Только ввысь

      Приборы в палате пищали, несколько врачей сгрудились вокруг больной. Прибежавшая медсестра вколола метавшейся в агонии обезбаливающее, и через некоторое время та чуть успокоилась, и вновь задышала ровно.       У семнадцатилетней Алевтины Корольковой была лейкемия. Первые ее признаки обнаружили у девочки в десять лет. Лечение прошло успешно, и Алевтина вернулась к жизни без стен больничной палаты.       А спустя пять лет случился рецидив.       Алевтина медленно умирала вот уже полтора года, и врачи ничего не могли с этим поделать.       Сама девушка ждала смерти с нетерпением. У нее не было причин жить дальше. Друзья, что были когда-то у бойкой и веселой девчушки, давно уже про нее забыли.       Родители… Алевтина их не винила. Целый год они собирали деньги на операцию, продали машину, бабушкину квартиру, взяли в долг…, но операция прошла, а улучшений не было. И тогда они поняли, что дочери осталось жить не долго. Сказали, что любят, но что выдержать такое — это не для них.       И Алевтина их понимала. Сама бы так поступила.       Она жалела только об одном. Алевтина так и не смогла прожить нормальную, настоящую жизнь. Но она была счастлива и тому, что уже было дано ей. Тому, что хоть какие-то крупицы радости у нее все же были.       А приборы в палате пищали все реже и тише, и Алевтина погружалась в долгожданную темноту. Сознание оставило ее, и наступила тьма.       Где-то на другом конце города семья Корольковых праздновала день рождения своей старшей дочери, Аделины.       По улицам гудели машины, шли прохожие, разбрызгивая грязь и лужи, и плыли по небу спокойные белые барашки-облака.       Только Алевтина этого уже не видела.       …Очнулась она на железной койке с мягким одеялом. Над головой был обшарпанный потолок, а рядом стоял треногий табурет. На прикроватной тумбе ярким пламенем горели три герберы. Больничная палата, поняла Алевтина.       Откинула одеяло и потянулась к светло-голубому платью на тумбе, и с ужасом вскрикнула. Вся рука была усыпана яркими пигментными пятнами, а на предплечье повязан бинт. Приподняв его, удивилась: откуда у нее на руке взялась татуировка?       Но самое главное, Алевтина не была больше прикована к постели. Она встала, натянула через голову платье, чуть неудобное из-за своей длины, и прошлась по палате от стены к стене. О, она вновь, как прежде, ходила! Ноги быстро замерзли, и Алевтина вернулась на кровать, занявшись изучением содержимого тумбочки.       Несколько разноцветных лент для волос, гребень из кости, серьги и бусы, какая-то палка с узором на одном из концов и аббревиатурой А.М.К. (как расшифровать, Алевтина не знала), толстая зеленая тетрадь, заполненная рисунками, перо, пергамент, чернила… Алевтина не уставала удивляться. Ведь и вещи были не ее!       На дне ящика блеснуло зеркальце. Заглянув в него, Алевтина мысленно вскрикнула. Там отражалась совершенно незнакомая ей девушка. Волосы были прямыми, рыжими, но не морковными, как у некоторых рыжих, а медными, чуть красноватым у корней. Лицо усыпали веснушки, такие же, как и на руках, и на ногах. Глаза — серые, а лицо незнакомки так и горело радостью жизни. Красивое девушку из зеркала назвать было нельзя, и уродиной — тоже. Это радовало Алевтину: если она стала этой девушкой, и это не бред воспалившегося мозга, она, по крайней мере, может не стесняться своей внешности. А уж с ее прошлой…       В палату постучали и заглянула девушка в яркой лимонной мантии. — О, мисс Кэрроу, вы уже встали? — ее доброе лицо расплылось в улыбке. — Как насчет завтрака? — Не откажусь, — голос звучал незнакомо, более твердо и уверенно. Алевтина проводила взглядом убегающую медсестру и откинулась на подушки. Как ее назвала эта девушка? Мисс… Кэрроу? Это о чем-то напомнило ей, но о чем, Алевтина вспомнить так не смогла.       Медсестра вскоре вернулась с небольшим подносом, и, пока голодная Алевтина ела, охотно поделилась: — Представляете, Алекто, от меня муж вчера ушел! Бросил одну с двумя детьми! Скажите же, нахал? Как поживает ваша голова? Сотрясение, конечно, не сильное, но и упавшая бетонная плита — не шутки! Вам повезло, ваша магия защитила вас! Но целитель Тейлор говорит, что вас выпишут через пару дней! — Алевтина слушала, не перебивая. Из речи медсестры она извлекала нужную ей информацию, и объединяла в голове, силясь понять, что же с ней произошло. — Ох, душно, — продолжила меж тем молодая медсестра. — Я открою, вы не против?       Она вытащила из кармана футлярчик, а из него — палку, похожую на ту, что Алевтина нашла в комоде. Взмахнула ею, что-то тихо пробормотав, и окно распахнулось, впуская в палату свежий воздух.       До Алевтины начало смутно доходить. Когда медсестра взмахнула палочкой, и окно, как по волшебству, распахнулось… по волшебству. Палочка. Волшебная.       Вспомнились книги о Гарри Поттере, которые она прочла не так давно, скучая в больничной палате, ожидая смерти.       Смерть. Она же умерла? Неужели теперь ее душа переселилась в чужое тело? Или это просто бред? Сон? Она впала в кому? Или все это происходит на самом деле?       И кто такая Алекто Кэрроу? Имя знакомое… да, седьмая книга о Гарри Поттере! Одна из учителей, тамошняя тиранша! Но… она совсем не похожа на ту, описываемую в книге, Кэрроу. Значит, это еще молодость? Девушке в зеркале было лет шестнадцать-семнадцать на вид…       Как разобраться с тем, что произошло? Как узнать, правда или это фантазии ее головы? Как вообще дальше жить, не зная о новой себе почти ничего?       Единственное, что радовало — она теперь живет. Не существует в больничной палате, каждый день веря, что он будет последним, а именно живет. Она может ходить, наверное, у нее есть семья, и, судя по «отметке» под бинтами, предыдущая хозяйка тела уже определилась с будущим, со своей верой и стороной. Все было, и оставалось просто жить. Так, как она бы смогла.       Алевтина села, обняла руками колени, уже не слушая болтающую девушку, и разревелась, как маленькая. Слезы катились по лицу, нос покраснел и распух, край платья намок, а Алевтина так не могла объяснить себе, чем вызвана ее истерика. Наверное, просто от нервов.       Медсестра засуетилась вокруг, потом что-то пробормотала и выбежала, но Алевтина уже не видела. Она, упав на подушку спиной, поперек кровати, бездумно уставилась в потолок.       Однозначно, все произошедшее нужно было осмыслить и понять.