***
Эрик уложил детей спать, что всегда удавалось с трудом. Пьетро не мог уснуть, всё ещё умудряясь сохранять огромный запас энергии, Ванда не могла лечь без новой сказки, а Лорна не могла уснуть, не вцепившись в отца. Вот таким скопом — Эрик удерживал Пьетро, убаюкивал Лорну и рассказывал Ванде сказки, иногда заменяя их колыбельной на польском — дети и засыпали. Эрик потом разносил всех по кроватям и уходил, наконец, к себе. Он мгновенно отрубился, имея на задворках сознания мысль, что завтра обязательно случится что-то хорошее. Но он не успел вспомнить, что именно, и уснул. Сегодня ему снился не очередной кошмар, а нечто странное, но спокойное. Во сне он был Андреем Болконским (Эрик читал этот роман когда-то в молодости и по утру не мог понять, почему вдруг вспомнил о нём во сне), он куда-то бежал, вокруг него пылала красным огнём война, свистел металл, а потом он вдруг оказался на земле. Он лежал на спине и смотрел на невероятно красивое голубое небо. И было так спокойно в этом сне, как не было очень давно.***
Эрик почувствовал себя полным идиотом, стоя перед шкафом уже целых три минуты. Никогда в жизни время, проведённое за выбором одежды, у Эрика и близко не подходило к этой ужасающей для него цифре. И он вполне мог представить, что творится в коридоре: Пьетро умирает со скуки, Ванда переживает, потому что она впервые идёт в какой-либо кружок, а Лорна ещё не привыкла к логопедам, психологам и прочим и не хочет никуда идти. Будь её воля, она бы намертво примагнитилась к отцу и не отпускала его. Эрик сегодня тоже переживал. Он уже больше двух лет почти ни с кем не контактировал, исключая необходимое общение с коллегами на работе, учителями и воспитателями. Да и вообще у него никогда не было человека, которого он мог назвать другом, точнее, может в детстве и были приятели, но друзей — никогда. Тем более, их не было у взрослого Эрика — он просто разгонял всех людей в округе на километр. Он всегда думал, что его это устраивает, но сегодняшнее внезапное волнение показало, что он ошибался. «Господи, этому парню самый максимум двадцать пять лет, да и интересы у него явно другие. Чего я жду?» — Эрик раздражённо закрыл шкаф и взял со стула обычные тёмные брюки и водолазку, — «Стоял же здесь, как перед свиданием, а ведь меня просто незнакомый парень пригласил зайти, когда я отведу Ванду в её группу. Он просто был вежливым, ничего больше…» Раз пять за это утро Эрик решал завести дочь в кабинет для занятий и сбежать. И раз шесть за это утро Эрик думал, что он не прочь сыграть с кем-нибудь в шахматы, отходя от игр с самим собой. Мысль о принятии приглашения пока лидировала. Эрик аккуратно уложил волосы назад и, наконец, стремительно вышел к детям. — Ну почему так долго? — Пьетро умудрился залезть на высокий комод и сидел там, дрыгая ногами. Увидев отца, он незамедлительно спрыгнул оттуда, а Эрик, не успевая понять, что делает, подхватил сына за всё металлическое, что было на нём. Рюкзак за его спиной очень помог в этом Эрику, и Пьетро завис в воздухе, в шоке смотря на пол. Эрик на секунду растерялся, увидев эту картину, ведь он сделал это, не задумавшись. Пьетро плавно опустился на ноги, а дети уставились на отца, открыв рты. — Нельзя забираться так высоко! — нервно сказал Эрик сыну, проходя мимо них и открывая входную дверь. Он всё ещё не хотел проявлять свою силу при детях. К тому же, то, как неосознанно в некоторые моменты проявляются способности, пугало его. А вдруг, это бы произошло на улице? Или в школе? На Эрика наплыла куча лихорадочных мыслей об этом. — Это было так круто! — сказали близнецы чуть ли не в один голос. — Клуто! — повторила Лорна, которая всё ещё не выговаривала букву «р». — Мы не будем об этом говорить, — как ни крути, а настроение у Эрика пропало совершенно. В пути он не сказал ни слова. Леншерр поочерёдно отдавал детей в руки работников образовательной сферы, и вот, они с Вандой подошли к шахматному клубу. — Я так волнуюсь, — призналась Ванда, застыв перед входом. Казалось, она готова развернуться и уйти домой. — Почему? — Эрик постарался отключить своё обычное отчуждённое видение мира, чтобы понять, о чём может переживать маленькая восьмилетняя девочка. — А вдруг, я там никому не понравлюсь? — Я думал, ты идёшь учиться игре в шахматы, а не находить друзей, — действительно ничего не понимая, сказал Эрик. Ванда тут же состряпала то кислое выражение лица, которое появляется у неё и брата, когда они всерьёз сомневаются, что папа тоже человек. В глазах детей он так часто не понимает прописные истины. Эрик ещё немного поразмышлял, озираясь по сторонам. Если они будут долго стоять на улице, то привлекут ненужное внимание. — Послушай, — он наклонился к дочери, — Ты не должна так думать, ясно? — Ванда удивлённо хлопнула глазами, — Ты вовсе не обязана нравиться всем на свете. Ты вообще не обязана нравиться хоть кому-то. Нужно быть самой собой и делать то, что нравится тебе, а не другим. Эрик попытался