось - зря. Движения я не увидел, но догадаться, что предпримет Сириус, к которому вернулся пропавший было крестник, было не сложно, и раньше, чем он вытянул из рукава палочку, я хмыкнул - почти наугад: - Не-а. Не пытайся, у тебя не получится. Слукавил, конечно. Чтобы пришибить меня, непутевого да нерадивого, вообще особого таланта не нужно. Блек застыл, Гарри смолк, почувствовал напряженность момента, сам воздух вокруг загустел, останавливаясь. Да даже горничная в соседнем номере, кажется, специально ради картинности момента выключила пылесос, а я стоял, сложив руки за спиной, и ждал дальнейших происшествий. Неожиданно я вспомнил, о чем я забыл, и в животе неприятненько похолодело. - Ты в прошлый раз от кого-то маскировался? Сейчас? Или ты просто любишь менять имидж? - я почувствовал, как он скривил издевательскую лыбу. Здесь голос за кадром должен был остановить пленку и охнуть "Упс. Эпик фейл". Но, к сожалению, голоса за кадром не было. Шпион из меня, конечно, как из дохлой чайки гордый орел: не смог я долго держать марку ни перед подчиненными, ни перед общественностью, пропалился везде, где мог - и сразу. На что я, собственно, надеялся? Развернувшись, я развел руки и на пробу умильненько улыбнулся. - Ты не поверишь, - сообщил я. - Я просто забыл. Вот теперь тишина стала абсолютной.