Алые мечи

После рождения третьего ребенка отношения между Люком и его женой Марой, которые когда-то были безумно влюблены друг в друга, совсем разладились. Последняя беременность далась женщине очень нелегко — она страдала от всех возможных осложнений, мучилась от невероятно сильного токсикоза, который вызывал у нее такие симптомы, что врачи поначалу даже затруднялись назвать точную причину такого ужасного состояния и подозревали даже отравление в результате вражеской диверсии, бедной Маре приходилось постоянно лежать под капельницами, которые хоть немного облегчали ее муки. Она была почти счастлива, когда срок беременности подошел к концу, и успела хоть пару часов порадоваться, почувствовав схватки, но роды обернулись еще худшим кошмаром. Несчастная Мара промучилась почти сутки, прежде чем малыш появился на свет; она умоляла родных оплатить ей эпидуральную анестезию или операцию кесарева сечения. Ее муж, который присутствовал при родах, взял было свою банковскую карту, чтобы заплатить медикам, но тут ему пришло сообщение о том, что платеж не может быть осуществлен: по неизвестной причине счета четы Скайуокеров оказались пусты. — Что такое, Люк? — с невероятным трудом простонала роженица. — Сам не пойму. Почему-то счет пуст. Вроде бы я никак не мог все деньги истратить, я это точно помню… — Возьми мою карту, ты знаешь код. Наверное, это систему банка глючит или у них там какая-то неполадка, — на одном дыхании проговорила его жена. Люк полез в сумочку жены, руки у него дрожали — а что, если Мара и его сын сейчас умрут в мучениях? Ее счет тоже оказался пуст. Не понимая, в чем дело, грандмастер ордена джедаев бросился звонить сестре и зятю. Объяснив им ситуацию, он попросил денег взаймы. — Ничего не получится, Люк, — печально ответила Лея. — Борск Фей’лиа ввел по всей Республике режим чрезвычайной ситуации и военное положение, потому что вонги угрожают уже Корусканту. Боюсь, что сразу из роддома ты побежишь в бой. Деньги со всех счетов государственных деятелей Республики конфискованы в связи с военной необходимостью, переводы заблокированы. Я попробую поискать что-нибудь ценное, чем можно оплатить медицинские услуги… жди. Бедная Мара кричала так, что у Люка едва не лопались барабанные перепонки. — Поторопись, пожалуйста, умоляю, — попросил он, терзаясь страхом за жену. Повернувшись к Маре, он с ужасом увидел, что рука его жены по цвету сливается с простыней и бедная женщина вот-вот потеряет сознание. — Уже бегу искать, — пообещала Лея. Люк вздохнул с облегчением: у сестры были деньги и ценности, и она точно не бросит брата и его жену в беде. К счастью, его ожидания оправдались: через пять минут Лея перезвонила и сказала, что нашла у себя в шкатулке драгоценные камни и сейчас попросит одного своего поверенного подвезти их к клинике, где сейчас находятся Люк и Мара. — Спасибо тебе, Лея, — ответил Люк, — ты спасла мою жену. К его счастью, главврач согласился на сделку и принял оплату драгоценностями, после чего измученной запредельной болью и почти отключившейся Маре все-таки быстро сделали эпидуральную анестезию, и через пару минут акушерка попросила женщину поднатужиться в последний раз. — Ну, давайте-ка, напрягитесь еще разок! — У меня уже сил нет, — прохрипела Мара, которая уже сорвала себе голос. — Еще немножко, и все будет позади, — заверили ее медики. Наконец показалась головка младенца, и еще через пару потуг на руки акушерки выскользнуло тельце малыша. Ребенок громко закричал. — Ну что ж, поздравляю, у вас прекрасный здоровый мальчик, — сказал врач, осматривая новорожденного и оценивая состояние молодой матери. — Как вы хотите назвать сына? — участливо поинтересовалась медсестра. Мара чувствовала, что от потери крови и пережитого у нее кружится голова. В этот момент она почему-то внезапно вспомнила о старшем племяннике и прошептала: — Бен… — Так у нас уже в семье есть один Бен, это сын моей сестры, — возразил было Люк. — Хотя… Был у меня