передать свои мысли простым языком, но Ванда всё равно нахмурилась. До него вдруг дошла гениальная мысль, что грузить таким ребёнка было не лучшей идеей. — Поэтому у тебя и нет друзей! — Заявила девочка, насупившись. — Это в ваших мультиках постоянно поют про дружбу и любовь. В жизни такого не бывает. Ванда вырвала свою ладонь из ладони отца и скрестила руки на груди. — Иногда мне кажется, что ты сам сделан из металла! — Бросила она обиженно и тут же забыла, но у Эрика эти слова словно отпечатались в голове. Он выпрямился, не сводя взгляда с маленькой Ванды, которая продолжала настойчиво гнуть свою линию, — Друзья всем нужны, и тебе тоже. Нет, даже не так, особенно тебе! И можно с кем-нибудь подружиться, даже когда ты такой, какой есть. Леншерр чуть не засмеялся от этих слов, но всё же решил, что спорить с ребёнком бессмысленно. Теперь Ванда сама топала впереди и уверенно зашла в здание. Хоть Эрик и не подбодрил её, как должен был, но с задачей справился, и дочь перестала бояться нового коллектива. Эрик рвался зайти в кабинет для занятий вместе с Вандой, чтобы осмотреть помещение, но она остановила его у дверей, упершись в отца руками. — Это просто комната, где сидят дети и инструктор! — Зашептала быстро Ванда. — Там нет никаких отрядов спецназа или террористов. Эрик почувствовал себя жутко неловко от её слов, потому что он до сих пор наивно полагал, что его параноидальные замашки не столь заметны детям. Воспользовавшись заминкой отца, Ванда прошмыгнула в дверь. Эрик только и успел заметить того же Хэнка МакКоя, к которому записывал дочь вчера, и несколько детей. Можно, в принципе, вздохнуть спокойно. Спустившись по лестнице, Эрик застыл у злополучной комнаты отдыха. Его пока не было видно оттуда, поэтому он мог свободно постоять и подумать. В итоге Эрик решился заглянуть: если вчерашнего парня там нет, он сразу же уйдёт домой. Играть в шахматы можно и с самим собой, в конце концов. Это даже интереснее и сложнее… Но парень был, причём, на том же кресле у окна, что и в пятницу. Не успел Эрик сделать и шага к распахнутым дверям, как брюнет повернул голову в его сторону, словно уже знал, что Леншерр подошёл к комнате. Эрик запнулся на самом входе, удивившись тому, как быстро его вычислили, но всё же уверенным шагом направился через помещение. Он жутко не любил выставлять себя перед людьми неуверенным или струсившим. По мере приближения Эрика к окну, улыбка голубоглазого парня становилась всё шире и радостнее. Он отложил книгу, которую читал до этого, на подоконник и повернулся к подошедшему. — Добрый вечер, — отчеканил Эрик, запоздало понимая, что тон голоса стоило сделать мягче. — Добрый, — вот у кого голос действительно был певучим и спокойным, так это у сидящего в кресле парня, — Всё-таки решили зайти? — Я только что отвёл дочь наверх, — сказал зачем-то Эрик и тут же пожалел об этом, подумав, что грузит незнакомца ненужной ему информацией. Эрик совершенно не ожидал, что разговаривать с кем-то просто так, не по делу или работе, будет так сложно, — И решил зайти, потому что… — «Хотел хоть с кем-то нормально поговорить впервые за пару лет», — Не с кем… было поиграть в шахматы. Леншерр постарался незаметно вздохнуть поглубже, чтобы успокоиться. «Зря я сюда зашёл, кому я нужен со своими проблемами?», — обречённо думал он, смотря куда угодно, только не на предполагаемого собеседника, — «И говорю как-то глупо и невпопад», — Эрик краем глаза отметил ещё трёх человек в комнате, — «Надо бы уйти сейчас, пока не растерял весь имидж…» Брюнет словно прочитал в глазах Эрика его желание сбежать, и сразу же поддерживающее улыбнулся, подавшись корпусом в сторону стоявшего истуканом Эрика. — Ну, что ж, Вы не один, — уверил его, улыбаясь, брюнет. На непонимающий взгляд, который Эрик перевёл на парня, оторвав всё же глаза от окна, тот пояснил: — Не один, кто пришёл сюда по этой причине. Эрик чопорно кивнул, показывая, что понял. Он продолжал стоять дальше, не зная, что нужно делать в такой ситуации. А Леншерр очень не любил не знать, что делать, поэтому сейчас успокаивал себя чем-то привычным, например, пересчитал все светильники в комнате. Если совсем немного сосредоточиться, то можно пересчитать все светильники в здании. Или что-нибудь ещё металлическое. Это очень увлекательно. По крайней мере, так уверял себя Эрик Леншерр. — Чарльз Ксавье. — А? — Отвлёкшись, Эрик не понял, что сказал парень. Тот же опять усмехнулся над Эриком и протянул руку, не вставая с кресла. — Моё имя, — пояснил он, всё так же мягко улыбаясь. — Чарльз Ксавье. Эрик замешкался лишь на секунду перед тем, как назвать своё имя. Это можно было назвать прогрессом в доверии к окружающим людям. Или к конкретно одному человеку. — Эрик Леншерр, — сказал он сухо и тоже протянул свою руку. При рукопожатии между их ладонями проскочила искра статического тока. Эрик тут же отдёрнул руку: он и так был взвинчен, так что реагировал на всё слишком нервно. Парень же по имени