Объятья для мрази

С силой ударяю по лицу старшеклассника, замечая, как его друзья испуганно отстраняются, не решаясь поднять парня с земли. Отхожу назад, стирая с губы кровь и отворачиваюсь, отходя от места, позволяя парням унести свои тела. Несомненно, тренировки принесли некоторые результаты в виде набранной мышечной массы, но не больше. Как говорится, сила есть — ума не надо. Пользуясь превосходством в возникшей силе в руках, даю отпор всем, кто задирает, правда, мне тоже немало достаётся. Тао уже стоит у машины, прожигает недовольным взглядом и кивает на пассажирское сидение. По пути в «компанию» говорим абсолютно обо всём и, смеясь, вваливаемся в зал. Проходящая мимо охрана приветливо кивает, на что мы тем же отвечаем. Тао тянет на второй этаж, и я привычно заворачиваю за угол, когда мужчина отстаёт, останавливаясь для разговора с кем-то. Открываю ключом дверь и стягиваю рюкзак, бросая его в угол возле двери. Поднимаю голову и застываю, удивлённо глядя на Бёна, сидящего в кресле, как в прошлый раз. Он потрясающе выглядит с этим прищуром. Сегодня он в чёрных брюках и того же цвета рубашке. Сильно выделяются широкие плечи и мощные бицепсы, тыльная сторона ладоней просто усеяна вздувшимися венами. Кланяюсь, отойдя от шока, на что мужчина фыркает и закидывает ногу на ногу. Его глаза прожигают мою школьную форму, наверняка он отмечает, что произошли некоторые изменения.       — Видимо, мы друг друга не поняли в прошлый раз, — цокает он, заставляя удивлённо вытаращиться. — У тебя было грёбаных три месяца, но ничего не изменилось.       — Я занимался с Тао, — возражаю, — ни разу не пропустил тренировку.       — Врёшь.       — Нет! — восклицаю.       — Я за три месяца смог сделать невозможное, а ты?..       — Спросите Тао, — прошу, когда тот недовольно цокает, — я правда трудился. Мужчина подходит ко мне, напряженно смотрит в мои глаза и кривит губы.       — Я разочарован настолько, что даже не интересно, что под футболкой. Плохо, Чанёль, — он ужасно раздражен, что заставляет меня огорчённо поджимать губы, — мне не нравится то, что нет результата, на этот раз у тебя месяц. Если ты действительно занимался, то твоё тело сможет измениться, если ты приложишь больше усилий. Киваю, опуская глаза в пол. Какое-то время он молчит, а потом глубоко вдыхает и скрепляет руки позади.       — У тебя есть потрясающая возможность отплатить мне за свою жизнь, — произносит он, заставляя посмотреть на него, — хочешь, чтобы я сменил гнев на милость? — киваю. — Тогда будешь делать то, что я говорю и выполнять абсолютно всё от мытья полов до ёбли с тем, кому ты понравишься. Шокировано застываю, во все глаза глядя на мужчину, который смотрит на меня настолько высокомерно, что я действительно чувствую себя пустым местом. Весь его вид показывает, что я тут ничего не стою, только время отнимаю, но ведь…       — Ясно? Поджимаю губы и отрицательно мотаю головой, плюхаясь на кровать. Согнувшись сижу, отчаянно пытаясь найти выход из ситуации, но что я могу?..       — Ненавижу непокорность, — цедит мужчина, заставляя шокировано взглянуть на него, — ты будешь это делать: хочешь ты этого или нет.       — Вы не бог, чтобы лишать меня жизни, — говорю, сжимая руки в кулаки, — не Вы мне её дали, так почему я должен отплачивать за неё? Он усмехается и становится передо мной, всем видом показывая, что в любом случае он окажется прав.       — Парень, у меня сотни таких, как ты, — говорит он, — только их распределили по домам и воспитывают, как блядей. Ты можешь представить тридцатилетнего мужика, который становится покорной шлюхой? — отрицательно мотаю головой. — А я могу, потому что они подчиняются мне. И ты не исключение. Я предлагаю тебе поразительную возможность не опускаться до низов, а царствовать в своей стихии здесь, рядом со мной.       — Я не хочу быть шлюхой, — я жалкий. Я выгляжу настолько жалким, что у него просто должно дрогнуть сердце, но…       — Придётся, — хмыкает Бён, — кажется, ты уже обучен азам, так что проблем с тобой быть не должно. Тао предупредим и надавим на больное, чтоб не пытался тебе помочь, будешь плохо работать — получишь по-полной, будешь хорошо работать — жалеть не будешь. Он выходит из комнаты, хлопая дверью, а я валюсь на спину, чувствуя, как с силой тянет что-то внутри. Я не хочу быть шлюхой, я не хочу снова попасть в эту воронку. Заставляю себя переодеться и лечь на кровать. У меня есть месяц, за который я должен загнать себя настолько, насколько могу. Он не остановится. И так ведь ясно из разговора, что меня ждёт. Но я не хочу. Разве можно разбить это каменное сердце?

