Неродной

Устроившись на заднем сиденье новенького "Паджеро", я старательно делала вид, что меня вовсе не нервируют взгляды, которые отчим то и дело бросал в зеркало. До больницы, где Кирилл работал завотделением гинекологии, с полчаса езды, а в столь ранний час, когда улицы ещё не забиты автомобильными пробками, потребовалось и того меньше. Лифтом мы поднялись на третий этаж. От одного вида окружающей обстановки ноги стали ватными: ненавижу эти заведения, а тут ещё с такими щекотливыми проблемами угораздило влететь. В фойе тишина - утро-таки ещё раннее. Самойлов поздоровался с дежурившими на посту сёстрами, на ходу перекинувшись с ними парой слов. - Светлана Валерьевна уже у себя? Отлично...– получив утвердительный ответ, кивнул он. «Светлана Валерьевна» звучит обнадеживающе. От сердца немного отлегло: больше всего я опасалась, как бы он не "слил" меня по-дружбе какому-нибудь молоденькому доктору... Но, вроде, всё обошлось... Я покорно поплелась за ним следом, провожаемая любопытными взглядами медсестёр. Врачиха, к которой мы пришли, была ничего так – приятной наружности, внимательная, обходительная. Переговорив с ней, Кирилл тактично оставил нас наедине. - Ты вещи пока тут оставь, - окликнула меня докторша, - А Нина Петровна проводит тебя в процедурную. Прекрасно понимая, что это только начало моих злоключений, я со вздохом положила ветровку и рюкзачок на обтянутый зеленым дермантином диванчик и поплелась за мужеподобной медсестрой по больничному коридору. На порге комнаты, смежной с процедурным кабинетом, в нерешительности остановилась, но медичка, слегка подтолкнув меня в спину, велела проходить и ложиться на застеленную клеенкой кушетку, после чего закрепила на штативе наполненную водой грелку и, подойдя ко мне, беспомощно скрючившейся на краю топчана, ловко стянула мои чуть приспущенные джинсы, полностью оголив попу. Так худо мне давненько не было! Помимо того, что живот и сам по себе болел нещадно, теперь его еще и распирало от воды. И жалобы тут никакие, явно, не прокатывали: ко всем моим стенаниям эта, преданная своему делу тетка, осталась равнодушной. Велела только глубоко дышать, и полежать немного, типа, чтоб содержимое, как следует, утряслось. Я честно вытерпела назначенные Ниной Петровной пять минут, после чего, неловко скатившись с кушетки, щеманулась к унитазу, ощущая себя стреноженной кобылой в своих узких джинсах, стянутых до середины бедра. Благо, до "белого друга" было рукой подать. Короче, к Светлане Валерьевне я вернулась не только "очищенная" до глубины души, в прямом смысле этого слова, но и морально подготовленная к грядущему апокалипсису. Первым делом мне назначили УЗИ. Время от времени отрываясь от монитора, докторша делала какие-то пометки в бланке и почти ни о чём не спрашивала, по-крайней мере извращённых вопросов не задавала. Я вытирала с живота остатки геля, когда вернулся Кирилл. Одет он был уже по-больничному и выглядел как-то непривычно. Хотя, надо признать, этот синий костюм ему даже шёл. - Ну, как тут дела? В ответ прозвучало несколько забубённых определений, понять, а уж, тем более, запомнить которые простому смертному не суждено. «Я напишу заключение и минут через десять подойду» - это всё, что мне довелось разобрать из сказанного докторшей. Самойлов кивнул, - Мы в смотровой, - и, жестом велел мне следовать за собой. *** Кирилл беглым почерком заполнял какой-то журнал, а я, стоя напротив, нервно теребила лямку своего, увешанного значками рюкзачка. - Ты пока проходи, раздевайся и на кресло садись, - не отрываясь от писанины, велел он. Зайдя за ширму, я в нерешительности остановилась. Сия часть заведения скорее напоминала камеру пыток, модернизированную в стиле «хай-тек». Да уж, весёленькое времяпровождение меня ждёт, нечего сказать! Но здравый смысл, всё-таки, советовал смириться, тем более, что злополучная бочина настойчиво давала