Чарльз Ксавье медленно убрал руку назад и всё так же улыбался, словно ничего необычного с его новым знакомым не происходит. Это слегка успокаивало Эрика. — Очень приятно, Эрик, — сказал он, ставя локти на стол и снизу вверх смотря на Леншерра из подо лба, — Мы же можем перейти на «ты»? Эрик вдруг понял, что ощущала Ванда, остановившаяся перед зданием. Сейчас он тоже чувствовал себя растерянно, словно вообще никогда в жизни не контактировал с людьми. Проблемы, которые Эрик лишь приблизительно представлял себе, оказались куда более глубокими. — Просто в ходе разговоров я всегда нечаянно перехожу на «ты». Рано или поздно. Поэтому решил сразу не тратить времени и не создавать неудобств, — продолжил Чарльз, не дождавшись ответа от тормозившего Эрика, — Я всё же надеюсь на разговоры с тобой, — с намёком в голосе сказал он после недолгого молчания. «Господи, он что, психологом каким-нибудь работает?», — подумал Эрик, понимая, что сам на месте Чарльза Ксавье послал бы такого неразговорчивого собеседника, как он. Только мысль о подобной профессии нового знакомого нисколько не добавила Леншерру спокойствия. Психологи, врачи и прочие люди, которые старались поподробнее его разглядеть, жутко не нравились Эрику. Чарльз, опять словно поняв направление мыслей Эрика, тяжело вздохнул. Это немного привело Эрика в чувство. Настолько, чтобы он понял, что от него ждут каких-то реплик. — О, — он оживился и ещё раз отметил взглядом троих людей в комнате, думая, насколько они слышат их диалог, — Да, можно на «ты». Просто, — Эрик счёл необходимым хоть как-то объяснить своё молчание и начал придумывать на ходу. — Просто Вы… ты, — поправился Эрик под очередную улыбку Чарльза. — Выглядишь сильно моложе меня, вот я и смутился. — Ох, — Чарльз удивился словам Эрика и снова усмехнулся, — Не думаю, что у нас прямо уж настолько велика разница в возрасте. Эрик переминался с ноги на ногу, наконец, выходя из своей закаменевшей позы. Он понял, что чувствует себя неудобно, разговаривая стоя с сидящем человеком. Чарльз тут же поднял руку со стола и указал ладонью на кресло, стоящее напротив него. — Может быть, присядешь? — Да, конечно. Эрик отклеился от своего места и осторожно сел в кресло со слишком прямой спиной. Пальцы правой руки сразу же начали отбивать еле заметный нервный ритм по подлокотнику кресла, а левую ладонь, сжатую в кулак, Эрик оставил на ногах. Было заметно, что он готов в случае чего тотчас же сорваться с места, но Чарльз всё равно слегка расслабился, когда его новый знакомый, наконец, присел. Эрик с удивлением отметил то, что Чарльз, как оказалось, до этого был напряжён, и почувствовал себя виноватым. Но бежать явно было поздно. — Ты, как я вижу, не настроен на разговоры, Эрик, — Леншерру было очень непривычно слышать своё имя из чьих-то уст. Чарльз же обращался к нему так, будто они уже давно знакомы, и звать его по имени было чем-то вполне обычным, — Тогда как насчёт?.. — Вместо окончания фразы, он кивнул на шахматную доску, стоящую на столике между кресел. Эрик вдруг пристыжено вспомнил фразу, сказанную им своей дочери, что, мол, она сюда пришла в шахматы играть, а не заводить друзей, и быстро кивнул, соглашаясь. Фигуры стояли кучкой сбоку от пустой доски, Эрик тут же наклонился и принялся их расставлять. По привычке он начал с дальних, расставляя перед Чарльзом белый набор. Тот удивлённо поднял брови и посмотрел на Эрика, но Леншерр сосредоточенно расставлял шахматные фигуры по полю и не заметил замешательства Чарльза. — Эрик, — Чарльз привлёк его внимание, и Эрик, застыв, возвёл на Чарльза глаза, не поднимая головы, — Я сам. А ты расставляй себе. Эрик сообразил, что не так, и выпрямился назад. Чарльз улыбнулся и хотел осторожно забрать белого ферзя из руки Эрика, и Эрик тут же быстро передал его, почему-то избегая прикосновения. — Это привычка, — сказал тихо Леншерр спустя минуту, вертя в пальцах чёрную ладью. Чарльз тут же поднял на него взгляд, внимательно слушая. Это внимание смутило Эрика ещё больше прежнего, — Я обычно играю сам с собой. — Оу, хорошее испытание для разума, — Чарльз сразу же нашёл в откровении Эрика нечто положительное и заулыбался, — Это как мозговая атака против самого себя, — радостно сравнил он, взмахивая ладонью. Эрик промолчал, неопределённо поведя головой и плечами. Он играл сам с собой явно не по выбору, а лишь от того, что было не с кем. Прямо с юности Эрику Леншерру не попался ни один человек более-менее соображающий в шахматах. А сейчас он сидел в английском шахматном клубе с неким молодым парнем Чарльзом Ксавье, который настораживал своими открытостью и всепониманием, но не отпугивал, как другие — Эрик слабо верил в происходящее. Наконец, все фигуры были расставлены. Чарльз закатал рукава — на нём был снова какой-то кардиган и рубашка под ним — и подался вперёд, Эрик же, наоборот, как только закончил с расстановкой, опять полностью выпрямился в кресле. Оно, кстати, было донельзя мягким и удобным, но