Источник молодости

- Дим, Дима, - суетился возле рыдающего, почти бьющегося в истерике парня Сперанский. – Ты что, маленький? Успокойся… От невольной нежности в голосе Игоря тот зашелся еще сильнее. Сперанский то пытался напоить молодого отца водой, то обнять и прижать к себе, надеясь, что тот успокоится в его объятиях. - Дим, да что с тобой такое?! – воскликнул выведенный из себя мужчина, когда омежка в очередной раз отпихнул его руку со стаканом воды. Игорь смотрел на не контролирующего себя парня, который уже почти задыхался от слез. Истерика? По идее хорошо бы дать пощечину, это как правило хорошо помогает, но вот заставить себя ударить Димку он не мог. Осторожно переложив малыша в кроватку, он пихнул уже почти ничего не соображающего парня на кровать и лег рядом, прижимая к себе напряженное тело, и говорил, говорил, не умолкая, разные глупости, поглаживая плечи, бок, живот – все, до чего можно дотянуться, и иногда, не в силах сдержаться, легонько касался чуть солоноватой кожи за ушком. - Димочка, хороший мой мальчик, успокаивайся давай, молоко перегорит, чем малыша кормить будешь? – уговаривал он омежку, радуясь что рыдания стали потише и перешли скорее во всхлипы. - Я в-всегда ненав-в-и-дел детей, - вдруг сказал Дима между всхлипами, отстраняясь. – Понимаешь? Игорь молча смотрел на него и ждал продолжения, видимо, пришло время выговориться. - Понимаю, - решил подбодрить он парня, тот тут же взвился и, сверкая глазами, горячо продолжил. - Ничего ты не понимаешь! Не можешь понять! Ты, благополучное и сытое существо, как ты можешь понять, каково это, ютиться в крошечной квартирке вдесятером! Я старший из детей, кроме меня еще восемь мальчиков и девочек. Мне, можно сказать, повезло – не приходилось донашивать за старшими, хотя ходил я в основном в том, что отдавали сердобольные соседи. В школу мне некогда было ходить – мелкие все время болели, а отец вечно беременный, пособие на детей копеечное, а работать - куда ему с такой оравой? Зачем, зачем надо было плодить столько нищеты?! Я не понимаю, - беспомощно закончил он. Игорь продолжал задумчиво гладить уже не столь напряженную спину парня, начиная понимать причины поведения. - Я сбежал из дома в восемнадцать, чтобы они не имели права меня вернуть в семью. Решил, что лучше буду мыть посуду в придорожной забегаловке, чем жить так, как они, - голос звучал глухо и отстранённо, как будто Дима рассказывал не о себе, а о ком-то другом. – Там один дальнобойщик подсказал, как можно бабла срубить… Ну и… А потом я встретил своего якобы загибающегося на трех работах папашку в одном закрытом клубе. Посмотрел, какую сумму он засунул в трусики той бляди. Мы все на эти деньги могли месяц нормально питаться. Он тогда для меня вообще как будто умер, - горько закончил омега. Сперанский покрепче прижал к себе уже почти успокоившегося парня, но тут заворочался и захныкал малыш, и омега подскочил с кровати, бросился к ребенку. Игорь со смешанными чувствами смотрел, как воркует с сыном молодой отец, как прикладывает его к груди, и так захотелось прижать их обоих к себе, зацеловать до изнеможения и потом заснуть всем вместе на широкой кровати. Только… Только вот не было у них еще настоящей семьи. И сколько бы Игорь ни говорил себе, что мальчик все понял, изменился и раскаялся, все равно это было не так. Характер-то никуда не денешь, а за полгода Сперанский успел хорошо узнать язвительную стервозность парня. Так что с выражением чувств придется, наверное, подождать. Перепеленав ребенка, Дима замер, не зная, что делать дальше: положить обратно в кроватку? Но вдруг ночью Сперанский просто заберет малыша и увезет его далеко-далеко? Сесть и караулить всю ночь? Только вот проблема в том, что на стуле он не сможет сидеть – после родов это было бы несколько самонадеянно. Игорь почти физически ощутил сумбур мыслей в голове парня. Беспокойно заметавшийся взгляд о многом сказал, и руки, крепко сжимавшие малыша, что тому совершенно не нравилось, и он недовольно кряхтел, явно собираясь разразиться недовольными воплями. - Положи ребенка в кроватку и ложись, - тихо сказал Сперанский. – Я лягу у стенки, а ты с краю, и если он заплачет, сразу встанешь, я не помешаю. Дима помедлил, оценивая возможности, но убедившись, что встать Игорь не сможет, не потревожив его – коробки стояли вплотную к изножью, а изголовье упиралось в стену, несколько успокоился и сделал так, как велели, примостившись на самом краешке. Замер, пытаясь успокоиться и выровнять дыхание – что-то нервы совсем расшатались. Он лежал и прислушивался к ровному дыханию Сперанского, и было иррационально обидно, что тот вот так запросто взял и заснул. Дима тяжело вздохнул и попытался сделать то же самое, но несмотря на усталость, ничего не получалось. Мало того, что мысли неслись в голове галопом, сменяя друг друга, как в калейдоскопе, так еще и телу, привыкшему к теплому Игорю и его руке поперек живота, ужасно этого не хватало. Но он отдавал себе отчет, что время капризов и беспрекословного исполнения желаний кончилось – держат его здесь из милости, и стоит только чуть-чуть проявить характер, как дверь окажется закрытой перед носом. Сперанский ему ничего не должен и ничем не обязан. Дима закрыл глаза и стал считать овечек, которые печально брели по пыльной дороге. Он почти успокоился и впал состояние отрешенности и апатии, когда