Объятья для мрази

В кабинет пропускают безоговорочно. Крис стоит позади Бёна, указывая ему на какие-то документы, что-то объясняет. Глава хмурит брови, напряженно вглядываясь в документы, разбросанные по столу. Не привлекая внимания, медленно становлюсь напротив Бёна, опуская взгляд на документы, которые кажутся мне знакомыми. Многочисленные договоры лежат в раскрытых папках, цепляя меня основаниями и первыми пунктами заключения.       — Распорядись насчёт кофе для нас и можешь быть свободен. Бён шумно выдыхает, оттягивая галстук, будто он его душит, затем снимает пиджак и передаёт его мне. Крис выходит из кабинета, оставляя нас одних. Бросаю одежду на одно из кресел. Бён вздёргивает бровь, не сводя взгляда со стола, когда я спрашиваю, чем могу ему помочь.       — Ничем, — наконец, отмахивается он, продолжая что-то вычитывать в документах. Недовольно хмурюсь. К чему он тогда звал меня? Чтобы я сидел здесь и наблюдал за тем, как он безуспешно пытается вылезть из задницы? Я же для чего-то здесь нахожусь, но он старательно делает вид, будто меня не существует. Раздраженно цокнув, я подтягиваю к столу стул (слева от Бёна), и усаживаюсь на него, привлекая чужое внимание.       — Вы не просто так меня сюда позвали, — уверенно произношу, глядя на него, — и Вы не просто так вынуждали меня обучаться делопроизводству. Расскажите, в чем проблема. Вдруг я смогу помочь?       — У меня нет времени, — хмурится мужчина, возвращаясь к документам. Кладу на его предплечье руку, буквально вынуждая его взглянуть на себя. На чужом лице постепенно начинает проступать раздражение, но я не замечаю его, вынуждая вслушаться в свои слова:       — Вам не нужна моя жалость и тем более забота, но Вы очень хреново выглядите. Пока Крис лазит по зданию, Вы спокойно можете мне обрисовать ситуацию и лучше, если Вы начнёте с того, чем занимается Ваша… — неопределённо обвожу комнату рукой, — организация. Реально, господин Бён, свежий взгляд на ситуацию никому не повредит. В любом случае всё, что Вы мне расскажете, я забуду при первом же Вашем приказе. Бён выдыхает и откидывается на спинку кресла, расстёгивая первые пуговицы на рубашке.       — Что ты знаешь?       — Сгорел контракт, доверие снизилось, нужен договор. Бён кивает, расслабленно усаживаясь на кресле.       — БВЕ, — чужой палец ткнул в наименование организации на документе, — BonViEst. Организация, как ты выразился, проникла практически во все прибыльные и социально востребованные сферы, начиная от предоставления различных услуг (как законных, так и криминальных) заканчивая грязной работой вроде удержания борделей и прочей развлекательной подпольной ямы. Исходя из сложившейся ситуации, БВЕ нуждается в восстановлении криминального авторитета. Постучавшись, в комнату вошла какая-то девушка в форме охраны, быстро поставила на стол две чашки и исчезла, плотно прикрыв дверь. Мужчина потянулся сразу, буквально наслаждаясь кофе. Я же остался на месте, вглядываясь в документ, лежащий передо мной.       — Крис сказал, что Вы не хотите прибегать к помощи иностранцев. Глава кривит губы, недовольно дёрнув бровью.       — Для начала нужно выйти на международный рынок, — замечает он, — хотя бы на рынок труда. Для такой масштабной организации унизительно заниматься продажей людей, Чанёль, мне нужно нечто большее, но сейчас слишком много дезинформации насчёт нашей деятельности. Ничего не окупится и помощи ждать не от кого.       — А Ваши союзники? — недоумевающе спрашиваю. — Они тоже предали Вас? Бён переводит на меня взгляд, отпивая дымящийся кофе, и облизывает губы. Да, уже по одному взгляду понятно, что я сморозил фигню.       — Неужели так сложно удержаться на плаву? — вздыхаю, рассеянно глядя на него. — У Вас совсем нет никого, кто смог бы помочь?       — Я уже говорил тебе, что ты глупый? Усмехаюсь, потирая лицо ладонями. Быть не может, что выхода нет. У Бёна же столько возможностей (как мне кажется), или же он что-то недоговаривает?.. В любом случае, нужно понять, что именно он может предложить кому-то, чтобы договор был заключён.       — Вы уже установили какие-то временные рамки?       — До конца мая. Естественно, чем быстрее, тем лучше. Не все организации в состоянии выйти из подобного кризиса.       — А что Вы можете предложить? — интересуюсь. — Должно же быть что-то, что Вы можете предоставить будущей стороне заключаемого договора.       — Всё, — кратко излагает Бён, отставив пустую чашку. — Продажи, закупки, сервис, менеджмент, инвестиции и тому подобное. Я могу всё, Чанёль, но никто не нуждается в этом от организации с подпорченной репутацией.       — Всего один контракт перегорел, — неверяще выдыхаю, — и они уже отвернулись от Вас. Бён будто удивляется моей наивности. Смотрит так, словно не понимает, как я вообще дожил до своих дней. Собственно, я и сам не понимаю.       — Мы сотрудничали только на бумаге, Чанёль, — разъясняет он. — Союзников у меня отродясь не было, потому что с ними надо делиться и по-крупному, а я не люблю делиться и со мной тоже никто не хочет иметь дело, потому что если я кусаю — откусываю большую часть. Умолкаем. Я думаю, что можно придумать, даже прошу список его бывших союзников, пытаясь вникнуть в их деятельность. Время идёт, а Бён не сдвигается с места. Меня уже начинает подташнивать от голода, но я остаюсь на месте, напрягая мозг, чтобы предложить ему хоть что-то. В конце концов до меня доходит, что он не нуждается в моей помощи и в любом случае отметёт все мои предложения, потому что он не привык пользоваться чьей-то помощью. Учитывая всё, что я о нём знаю или слышал, могу с точностью утверждать — Бён выкрутится. Он, сука, вытащит сам себя за воротник из этой ямы. Извернётся, выкрутится, любыми способами, даже если придётся отдать что-то важное или ценное — он пожертвует этим, потому что на кону его существование. У него есть деньги, лучшие юристы, подготовлено лучшее предложение, безусловно выгодное будущему союзнику, но нет того самого союзника. В конце концов меня прорывает и спрашиваю, выйдем ли мы из этого кабинета хоть на полчаса. Телефон показывает обеденное время, мы не ели чуть больше пяти часов, и это катастрофа для моего организма. Бён кивает, тяжело поднимаясь с места. Я впервые вижу его настолько уставшим, но он быстро берет себя в руки и передёргивает плечами, будто это совершенно недопустимо — показать свою усталость. Я обедаю отдельно, стремительно спустившись по лестнице в общий зал. Бён не сказал, стоит ли возвращаться к нему в кабинет, но я не намерен оставлять его одного с этой проблемой. Сэм уже курит, отставив от себя поднос, и я присаживаюсь рядом с ним, какое-то время задумчиво глядя на многочисленные горшочки. Он не заговаривает со мной, пока я не доедаю, а потом спрашивает, где я пропадаю.       — У босса, — вздыхаю. — Он в полной заднице.       — Это не новость, — фыркает Сэм, — все знают, что это лишь временные трудности. Несмотря ни на что, Бён вытащит клан из любой ямы. Ему просто нужно время подумать.       — Все так уверены в нём?       — Большинство работают с ним по десять и больше лет, — объясняет охранник. — Это не первое и не последнее дерьмо, которое случалось здесь, но мы всё ещё на плаву, получаем зарплаты, живём здесь и перезаключаем контракты из года в год.       — Почему так происходит? — устало протягиваю. — Никто не согласится помочь ему, я даже не знаю, что можно придумать в такой ситуации… Неужели у него нет никаких союзников?       — Ну, брат, может, — пожимает плечами Сэм, — но это вряд ли. Сколько сходок было в самом начале создания… У Бёна только-только наклёвывался нормальный доход от первых компаний, когда у его брата уже была устоявшаяся организация, превосходящая его по численности служащих, отделов, да и рабочих в принципе.       — Компаний? — переспрашиваю. — Он сказал, что организация много чем занимается, но не…       — Чан, — цокает Сэм, — это не организация, а клан. Грёбаный клан, заполнивший целый город. БВЕ занимается абсолютно всем, что приносит прибыль. Это целая группа компаний, сумасшедшая сеть и босс построил всё это дерьмо сам. Так что не удивляйся ничему — он умный мужик. Я это уже понял, — думаю, — сколько раз он показывал мне свои интеллектуальные способности, столько же я оставался в проигрыше. С Бёном нельзя играться, а отказываться от него тем более, но «союзники» почему-то именно так и сделали. Я закурил и поднялся с места, подходя к стойке с подносом. Честно сказать, задевать тему родственных связей я не хотел. К тому же, Бён негативно отзывался, когда я задавал хоть малейший по значимости вопрос. Но если бы это было единственным шансом на спасение, неужели бы он отказался от него? Эта жуткая борьба между ними, я так понимаю, длилась довольно долго и только сейчас они начали нормально сотрудничать друг с другом. Глава уже был в кабинете, что-то печатая в ноутбуке и проверяя в документах. Я сел на то же место, не привлекая его внимания, и зацепился взглядом за его сосредоточенное выражение лица. Если раньше его это раздражало, то сейчас он был полностью вовлечен в работу, однако несмотря ни на что (я уверен), он контролировал и мои движения. Вряд ли бы он доверился мне за такое короткое количество времени.       — Господин Бён, — тихо зову, замечая, как он повёл бровью, — Ваш брат сможет Вам помочь? Пальцы не перестали печатать ни на секунду, но я заметил, как окаменело его лицо.       — Извините. Я знаю, что это не лучшая тема для разговора, но, возможно, есть что-то, что Вы бы могли обменять на… — запинаюсь, понимая, что слово «помощь» может оскорбить, — что-то… что даст Вам возможность сотрудничать.       — Есть такое, — ровно произнёс Бён, — но я не уверен, что эту вещь мне потом вернут обратно. Я нахмурился, пытаясь понять, что это могло бы быть, но всё тщетно. Мужчина повернулся ко мне, отмечая глубокий мыслительный процесс. Губы его слегка дрогнули у самих уголков, и я поднял взгляд к его глазам.       — И никакие условия не смогут гарантировать мне обратную передачу в случае успешного выполнения договора.       — И что это? Что у Вас есть такое ценное, чего нет у Вашего брата?       — Не скажу, что ценное, — криво улыбнулся Бён. — Однако, я заинтересован в этом также сильно, как и Бэкбом, Чанёль. Отдавать тебя насовсем я пока не согласен. Отразился ли шок на моём лице? От чего же глава так усмехнулся, стоило ему взглянуть на меня? Возможно, я действительно был обескуражен, и это его снисходительное: «Дыши, Чанёль»…       — Так Вы увлечены мной, — горько усмехаюсь, опуская голову.       — Это всё, что тебя заинтересовало в нашем разговоре?       — Нет, — качаю головой, — просто это единственное, что я могу сказать, кроме «пиздец» и «полный пиздец», господин Бён. Он продолжает работать так спокойно и легко, словно мы и не поднимали эту тему. Я пытаюсь успокоить сбившееся дыхание, но в итоге мне приходится закурить, чтобы усмирить свои нервы. Бён ничего не говорит, а я не знаю, что сказать, потому что… слишком сложно начать анализировать ситуацию. Да, я знаю, что должен согласиться. Знаю, что в который раз придётся подставиться из-за Бёна, но я ведь ему должен, обязан, в конце концов, он может мне приказать, но почему-то не делает этого. Наверняка он спрашивал об этом у брата, — думаю, резко повернувшись к Бёну, — откуда он может знать, что я нужен Бэкбому?..       — Он сказал Вам об этом, да? — шепчу. — Сдался я ему… Что с меня взять?.. Я же всего лишь…       — Преданный, как собака, — перебивает мужчина, откидываясь на спинку кресла, — и я не рекомендую тебе поднимать тему, касающуюся степени его и моей заинтересованности в тебе.       — Почему? — глупо переспрашиваю. — От этого зависит, как быстро Вы сможете продолжить работать в нормальном режиме.       — Нет никакого «нормального режима», — отмахивается Бён, — и дело далеко не в том, что я не хочу отдавать тебя ему.       — А в чем? — хмурюсь. — Думаете, он меня реально не отдаст? Да глупости! Составьте условия договора так, чтобы он точно меня отдал, вот и всё.       — Это не на пять минут, Чанёль, — выплюнул Бён, резко сев в кресле, — не на одну ночь, не на один день! Вытянуть такой масштаб из ямы за несколько суток невозможно. Минимум неделя, если мы будем работать в сумасшедшем режиме, не давая сотрудникам ни секунды отдохнуть. Как бы сильно я не был заинтересован во всём этом — Бэкбом будет тянуть до последнего. О. Это всё меняет. Бён поднимается с места и проходит по кабинету закуривая, пока я рассеянно наблюдаю за ним, не переставая представлять, что меня ждёт в чужом «доме». Смогу ли я выдержать неделю или больше? Если выдержал тут больше полугода, то там точно смогу, но я не знаю, сколько и как часто он будет требовать от меня подчинения. Я прекрасно осознаю, чем должен там заниматься, но это было так давно… я уже и забыл, что значит быть под кем-то. Всё, что было в прошлом году — словно дурной сон, и даже не мерещилось мне днями.       — Ладно, — наконец, выдаю, — не знаю, насколько он будет нестерпим всё то время, но пару недель я точно продержусь. Можете не беспокоиться, господин Бён, — зачем-то добавляю.       — Почему ты такой идиот? — задумчиво произнёс собеседник.       — Ну я же собака, — пожимаю плечами. — Хотя вот знаете, у моего друга была семья, а у них была овчарка. В семье был ещё один ребёнок, и пёс отгонял от него всех незнакомцев. Он был преданным, и неоднократно защищал их.       — Я не нуждаюсь в защите, Чанёль. Бён останавливается у окна. Пальцы, держащие сигарету, застывают у губ, так и не соприкоснувшись с ними. О чем-то задумавшись, он какое-то время рассматривает что-то на улице, совершенно не сдвигаясь с места.       — Думаете, я сам не захочу вернуться? — неожиданно для самого себя спрашиваю.       — Мне бы не хотелось нарушать мирный договор с братом, — признается Бён.       — Вы пойдёте на это, чтобы забрать меня? — удивляюсь.       — Я похож на идиота? — вздёргивает бровь собеседник, повернувшись ко мне. — Не будет смысла силой возвращать тебя, ты уже не будешь полезен, потому что будешь предан Бэкбому. Я ему нужен. Как бы он не отказывался признаваться в этом, я знаю, что он заинтересован в том, чтобы я оставался рядом с ним. Жаль, что события складываются таким образом, что мне придётся снова подставить свой зад, но я готов. Пускай будет так. Я готов и хочу помочь Бёну, лишь бы хоть что-то изменилось в лучшую сторону. Кто ему ещё поможет, если не я. Второго такого глупого и преданного Чанёля не существует.       — Это вряд ли, — отмахиваюсь. — Чем он может меня привлечь? Что у него есть такого, чего нет у Вас?       — Чувств, — коротко отвечает Бён, — эмоций, всего того человеческого, чего тебе так не хватает в этих стенах. Неловко отвожу взгляд, понимая, что это слишком сложная и для меня и для него тема. Но я не могу не сказать, что…       — Он не интересует меня.       — Это пока, — незамедлительно реагирует глава. — Он заберет тебя как можно скорее — вот увидишь.       — А Вы? — спрашиваю, отказываясь поднимать глаза. — Вы бы за мной приехали? Не отвечает. Я догадываюсь, что «нет», и его ответ подтверждает мои мысли:       — Собирайся, Чанёль. Не заставляй никого ждать. Но уже попав в свою старую комнату под сопровождением Криса я понимаю: Бён не мог ответить иначе, и он никогда не раскроет своих истинных намерений.