Вампирская чимичанга (Vampire Chimichanga)

В конце концов, из-за того, что Питер вечно смеялся над шутками Уэйда, их тактично попросили удалиться. Ему было стыдно за свое поведение, в то время как Уэйд как ребенок радовался тому, что смог вызвать улыбку на его лице. Даже Таблички были на девятом небе от счастья и радостно искрились, слыша смех Питера. Осознание того, что именно они являлись причиной для радости, взвинчивало эго процентов на 424242. — Теперь по протоколу мы должны поужинать! — По протоколу? О чем ты? — Питер чуть склонил голову, смотря в его сторону, все еще смущенный тем фактом, что их выгнали посреди фильма, и пытаясь сделаться как можно меньшим. — Протокол, содержащий в себе правила для успешного свидания! — но, увидев удивленное лицо Питера, Уэйд удивленно вскинул руки: — Как?! Ты не знаешь? — Не знаю что? — ПРАВИЛ УСПЕШНОГО СВИДАНИЯ!!! — Не кричи! — НО ЭТО ЖЕ НЕВОЗМОЖНО! В каком мире мы живем? /Успокойся, мы не должны упускать шанса на нормальные отношения./ <Думаешь? > /Ну, я настроен с оптимизмом. Но для этого нам ни в коем случае нельзя злить Питера, к слову./ <Так чего мы ждем?! Нужно действовать! > — Ну что ж, мальчик мой! Настала пора провести лучшее свидание в твоей жизни, смотри, как говорится, и учись! — Это не свидание, — пробормотал Питер, прежде чем Уэйд схватил его за руку, утягивая за собой. — Эй! Не так быстро! *** В лабораторию Тони зашел без предупреждения и сразу заметил Стрэнджа, который сидел за одним из столов и попивал чай, наблюдая за Т’Чаллой, рисовавшим странные символы мелом. Он сжимал в руке голубоватый камень размером с монетку. — Как погляжу, вы все в работе, — изогнув бровь, фыркнул Тони. — Ну да, — Стивен поставил чашку, поднимаясь. — Талисман сделать не так уж и просто, нужно затратить очень много энергии. — И в тех книгах, которые ты дал, нет подходящей информации. Пришлось прибегнуть к знаниям старых шаманов моих земель, — Т’Чалла, очевидно, не был впечатлен всем этим. — А им, в свою очередь, пришлось просмотреть старые пергаменты, оставленные нашими предками. — И отсюда у меня возникает вопрос: откуда же появился первый талисман? — хмыкнул Тони, подходя к доске. — Остановись, Энтони. Если ты каким-то образом нарушишь целостность символов, ты просто порушишь нашу работу. И, клянусь тебе, можешь не ждать пощады. — Окей, — Тони примирительно поднял руки в знак капитуляции, отходя на несколько шагов. — И угрожать было вовсе необязательно. — Похоже, ты по-другому не понимаешь. — Друзья, давайте успокоимся, — попросил Стивен, вставая между ними. — Вокруг вас и так слишком много негативной энергии. Никому не нужны проблемы. — Мой брат-по-бородке дело говорит. — Тони, — нахмурился Стивен. — Сколько раз мне еще нужно повторить, чтобы ты понял, что мы не «братья-по-бородкам»? — Как ты можешь это отрицать?! У нас же даже стили похожи! Т’Чалла, скажи ему! — Энтони прав, — он чуть улыбнулся, бросая взгляд на символы и перемещая камень. — Эй! Ты должен был поддерживать меня! — Извини, но я поклялся говорить только правду. — Ты говоришь ее только тогда, когда это тебе выгодно, — фыркнул Стивен, скрестив руки на груди. — Не будь букой, брат-по-бородке, — сказал Тони и прикусил язык, наткнувшись на суровый взгляд. — В общем, сколько вам еще нужно времени? — Терпение — это добродетель, Энтони. — Да помню я, но это работает только тогда, когда есть время, — заметил Тони, бросив взгляд в сторону, и вспоминал о мальчике, находящимся под его опекой. — Все будет хорошо, Энтони, — слегка улыбнулся Т’Чалла. — Питер сильный, а еще мы приняли меры. Так что не переживай, его не найдут. — Очень на это надеюсь. *** Джаз-музыка вместе с приглушенным освещением создавала спокойную, совершенно-романтическую атмосферу, витающую между двумя людьми, которые сидели за столиком пятизвездочного ресторана. Жаль, что у Уэйда не было на это денег, и все, что ему оставалось, — это кормить Питера хот-догами за столиком на улице. Хотя все было не так уж и плохо — по крайней мере, ветер, приятно их обдувая, создавал ощущение легкого бриза. — Что думаешь о фильме, детка? Лично я думаю, что там было слишком мало взрывов. — Не называй меня так, — нахмурился