Рыцарь для безумной принцессы

Фрейлина разбудила Амелию глубокой ночью. Ей снился чудесный сон: она скакала на коне по широкому полю. Ветер свистел в ушах. Запах свежей травы опьянял. Ощущение было такое, будто вот-вот взлетишь. — Просыпайтесь, ваше высочество! — фрейлина трясла ее за плечо, позабыв о всяком почтении к венценосной особе. Амелия села в кровати, протирая глаза. Сон еще не до конца отпустил ее, и она ощутила укол злости: почему ее будят? — Пойдемте! Нужно бежать! — голос фрейлины дрожал. — Куда? — недоуменно спросила Амелия. — Что случилось? — На объяснения нет времени! Пожалуйста, идемте, ваше высочество! Они скоро будут здесь… — Я никуда не пойду, пока не объяснишь! Сонливость, наконец, схлынула, Амелия услышала доносящиеся с улицы крики и звон оружия. Оружия? Не может быть! Наверняка это продолжение сна, Амелии ведь так часто снилось, как она сражается со злодеями. — Во дворце мятеж, — скороговоркой выпалила фрейлина. — Вам нужно бежать. Растерявшись, Амелия не сопротивлялась, когда фрейлина потянула ее за руку. Покорно спустила босые ноги на холодный пол и позволила вывести себя из комнаты. В коридоре шум с улицы звучал громче. Амелия не узнавала ничего вокруг, будто попала в другой мир. Проникавшие через окна всполохи огня создавали на стенах причудливые черные тени. Красные блики напоминали кровь. Амелия вздрогнула, окончательно осознав, что происходит. Мятеж. Смерть. — Где папа? — взволнованно спросила она. — Не беспокойтесь о принце, с ним все в порядке, — бросила фрейлина через плечо. Цепко держа Амелию за руку, она потащила ее по коридору. Но едва они свернули за угол, как алый свет отразился на доспехах. Фрейлина отпустила руку Амелии и встала, загораживая ее от стражников. — Бегите, ваше высочество! Копье пронзило грудь фрейлины насквозь с противным, чавкающим звуком. Хищно блестящий наконечник замер точно над головой Амелии. Кровь закапала ей на лоб, заструилась по щекам. Такая горячая. Она и не знала, что свежепролитая кровь горячая. Амелия оцепенела от ужаса. Ее так часто пытались похитить, что она уже сбилась со счета. С семи лет она сама избивала и связывала похитителей. Она их совсем не боялась, воспринимая попытки похищения как веселую игру и тренировку. Но сейчас это была уже не игра. Кровь настоящая. И труп фрейлины, осевший на пол к ногам Амелии, настоящий. И солдат, поднимающий над головой Амелии меч, тоже настоящий. Только сама Амелия была не настоящей. Она будто наблюдала за происходящим со стороны. Меч медленно-медленно опускался. Губы солдата двигались, выплевывая слова: — Смерть отродью узурпатора! В последний момент темная фигура встала между Амелией и мечом. Грохот, звук сминаемого металла. Затем Амелия ощутила знакомые, крепкие объятия и родной запах. Отец. Амелия мертвой хваткой вцепилась в его рубаху. От облегчения из глаз хлынули слезы. Теперь все будет хорошо, раз рядом ее папа. Такой большой и сильный. Он обязательно победит злодеев. Ведь верно? Отец опустил Амелию на пол, быстро спросил: — Ты не ранена? Она замотала головой. Отец сразу же отошел от нее, и только тогда Амелия заметила, что он успел принести ее в тронный зал. В дальнем углу столпились придворные, они перешептывались, некоторые фрейлины всхлипывали. Витавший в воздухе страх можно было потрогать рукой и почувствовать его запах, липкий, как запах пота. Отец подошел к своему мраморному трону, обхватил его обеими руками. Напряглись мощные мышцы на могучих плечах, почти разрывая рукава белоснежной рубашки. Раздался скрежет, и, натужно крякнув, отец оторвал трон от пола. Он перенес трон к дубовым дверям зала, подпер им массивные створки. Баррикада. Амелия поняла, что ничего не кончено. С появлением отца не произошло чуда. Мятеж продолжается. — Долой узурпатора! — донесся рев сотен глоток с улицы. — Долой! — Мерзкий предатель, Филионел! — вопли перекрыл сильный, чистый голос. — Если ты сдашься добровольно, я помилую тебя! Даю слово! Выглянув в окно, Амелия увидела волнующееся море людей. Многие держали в руках факелы, рыжие всполохи метались над толпой, отчего казалось, что во дворе перед дворцом собрались вовсе не люди, а причудливые монстры. Толпа окружала постамент, на котором стоял аскетического вида старец в белой мантии. Амелия узнала Джозефа, брата ее деда. В семье его все называли просто «дедушка Джо». Когда Амелия была маленькой, он рассказывал ей чудесные сказки, а однажды привез из путешествия голема, который вставал в позу и говорил «Справедливость восторжествует!». — Папочка, что происходит? — слабым голосом спросила Амелия. — Почему дедушка?.. Отец присел перед ней на корточки, так что его глаза были почти на уровне ее глаз, опустил ей на плечи теплые, широкие ладони. — Амелия, ты уже достаточно взрослая, чтобы понять: многие люди пойдут на все, чтобы получить корону. Дедушка Джо объявил дворцовой страже, что я узурпировал власть и держу короля в заточении на хлебе и воде… — Вранье! — возмутилась Амелия. — Как люди могли поверить в такую чушь?! — Из-за болезни король давно не появлялся на публике… И ты же знаешь, какой дедушка Джо хороший оратор. Вдруг раздался грохот. В дверь тронного зала стучали чем-то тяжелым. Толстые створки сотрясались от