Объятья для мрази

Убираю кружки со стола и спрашиваю, нужен ли я ещё в этом доме. Мужчина, развалившись на диване, смотрит какой-то боевик. Звуки выстрелов давят на больную голову, из-за чего морщусь, но сразу снимаю маску недовольства. «Отец» поднимает на меня свой взгляд и машет рукой на кресло.       — Завтра в больницу, — говорит он, отпив из бокала пиво, — ты ведь хорошо понимаешь сложившуюся ситуацию? Киваю, не в силах смотреть в его глаза. Мужчина ставит бокал на стол и вздыхает, выключая звук.       — Будут задавать вопросы о самочувствии — отвечай медленно, не спеши, не позволяй себе резкость и не строй удивлённые глаза. Всё должно быть предельно правдоподобно, — он поднимается с места и подходит ко мне, присаживается на подлокотник кресла и кладёт руку на волосы. — Когда нужно будет раздеваться, будь предельно спокоен, твоя худоба не должна быть для тебя чем-то новым, не срывайся на истерику и не поджимай губы, если доктор посмотрит на тебя с сомнением. Ты должен утверждать, что всегда был таким и слаб с детства. Ни слова обо мне и наших знакомых, ясно?       — Да, пап.       — Отлично, — он лживо улыбается и треплет по волосам. — У меня нет денег на твоё содержание в клинике — это раз, и два — нет времени сидеть в тюрьме. Ты должен слушаться меня, Чанёль, и всё будет хорошо. Киваю, думая, что в этом доме никогда не будет хорошо, потому что… я тут чужой. Он отсылает меня на кухню, где я еле сдерживаю порыв взять нож, и иду к себе в комнату. В коридоре открывается дверь, из-за которой выходит один из сожителей отца — ЦзыТао. Мужчина, проходя мимо, внимательно оглядывает с ног до головы и, прищурившись, ускоряет шаг. Неожиданно задеваю рукой обои, понимая, что от страха прижался к стене.       — А-а, — протягивают где-то позади, — Чанни! Быстро открываю дверь и влетаю в комнату, закрываясь, чувствуя, как быстро бьётся сердце. Ещё один. Намджун. Этот голос преследует по ночам, находит меня везде… от него нигде не скрыться. Этот конченный поджидает на кухне, ванной, коридоре, прихожей, даже в гостиной. Он цепляет меня везде и любит касаться. Мотаю головой, прогоняя мысли, которые непременно меня расстроят. Открываю шкаф, достаю светлые джинсы и чёрную длинную футболку. Быстро переодеваюсь, обуваю кеды и несусь, словно бешеный, к выходу из дома. Пробегаю мимо Тао, который равнодушно оглядывает меня, не трогая, но по пути перехватывает Намджун. Ненавижу его. Терпеть не могу.       — Куда-то уходишь? — шипит на ухо, зажимая шею рукой. Дёргаюсь, пытаясь вырваться, но ничего не выходит до тех пор, пока мощная рука ЦзыТао не опускается на чужое плечо.       — Погулять идёт, — выдаёт он. Оказавшись на свободе, сгребаю с тумбочки ключи от дома и вылетаю за дверь, не утруждая себя даже захлопнуть её. Только забегаю на дорогу, как меня чуть не сбивает машина. Выглядит потрясающе и очень дорого. Мои руки упираются в капот, будто это остановит машину, но водитель за тонированным стеклом успевает притормозить. Смазываю следы ладошек на автомобиле и срываюсь с места, чтобы успеть к поджидающему другу на противоположной стороне.       — Конченый? — равнодушно спрашивает Кёнсу, подавая рюкзак с едой. — Давай ешь прямо по дороге, а то на репетицию опоздаем, если зайдём домой. Вытаскиваю ещё тёплый обед и, забросив рюкзак на плечо, схожу с места. Я ужасно голодный. «Отец» не кормит, потому что худые мальчики лучше, чем пухлые.       — Сколько в этот раз? — интересуется друг.       — Около двух суток, — быстро отвечаю, еле успевая пережёвывать. Живот неприятно начинает тянуть от еды, я чувствую, как растягивается желудок и кривлюсь. Кёнсу пихает в руки бутылку с водой и просит есть медленнее. У него на спине моя гитара в чехле и какой-то пакет в руках. Спрашиваю, что там, на что он холодно бросает: «твой ужин».       — О-о, — протягиваю, стесняясь, — не надо. Мне хватит и этого.       — Закрой рот, — кривится До. — Ногами передвигай быстрее, а то реально опоздаем.