старший товарищ, тоже Бен его звали. И да, Бен Скайуокер — очень неплохо звучит. Пусть будет Бен, я согласен. Проводя время в палате жены и наблюдая за тем, как она кормит грудью малютку Бена, Люк внезапно вспомнил слова своего старого недруга Дарта Детори о том, что его дети что-то не слишком на него похожи. Поначалу он с негодованием отмел эту мысль: быть такого не может, Мара его любит и души в нем не чает. Однако потом, посматривая на спящего сына, он то и дело подмечал в крошечном личике младенца странную несхожесть и с собой, и с женой. Может быть, ему это просто показалось? * Пережившая тяжелейшие роды, едва не стоившие ей жизни, бедная Мара чувствовала себя из рук вон плохо в плане как телесном, так и душевном. У нее защемило нервы в спине, она с трудом могла и сидеть, и ходить, из-за страшной кровопотери она была ярко-белого цвета и постоянно падала в обмороки, из-за этого ей приходилось ходить с катетером в руке, чтобы медики могли в любой момент подключить ее к капельнице. Несчастная женщина постоянно плакала от боли и бессилия и проклинала тот день, когда решила сохранить третью беременность. Маленький Бен, как следствие, ее совершенно не радовал — ее раздражало то, что он плачет и просит есть, кормить грудью ей было тоже больно — к счастью, Люк быстро раздобыл для сына смесь и принес ее в клинику. Через некоторое время Маре все-таки стало лучше, и ее выписали. Люк забрал жену и Бена домой, но Мара прежде всего нуждалась в долгом полноценном отдыхе от всего пережитого. В один не слишком прекрасный момент бедная женщина поймала себя на мысли о том, что не чувствует к маленькому Бену ровным счетом никакой любви, просто механически выполняет по отношению к сыну свои обязанности — кормит, купает, ходит с младенцем гулять. Для многих женщин, переживших тяжелые роды, бывает характерно подобное состояние, но Маре негде было получить поддержку и понимание. Все, с кем она пыталась делиться своими чувствами, либо говорили ей, что ей грех жаловаться, она и сын живы и здоровы, либо советовали ей наконец все забыть и выбросить прошлое из головы. Разумом Мара понимала, что все и в самом деле обошлось, ведь она и Бен могли умереть, но ей никак не удавалось совладать со своими чувствами и полюбить Бена так, как она любила других своих детей и племянников. На самом деле ничего удивительного в состоянии жены Люка не было — любой квалифицированный специалист без труда определил бы у нее послеродовую депрессию, и молодая мать просто нуждалась в поддержке, отдыхе и дополнительном лечении, после чего все пришло бы в норму, но военное положение в Республке никак не располагало к возможности получения психологической помощи. Сам же Бен, несмотря на свой пока что еще младенческий возраст, чувствовал состояние своей матери, поскольку пошел в родителей и тоже был чувствителен к Силе. Поэтому он рос довольно спокойным, старался без крайней нужды не капризничать, не плакать и вообще лишний раз не привлекать к себе внимания. Время от времени Люк и Мара даже ссорились и кричали друг на друга, чего раньше не было. Однажды Лея заехала в гости к брату посмотреть на маленького племянника и как раз застала такую сцену: Люк недоумевал, в кого это Бен такой черненький, и своими подозрениями довел жену до слез. У самой Леи на этот счет не возникло никаких сомнений. — Да в нашу родню по матери. Ты вон на жену Вейдера посмотри, она что, блондинка? — она была удивлена тем, что ее брат вообще задался таким вопросом. — Насколько я помню, в нашей семье со стороны Наберрие все черненькие. Когда я своего старшего родила, у меня даже сомнений не возникло, на кого он похож: на бабушку Падме. Слова сестры наконец-то успокоили обоих; Люк и Мара помирились и больше не задавались вопросами о внешности малыша Бена. * У Леи в галактическом сенате была одна хорошая знакомая — Вики Шеш с планеты Куат. Это была очень красивая и видная девушка из весьма обеспеченной семьи; с самой Леей