***

Тао пропадает на неделю, за которую я довожу себя до бессознательного состояния этими тренировками. Чрезмерно употребляю пищу, чтобы нарастить какую-то массу и преобразовать её в мышцы. В целом за три месяца и одну неделю мне удалось поднять своей вес до пятидесяти шести килограмм, этого должно хватить. Занимаюсь с тренерами так, словно это сможет помочь мне, но в итоге понимаю, что только приближаю себя к той работе. Я встречаюсь с ЦзыТао в коридоре, когда он идёт мне навстречу с Бёном, который оценивающе проходится по моей фигуре взглядом.       — Зайдёшь, — говорит он Тао, который останавливается напротив меня. Слёзы скапливаются в глазах. Мужчина глубоко вдыхает и протягивает руки, в которые я бросаюсь, словно из огня в воду. Тао шепчет, что что-нибудь придумает, попытается уговорить Бёна проявить милость, отдаст всё, что сможет, но я не верю. На того человека ничего не повлияет, даже если я буду сутками рыдать перед дверьми его кабинета. Тао гладит по голове ладошкой, успокаивающе касается плеч, но этого недостаточно, чтобы усмирить мою истерику. В комнате, усадив меня на кровать, мужчина присаживается передо мной и смотрит так жалостливо, что я начинаю плакать ещё сильнее. Задыхаясь, говорю, что не смогу снова заниматься всем этим. Что мне противно моё тело, что я еле научился терпеть себя, и снова всё повторяется по кругу.       — Почему он такой? — рыдая, спрашиваю. — Я не виноват, что отец когда-то продал меня и вся жизнь скатилась в задницу, хён! Почему я снова должен подставляться?       — Чанёль, — вздыхает мужчина.       — Может, мне сбежать? — спрашиваю, вцепившись в его плечи руками. — Тао, я смогу? Хоть куда-нибудь! Но я не могу снова заниматься этим, Тао-я! Мужчина крепче обнимает меня, прижимая к себе, и говорит, что сбежать из города, которым управляет Бён, невозможно. Говорит, что его охрана пресечет любые попытки побега, если господин об этом узнает, и тогда будет совсем плохо. Я всё это понимаю, но я не хочу!       — Я не хочу! — кричу, цепляясь пальцами за его пайту. — Тао-я! Не хочу снова!.. Он пытается успокоить меня, но я настолько расстроен, что не могу перестать плакать. Слёзы глушат, и становится нечем дышать. Я откашливаюсь, пытаясь усмирить себя, потому что начало сильно давить на голову.       — Мне так страшно, — всхлипываю. — Почему всё так?!       — Я не знаю, — шепчет мужчина, проведя ладошкой по волосам. — Я постараюсь поговорить с ним об этом, но, Чанёль, сбегать тебе явно нельзя, иначе попадёшь под горячую руку.       — Я уже под неё попал! — кричу, затем обессилено всхлипывая. — Он сумасшедший! Тиран! Лучше бы убил меня тогда, чем заставил снова раздвигать ноги! Тао примиряюще что-то шепчет, укачивая меня в своих объятьях, и я бессильно замираю в его руках. Слёзы продолжают течь по лицу, но я больше ничего не чувствую. Совсем. ЦзыТао просит меня продолжать заниматься, но не так усиленно, чтобы отсрочить то дело Бёна, которое я должен буду выполнить.       — Он разозлится, — говорю, бесцельно глядя в стену, — и тогда станет ещё хуже. Хотя куда ещё больше?       — Поверь, он может, — шепчет Тао, поцеловав меня в макушку. — Ложись, отдохни, потом начнёшь уроки. Он укладывает меня спать и выходит из комнаты, закрывая дверь на ключ. Я ещё долго не могу заснуть, бесцельно глядя в стену, но-таки вырубаюсь от усталости. Просыпаюсь поздним вечером, и мне совсем не хочется сдвигаться с места, но приходится подниматься, чтобы сделать уроки. Плюхаюсь на стул, припадая лбом к столешнице, и устало вздыхаю, понимая, что совсем не осталось сил. Конспекты плывут перед глазами, но я заставляю себя по несколько раз в голос перечитывать, чтобы понять, и только потом сделать задание. Сижу до двух ночи, умудряюсь сделать почти всё, но уже чувствую, как закрываются глаза. Дверь тихо открывается, ошарашивая меня, но это всего лишь Тао. Он просит меня спуститься поесть, раз уж я не сплю, на что я качаю головой.       — Ложись спать, — просит он, — ты же уже не соображаешь.       — Завтра влипну, если учитель спросит, — еле проговариваю, чувствуя себя разрушенным. — Ты поговорил с ним? Тао молчит. Я поднимаю на него глаза и понимаю, что поговорил, но абсолютно безуспешно. Мужчина поджимает губы, и я утыкаюсь лицом в ладошки.       — Никогда с этим не смогу смириться, — шепчу, — он думает, что я смогу что-то сделать? Я ничего не делал, меня просто грубо брали, вжимая в кровать, и всё. Если он хочет меня подготовить для кого-то, то суть должна быть не в моём внешнем виде, хён. Если я что-то испорчу, то лучше я сам себя прикончу, чем…       — Чанёль, — вздыхает Тао, присев передо мной, — ещё три недели, за которые много чего может измениться, но вместе с этим, пожалуйста, не пытайся… что-либо предпринять. Просто учись и исправно ходи на тренировки. Не нужно лезть из кожи вон, чтобы исполнить приказ Бёна. Просто… делай, как раньше. Может быть прокатит.       — Не прокатит, — чувствую, как снова тянет на слёзы, — ну почему я?.. Мужчина тянет на себя, поднимаясь с места, и я прижимаюсь к нему, пытаясь найти защиту. Хочется просто лечь и забыть обо всём, а не всё это! Всхлипываю, пытаясь прийти в себя, а потом сам отстраняюсь. Бурчу, что совсем расклеился и тянусь к кровати, на которую заваливаюсь, по-детски кутаясь в одеяло.       — Прости, — шепчет Тао, присев с другой стороны, — я правда пытался, но он… неконтролируемый.       — Мне пора привыкнуть, — прикрываю глаза, — столько лет пресмыкался перед папой, теперь буду перед Бёном. Видимо, я действительно ничего не значу в этой жизни и всегда буду только раздвигать ноги.       — Чанёль, — осуждающе протягивает мужчина, но качаю головой, призывая его молчать.       — Спокойной ночи, хён.       — Спокойной ночи.