о себе знать. Спустя несколько минут за перегородкой щёлкнула ручка входной двери, послышался мелодичный голос Светланы Валерьевны. Обречённо вздохнув, я расстегнула ремень, дёрнула вниз молнию и, с трудом стянув узкие джинсы, положила их на соседнюю кушетку. Следом отправились кружевные трусы. Вспомнив про полотенце, торопливо расстелила его и неуклюже забралась на чудовищное кресло. Шум воды в кране заглушил голоса и, как я не прислушивалась, разобрать, о чём они говорят, так и не удалось. - Ты готова? - это уже вопрос ко мне. Надеюсь, у него хватит ума не зайти!.. - Да, - мрачно ответила я и, водрузив ноги на распорки, закрыла глаза, чтоб хотя бы самой не видеть происходящего. - Молодец, - спокойный голос Самойлова прозвучал совсем рядом, – Только к краю поближе сдвинься. За долю секунды меня бросило в жар и колотун пробрал. - …А…Светлана…Вале-е-рьевна… - проблеяла я, понимая, что всё складывается гораздо паршивей, чем можно было даже предположить. - Она уже принесла заключение, - невозмутимо ответил Кирилл, доставая из бикса латексные перчатки. - Но… - предательские слёзы уже застилали мне глаза. - Анют, это не её профиль, - прекрасно понимая причину моего смятения, ответил он, - Здесь больница, я врач, и стесняться, а уж, тем более, бояться меня не надо, договорились? Я с трудом проглотила вставший поперёк горла ком. «Ну да, ты врач- этим всё сказано! А я тут, как лягушка распятая на препараторской доске лежу. И плевать тебе, с какими глазами я сегодня вечером с тобой за один стол ужинать сяду.» Щелкнув включателем, Самойлов направил лампу мне прямо ТУДА и с равнодушным видом натянул на руки перчатки. - Не волнуйся, с девушками я обращаюсь очень бережно. Было до одури неловко под его слишком уж спокойным взглядом. На соседнем столике брякнули инструменты. От страха меня замутило даже. - Это больно? – уж лучше б я язык себе отгрызла за такой унизительный вопрос: ненавижу свои слабости напоказ выставлять, а уж, тем более, перед ним! - Во всяком случае, не больней, чем наколоть твой боди-арт, - «обнадёжил» Кирилл, вставая напротив. Я, конечно, имела какое-то поверхностное представление об этой малоприятной процедуре, но чтобы всё настолько паскудно!.. Сперва ещё терпимо было, если не считать, что я лежала пунцовая, как помидор, и тряслась от страха и унижения. Он и правда, делал всё аккуратно, почти ничего не чувствовалось. Но то, что последовало потом!.. Палец в латексной перчатке, смазанной холодым гелем, скользнул между ягодиц. Я непроизволно дернулась в сторону. - Пожалуйста, нет!.. – Боже правый, так я ещё в жизни не унижалась! Он тут же пресёк мою попытку высвободиться. - Разве я сказал, что можно вставать? Да, это неприятно, но вполне терпимо. Расслабься, ручки на грудь. – голос спокойный, но требовательный, звучащий сквозь шум барабанящего сердца, - …Глубокий вдох... Такового сделать не удалось. Я судорожно втянула в себя воздух, но, каогда палец вошел в меня, поперхнулась и издала протяжный, жалобный скулёж. Господи, как же всё ужасно и мерзко! У него ж клешня – мама не горюй - однозначно не предусмотренная для «бережного обращения»! - Тихо-тихо-тихо, успокойся, дышим ровно… - свободная рука надавила на живот. Воспалённая под татуировкой кожа запылала огнём. - Пантенолом обрабатывать её не пробовала? – стараясь как можно аккуратней касаться наколки, спросил Самойлов, – Кстати, ты хоть в курсе-то, что эта змея символизирует? - Он что, решил мне зубы заговаривать? Момент, прям, что ни на есть подходящий для непринуждённых бесед! А тут ещё и телефон в сумке завопил. - Не знаю… - выдавила я сквозь стиснутые зубы, - ...