они не то чтобы дружили, но в целом поддерживали неплохие отношения. Мастер войны давно занимал мысли Леи — особенно после того, как ее отношения с супругом начали давать трещину, а гранд-адмирал просто грубо послал ее куда подальше. Что-то в нем цепляло ее за душу, тревожило и пробуждало в ней непонятные чувства. Как-то раз они с Вики после сильно затянувшегося заседания сената очень проголодались и решили завернуть в кафе, которое находилось в том же здании. Пока они за столиком ждали своего заказа, по висевшему там же головизору начали транслировать новости какого-то имперского канала, и тут в кадре появился император Вейдер в окружении нескольких высокопоставленных имперцев и йуужань-вонгов. Увидев Цавонга Ла, Лея уставилась на него, забыв о голоде. Это заметила Вики Шеш. — Что там такого показывают? — она по наивности решила, что передают какие-то сверхважные новости. — Видела вон того? — Лея показала своей спутнице на Цавонга. — Красавец, правда? — Хм… — Вики задумалась. — Красота довольно специфическая, но если смотреть объективно, то да, согласна. Видный мужик. И ростом вышел. Не люблю всяких недомерков, которые тебе чуть ли не в пупок дышат. Тем временем официант принес заказ. — Прошу, вот ваши блюда, приятного аппетита. Лея вяло ковыряла вилкой в тарелке, то и дело поглядывая на экран. * Как-то раз Люк Скайуокер мирно обедал в своем кабинете в Академии джедаев, как вдруг к нему вбежал Зекк, один из учеников Праксеума, и начал с безумными глазами кричать, что грандмастеру нужно срочно выйти и на что-то посмотреть, потому что случилось нечто страшное. — Мастер Люк! Беда! Вы нам очень нужны! — Ну что там такое, — протянул Люк. — Мастер Люк, пожалуйста, вам очень нужно выйти. Там такое… такое… — на бедном парнишке не было лица. Люк нехотя отставил тарелку с едой, после чего проследовал за Зекком на улицу. Увиденное и в самом деле заставило его закричать от страха так, что сбежались все его ученики и соратники: на фонарном столбе в проволочной петле висело тело его товарища и подельника Коррана Хорна. Было очевидно, что это вовсе не самоубийство: вынув труп из петли, Люк и его соратники увидели, что у Коррана отрублены кисти обеих рук. — Он не сам, его кто-то повесил, — сделал вывод Джейсен Соло. — Еще бы, — согласился с ним отец, — как ты сам повесишься, если тебе обе руки световым мечом отрубили. — Какой подонок с ним такое сделал? — ужасалась Мара Джейд. Этого было мало: неизвестный убийца не только отрубил джедаю обе кисти, но и целенаправленно перебил ему на руках все остальные кости. Всем было ясно, что Коррана прикончил ситх: ни одно другое оружие, кроме светового меча, не могло оставить на теле жертвы обожженные рубленые раны. Люк догадывался, что ночью в Праксеуме мог орудовать кто-то из подручных Вейдера, и побежал к главе республиканцев Борску Фей`лиа с требованием немедленно отправить имперцам ноту протеста и потребовать расследования убийства своего боевого товарища. К большому удивлению Люка, Вейдер ответил согласием и пообещал вроде как разобраться, однако его обещания так и остались на бумаге. Как того и следовало ожидать, никто не нашел (а вернее сказать — и не искал) того, кто совершил ужасное преступление. Люк попытался потребовать справедливости, но Вейдер лишь развел руками. — Я не могу прыгнуть выше головы, не проси у меня невозможного, — сказал он сыну. — Меня там не было, и я понятия не имею, что там в вашей конторе творится. Я больше чем уверен, что твой дружок допился и в невменяемом состоянии сам повесился. — Как это он повесился без рук? — возмутился глава секты джедаев. — Ну так при помощи Силы можно и левитировать, но ты же неуч, тебе этого не понять, — отмахнулся от него Энакин. — Я требую найти убийцу Коррана и требую справедливого суда над этим лицом, — губы Люка предательски дрожали. — Я сделаю, что смогу, но ничего не обещаю, — пробурчал Вейдер. — Мои ребята, увы, тоже не всеведущие и не всемогущие.