***

      — Давай я тут, — вздыхаю, присаживаясь на лавку недалеко от дома. Кёнсу подает пакет, и я быстро раскрываю коробочку с едой. — Блин, ты просто бог. Парень кривится, присаживается передо мной на корточки и спрашивает, действительно ли не вариант пронести еду домой? Мотаю головой.       — Он проверяет, что я приношу с собой, — вздыхаю, — так что лучше тут, как ненормальный, чем там. Всё окажется в мусорке, обидно будет. Кёнсу злится, пытается держать себя в руках, но я вижу, как меняется выражение его лица и сжимаются кулаки.       — Ладно, — вздыхает, наконец, — хорошо, приму к сведению. Что завтра?       — В больницу, — пожимаю плечами, — нужно как-то замять это дело с опекой, ибо кто-то из соседей заподозрил что-то неладное. Кёнсу вспыхивает, как спичка.       — Это «неладное» уже год длится, а они только сейчас обратились в полицию!       — Не кричи, — шикаю, ударяя его палочками по носу, — хрен с ним, Кён.       — Ты придурок, Пак Чанёль. Вздыхаю, закрывая коробочку, складывая всё обратно в пакет. Передаю его Кёнсу и поднимаюсь с места.       — Просто мне меньше повезло, чем тебе.       — Может, переночуешь сегодня у меня? Мотаю головой.       — Надо вернуться, иначе… Неопределённо замолкаю, давая додумать другу всё самому. Мы прощаемся, и я срываюсь на быстрый шаг, потому что возвращаться домой нужно в назначенное время. У дома стоят две дорогие машины, чёрные, смутно похожие на ту, что сегодня чуть не сбила меня. Пробегаю мимо каких-то странных людей у автомобилей и достаю ключи из кармана. Рюкзак на плече постоянно спадает, потому что вторая лямка буквально двадцать минут назад порвалась к чёртовой матери. Всё-таки я неуклюжий идиот. Вставляю ключ в дверь, но… мне не приходится его поворачивать, потому что она открыта. Достаю ключ, толкаю её и прошмыгиваю по коридору к своей комнате. Медленно, как можно тише иду, чтобы не привлечь внимание сожителей. Странно, обычно «отец» поджидает меня где-то в коридоре. Вхожу в свою комнату и застываю, замечая чужого человека у окна. Еле слышно выдыхаю, когда он медленно оборачивается ко мне, освещая комнату своим видом. Он проводит рукой по идеально уложенным волосам и смотрит на меня настолько оценивающе, что становится не по себе. Это ещё хуже, чем когда на меня смотрит Намджун. Он потрясающе выглядит в чёрном костюме. На руке дорогие часы, какой-то тонкий браслет и кольцо. Его выразительные глаза прожигают в моём теле дырку, я отступаю назад, понимая, что загнан его взглядом в клетку.       — Я… — запинаюсь, не зная, куда себя деть, — я не работаю… ближайшую неделю. Брови мужчины удивлённо приподнимаются, а сам он обходит стол и опирается о него поясницей. Весь его удивлённый вид явно наигранный. Я принимаю его за клиента, а он, оказывается… Щёлкает пальцами. В комнату проходит ЦзыТао, параллельно доставая наручники из кармана куртки. Я ошарашено смотрю на него, ничего не понимая, а сожитель хватает за руку и заковывает запястья. Еле выговариваю шепотом «Что?..», как в комнату вбрасывают тело отца и двух его «знакомых». К его голове приставляют пистолет, а меня толкают к стене, крепко прижимая руку к груди. Испуганно пытаюсь понять, что происходит, но все молчат, только сожители тихо стонут от боли. Они были схвачены за волосы.       — Меня не было всего полгода в стране, а такие, как ты успели сломать систему, нарушив правила. Голос незнакомого мужчины очень приятный. Незаметная грубость скрашивается внешним видом. Я открываю рот, чтобы спросить, что происходит, как Тао с силой вжимает свою руку в грудную клетку, выбивая дыхание. Обращаю на него внимание, и тот еле заметно мотает головой, показывая, что лучше просто молча стоять. Ничего не понимаю, кто он такой? Почему его так не скрутили, как остальных? Он ведь тоже тут жил!       — Нет, — еле выговаривает «отец», — это не так!       — Да? — наигранно удивляется мужчина. — Значит, ты тут не устроил нелегальный притон? И твой сынок совсем не шлюха, а примерный ученик старшей школы? — на каждый вопрос «отец» кивает так быстро, что кажется, будто у него сейчас отвалится голова. Он боится. Я впервые вижу его таким. — Хм… — глубокомысленно протягивает мужчина, подходя к нему. Мне становится страшно от того, что последует дальше, — так значит, Тао мне лгал? «Отец» оборачивается к нам через плечо и смотрит настолько шокировано, что я чуть захожу за мужчину, пытаясь скрыться от этого взгляда. Мужчина словно сходит с ума, просит прощение, кланяется, порывается подползти к его ногам, а я смотрю на всё это и не понимаю, что мне делать. Сейчас он выкрутится, а я? Что будет со мной?       — Я отдам все деньги! — кричит он, когда незнакомец отворачивается от него, щёлкая пальцами. Охранник приставляет пистолет к затылку «отца» и тот, срываясь на крик, предлагает меня отдать ему. Непроизвольно открываю рот, ужасаясь. Во все глаза смотрю на человека, который сделал меня таким… таким, и ошарашено перевожу взгляд на ЦзыТао. Тот смотрит на меня настолько равнодушно, что подкашиваются ноги. Взглядом мечусь между его глазами, пытаясь разглядеть хоть толику сожаления или чего-то другого, но рука мужчины только крепче прижимает к стенке. Скованные руки неприятно тянет, от учащенного дыхания начинает кружиться голова, а «отец» продолжает попытку меня втюхать.       — А зачем он мне? — наигранно удивляется незнакомец, становясь боком. — Зачем он мне? Я замечаю на себе его взгляд и чувствую, как сердце заходится в бешеном ритме. Закрываю рот, пытаюсь успокоиться, понимаю, что я ему не подойду. У меня нет желания становиться чьим-то, а у этого мужчины нет желания брать использованный товар. Всё правильно. Рождённые на земле не взберутся на небеса. Мне до него очень далеко. Опускаю взгляд на «отца», который не знает, что ответить, и просто сгибается пополам, упираясь лбом в пол. Охрана снимает пистолеты с предохранителей и направляет на сидящих людей. Кивок. Комнату пронзает оглушающими выстрелами. От шока подкашиваются ноги. Тао подходит непозволительно близко и убирает руку с груди, обвивая ею талию, прижимая к себе.       — Этого тоже? — спрашивает какой-то бугай, направляя на меня пистолет. Человек в чёрном костюме переступает через растекающуюся лужу крови, оглядывает меня с ног до головы, задерживая взгляд на испуганных туманных от слёз глазах и засовывает руки в карманы брюк. Не вижу точного выражения его лица из-за слёз. Перевожу взгляд на воротник курточки Тао, возвышающегося надо мной. Сердце готово выскочить из груди, страх бьёт по сознанию, глушит слух от выстрелов и хочется просто исчезнуть от этого прожигающего взгляда.       — Господин, — неожиданно звучит голос ЦзыТао, — позвольте взять его себе. Слышу вздох и последующее «Люди — не звери, Тао, их нельзя посадить в клетку и изредка подкидывать корм. Им нужно внимание».       — Я справлюсь, — говорит он, — я… постараюсь справиться. Напряженное молчание заставляет меня чуть повернуть голову к мужчине и скосить испуганный взгляд. Слёзы скатываются из открытых глаз по щекам вместе с холодным взглядом незнакомца и решительным «Соблюдай правила, Тао. Я второго шанса не даю»