Мне кобра понравилась, и этого вполне достаточно. - А символизирует она власть, мудрость и свободную сексуальность. - Надо же, мы даже в таких тонкостях разбираемся? Неожиданно! Острая боль, внезапно пронзившая изнутри, заставила меня подпрыгнуть. - Всё-всё, больше не буду тебя мучить, – успокоил Кирилл, поняв, видно, что у меня вот-вот начнётся истерика. Он, наконец-то, избавил меня от присутствия своих «бережных» рук, стянул перчатки, бросив их в корзину, потушил светильник, - Можешь одеваться, - и, даже не обернувшись, вышел. Я пулей слетела с кресла и, схватив вещи, трясущимися руками стала натягивать их на себя, впопыхах ломая свой холёный маникюр. Телефон продолжал раздираться, но сейчас мне было не до него. Выйдя из-за ширмы, я задержалась напротив сидящего за столом Кирилла. - Минутку подожди, - не поднимая головы, велел он. Дописав рецепт, вложил лист в приготовленный пакет с лекарствами и вручил мне, - Здесь всё, что нужно. Сейчас сдашь анализы, сходишь в процедурную на внутривенку, а с остальным разберёшься дома. Будет что-то неясно - звони. *** Я, словно ошпаренная, вылетела из больницы. Всё, на сегодня с меня хватит! Последней каплей, переполнившей чашу моего терпения, стал укол хлористого, во время которого я искренне уверовала, что обделалась прямо под себя. Предупреждать же, блять, надо, когда такие вещи назначаешь! Меня аж колбасило от злости, подмывая сделать какую-нибудь гадость, оторваться за свои страдания. Но...оказалось, что сегодняшний день преподнёс мне ещё не все сюрпризы... Устроившись в маршрутке у окна, я вынула смартфон, надеясь, зависнув в интернете, отвлечься от паскудных воспоминаний. На экране светилось пять пропущенных - все от Янки. Подруга, с которой мы дружили с четвёртого класса, а теперь, по милости Кирилла, жили в разных концах города, окончив девятый, поступила в "кулёк", так у нас называют колледж культуры и искусств. Как я мечтала оказаться на её месте! Глеб, который был на год старше, тоже учился там, а он мне, между прочим, с седьмого класса нравится, и мы уже начали встречаться, как вдруг мне на голову свалился нежданчик - переезд! И всё из-за этого извращенца Кирилла! Ненавижу! Теперь каждый день с Глебом встречаться не получается, приходится довольствоваться телефонными звонками и перепиской в сети. А выходные, которые удаётся провести вместе, пролетают так быстро!.. И потом опять тянется нудная учебная неделя... Спасибо Янке - всё мне рассказывает, что там у них в колледже происходит, так что, получается, я всегда в курсе всех событий. И, похоже, сейчас она собиралась сообщить что-то сверхважное, раз названивала с самого утра. Подождав, когда по времени у подруги начнётся большой перерыв, я нажала вызов. *** Говорят же, херня не приходит одна. Янка заговорила со мной сухо, как-то отчуждённо... и потом... Короче, выяснилось, что вчера вечером Глеб предложил ей встречаться, и теперь, как подруга подругу, она просит их не беспокоить. Словно сомнамбула, я вышла из автобуса на первой же остановке и, рухнув на скамейку, разразилась рыданиями. Ожидавшие своих маршруток пассажиры, с удивлением поглядывали в мою сторону, но подходить с расспросами и утешениями, к счастью, не спешил никто. Очередной ПАЗик, фыркая и коптя угаром, отъехал от остановки, и тут... - Привет, рыжая!.. - Я подняла заплаканные глаза. Скрестив руки на груди, Самойлов-младший разглядывал меня с каким-то подозрением. - Чего это ты тут слёзы точишь? Может, помощь какая нужна? - От тебя - нет! - в ответ огрызнулась я. - Тогда, рассказывай, что случилось, - велел он, усаживаясь рядом, как будто собирался слушать длинную интересную историю, - Я весь во внимании. Судорожно всхлипнув, я покосилась на парня и, с искренней надеждой, что меня не пошлют, спросила. - У тебя выпить найдётся? Выражение его лица не изменилось, только бровь слегка изогнулась вверх, выдавая удивление. - Найдётся, - кивнул Макс, после чего взял меня за руку, заставляя подняться, - Пошли, только сперва за машиной в автосервис заскочим. *** Тёмно-синяя "Мазда", выехав со станции техобслуживания, понеслась по блестящему от дождя