Леншерр до сих пор не спешил расслабляться в нём. Не то чтобы он не хотел, просто всё никак не удавалось избавиться от напряжения. Чарльз сделал первый осторожный ход пешкой, которая стояла перед королём. Эрик быстро взглянул на него и, ненадолго задумавшись, решил сделать ход конём. Чарльз поднял одну бровь, он явно ожидал другого начала. Что-либо сказать о тактике Эрика было пока совсем рано, и Чарльз решил просто посмотреть, что будет дальше, выбирая себе нейтральные и осторожные ходы. Пока Ксавье прощупывал почву, Леншерр решительно двигался в атаку, хотя обычно был не настолько агрессивен. После каждого своего хода, он поднимал глаза на Чарльза и следил, какая у того будет реакция на это. Ещё время от времени Эрик стрелял глазами в окно или на других играющих в комнате. Они что-то тихо обсуждали и не обращали внимание на них, но Эрик всё равно каждый раз хотел удостовериться в этом. Игра была весьма простой, чуть ли не скучной, и Эрик подумал, что Чарльз не спешит показывать всё своё мастерство. Он почему-то был абсолютно уверен, что Ксавье отлично играет, а сейчас у них лишь ознакомительная, так сказать, партия. Эрик тоже не раскрывал всех своих карт, но делал это ещё и потому, что никак не мог привыкнуть играть с кем-либо. Однако вскоре, после того, как они разменяли несколько фигур, Эрик вошёл во вкус и принялся, наконец, за сформированную тактику. Чарльз заметил перемены в настрое противника и тоже внимательнее осмотрел поле игры, поправив волосы на голове и сложив руки в замок. Как Эрик успел заметить — а он ведь на протяжении всех ходов наблюдал за Чарльзом — Чарльз был довольно эмоциональным. У него была очень оживлённая мимика, брови то хмурились от задумчивости, то поднимались от удивления, язык облизывал пересохшие губы, рука постоянно проходилась ладонью по причёске, локти переставлялись на столе и разве что нога на ногу не перекладывалась. Для общего образа было слегка удивительно, что он вообще не переставлял ноги. Но Эрик об этом не задумывался. Чарльз, находясь под таким изучающим взглядом, чувствовал себя неловко и, быть может, именно от этого так мельтешил. Но теперь он мог расслабиться — Эрик увлёкся игрой. Сейчас Чарльз сам мог осмотреть мужчину напротив, чем он и занялся. Новый знакомый Чарльза был одет во всё чёрное. Чёрные классические туфли, чёрные строгие брюки и чёрный ремень на них. И такая же чёрная водолазка, которая надёжно скрывала Эрика своей чернотой от запястий и до подбородка. Создавалось впечатление, что где-то идут похороны. Но первое, что бросалось в глаза, в Эрике Леншерре — это его колючий и острый взгляд. У Эрика были ледяные глаза непонятного цвета, Чарльз всё никак не мог разглядеть конкретный оттенок. В комплекте к цепкому взгляду шли крепко сжатые губы, резко очерченные скулы и педантично зачёсанные назад волосы. Ни один волосок не выбивался — Чарльз специально искал и не нашёл. Лицо было явно арийского типа, а взгляд на него заставлял нервно сглатывать, потому что Леншерр всё время, что знал его Чарльз, имел ужасно строгое и даже жёсткое выражение лица. Человек с таким лицом, казалось, убьёт и глазом не моргнёт. В целом этот мрачный мужчина имел весьма спокойный и уверенный вид. Но так было только на первый взгляд. Чарльз же с момента встречи с этим человеком увидел, что его напускное спокойствие — вещь очень хрупкая, и, чуть что произойди, оно тут же разлетится на осколки. Эрик был словно сжатая пружина или даже бомба медленного действия, и Чарльз сразу же это понял. Ответив на атаку чёрного ферзя, Чарльз ещё раз взглянул на Эрика. Не только Леншерр не верил в происходящее, Ксавье вообще не был уверен, что незнакомый мужчина примет его приглашение и снова придёт. Однако это всё-таки случилось, и вот они играют вместе в шахматы. Но обо всём этом Эрик, конечно, и не догадывался. Сейчас он около десяти секунд смотрел на задумавшегося над чем-то Чарльза, перед тем, как привлечь его внимание к игре. — Шах, — это было первое слово за прошедшие минут сорок, Чарльз от удивления вскинул голову, посмотрел на Эрика и только потом всё понял. — Ох, надо же, — слишком весело удивился Чарльз, хотя ситуация исправилась мгновенно, — А я и не заметил. Эрик только кивнул, продумывая следующий ход. Улыбка Чарльза слегка потухла, ведь завести разговор не вышло. Но Чарльз предпочитал не унывать по жизни и решил сделать очередную попытку разговорить молчаливого знакомого. — Просто первая игра с новым человеком всегда немного волнительна, не так ли? — Эрик лишь поднял на него глаза, проявляя вежливость и показывая, что слушает, — Всегда слишком морочишься и думаешь, как тебе лучше играть. Не слишком ли глупо ты играешь для противника, не слишком ли умно… — было ясно, что второй случай происходил с Чарльзом гораздо чаще. Леншерр неопределённо повёл головой. И расценивай, как хочешь, то ли он кивнул, соглашаясь, то ли пожал плечами, показывая незнание. Чарльз вдруг понял, что всё