он. — Но ты прав… Не хватало динамики. /БУУУМ! БУУУМ! / <БДЫЩ! > — Я вот правда ожидал, что эти микроавтобусы сделают нам кабууум! — Уэйд импульсивно вскинул руки, проливая горчицу на тротуар. — А они просто играли с нашими чувствами, — Питер печально вздохнул и вытер слезу. — Знаю… Все дело в этих проклятых переоцененных режиссерах с непомерно высокими зарплатами, — посмотрев на то, что осталось от их ужина, Уэйд вздохнул. — Никакого уважения к бессмысленным боевикам. — Ну, по крайней мере, мы все еще можем смотреть Рэмбо по Нетфликсу. — О, я люблю Рэмбо… Столько крови и разрушений всего за сто двадцать минут… Вот так должен выглядеть идеальный фильм. — Будешь доедать? — Питер указал на хот-дог, который Уэйд так и продолжал сжимать в руке. — Хочешь помочь? Питер кивнул, и, не предупреждая, наклонился вперед, откусывая добротный кусок от сосиски. /Ох…/ <Твою же мать… ох, блин, сколько у меня мыслей сейчас…> /А я говорил! Наш личный архив эротики пополнился этим милейшим мальчишкой! / — Я обожаю местные хот-доги, не знаю, почему, но они правда восхитительны, — Питер облизал губы, слизывая остатки кетчупа. Уэйд, широко раскрыв глаза, почувствовал, как у него приятно потяжелело в паху. Питер был не просто чертовски сексуальным, но и создавал ощущение невинности настолько, что одни только мысли о его развращении сводили с ума. В то же время, вместе с желанием в голове Уэйда поселилась мысль о том, что такого как Питер хотелось защищать и никуда не отпускать. — Эй, детка… — Я просил тебя не называть меня так, — напомнил Питер, стараясь смириться с тем, что его никогда не назовут по имени. — Что хочешь? /Тебя…/ <В нашей постели, под нами, хотим упиваться твоими стонами…> — Ничего, просто… — он потянулся вперед, и коснулся его губ своими, целомудренно, почти нежно, что явственно контрастировало с горящим желанием внутри него. — У-Уэйд! — Питер отстранился, зажав рот рукой, а его глаза в этот момент напоминали два блюдца. — Мне жаль, прости… — он поднял руки — впрочем, не очень-то и раскаиваясь. — Ты слишком прекрасен. — За-заткнись! — Питер покраснел, явно теряя дар речи. Черт побери, чертов Уэйд! Каким человеком нужно быть, чтобы так нагло украсть поцелуй?! — Ты несправедлив ко мне, как можно удержаться от такого красивого человека с глазами как у Бэмби? — Уэйд подмигнул, и, наклонившись, чмокнул его в лоб. — Ты просто очаровательно краснеешь. Питер нахмурился и оттолкнул Уэйда, чувствуя, как щеки заливало румянцем, а где-то глубоко внутри разливалось приятное тепло. Нет, нет и нет! Он не собирался увлекаться человеком, у которого очевидно было не все в порядке с головой. Это всего лишь наваждение и минутное желание, ничего больше! — Ты меня так сожрешь! /Не вижу ничего плохого./ <О, д-да, мы бы съели его всего.> — Знаешь, я знаком, по крайней мере, с пятьюдесятью вампирами, которые не похожи на тебя, детка, — Уэйд взял его за руки, криво улыбаясь. — Ты, безусловно, стал бы для них деликатесом, — он потянул руки Питера к себе, целуя каждый палец. — Но не волнуйся, я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось, свитамс. — Ч-что, т-ты… нет, — Питер покраснел еще сильнее. — Не говори так. — Почему, детка? — Уэйд продолжал целовать его пальцы. — Мне только в радость… — Остановись, — несмотря на то, что Питер пытался звучать зло, голос все равно его предавал. — Уэйд. — Хорошо, хорошо, — он потянул его за руки к себе, продолжая улыбаться. — Пити пай, — быстрый поцелуй в губы, прежде чем окончательно отстраниться. — Как ты смотришь на то, чтобы пойти за мороженым? Уэйд поднялся и заметил, как сильно покраснел Питер: его смущение распространялось не только на щеки, но и на уши и даже заходило на шею. Божечки, Уэйд лишь надеялся, что когда-нибудь сможет узнать, насколько далеко мог заходить яркий румянец. — Пошли, детка! — он выжидающе протянул руку. /Может, мы все-таки перегнули палку? / <В украденных поцелуях нет ничего такого! > /И потом: мы охотники на вампиров, а не какие-то там насильники! / <Ты отвратителен. Это официально.> — Ну… хорошо, — прошептал Питер, справедливо решив проклинать свою несдержанность позже. — Но ты платишь. — Ну, это уже было очевидно, детка.