асфальту. Конечно, не папин новенький джип, но для студента тачка, в общем-то, ничего. Ехали молча. Макс следил за дорогой, я, словно в прострации, смотрела на проносящийся мимо пейзаж. Минут через десять, свернув с объездной, мы снова оказались в городской черте и, попетляв по улочкам, наконец нырнули в арку какой-то высотки. - Вот здесь я живу, - припарковавшись напротив одного из подъездов, Максим заглушил двигатель, галантно помог мне выйти из машины, пикнул сигнализацией и, не отпуская моей руки, повёл за собой. А мне наплевать - куда, зачем... Хуже, чем есть, быть уже не могло. *** Его рука легла поверх моей, задержавшись на кончиках пальцев. Я вздрогнула от неожиданности, а он просто осторожно забрал у меня из рук бокал с недопитым вином. - Пожалуй, на сегодня тебе достаточно, - Максим улыбался какой-то снисходительной улыбкой. Может я глупостей каких наговорила? Да вроде бы, нет... Поплакалась только насчет несостоявшейся любви. Лёгкий алкоголь, бесспорно, сыграл свою роль, позволив успокоиться. Но этого было мало: я испытывала дикую потребность высказаться, а в столь умиротворённом состоянии это было невозможно. Да и к Максу-то эти выказывания никакого отношения не имели. Сейчас он казался каким-то особенным, не похожим на всех тех, остальных, с кем мне доводилось сталкиваться в своей бесцветной жизни. В какой-то момент даже тоска накатила, из-за того, что он, всё-таки, не мой брат... Наверно, было бы здорово. Часы на журнальном столике размеренно тикали, с неумолимой настойчивостью толкая стрелки по замкнутому кругу. Я понимала, что пора возвращаться домой, а не хотелось... Жуть, как!.. Особенно, встречаться с Кириллом. Вообще, на одной территории с ним находиться не хотелось. Но, как говорится, гостям пора и честь знать. *** Макс остановился у подъезда нашего дома. Свет в окнах не горел, значит никого ещё нет. - Зайдёшь? - глядя в темноту за стеклом, спросила я, не особо надеясь на положительный ответ. - В другой раз, - пообещал парень. - Ясно... боишься себя скомпрометировать? - горько усмехнувшись, я потянула за ручку двери, - Ладно, тогда мне пора... - Бывай, сеструха! Он не отъезжал до тех пор, пока, добравшись до квартиры, я не помахала ему в окно, типа, "всё нормально, доползла." *** Нет, мне, определённо, нельзя было оставаться одной, особенно в этой квартире, стенами впитавшей в себя атмосферу благополучия и достатка. Сейчас меня раздражало всё, и снова вернулось гадское чувство ненависти, теперь уже ко всем, и к себе самой, в том числе. Ну, что со мной не так? Чем я хуже Янки? Да, самая, что ни на есть, обычная: зеленоглазая, рыжая, кудрявая... но зато ресницы у меня длинные и тёмные - не крашеные ни разу, в отличие от этой самовлюблённой блондинки, которую, если умыть хорошенько, иначе, как молью белобрысой не назовёшь! Может, я ростом не вышла? Так ведь и Глеб-то, далеко не амбал, а рядом с этой шваброй, так ещё ниже, чем есть кажется!.. И тем не менее, теперь он с ней! *** Бессовестно стряхивая пепел на соседское бельё, телепающееся этажом ниже, я в очередной раз наполнила стакан. Вот и пригодилась Кириллова коллекция бухла, сиротливо пылящаяся в баре. Наверняка ведь, всё это - презенты благодарных пациенток! Только нафиг непьющему этакий рог изобилия? И вот, стоя на балконе в гордом одиночестве, я влила в себя очередную порцию коньяка, с наслаждением затянулась почти сотлевшей сигаретой и, воткнув в ухо наушник плеера, включила первую попавшуюся песню. Из арки напротив вырвался сноп галогенового света фар, и во двор въехал знакомый джип. Где-то подзадержались сегодня молодожёны, - ядовито отметила я, продолжая наблюдать за паркующимся внедорожником. Интересно, заметит док пропажу коньяка?.. А если заметит - дойдёт ли дело до воспитательного процесса? Наверняка! Уж кто-кто, а Самойлов не упустит случая блеснуть прогрессивностью мысли! Выйдя из машины, они