будет намного сложнее, чем он рассчитывал. — Слушай, а ты вообще когда последний раз играл с кем-нибудь? — С неуверенной улыбкой и прежним наигранным оптимизмом решился спросить Чарльз. Эрик, не меняя своей позы в кресле, повернул голову влево и посмотрел куда-то за окно. Он просидел так молча пару минут, что для этикета диалога было слишком уж много. Поэтому Чарльз уже не ожидал услышать ответа, когда он всё же прозвучал. — С человеком я играл где-то лет десять назад. Если не раньше. — Ох, — Чарльз был удивлён и, чтобы это как-то сгладить, решил пошутить, — А не с человеком? Эрик медленно перевёл взгляд с окна на Чарльза, снова двигая только глазами и не меняя позы. «Прямо как в ужастике каком-нибудь», — подумалось нервно Чарльзу. — В смысле? — Очень тихо, но от того пугающе, спросил Леншерр. — Ну… — Ксавье забегал глазами, — Ты просто сказал «с человеком», вот я и пошутил. — Это шутка? — Леншерр расслабился, но только слегка. Чарльз тоже вздохнул свободно. — Не смешная. — А что не так-то? — с неуверенной улыбкой спросил Чарльз. Он выглядел беззаботно, но на самом деле он так внимательно ждал следующих слов Эрика, что сделал ход, почти не глядя на доску. — Да ничего, просто я подумал, что ты из числа тех людей, что верят в эти россказни, — ответил Эрик после минутной заминки. Он говорил с той же притворной безразличностью, что и Чарльз, и с той же внимательностью ожидал ответа Ксавье. — Это какие же? — Чарльза почти выдали его нервные жесты и облизывание губ. Но его спасло то, что сам Леншерр был занят тем, чтобы не выдать себя ни малейшей интонацией голоса. — По телевизору говорят в последнее время. Про… мутантов, кажется, — Эрик бросил быстрый взгляд на Чарльза, но тут же отвёл его и опустил на доску, делая вид, что занялся игрой. — Но ты, я думаю, умный парень и не будешь верить в подобное, — сказал он полувопросительным тоном, ставя ещё один шах Чарльзу. Это дало Ксавье преимущество — он мог делать вид, что раздумывает над выходом из шаха, и решить, что ответить Эрику. — Ну… В нашем мире происходит много чего необычного и даже невероятного, — начал осторожно Чарльз, прощупывая почву так же, как делал это в шахматах в начале игры. Замечая, как Эрик напрягается всё больше с каждым его словом, Чарльз решил закончить неначавшуюся речь о мутациях короткой фразой: — Я ничего не могу отрицать, вот и всё. — Ну и глупо, нельзя допускать и мысли о правдивости подобных заявлений. Эрик постарался успокоиться. Разговор вовсе не был опасным для него, но он всё равно разнервничался. Металл вокруг, а, особенно, стальные ножки стола и кресел, стал ощущаться слишком остро, подсознательно проверилось присутствие Ванды на верхнем этаже. Эмоции грозились вырваться из-под контроля, а металл словно пел: «Управляй мною, это же так просто, это же тебе так нравится». Эрик в очередной раз взглянул на Чарльза, но так и не увидел на его лице удивление или раздражение от своего поведения. Леншерр не тешил себя иллюзиями, прекрасно понимая, что ведёт себя отнюдь не дружелюбно и общительно. Но он старался вести себя хотя бы отчасти так, потому что не хотел отпугнуть своим поведением этого милого парня, который почему-то до сих пор любезно продолжает говорить с ним. «И зачем такой, как я, ему понадобился?», — в очередной раз подумал Эрик. — «Он либо по природе своей такой до наивности дружелюбный, либо уже считает меня психом и обращается ко мне так, просто чтобы не провоцировать…» Конечно же, второго варианта не хотелось. Эрик подумал, что нужно срочно перевести тему разговора, но пока он собирался что-нибудь сказать, его опередил Чарльз, видимо, думавший в том же направлении. — Я бы не выдержал, — сообщил весело он, а Эрик постарался вспомнить, о чём они говорили, — Ну, ни с кем не играть. Я бы точно научил кого-нибудь из друзей игре в шахматы, чтобы иметь хоть какого-нибудь противника. — Ох. Просто у меня так много друзей, что я не смог выбрать кого-то одного. Голос Эрика во время шутки ни капельки не изменился, поэтому до Чарльза дошло не сразу, что это не всерьёз. Пару мгновений он рассматривал Эрика, вместо шахматной доски, и, наконец, засмеялся. Засмеялся преувеличенно, видимо, больше от удивления, что Эрик умеет шутить. — Да ладно тебе, уж несколько приятелей-то нашлось бы, — весело поинтересовался Чарльз, но сразу скис, когда ответом ему послужил красноречивый взгляд Эрика. — Ну, а жена, например? — спросил он явно вспомнив о наличие у Эрика дочери. — Ах, да, было дело, — вдруг вспомнил Эрик, срубая ферзём слона Чарльза, обдуманно подставляя при этом своего коня. — Я как-то пытался научить свою ещё тогда невесту, но дело совершенно не пошло. — Хм, не хочу тебя обидеть, но может быть ты просто плохо обучаешь? — Посмеялся Чарльз, за что получил почти обиженный взгляд из подо лба от Эрика. — Ну, серьёзно, обучать людей чему-либо, не каждому дано. — А судя по тому, как гордо ты это заявляешь, ты у нас одарённый в этом плане? — Усмехнулся