Кое-что никогда не меняется (рабочее)

   Привет, мам!    Наконец-то я могу сказать "Ну все, я приехала". Хотя, вернее будет — "мы приехали". Не обращай внимания, что здесь бардак, корабль только-только приземлился, и разгрузка идет полным ходом. Меня, как самую бесполезную в деле таскания тяжестей, спровадили подальше, а я и не возражала. Все равно до ценного оборудования они еще не добрались, так что есть время поболтать.    Вот, смотри. Мой дом на ближайшие несколько месяцев. Красиво, правда? Говорят, за теми холмами еще лучше, я обязательно покажу, когда разобьем постоянный лагерь. Хотя "постоянный", это, конечно сильно сказано. Буду жить в коробке из-под проходческого бура, как романтично... Собственно, хоть в этом от него будет польза, потому что "тракториста" я на площадку не пущу ни под каким предлогом! Кто вообще придумал в археологическую экспедицию брать тяжелую технику? Если это традиция, то я не удивляюсь, что наши предки находили в раскопах одни осколки, при таком-то подходе!    Эй, Мануэль! Куда собрался? Мануэль, стой!    Уф... Еле успела перехватить придурка на краю грузовой платформы. И я не ругаюсь, он и в самом деле немного... не в себе. То ходит, словно лунатик, на все подряд натыкается, то начинает нести всякую чушь... Зато он — первый помощник директора, а я, со своими дипломами, только ассистент. Свихнуться, что ли, тоже? Смотришь, и повышение получу...    Но это, конечно, шутка. А из серьезного — ты с сыном вообще общаешься, нет? Нет, я, конечно, понимаю, что капитан — должность занятая и важная, но когда брат с другого края галактики шлет письмо, чтобы справиться о твоих делах, хотя с ним-то вы рядом... Это как-то ненормально. Или ты и в самом деле уже куда-то так умчалась, что ему проще меня спросить?    В общем, надеюсь, вы не поругались. А если все-таки да, то лучше одумайтесь. И без того видимся пару раз в тройку лет.    О, все! Мне пора. Сейчас пойдет точная техника, и без меня эти дуболомы, которых приставили в охрану экспедиции, точно что-нибудь разобьют! Зачем вообще археологам охрана на колонии Альянса, не понимаю. Ну, хоть грузчиками поработают.    Все, я побежала.    Потом еще добавлю запись, а пока — пока-пока!    На закрытые веки ложится прохладная тень. Лениво приоткрываю глаз.    Всего лишь облако набежало, чтобы вскоре умчаться куда-то по делам и вновь уступить место ласкающему свету местного солнца. Потягиваюсь на прогретой деревянной скамейке курилки. Или все-таки пластиковой? А, пофиг. Ведь хор-рошо!    Пусть навес в углу заднего двора казармы и не используется по названию — вредные привычки нам настрого запретили еще в начале обучения, — приятно все же потешить ностальгию. Такой же точно в моей части стоял, и так же пустовал в выходной — дрыхли все, как и сейчас. Пожалуй, то, что находит на меня здесь, в почти родной, по сравнению с блочно-металлическими стенами прочих построек базы, обстановке, ближе всего к ощущению "я дома". Можно потянуться еще разок, устроиться поудобнее — а попросту, развалиться, аки барин. Попинать песок, тоже словно принесенный в курилку ветром из прошлой жизни... Как я матерился, бывало, в наряде, по три раза на дню выгребая-выметая его с "подответственной территории". Наив. Сейчас бы мне туда...    Можно даже придремнуть, на пригретой скамье, под легким ветром, под пробирающиеся сквозь полудрему цирканье каких-то местных кузнечиков и одинокой безумной птицы, затеявшей песню среди летнего дня. Кто ее тут будет слушать? Конечно, кроме такого же психа, не спящего в собственный законный выходной, после тренировки у Ленга накануне. Я же вчера, можно сказать, подвиг совершил, особо героический — шесть часов подряд развлекал легенду мордобоем. До сих пор шатаюсь, зато горд собой до умопомрачения. И спать хочу до отрывающейся челюсти. А идти никуда не хочу. Вот прямо здесь растянусь, на скамейке...    Ветер как-то резко становится холодным, да и в воздухе уже серо. Только вскочил я не потому, а потому что. Потому что по всей базе разнесся громкий вой "матюгальника", обычно включаемого раз в месяц, проверки ради. И то по нему тогда приколы всякие передают, на какие у дежурных фантазии хватит, а никак не сигнал боевой тревоги.    Рву прямо с места на крейсерской скорости, вокруг казармы.    