Объятья для мрази

Бён со мной не попрощался. Возможно, не смог вынести этого чувства… нет, вряд ли бы он мог ощущать отчаяние. Да и к тому же, его страх потерять меня был довольно глупым. Я предан ему, как никто другой, и он знает об этом. Думаю, это было нежелание признавать собственное, какое-то глубоко личное поражение перед братом. Бэкбом не приехал. Вместо него приехало две машины охраны и один ответственный за передачу человек. Я вышел из здания, совершенно не зная, к чему себя готовить. Прошли всего сутки с тех пор, как я узнал о сложностях босса, и прошло ровно два месяца с тех пор, как образовалась эта проблема. Никаких намёков и знаков я не получил, — анализирую, сидя в чужой машине, — никаких предложений и уточнений не поступало. Значит ли это, что я предоставлен сам себе на такой длительный срок?.. Никто так и не объяснил, чего мне ждать от мужчины. Я не знаю, могу ли общаться с ним, сколько я буду проводить с ним времени и самое главное — сколько буду проводить времени в его постели. Чувствовал ли я себя так, словно меня продали? Скорее нет, чем да. Я знал, ради кого и чего это делаю, поэтому тяжести в груди не ощущал. Признаюсь, была сильная скованность и какой-то детский страх перед неизведанным. В конце концов, уже ближе к концу перевозки я стал сравнивать двух братьев и понял, что не смогу проигнорировать в своей голове Бёна. Он засел настолько глубоко, что я не смогу перестать анализировать и сравнивать их даже во время проживания на чужой территории. Здание, куда мы приехали, было по-своему прекрасным: словно созданное из зеркал, оно сверкало издалека и было настолько огромным, что становилось не по себе. Раскрылись первые и вторые ворота, впуская нас на территорию, которая будет считаться моим домом на долгие несколько (надеюсь, что нет) недель. Машина заехала на своеобразную парковку, ближе к подъёму у лестниц, и по команде ответственного человека я вышел из машины. Уже спустя четырнадцать ступенек вверх я был у стеклянной двери, которую незамедлительно перед нами открыли. Холл и многочисленные коридоры так утомили меня, что я даже немного успокоился, ощущая себя уставшим. Наверное, здание от моего дома ничем не отличалось, если не учитывать саму постройку и планировку. В конце концов я оказался на третьем этаже и был сопровожден в комнату, которая стала моей на неопределённое количество времени.       — Мои действия? — перехожу к делу, стоит небольшой спортивной сумке упасть на пол рядом с кроватью. — Что я должен знать, прежде чем встретиться с главой клана? Парень закрыл дверь и повернулся ко мне, совершенно спокойно жестом призывая меня присесть. Я осторожно сел на кровать, чувствуя, как нарастает напряжение.       — Меня зовут Тью, — представился он. — В целом правила общие, ничем не отличаются от тех, что утверждены в других кланах.       — Мне нужно больше информации, Тью, — настаиваю, — я — основание, закрепившее сделку. Я не собираюсь позорить и всячески подставлять своего главу, поэтому, пожалуйста, обсуди со мной всё, что меня может ожидать. Оценивающе осмотрев меня, парень кивнул, задумчиво поджав губы.       — Относительно твоих действий многого сказать не могу: подъём в семь часов; в восемь утра, час дня и семь вечера ты обязательно встречаешься с главой за столом; как и когда он тебя будет вызывать — никто не знает. Выходить из этой комнаты по своей воле ты не можешь, везде тебя будут сопровождать несколько вооруженных охранников. Грубить, говорить без нужды, требовать и тому подобное ты не можешь. На встречи одеваешься согласно дресс-коду, все вещи в шкафу. Насчёт поведения я уже сказал, но всё-таки отмечу, что ты должен полностью подчиняться, быть спокойным, не паниковать, не упираться и обязательно — будь благодарным.       — В каком смысле? Это как-то касается постели? — вздёргиваю бровь под чужой кивок. — Только не говори, что он любит все эти штуки.       — И не только, — усмехается Тью, — и самое главное, Чанёль, его сопровождающий — точно дьявол. Лучше бы тебе не встречаться с ним, иначе сделка точно сорвётся.       — Где он обитает? — уточняю. — Я не собираюсь выходить из комнаты, но если так случится, что мы случайно столкнёмся, я могу полагаться на охрану?       — Вряд ли, — хмурится тот, — но я думаю, что глава обсудил твоё пребывание здесь.       — Он «обсудил моё пребывание здесь» с сопровождающим?       — Это его фаворит, Пак.       — Блять, — выдыхаю, прикрыв глаза. — Великолепно, этого ещё не хватало. Собеседник пожимает плечами и поднимается с места. На наручных часах стрелка достигает половины первого, и я с готовностью поднимаюсь с кровати, спрашивая, будет ли Тью проведывать меня. Тот кивает:       — Меня приставили к тебе на время твоего пребывания. Начинаю готовиться ко встрече, зная, что обязательно время будет тянуться, как резина. Возможно, это лишь моя нервозность так притупляет сознание, что я не замечаю течения времени. Тью предлагает разные костюмы, но я выбираю самый простой, классический, без всяких излишеств. Это уже ближе к ночи стоит нарядиться, как ёлка, а сейчас пусть наслаждается моим присутствием. Выхожу из комнаты ближе к часу. Охранники, мельком оглядев меня, просят поднять руки, чтобы ощупать меня, и я покорно киваю, позволяя им проверить, принёс ли я оружие. Ничего не найдя, меня повели вниз по коридору, где по лестнице мы спустились на второй этаж и прошли в какой-то стеклянный зал. Еле слышно вздыхаю, понимая, что здесь практически всё в зеркалах. У него реально какой-то фетиш насчёт этого? Или у него усугублённая форма нарциссизма?.. Здесь как минимум десять столиков, барная стойка, вероятно, за ней находится кладовая, а чуть дальше кухня. Возможно, это место используется лично главой и никем больше. Видимо, именно здесь мы и будем встречаться трижды в сутки. Тью указал на столик у окна и попрощался со мной. Я двинулся вперед, сразу определив, где буду сидеть. Вид из окна был красивый. Наверное, это была та задняя часть здания, скрытая от ворот. По территории ходили вооруженные охранники в форме ничем не отличающейся от нашей. Я положил руки на перила, встроенные около окон, и вздрогнул, стоило услышать голос позади себя.       — Добрый день, — оборачиваюсь, сразу кланяясь. Он ничего не отвечает, но эти сканирующие глаза никак не могут скрыть внутреннее удовлетворение. Я думаю, он в восторге и ликует, что ему удалось добиться желаемого. Интересно, о чем сейчас думает Бён?..       — Присаживайся, Чанёль. Он наблюдал за каждым моим действием, и мне было неловко признаться себе, что я боюсь сделать что-то не так. Неожиданно меня сковало столько страхов, что я опустил глаза на его пиджак. Он тоже не стал одеваться по-особенному, и это немного меня успокоило, до тех пор, пока он не стал задавать вопросы. В них не было ничего, что могло бы касаться сделки, его брата или деятельности его организации, но они касались меня. А я не люблю рассказывать о себе, особенно, когда нечем похвастаться, кроме того, что я снова смог помочь хоть чем-то Бёну.       — Господин Бён, — неуверенно зову, сразу же удостаиваясь взгляда, — я могу быть с Вами честен?       — Желательно, чтобы это было именно так, — усмехнулся мужчина, откладывая столовые приборы. — Что тебя интересует, Чанёль? Что мне такого сказать тебе, чтобы ты чувствовал себя менее напряженным?       — Есть вещи, которые не зависят от меня, — аккуратно произношу, подрагивающими пальцами оглаживая стакан воды. — Помимо случаев, когда я вынужден буду покинуть комнату, мне бы не хотелось показываться кому-либо на глаза. Но если это произойдёт… Ваш фаворит…       — Чанёль, — перебил меня он, но я мягко выставил ладонь вперед.       — Простите, я просто не в состоянии подобрать слов для описания ситуации, поскольку встреча с этим человеком может иметь разный итог. Всё, что я хочу сказать Вам… или лучше сказать «заверить», — поднимаю на него взгляд, — я здесь для того, чтобы сделка состоялась. Я здесь для того, чтобы помочь главе клана. Я ни в коем случае не собираюсь участвовать в перепалках, но если ситуация перерастёт в критическую, я буду вынужден себя защищать. Мужчина внимательно смотрит на меня, и я уверен, что вижу в его глазах понимание, осознание того, что было сказано. По факту, я предупредил его о том, что может произойти, и я считаю, что это правильно, потому что до этого у меня уже была возможность встретиться с тем парнем. Мне бы не хотелось с ним встретиться вновь.       — Я понял твою позицию, — кивнул Бэкбом, — и со своей стороны уверяю тебя, что я проинструктировал персонал о том, как нужно решать данный вопрос. Твоё желание помочь брату такое… искреннее. Ты в самом деле здесь для того, чтобы помочь ему, а не пытаешься от него сбежать? Вздёргиваю бровь, мгновенно напрягаясь. Этот вопрос не ставит меня в тупик, потому что я определённо точно понимаю сложившуюся ситуацию и знаю, для чего здесь нахожусь.       — Да, господин Бён, я здесь для успешного завершения сделки. Бэкбом на секунду улыбается, а потом поднимается из-за стола.       — Что ж, посмотрим.

***

Стоит часам остановиться на половине десятого, я напрягаюсь, прислушиваясь к тому, что происходит в коридоре. Вряд ли страх заставляет меня расхаживать по комнате от шкафа до кровати. Я нервно выкручиваю пальцы, ожидая приказа показаться главе, и ни на секунду не успокаиваюсь до тех пор, пока не стучат в дверь. Потом эмоции будто отмирают и исчезают, особенно после долгожданной фразы собраться и выйти из комнаты ровно в десять часов. Слава богу, что через полчаса, — думаю, закрывая дверь, — если бы предупредили за час, я бы просто сошел с ума. Быстро принимаю душ, наскоро немного растягивая себя, одеваюсь в чёрный костюм и обуваюсь. Завязываю небольшой хвостик из отросших волос и прикрываю глаза, стоя напротив зеркала. Я знаю, что переживу эту ночь, какой бы ужасной она не была. Да, надежда на то, что он будет нежен со мной, как в тот раз, даже не возникает. Готовлюсь к худшему, отчего-то зная, что всё пройдёт нормально. Откуда такая уверенность? Черт его знает. Выравниваюсь и расправляю плечи, глубоко вдохнув. От меня зависит эта чёртова сделка, и я должен быть готов сделать всё возможное для её осуществления. Выхожу из комнаты в указанное время. Охрана, ни на миг не оставившая свой пост, быстро проверяет меня на наличие оружия и отводит на четвёртый этаж, оставляя около комнаты. Пару раз стучу в дверь, и она открывается сама, впуская меня внутрь. Это его спальня, — понимаю, быстро осмотревшись, — не так сложно, как у Бёна, но видно, что без отклика техники отсюда не выйти. Бэкбом стоит у окна. Как и тогда, я подхожу к нему, не зная, стоит ли привлекать чужое внимание. Мужчина обращает на меня внимание нескоро, и за это время я успеваю понять, что он позволил мне привыкнуть к обстановке и усмирить своё дыхание. Взгляд ничего не выражающих глаз довольно тяжело стерпеть, но я справляюсь, пусть и моргаю каждую шестую секунду.       — Когда ты был с ним в последний раз? От удивления сбивается дыхание, но я не показываю чувств, отчаянно пытаясь вспомнить, когда же это было.       — Давно, — нахмурившись, отвечаю.       — Хорошо. Он постепенно раздевает меня, начиная почему-то с ремня брюк. Несмотря на то, что я знаю, что будет дальше, мне всё равно не по себе от того, как близко он стоит ко мне. Молния неслышно раскрывается, впуская его руку под брюки. Меня так давно никто не касался, что каждое действие сейчас срывает дыхание. Я не смотрю на него, просто физически не могу вынести его пылающего взгляда, зато он прожигает моё лицо. Шумно выдыхаю, стоит пальцам огладить член через ткань трусов. Другая рука медленно ведет вверх к рёбрам, поднимая не расстёгнутую рубашку.       — Я помню, — шепчет он, приблизившись к уху, — каждую твою эрогенную зону помню, как ты выгибался, помню, как хотел, как ты… желал. Твою мать. В любом случае я должен был подчиниться, поэтому он особо не возражает, когда я плавлюсь от его слов и движений. Нет смущения от осознания того, что я совершенно голый, а он одет. Лишь пиджак оказывается где-то около кровати, а остальное продолжает стеснять его действия. Поцелуй выносит меня за грань. Я прижимаюсь к нему, без конца напоминая себе, что делаю это для дела, а не для себя, но внутри что-то бесконечно мешает сконцентрироваться на мысли. И он это прекрасно знает. Знает, что я обманываю себя, когда укладывает на кровать, когда нависает, бесконечно долго ставя засосы на плечах и шее. Не понимаю, почему выгибаюсь, пытаясь зацепиться пальцами за его волосы, почему стону, почему…       — Ты хочешь, — усмехается Бэкбом. Я повторяю про себя «да». Изнывая, хмурюсь, когда сухие пальцы утыкаются в сфинктер. Мужчина тихо нашептывает мне расслабиться и быть спокойнее, вжимая свои телом в кровать. Он буквально не даёт мне шанса на побег, вынуждая терпеть. Он должен понимать, как это неприятно и даже больно, но продолжает это делать. Закусываю губу так, что она напухает, и Бэкбом впивается в губы, наконец оставляя меня в покое. Эти ласки сводят меня с ума. С огорчением наблюдаю за тем, как одежда пропадет с чужого тела, предчувствуя боль от проникновения. Мужчина смазывает пальцы и подтягивает меня к себе ближе, вставляя один палец внутрь.       — Ты растягивал себя, — усмехается, — зачем зажимался? Ни слова от меня не дождётся, если будет искать простату так долго. Цепляюсь за его плечи пальцами, закатывая глаза от долгожданного всплеска удовольствия.       — Ещё, — шепчу. Почему он не может быстро растянуть меня и вставить? Зачем так тянуть?! Эмоции путаются, потому в голове набатом стучит мысль о Бёне. Черт возьми, пускай моё тело и готово к сексу, сознание и душа совсем «не лежат» к происходящему. Пальцы, кажется, не пропадут никогда. Я насаживаюсь на них самостоятельно, думая, что вот-вот и удовлетворю себя сам, но мужчина с силой кусает за плечо, а потом в шею, вырывая вскрики. Член проходит туго, но я был к этому готов. Так и не дав привыкнуть, он отстраняется и снова толкается внутрь, выбивая дыхание. До того, как начинает ранить удовольствие, я успеваю подумать, что ожидал иного, чего-то большего и более опасного, чем обычный секс. С ним должно быть иначе. Так, как было раньше, видимо, уже не будет никогда. Резкие движения компенсирует отклик простаты. Я стону, выгибаясь, хочу получить больше, чем эти мимолётные поцелуи и нежность, но так и не получаю. Хочется по-другому, более жестко и сильнее, хочется действительно понимать, что я принимающая сторона, но даже мысли не путаются. Я чувствую себя так, словно трахаюсь с обычным клиентом. Нет никого, кто мог бы быть таким же жестким, как Бён. Бэкбом кончает первый. Я зажмуриваюсь, поддаваясь бёдрами вперед, и он толкается внутрь сильнее, вырывая вскрик удовлетворения. Рука поднимается с бедра на бок, легонько зажимая, и шепот у уха отчаянно пытаются спасти ситуацию, но мне тяжело закончить. Что-то идёт не так, и у меня не получается. Я стараюсь изобразить скорый оргазм, но опытному партнёру должно быть понятно, что у меня не получается. Прикусываю губу, пытаясь уловить мутным взглядом чужое лицо, и громко стону, стоит услышать:       — Твои губы… Кончаю. Глава в моей голове шепчет «твои губы такие податливые, Чанёль»