Эрик. — В точку! — Обрадовался Чарльз, подняв указательный палец. Он вообще радовался всё больше и больше, по мере того, как Эрик разговаривался. — Я смогу даже младенца научить управляться с шахматами. Приводи её ко мне и… — Ну, этого уже никак не выйдет, — прервал его Эрик, уже жутко жалея, что всё докатилось до этой темы. Он вдруг с ужасом осознал, что это был лишь второй день знакомства с Чарльзом Ксавье, а тот уже знает об Эрике больше, чем узнали все его коллеги, соседи и прочие знакомые за два года проживания в этом городе. А про их семейную трагедию здесь вообще знали лишь работники социальной службы и руководство школы и садика, потому что они обязаны это знать. Никому просто так об этом Леншерр не рассказывал, предпочитая уклоняться от вопросов о положении его семьи на работе. — Почему? — Всё ещё весело, но уже с меньшим энтузиазмом, спросил Чарльз, глядя на Эрика, в голове которого пронеслось около сотни различных фраз, которыми он мог обойти правду. — Моя жена погибла, — сорвалось с языка прежде, чем он выбрал одну из них. Эрик запнулся, пребывая сам от себя в шоке. Он совершенно не собирался рассказывать это чуть ли не первому встречному, но продолжал слышать свой голос словно со стороны. — Два года назад. — Ох… — Чарльз выпрямился в кресле. Он виновато закусил нижнюю губу, а его голубые глаза стали настолько пронзительными, что Эрик не мог взглянуть на них, — Мне так жаль. — Давай просто не будем об этом. — Хорошо, — тут же согласился Чарльз. Эрик вдруг осознал, что хоть они и свернули эту тему сейчас, то потом расспросов всё равно не избежать. «Если это "потом" ещё будет», — подумал он, пытаясь вновь сосредоточиться на игре. — «Интересно, завтра он тоже будет здесь? Или сбежит от меня?» Чарльз имел очень расстроенный вид из-за того, что начал говорить о жене Эрика. Леншерр сначала был просто раздражён, но по прошествии нескольких минут всё ещё виноватый вид молчаливого Чарльза заставил Эрика чувствовать и себя виноватым. Когда парень по невнимательности поставил под удар белую ладью, Эрик тяжело вздохнул, закатив глаза. — Улыбка тебе идёт больше… — пробормотал он сквозь зубы. — Что? — Но к великой радости Эрика Чарльз ничего не расслышал. — Я говорю, хватит страдать, даже я сейчас не огорчился так, как ты, — Чарльз виновато улыбнулся, пожав плечами, — Давай там… просто поговорим о чём-нибудь другом… — Эрик совершенно не знал, как исправить ситуацию. «Кажется, это мне напомнили о больном. Но утешаю кого-то почему-то я.» — Давай! — Радостно согласился Чарльз и выжидающе уставился на Эрика своими огромными васильковыми глазами, поставив локти на стол и улыбаясь. Только сейчас Эрик понял, что облажался. Он думал, что Чарльз сам начнёт говорить о чём-нибудь, но всё вышло как-то совсем не по плану. Леншерр хотел многое спросить у своего нового знакомого и узнать его получше, но он совершенно не представлял, как это сделать. И может ли он это сделать вообще. Просто так сразу переходить к расспросам не хотелось, к тому же, обычные расспросы Эрика нехило походили на допрос, что, опять же, не подходит, если Эрик не хочет отпугнуть парня. «Так, спокойно. Люди ведь как-то разговаривают, значит, и у меня получится», — мысленно обратился к себе Эрик, срубив всё-таки ладью Чарльза, чем ввёл его в ступор, — «Его удивление даст мне фору. Это шахматный клуб. Мы играем в шахматы. Значит, и начать разговор можно с шахмат, логично?» Хоть Эрик и определился с темой, он не мог выбрать, что хочет разузнать о Чарльзе. Где он учился играть в шахматы? Как попал в этот клуб? Как давно он здесь? А не слишком ли эти вопросы личные? Эрик нервно задёргал ногой, думая, что находиться одному во сто раз легче. — А ты знаешь Хэнка МакКоя? Он здесь инструктор младшей группы или что-то типа того, — Эрик в итоге решил начать с чего-нибудь отдалённого. — Да, мы с Хэнком хорошие друзья, — улыбнулся Чарльз, не отводя взгляда от доски: он продумывал стратегию мести за свою ладью. А Эрик почувствовал внезапное лёгкое раздражение от его слов. «Он что, с каждым в этом клубе дружит?», — отчего-то обиженно подумал он, оглянувшись на людей в другом конце комнаты, — «Хотя какая мне разница, боже, мы знакомы всего один день…» — Твоя дочь в его группе? — спросил Чарльз после своего хода, перебивая поток непонятных мыслей Эрика. — Да, — Эрик моментально понял, что хотел сделать Чарльз, и поставил своей ладье защиту из слона. Ксавье досадно цыкнул. Эрик немного подумал и решил добавить: — Ей восемь лет. — Отличный возраст, чтобы начать, — со знанием дела покивал Чарльз. Эрик глубоко вздохнул, прежде чем перейти к вопросу, к которому подбирался. — А ты во сколько начал? — спросил он, глядя в окно. Эрик, наконец, позволил себе расслабиться и откинулся на спинку кресла. Чарльз не оставил это без внимания и обрадовано улыбнулся. — Играть? Даже не помню, тоже, наверное, лет в семь-восемь. Нашёл как-то доску в кладовке, потом набрал в библиотеке книг