кроме вот этих глупых животных в сознании не было места ничему. Сзади зашевелился Игорь и, видимо сочтя, что омега уже вырубился, придвинулся ближе, обнял, и несколько мгновений спустя теплые губы прижались к тому самому местечку за ухом… Димка чуть не завизжал от восторга и облегчения: значит, все-таки нужен! Сердце забилось в груди, затрепыхалось, как хвостик у испуганной лани, и парень заплакал от счастья и облегчения. - Дим, ну ты опять чего? – сонно пробормотал Сперанский, потершись шершавой щекой о плечо. – Все же хорошо, поспи немного. Отдохнуть надо. Игорь погладил парня по непривычно плоскому животу, желая успокоить, а тот, схватив его руку, поднес к губам и поцеловал кончики пальцев. Затем подложил нагло узурпированную ладонь под свою щеку и, прерывисто вздохнув, мгновенно вырубился. «Да-а, гормоны шалят», - мысленно хмыкнул Сперанский, пододвигаясь еще ближе и стараясь улечься поудобнее – рука вывернулась под не самым удобным углом. Утром они едва не поссорились. Дима, позавтракав оставшимся с вечера творогом, высказался в том плане, что даже у его предков в свое время конура была побольше и по крайней мере удобства были не на этаже. - Послушай, давай переедем в мою квартиру, - предложил он. - Нет, - коротко отказался Сперанский, не желая пояснять позицию. Омега подошел с другого боку: - Давай я верну тебе часть денег, и ты купишь квартиру, - озвучил он другой вариант. Игоря порадовало это «часть денег», и он, криво улыбнувшись, сказал с угрозой в голосе: - Дима, я не потерплю намеков на то, что не в состоянии обеспечить свою семью. Понятно? Это временные трудности, я заработал на квартиру и машину один раз, значит, смогу и еще раз. Твои деньги - это твои деньги, можешь распоряжаться ими, как хочешь, но не смей предлагать их мне! Вечером мы переезжаем в малосемейку. Там две комнаты, отдельный санузел, есть ванная комната, но кухня общая на две квартиры. Условия вполне приемлемые. Можно и еду сготовить, и ребенка помыть, чуть позже я куплю стиральную машину и другие необходимые вещи. - Необходимого может оказаться слишком много, и оно может понадобиться гораздо раньше, чем… - Дим, я все сказал, - прервал его Сперанский. – Я и мой сын остаемся в общаге и решаем проблемы по мере их поступления. Ты можешь поступать так, как считаешь нужным, и совершенно спокойно уйти, если тебя что-то не устраивает. - Прости, - выдавил из себя омега, подумав про себя, что вот уйти-то он как раз и не сможет, благо хоть не выгоняют. Кажется. - Хорошо, - смягчился Игорь, - думаю, мы прояснили этот вопрос. Скоро придет няня и поможет тебе с малышом, а я пока пойду получу ключи от нашего нового жилья. Когда Сперанский вернулся, Димочка безмятежно укачивал малого на руках. - А где няня? – поинтересовался Игорь. - Эта старая грымза выжила из ума и вообще не умеет обращаться с детьми, - проинформировал его омега. – Пришлось ее уволить, - якобы с сожалением продолжил он. - Надо же, а такие рекомендации у нее были хорошие, - насмешливо произнес Сперанский, глядя в хитро блестевшие глаза. - Не иначе, как купленные в переходе, - со знанием дела сказал Дима. - Ага, - глубокомысленно произнес Игорь, - придется теперь другую искать! - Нахрена? – спросил омега, на минуту переставая качать сына на руках. – Неужели ты думаешь, что я, вырастив с пеленок восемь братьев и сестер, не знаю, как обращаться с младенцами? Лучше стиралку на сэкономленные на ее зарплате деньги купить или набор сковородок. Против такого подхода Сперанский не возражал, это, пожалуй, был лучший выход из создавшегося положения. Опять же Димочка тоже счастлив, разве что не мурлычет от радости, что так удачно отделался от няни и вроде как теперь показал свою нужность. - Хорошо, тогда как только переселимся, займемся составлением списка самого необходимого. Ну и так как ты в переноске тяжестей не участвуешь, то тебе задание, - сказал Игорь. - Какое? – насторожился Дима. - Придумать нашему сыну красивое имя, а то непорядок, что он у нас безымянный. Димка лег на кровать – сидеть все еще было некомфортно, и задумался. Своя судьба уже не казалась такой беспросветной и горькой. Кажется, со Сперанским вполне можно иметь дело, а уж трахается он просто божественно. Омега нахмурился, усомнившись в том, что мужчина все же захочет его потом, все же сомнительного прошлого никто не отменял. Исправить такой факт биографии не может ничто, даже наличие общего ребенка. Насколько Димка успел узнать Сперанского, тот ни за что не пойдет на ничего не значащий перепихон. Ему нужно что-то другое, а с этим «другим» могли быть проблемы: омега понятия не имел, сможет ли дать то, что нужно Игорю. С другой стороны, если посмотреть на ситуацию непредвзятым взглядом, все же так ему разрешили быть с сыном, альфа хоть и строг, но не деспотичен, и с ним вполне можно договориться, да и пошутить тоже. В банке на счету лежит приличная сумма, которая в любом случае не даст умереть всем троим с голоду, а уж впарить принципиальному Сперанскому некоторую сумму, если задаться целью, вполне реально, да и вообще можно ничего не говорить, такие люди, как правило, не замечают возникших из воздуха продуктов или рубашек. Повеселев от подобного рода размышлений, Дима положил осоловевшего ребенка себе на живот и, поглаживая спинку, с улыбкой произнес: - Ну что, малыш, пришло время придумать тебе самое красивое имя.