Народ ломится из дверей на построение. Чуть ли не с визгом подошв об асфальт занимаю свое место в строю. Все равно тормозить приходится о соседа. Надо же, краб... и даже шипеть не стал — придержал меня, чтоб не улетел, взгляд бросил и снова на дверь казармы уставился. По спине буквально озноб продирает от какой-то неправильности происходящего... Или это от ветра?    Дождавшись последних "отлетающих" — они же опаздывающие, еще минуты три стоим, ожидая прояснения ситуации. Сначала сержант выходит, но молчит. Только корчится опять, как будто нашел старую заначку с лимонами и всю стрескал.    Наконец, в дверях появляется Ленг, в сопровождении давешнего комиссара, которого сверлит взглядом Ленина на буржуазию. Тот внимания не обращает.    — Орлы! — заводит старую пластинку. — Отличный результат вчера показали. Достойны раньше намеченного пройти настоящий экзамен.    У Ленга физия становится, будто с ним сержант лимоном поделился. Но оба скрывают скорченные рожи от начальства. То гнет свое:    — Ваша задача — высадиться на планету, зачистить район и выйти в зону эвакуации. Условия максимально приближены к боевым — на территории высадки действует шайка ксенов. Вы пойдете в полевом снаряжении, но со щитами и огнестрелом. Оружие у противника только холодное. Инструктаж окончен.    Жопа. Причем, и ситуация и начальник этот гребанный. Только первая просто жопа, а второй так еще и с ушами.    На кой хрен нам кинетика против холодного оружия? Не поможет ведь, только расслаблять будет. И почему в полевом — читай, в тех же тряпках, какие сейчас есть? Бред, бред, бред — без брони в засаду лезть! Ксены не дураки, с ножами на пули не кинутся. И очки в стычке считать не будут, как на спарринге, а пришьют, просто и незатейливо, если дорвутся. Так что нихрена не "приближенная" нам светит, а самая настоящая боевая миссия. Через три месяца после начала учебы. Бред...    — Сэр! Разрешите обратиться, сэр! — попытаюсь уточнить задание. Мало ли — может, у меня со слухом плохо? Или что понял не так?    — Разрешаю, боец.    — Почему мы идем без брони?    — А дивизию "Гризли" тебе не подогнать, в порядке усиления? — язвит. — Или ты с винтовкой против ножа выйти напугался?    Вот падаль, а... Я ведь не против ножа пойду, а против того, кто его держит, и это очень многое меняет. Могу доказать на месте, прямо с тобой, гад, в паре. Хоть с голыми руками против того же ножа.    Ленг замечает мое состояние, жестом показывает заткнуться. Хотя, не только мое. Спорить готов — скрежет зубовный со стороны краба так же расшифровывается, как мои мысли. Да и еще пара ребят явно напряглись.    Но высказаться не дает команда:    — К оружию!    Дружно строем топаем в оружейку, почти не сбавляя скорости пробегаем мимо "раздачи". Дел-то: поймать брошенный сверток, придавить пальцем сканер вместо росписи и ходу.    Снова ссыпаемся с крыльца в строй, на ходу расчехляя винтовки и прилаживая к ремням генераторы кинетики. Замираем. Ленг и серж с двух сторон обходят шеренги, осматривая снаряжение лично. А ведь коробит их от этой "проверочки", не хуже, чем меня. Мандражируют.    Убедившись, что "битой" снаряги никому не попалось — да и откуда бы, мы эти пушки через день только что не вылизываем после стрельб, — Ленг снова командует:    — К машинам!    Дружной рысью летим к посадочной площадке. Там челноки уже греют двигатели.    — По группам разойдись!    Строй распадается на пять, по боевому расписанию, но серж и Ленг быстро проводят рокировки. Теперь групп четыре, со мной идут Ян, Билл и — внезапно — двое крабов. Причем один из них омар. Психую окончательно — какой гондон только составлял списки? Явно нихрена не знает о взводе: мало того, что троицу "личных" протеже Ленга в одну группу согнал, насрав на усиление остальных, так еще и обеспечил нам бурление масс по поводу командирства. Фекальных.    Проблему решает лейтенант наш коммандер. Поколебавшись, тычет пальцем в мою сторону:    — Шепард, в своей группе за главного.    Краб кривится, но на Ленга клешнями щелкать не рискует. Тот наклоняется к нам близко-близко.    — Только попробуйте там сдохнуть. Из-под земли достану и обратно в землю загоню. — И, повернувшись к остальным, добавляет. — Всех касается! По машинам!    Пропускаю теперь уже мою группу на посадку. Привычно, как на тренировке, вкидываю себя в люк следом. Так, все расселись. От души долблю кулаком в стенку пилотской рубки, падаю в жесткое кресло от рывка машины вверх. Пристегиваюсь. Ну, теперь уже все. Дороги назад нет — и не было, так что вывози, кривая!..