и начал учиться. — Ясно, — сказал Эрик, всё ещё глядя в окно. Но Чарльз так и продолжал смотреть на него, и до Эрика дошло, что он должен рассказать и о себе, — А я с самого раннего детства хотел научиться. Увидел, наверное, где-то в кино, не знаю. Но родители всё никак не могли купить мне доску, поэтому начал играть я только лет в одиннадцать. — Ясно, — Чарльз передразнил тухлую интонацию Эрика и сам же с этого засмеялся. «Как ребёнок, ей богу», — подумал Эрик, однако, тоже улыбаясь. Точнее, не улыбаясь даже, а только выдавив пародию на кривую ухмылку, но в его случае уже это многое значит. — И сколько… у тебя лет опыта? — спросил Эрик и тут же мысленно ударил себя по лбу за совершенно кривую формулировку вопроса. — Опыта в шахматах? Именно профессионального или что? — Чарльз немного растерялся от вопроса и нахмурился, и Эрик мысленно дал себе по лбу ещё раз. Потом до Чарльза вдруг что-то дошло и он прыснул от смеха. — Если ты просто хочешь узнать, сколько мне лет, то так и спроси. Эрик задохнулся от возмущения, разглядывая озорные огоньки в голубых глазах. Его каким-то непонятным образом раскрыли. — И вовсе я не хотел… — поняв, что впервые в жизни оправдывается перед кем-то, тем более из-за такой глупости, Эрик замолчал. Чарльз откровенно потешался над ним, но по прежнему не вызывал этим злости. Эрик мысленно объяснил себе это тем, что «на детей и дураков не обижаются». — Но раз ты упомянул это, то сколько тебе? — Всё же пробормотал он под смешки Чарльза. — Двадцать четыре, — с неохотой ответил Чарльз. Сначала он хотел повеселиться с «угадай сам», но во имя безопасности решил не играть с огнём, то есть с терпением Эрика. — Оу, — Леншерр был слегка удивлён, — А выглядишь на все двадцать. — Ну, спасибо, — Чарльз опять засмеялся, — Мне уже говорили, что я навечно застрял в двадцати годах. Так что у меня всё ещё есть шанс умереть молодым. Эрик вытаращился на Чарльза, пока тот отсмеивался. — Шутка это, шутка. — Кошмарные у тебя шутки, Чарльз, — покачал головой Эрик. Он впервые назвал его по имени и сейчас мысленно повторил его на вкус. «Р» слишком выделилась, выдавая лёгкий немецкий акцент. Но если Чарльз и заметил это, то пока ничего не сказал. Он, видимо, тоже боялся задавать чересчур много вопросов. — Ну, а тебе, судя по твоему выражению лица, стилю одежды и отсутствию юмора, где-то за шестьдесят… — Очень смешно. Судя по твоему стилю одежды, тебе семьдесят и ты всю жизнь занимаешь пост какого-нибудь профессора… — О боже, — Чарльз спрятал своё лицо за руками и засмеялся в них. — Обсуждать с тобой стиль одежды это вообще последнее, что я себе представлял, — Чарльз еле отсмеялся, а Эрик покачал головой, — Ну, так что? Твой возраст правительственная тайна? Или остановимся на шестидесяти? — Ты не намного промахнулся. Всего-то раза в два, — Чарльз притворно округлил глаза от услышанного. — Сто двадцать? — Боже, — Эрик приложил ладонь к глазам, — Ты вообще бываешь серьёзным? — На самом деле я максимально серьёзен даже сейчас, — сказал Чарльз, перебивая собственный смех. Что-то было такое в его глазах, и Эрик понял, что это вовсе не шутка. — Ладно, тридцать что ли? — Тридцать два, — пробормотал Эрик и посмотрел на Чарльза в ожидании его реакции, но тот только приподнял брови и больше ни чем не выдал своих мыслей по услышанному. — Бальзаковский возраст, — усмехнулся он чуть погодя. — Вообще-то, так говорят только о женщинах. — Ладно, подловил. Просто в голову не пришла ни одна нормальная шутка про твой пожилой возраст, — с притворной печалью пожал плечами Чарльз. — А тебе обязательно нужно посмеяться надо мной? — Ну, ведь кто-то же должен развеять твою мрачную ауру. Чарльз снова усмехнулся, а Эрик так и не успел ничего придумать для ответа, потому что рядом внезапно появилась Ванда. Не так же неожиданно, как появляется Пьетро, но всё же. — Прекратите! — Ванда под удивлённый взгляд Эрика подбежала к ним и привлекла внимание Чарльза, — Для Вашего же блага! Первой мыслью Эрика было: «И из какого мультфильма она взяла эту фразу?», а потом уже до него дошло, что происходит. Занятия его дочери, видимо, уже кончались, и, не дождавшись отца наверху, она спустилась в эту комнату и почему-то вдруг наехала на Чарльза Ксавье. Чарльз как-то слишком серьёзно воспринял слова Ванды, сразу же замолчал и сейчас внимательно смотрел на неё, утеряв всю весёлость. — Ванда, что ты… — Папа не любит, когда над ним смеются! — наконец пояснила она удивлённому Чарльзу. — О, так это твой папа, — он расслабился, и улыбка снова вернулась на его лицо. До Эрика пока медленно доходило, что делает Ванда и какие последствия могут быть. Он обернулся, заметив любопытные взгляды в их сторону, — И что же, мне совсем нельзя смеяться над твоим папой? — Нельзя, — с уверенностью кивнула Ванда, игнорируя шиканья Эрика. — На той неделе отец моего одноклассника посмеялся над ним, и папа сломал его машину, — эта фраза была сказана ужасно гордым голосом и звучала, как