направились к подъезду. Шли, как обычно, в обнимку, о чём-то воодушевлённо болтая и обмениваясь мимолётными поцелуями. Ей-богу, как школьники! А ведь Глеб меня так никогда не целовал! Так нежно и ненавязчиво. Да и вообще, можно ли назвать поцелуями те похотливые обсасывания, сопровождающиеся варварскими попытками облапать всё и вся... Погрузившись в свои печальные мысли, я и думать забыла о том, что чета Самойловых появится тут с минуты на минуту. Уже не пытаясь окультурить процесс, глотнула коньяк прямо из бутылки. Б-р-р-р, дрянь несусветная! И что в нём великие ценители находят? Правда "вставляет" по-полной, с этим не поспоришь, и пьётся легко... "И вообще, пусть всё катится к чёрту!.." - бормотала я себе под нос, нервно чиркая зажигалкой. Голос, неожиданно раздавшийся за спиной, заставил меня содрогнуться. - Ты что тут делаешь? Раздетая, босиком!.. - вырвав из моих пальцев только что подкуренную сигарету, Кирилл схватил меня за плечо и заволок гостиную. Возмущённая таким обращением, я дёрнулась изо всех сил, умудрившись-таки вывернуться из его хватки, но, как назло, зацепилась носком за край ковра и, потеряв равновесие, рухнула ему под ноги. Не больно, но как же, блять, унизительно!.. Крутой, значит? Хозяин положения? Не сводя с него переполненных ненавистью глаз, я медленно поднялась с пола. - Ну, чего уставился, давно не виделись?.. Или хочешь что-то умное сказать? Так начинай, я жду! - Аня! - с тревогой окликнула мама, в растерянности замершая на пороге, - Что тобой? - Что со мной? - обернувшись на голос, истерично рассмеялась я, - А это ты у муженька своего извращенского спроси! Это же он у нас мастер диагнозы ставить! - Кто-то сейчас договорится, - по-видимому, теряя своё нерушимое спокойствие, сухо предупредил Самойлов. - Неужели?! - умело войдя в роль жертвы, ахнула я, - Ну, так чего ж ты стоишь? Двинь меня ещё раз!.. - Я не поняла?! - этот возмущённый возглас был адресован уже не мне, - О чём это она?.. Выбегая из гостиной, боковым зрением я видела, как, шагнув навстречу, Кирилл обнял маму, пытаясь что-то донести до её разбушевавшегося воображения. Конечно, они - семья, они любят друг друга. Я здесь лишняя! Глотая хлынувшие слёзы, я, как и была - на босу ногу, натянула кеды, сдёрнула с вешалки куртку и, схватив свой рюкзачок, выскочила на лестничную площадку. Грохот двери, захлопнувшейся за спиной, гулким эхом прокатился по подъезду. Через несколько секунд послышался мамин голос, умоляющий вернуться и твёрдые шаги, спускающиеся вниз... Притаившись за кузовом припаркованной неподалёку Газели, я наблюдала за Кириллом. Стоя на ступеньках, тот вглядывался по сторонам, видимо, пытаясь определить, в каком направлении могла слинять непутёвая падчерица. Надо же, и куртку накинуть не успел - так и выперся в одной рубашке на промозглый ветрюган! Мигнула сигнализация машины. Отчим сел за руль и, неспеша проехав по двору, свернул в арку. Я же, перекинув рюкзак через плечо, зашагала в противоположную сторону. *** Свернувшись калачиком на узком диване, который так и не удосужилась расстелить, я, словно котёнок, тёрлась щекой о мамины колени. - Мам, мне плохо...очень... Моего лица коснулось влажное полотенце. Заботливые руки гладили разметавшиеся волосы. - Какая ж ты у меня ещё глупенькая... - в тихом голосе слышались дрожащие нотки слёз, - Маленькая и глупая... Отвыкшая от такого неудобного ложа, я перевернулась на другой бок и потянулась, в надежде размять замлевшие конечности. Над ухом послышался тихий судорожный вздох. Не выношу, когда она плачет, тем более, когда плачет из-за меня. - Мам... - виновато засопев, я уткнулась носом в её живот, - Возвращайся к Кириллу... А я дома останусь. Не волнуйся, справлюсь, не мелкая уже. - Ну, куда ж я, Анютка, без тебя?.. - продолжая перебирать мои кудри, улыбнулась мама, - Не забивай себе голову, отдыхай пока, а дальше видно будет...