Umbra

      Девять лет и девять зим Ангуль постигала науку тьмы, стремясь к своему пределу, старая превзойти себя. Ей открывались новые силы и знания, и, казалось, весь мир лежал у её ног. Больше тьма не пугала её, больше полуночный шепот в её голове не имел над ней власти, а в ночных кошмарах она чувствовала себя, как дома. Так оно и было на самом деле — тьма космической бездны была ей родной, а свет — чем-то чужеродным и неестественным, как и сама жизнь.       Ангуль познавала вкус смерти, она приносила жертвы и жгла ритуальные костры из их костей. Множество демонических душ были поглощены ей, множество жизней было уничтожено, множество тел разорвано. В какой-то мере она и сама стала демоном.       У каждого мага был барьер, срабатывающий каждый раз, когда он делает что-то слишком опасное. Тёмный его снял с Ангуль, и теперь ничто не могло её удержать, ничто не могло её остановить. Теперь она — дочь Тьмы, чьё сердце чернее самой глубокой бездны и бескрайней первобытного океана. Там, где разрушение — там и она, и пламя — её шаги, а песчаная буря — её дыхание. Её бескрайний разум был наполнен Знанием. Знанием о том, что у тьмы бесчисленное множество оттенков. Что жизнь — лишь крохотный островок в первобытном океане Вселенной. Что безумие — лишь иное восприятие мира.       Тёмные твари из нижних миров неотступно следовали за ней по пятам. Ангуль чувствовала их дыхание на своей коже. Вместе с собственным сердцебиением она слышала другое. Тысячи голосов звучали в её голове и тысячи теней преследовали её. Теперь она должна была быть постоянно начеку, ведь стоит расслабиться — и она окажется во власти Этих, и Эти будут вечно её терзать, и ни смерть, и забвение не спасут её. Ангуль понимала, что рано или поздно они возьмут своё. И не важно, сколько десятилетий или даже столетий пройдёт — что для демона такой жалкий отрезок времени, как человеческая жизнь? Такова была плата за могущество. Такова была плата за знания.       Девять лет и девять зим Ангуль постигала науку тьмы, и на девятый год достигла своего предела. И стало у неё пусто на душе, и тоскою сжалось сердце. Тогда она поняла, что скучает по дому. Скучает по друзьям и товарищам, по простому человеческому теплу. Старая Ангуль, что любила сладкое вино и удивлялась большим городам, всё это время дремавшая в ней, наконец проснулась. И чувство это было настолько нестерпимым и внезапным, что Ангуль решила вернуться.       Она отправилась в свою деревню, воспользовавшись путём демонов.       — Пользуешься миром демонов, чтобы срезать путь? — насмешливо спросил Тёмный, — Вся в меня пошла.       — И, похоже, опять заблудилась и попала к тебе, — хмыкнула Ангуль.       — Вижу, ты нашла племя Ыырс-Цйхлук. Старая Кцель учила тебя.       — Да. Но теперь это племя ушло. Я девять лет сама училась и увязла в крови.       — Ты стала сильной, девочка, тьма струится в тебе. Ты могла бы стать великой во времена Презренного Короля, ты могла бы вести войну и нагонять страх на людей. Твоё имя бы боялись произносить. Ты бы многого добилась и нашла применение своим способностям. Но ты родилась в эпоху умирающей черной магии. Магия слабеет со временем, это закон природы магического мира. В мире всё меньше и меньше злобы и насилия. Люди отменили пытки и наложили ограничения на казнь. А это то, что питает нас. Чем хуже людям, тем лучше нам.       — И всё же я думаю, что применю где надо свои способности. Постараюсь. Меня вот что беспокоит… Эльфийский король сказал, что я не должна становиться чернокнижницей. Вдруг он прав, эльфы ведь видят суть вещей?       — Эльфы постоянны, а человек — натура изменчивая. Тогда ты была слабой. А сейчас сила бурлит в тебе. Эльфы могут ошибаться, запомни это.       Тёмный ненадолго замолчал.       — Ты ищешь навещать свою семью и друзей? Не стоит этого делать. Чернокнижник не должен ни к кому привязываться, ведь он разрушает всё, к чему прикасается. Демоны коварны, они будут охотиться за теми, кто дорог тебе, ведь твоя боль и горечь — их услада. Лучше попрощайся с ними.       — Я не могу их бросить… Я очень скучаю по ним. Всё-таки я слабая. Странная из меня злодейка.       — Это нормально, осознание приходит со временем. Люди учатся на своих ошибках. И ты иди и учись, оставь меня, пусть демоны и души умерших терзают меня.       Ангуль оказалась в своей деревне. Был сезон сбора урожая, все работали. Солнце заходило за горизонт, мир казался таким багряным, трепетным, сонным и слегка меланхоличным. Всё утопало в зелени и цветах, капельки воды блестели на лепестках садовых роз, и тёмный лес вдали заманчиво шумел, маня своей прохладой и таинственностью. Тут всё начиналось. Здесь, на главной площади, она встретила странную чужеземку, подобную ей и чуждую ей, и огни Большого Костра отражались в её чёрных глазах. Где-то там, в глубине леса, у белокаменных развалин, Ангуль освободила свою тень.       Она шла по широкой дороге между домами и изгородями, поросшими лозами. Родные края. Знакомые места. Вот дом соседки Алехио, она была старой горбатой вдовой и маленькая Ангуль часто играла с её дочерью. Роскошный дом семьи портных, с их заросшим неухоженным садом. Покосившаяся лачуга деда Ристлио, который ездил со своей тележкой по соседним деревням и продавал пирожки и булки. Дом сестры и её мужа с детьми. Но сейчас там никого нет, а сад и сам дом выглядят заброшенными. Ангуль почувствовала, что боится подходить к своему дому.       Навстречу ей идет не кто иной, как Миоло. Он сильно постарел. Только сейчас Ангуль поняла, насколько скоротечна жизнь в этих краях. Человек, занимающийся магией, может прожить сотни лет, особенно это касается чернокнижников. Здесь люди стареют в 30 и умирают в 60, а порой и раньше.       — Что… Ангуль? — Миоло остановился и с выражением суеверного ужаса посмотрел на неё, — Не может быть… Как это… Как ты… Ты совсем не постарела… Будто и не прошло одиннадцати лет…       — Здравствуй, Миоло, — Ангуль склонила голову, — Значит, прошло одиннадцать лет? Как долго я отсутствовала… А как остальные? Я видела дом сестры, он пустует уже, судя по всему, много лет.       — Это печальная история. Сестра наша умерла от лихорадки, а дочери их вышли замуж и покинули их дом. А её муж принял пожизненный траур и целыми днями сидит дома, убитый горем.       — А мама? А Андуло?       — Я отведу тебя к ним.       В доме многое изменилось. Сад больше не был таким тенистым и зелёным, под виноградниками не стояли большие корзины, полные спелых плодов. А в прохладе хлевов не отдыхала сытая скотина, с усталой негой зажмурив глаза. Мать сидела на крыльце и пряла. Увидев Ангуль, она подбежала ко ней. Она сильно постарела и её волосы полностью поседели. Мать и дочь обнялись и заплакали. На шум вышел Андуло. Он пополнел, и в его волосах тоже прибавилось седины. Они тоже обнялись и он поцеловал меня в обе щеки.       — Надо же… — прошептал он, гладя волосы сестры, — Столько лет прошло, а ты не изменилась совсем… Ни одной морщинки. Ни одного седого волоска. Будто застыла во времени.       — Ты лучше скажи, как вы?       — Перебиваемся как можем, — Андуло вздохнул, — Мы с матерью работаем, не покладая рук, но денег не так уж и много. Даже не спрашивай меня, женился я или нет, я женат на Лесхо, пусть она и мертва.       — А Алричи не приезжал?       — Нет. Да и мы не ждали его, нам не до того было. Знаешь, я до сих пор думаю о том, как я ударил отца и наговорил ему обидных слов… Мы так и не помирились. Всё бы отдал, лишь бы увидеть его и попросить прощение.       — Ты увидишь его, — пообещала Ангуль, — Но это случится когда надо. Когда ты будешь готов. А пока не кори себя и живи честно и праведно.       И это были не пустые слова, сказанные лишь для утешения — Ангуль знала это.       Они немного поболтали на кухне, так весело и беззаботно, словно не расставались никогда. Это так удивительно и странно, Ангуль убивала многих без сожаления, упиваясь агонией жертв, но вернувшись сюда, она чувствовала невыносимое счастье. Она смотрела на лицо матери, братьев, на старую, заставленную бочками и ящиками кухню и понимала, что вернулась домой.       Ангуль спала на своей детской кровати, которую так и не тронули после её ухода. Она вдыхала запахи детства и ей становилось одновременно хорошо и грустно. И она видела то звёздное небо, которое было у неё перед глазами в детстве, и созвездия вновь оживали у неё на глазах. Речные Сёстры вновь танцевали у Звёздной Реки*, бесплотные, невесомые и полные радости, и внизу Подземный Король печально тянул к ним руки, тянул тысячи лет, хоть и знал, что никогда не коснётся их.       Утром Ангуль простилась с братьями и матерью и ушла в мир демонов. Она не задерживалась здесь, потому что понимала, что не имеет права подвергать семью опасности. Создания тьмы могут воспользоваться её привязанностью. Украдкой маг наложила на деревню защиту и сделала так, что в случае опасности она будет об этом знать. А если с ними что-то случится, то она лично сожжёт жалкие души тех, кто осмелится на такое, и ничто её не остановит. Воспользовавшись путем демонов, она добралась до Керьона.       Годы идут, сезоны меняются, а Керьон остаётся всё тем же — праздничным, многолюдным и пёстрым, с разрисованными стенами, яркими одеждами, каждодневными праздниками, огнями и цветами. Она шла вдоль берега реки, а люди шокировано и радостно смотрели на неё. Но в лицах некоторых чувствовался страх, почти животный ужас. Они чувствовали приторно-сладкую ауру смерти, исходящую от неё, ощущали присутствие нечестивых сил, что намертво с ней срослись.       — Госпожа Ангуль вернулась!       — Где вы были, когда были так нужны нам, госпожа?       — Как вы могли покинуть нас?!       — Так она не мертва?! Что происходит?       — С ней что-то не так… Я чувствую ауру смерти…       — Госпожа восстала из мертвых?!       — Госпожа, вы вернулись!       В общем, возвращение пропавшей героини наделало шуму в городе, да и не только в нём. Многие собрались вокруг замка короля, чтобы посмотреть на ту, что, по слухам, вернулась из мёртвых. На балконе Ангуль произнесла длинную речь о причинах своего отсутствия и извинилась. Народ Керьона прощал так же легко, как и обижался, поэтому, для приличия посетовав, что Ангуль покинула их в трудный час и разошелся отмечать её возвращение. Чернокнижники остались подольше. Некоторые смотрели на неё с ужасом, некоторые — с восхищением или даже завистью, чувствуя метку Тёмного.       — Ну тебя с твоими шуточками, — услышала Ангуль, уже покидая балкон.       Перед ней стоял Аргост. На его лице виднелись следы бессонных ночей и нервных дней, а в волосах виднелись седые пряди. И это было странно, ведь ему было не больше тридцати пяти — самый рассвет сил для мага.       — Когда ты пропала, народ панику развёл. Думал, что мы обречены.       — Мы столько лет тебя искали. Все оракулы и ведьмы твердили, что ты мертва. Эльфы сказали тоже самое. А теперь ты возвращаешься, и люди говорят, что у тебя аура, как у демона.       — Я училась чёрной магии, но подробности непосвящённым рассказать не могу. Скажу только, что я действительно умирала — и перерождалась.       Аргоста это не убедило. Он неодобрительно покачал головой, глядя своими синими, утратившими блеск глазами.       — Я понимаю, почему ты злишься. Прости. Хоть я и знаю, что извинения не помогут.       — Не помогут.       — А что с тобой случилось? — перевела тему Ангуль, участливо глядя на круги под глазами короля.       — То же, что и со всеми. Война. Император нашёл способ обойти Клятву. Пять лет бились, пока не не пришлось подписать позорный договор. Теперь я покину тебя. У меня заседание.       Он ушёл, не взглянув на Ангуль. Потерявший молодость не только тела, но и души. Высокий, статный, в горделивой осанкой и высоко поднятой головой, он гордо вышагивал, стуча каблуками по зеркальному полу, и корона теперь сидела на нём идеально ровно, а на плечи накинута мантия рода Астрион.       Цайиль сидела у окна, безучастно глядя, как в саду резвятся девушки и юноши из прислуги. Её косы были давно обрезаны — а кочевники стригутся только три раза в жизни — во время обряда посвящения ребёнка во взрослые, на собственной свадьбе и в знак глубокого траура. Теперь в её жизни были только книги — книги и знания, которые они давали. С уходом бывшей ученицы силы стали покидать её, а демоны не воспринимали её как сильную.       Ангуль неслышно подошла к наставнице, и та обернулась — всё такая же, как и в их первую встречу, даже немного помолодевшая. После их ссоры они не виделись и теперь не знали, что друг другу сказать.       — Ты не моя наставница, но ты всё ещё мой друг, Цайиль, — решилась нарушить тишину Ангуль. — Я не хотела ранить тебя.       — Проехали, — махнула рукой Цайиль. — Я ведь даже не на тебя злилась, а на себя. Что я такая слабая.       — Ты…       — Я не нуждаюсь в утешении, южанка, — покачала головой Цайиль. — Кто-то ползает, кто-то летает. Что ты видела, летунья?       — То племя владело древней силой. Оно помнило времена Тёмного.       — Тёмного? Значит…       — Это было племя-призрак, последний мост, связывающий нас с той эпохой. Я училась у Старой Кцель, которая знала Презренного Короля.       — Вот как. И чему же она тебя учила?       — Я умерла и переродилась девять раз и научилась растворяться в окружающем мире. Я поглощала души и сердца демонов. Я убивала живность и жгла ритуальные костры из их костей и пила их кровь.       — Многие отдали бы последнюю кобылу ради такой того, чтобы побыть на твоём месте.       — Я больше не боюсь своей силы. Ты была права, её нужно было просто принять.       Цайиль кивнула, прикрыв глаза. Некоторое время они молчали, каждая думая о своём.       — Твои волосы… — подала голос Ангуль.       — Нравится моя стрижка? — усмехнулась Цайиль.       — Смотрится паршиво. Парикмахера на кол посадить надо.       — Да пошла ты.       Цайиль и Ангуль рассмеялись. Атмосфера неловкости, всё это время царящая в комнате, испарилась, а обиды наконец прошли. Подруги наконец помирились       — А где Мелиора?       — Справа по коридору, третья комната.       В пустой комнате на полу сидела Мелиора. Она смотрела в одну точку. Морщин у неё не было, но и без того тощее тело окончательно исхудало, а волосы свалялись и потускнели. Такое часто бывает с целителями, которые используют свои жизненные силы для заклинаний. Все эти годы она с головой ушла в работу, которой было хоть отбавляй. Население несло огромные потери, целители просто не успевали всех лечить. Но когда мирный договор был подписан, а возни в госпитали было меньше, то Мелиора не почувствовала облегчения.       Увидев Ангуль, девушка подошла к ней и влепила пощёчину.       Одиннадцать лет. Одиннадцать лет ты не выходила на связь и все считали тебя мёртвой. И после этого ты так просто приходишь сюда?       Ангуль молчала. Она понимала, что заслужила и при всём желании не сможет объяснить непосвящённой все тонкости обучения и почему она не могла вернуться. Поэтому она стояла, опустив голову, и слушала упрёки, градом сыпавшиеся на неё.       — И всё же я рада тебя видеть, Ангуль. *Звёздная Река — так здесь называют Млечный Путь.