мощных, ритмичных ударов. Каждый звук отдавался эхом во всем существе Амелии. В двери будто ломился какой-то жуткий, огромный зверь. Она живо представила его горящие красным глаза, истекающие слюной клыки и острые когти. Придворные прижались друг к другу теснее, фрейлины зарыдали еще громче. Несколько мужчин, вытащив мечи, переместились поближе к дверям, явно готовясь сражаться. Отец бросил взгляд на сотрясающиеся двери, его лицо в слабом свете факелов выглядело постаревшим и осунувшимся. Затем он повернулся к Амелии, слегка сжал ее плечи. — Доченька, тебя ждет самое важное испытание, которое определит, достойна ли ты стать Воином Справедливости. Амелия с трудом сглотнула вставший в горле ком и слабым голосом спросила: — Испытание? — Двери долго не выдержат. Когда сюда ворвутся бунтовщики, боюсь, я не смогу тебя защитить. Тебе тоже придется сражаться. Амелия снова сглотнула. В горло будто насыпали острых иголок. — Папочка, но это наши люди… как же с ними драться… Она знала каждого стражника в лицо и по имени. Знала, у кого есть сварливая жена, у кого — шаловливые близнецы. Знала, кто играет в кости на дежурстве, а кто втайне лакомиться сладостями. — Амелия, — необыкновенно мягко заговорил отец, — помнишь сказания о рыцаре Роланде? — Д-да… Одна из ее любимых героических саг. — Помнишь историю о том, как злой маг заколдовал друга Роланда, и ему пришлось с ним сразиться? Вот так же и сейчас. Злодей обманул стражников, поэтому нам придется с ними драться. Но помни — они всего лишь несчастные, запутавшиеся люди, поэтому нужно постараться вырубить их, но не убить. Помнишь точки, куда надо бить? Амелия закивала. Она начала тщательно вспоминать болевые точки, надеясь успокоиться. Гортань. Солнечное сплетение. Точка под ухом… С ужасным грохотом двери разлетелись в щепки. Мраморный трон опрокинулся на пол. Через разломанные двери в зал хлынула толпа стражников. Когда Амелия их увидела, ее решимость сражаться поколебалась, из головы мгновенно вылетели все приемы. Стражники уже не походили на людей: искаженные лица, оскаленные зубы. Остекленевшие, совершенно пустые глаза. Отец принял первый удар на себя. Кулаком снес одного стражника, сломал меч другому. Несколько придворных бросились на помощь своему правителю. Одного из них тут же зарубили, и яркая кровь разорванным рубиновым ожерельем разлетелась по полу. Амелия, застыв, наблюдала за схваткой. Страх опять сковал ее, как и тогда в коридоре. «Какой же из тебя Воин Справедливости, если ты даже драться не можешь?» — насмешливо спрашивал внутренний голос. Но, мечтая о том, как станет карать злодеев, Амелия никогда не думала, что ей придется драться с невинными людьми. — Амелия! Крик отца заставил ее вздрогнуть и оглядеться. Совсем рядом был стражник. Взмах меча. Свист. Амелия поднырнула под клинок, ударила стражника кулаком в живот. Он согнулся пополам и рухнул на пол, жалобно скуля. Амелия подавила первый порыв вылечить его заклинанием. К ней уже подбежал другой стражник. Разворот. Удар. Хруст костей. Амелия двигалась, будто заводная кукла. Била. Уворачивалась. Снова била. Магию применять она не рискнула, опасаясь причинить вред людям. Все было ужасно и без заклинаний. В свалке драки она не успевала следить, куда бьет. Кто знает, может быть, она уже успела кого-то навсегда покалечить? В какой-то момент Амелия оказалась спина к спине с отцом. — Молодец, дочка! — крикнул он. — Я горжусь тобой! Но даже ободряющие слова отца не могли помочь. Амелия впала в прострацию. Она просто поднимала и опускала кулаки, плохо соображая, что делает. Тело повторяло заученные приемы. Разум уснул, охваченный страхом и чувством вины. Стражники превратились для Амелии в безликие фигуры, они наступали со всех сторон, на место упавшего тут же вставали двое новых людей. Время будто зациклилось, обрекая Амелию на бесконечное повторение одного и того же: ударить — уклониться — ударить. Вполне возможно, что тронный зал стал бы местом последнего упокоения принца Филионела и его дочери. Но спасение пришло в самый последний момент, прямо как в балладах. В зал ворвались верные принцу солдаты и оттеснили бунтовщиков. Но Амелия этого уже не видела, она лежала на полу без сознания, из ее рассеченной груди текла кровь. На память о том страшном дне у нее остался шрам. Целители хотели его залечить до конца, но Амелия не дала. Принц Филионел отменил смертный приговор, который вынес участвовавшим в мятеже стражникам военный трибунал. Он заменил казнь работой в каменоломнях. Поднявший стражу на бунт брат короля Джозеф среди прочего обвинял принца Филионела в проведении слишком мягкой политики. Ему смертную казнь через четвертование заменили пожизненным заточением его загородной резиденции… С ночи бунта Амелии стало тяжело находиться во дворце, где она выросла и была так счастлива. Была. На стенах залитых светом коридоров ей мерещились кровавые пятна. В сверкающих белизной залах она видела притаившиеся по углам тени. А в каждой тени — убийцу. Она вглядывалась в лица горничных, стражников, чиновников, гадая, кто из них может прятать за спиной нож. Она улыбалась родственникам, и думала, кто из них может желать ей смерти. Это было невыносимо. И долго так продолжаться не могло.