угроза, Чарльз изогнул брови и с удивлённой улыбкой уставился на Эрика. — Ванда, что ты несёшь… — пробормотал раздражённо тот, хватая за плечо дочь и оттягивая назад от Чарльза. — Дети иногда слишком фантазируют… — сказал он в сторону Ксавье, а потом уставился уничтожающим взглядом на дочь. Но, к сожалению, его дети в отличие от всех остальных людей имели абсолютный иммунитет к его взглядам, и Ванда только обиженно насупилась. — Эрик, не пугай ребёнка, пожалуйста, — успокаивающе начал Чарльз, криво улыбаясь от волнения. — Никого я не пугаю, — всё ещё сквозь зубы проговорил Леншерр. — Ты даже меня пугаешь, — усмехнулся Чарльз, но сразу же осёкся, увидев растерянный взгляд паникующего Эрика, решившего, что он всерьёз, — Шутка. Это снова шутка, — Чарльз облизал губы и обратился к девочке с самой доброй улыбкой, на которую сейчас был способен. — Тебя Ванда зовут, да? — Она молча кивнула. — Отлично, а меня Чарльз. Он улыбался так светло, что Ванда не смогла устоять и улыбнулась в ответ. Эрик в панике переводил взгляд с Чарльза на Ванду. Он совершенно не собирался знакомить их, хотя чёрт с ним, за эти несколько часов вообще всё идёт не по плану… — Я смеялся не над твоим папой, а вместе с ним. Я его новый друг. Эрик, до этого бегающий глазами по комнате, уставился на Чарльза. Потом они одновременно переглянулись с Вандой и снова вместе посмотрели на парня. А тот, кажется, только развеселился от такой реакции. «Почему он не сказал "новый знакомый"»? — У папы нет друзей, — тихо сказала Ванда, за что получила очередной убийственный взгляд от Эрика. — Ну, значит я буду первым, — нагло заявил Чарльз и, опираясь на стол, подался вперёд, хитро улыбнувшись Ванде. — Ты же не против? — Так, эм-м, Ванда. Иди пока в коридор, а о твоём поведении мы ещё поговорим… — угрожающе пообещал Эрик, отправив дочь в сторону дверей. Чарльз проводил Ванду взглядом с умилением в глазах и, широко улыбаясь, повернулся к Эрику. — У тебя замечательная дочь, — Эрик в конец смутился и подумывал о том, что нужно было уйти с Вандой, оставив Чарльза без любезных прощаний. — Только вот говорит глупости… — Эрик вообще не представлял, как объяснять поведение дочери, но, оказалось, что Чарльзу вовсе не нужны объяснения. — Не злись на неё, она просто испугалась за тебя, — сказал тихо Чарльз, опять поменяв смешливое настроение на серьёзное. Он снова смотрел на Ванду и будто бы что-то разглядывал в ней, — И за себя. Подумала, что ты потеряешь контроль и сорвёшься, разозлившись на меня, и вы больше сюда не придёте. Эрик поражённо посмотрел на волнующуюся Ванду, которая ждала его в коридоре, рассматривая картины на стенах, и на задумчивого Чарльза. Его глаза сейчас так таинственно светились, словно он знал всё на свете. Эрику вдруг захотелось вернуть ему ту раздражающую дурачливость, только чтобы больше не видеть этой печальной мудрости в голубых глазах Чарльза. — А ты у нас ещё и мысли читать умеешь? — Постарался придать весёлость своему голосу Эрик. Чарльз тут же взглянул ему прямо в глаза и смотрел в них несколько бесконечных долей секунды, словно что-то высматривая. Чтобы он там ни нашёл, но Ксавье решил в очередной раз отшутиться, хотя Эрику показалось, что он хотел сказать что-то другое. — Ага, а по выходным я подрабатываю на ЦРУ. — Несмешные у тебя шутки, Чарльз, несмешные, — качая головой, усмехнулся снова Эрик и поднялся на ноги. — Ну, быть может, великий мастер юмора мистер Леншерр будет давать мне уроки по выходным? — Спросил лукаво Чарльз. «Господи, если бы мы оба не были мужчинами, я бы подумал, что он флиртует со мной…» — промелькнула в голове Эрика мысль. Глупая, конечно же, мысль. Но как бы Леншерр ни старался, он не смог сдержать улыбки. — Я подумаю над этим предложением, — Эрик так же не смог удержаться от того, чтобы подыграть Чарльзу, чем бесконечно обрадовал Ксавье, — А пока я должен вернуться только чтобы доиграть нашу великолепную партию, — они оба опустили глаза на совершенно глупейшую расстановку фигур, которой они добились, почти не обращая внимания на игру. — Да, она того стоит, — ухмыльнулся Чарльз, откидываясь на спинку кресла. — Ну, тогда до завтра, Эрик? — С почти незаметной надеждой в голосе спросил он. «Какая надежда, о чём ты?» — насмехался над Эриком его внутренний голос. — «Он наверняка уже ни раз пожалел, что связался с тобой» — До завтра, Чарльз. Эрик медленно развернулся и на ватных ногах вышел из комнаты. Он взял Ванду за руку, и они молча вышли из здания. Эрик шёл, как в тумане. Ванда таращилась на отца всю дорогу, но молчала, поэтому он почти не обращал на неё внимания, держа присутствие дочери где-то на краю сознания. Когда Леншерр пропустил зелёный цвет на пешеходном переходе, засмотревшись на закат, Ванда, наконец, решилась подать голос. — Кто ты, и где мой папа? — Ванда стояла с открытым ртом и не верила своим глазам. — А? — Эрик мысленно повторил фразу дочери, чтобы понять, о чём она, — В смысле? — Ты улыбаешься!