***
Гермиона шагнула из камина в своем доме. В последний момент она за что-то зацепилась и, не удержав равновесия, начала падать, но, не долетев до пола, оказалась в кольце родных сильных рук. Рон… Сразу возникло ощущение уюта и спокойствия, которое мягким пушистиком прыгнуло из живота, погладило где-то в районе сердца и растаяло, согревая изнутри. Когда Рон приходил домой раньше жены, он непостижимым образом почти всегда оказывался у камина, встречая ее. И первым делом он нежно обнимал своё сокровище, прижимал на секунду к крепкой груди, целовал в макушку и вдыхал аромат её волос. Затем следовал вопрос: «Как дела, любимая?» — даже если они виделись буквально пару часов назад. И от этих объятий, звука его голоса и бесконечной нежности, светящейся в голубых глазах, Гермиона расслаблялась и могла оставить все рабочие проблемы позади. Жаль лишь, что такие вечера были все реже и реже. — Ты опять ждал у камина? — Может быть. Просто хотелось поцеловать свою жену как можно скорее, — и Рон немедленно подтвердил свои слова нежным поцелуем. — В конце концов, я могу это делать хотя бы дома, где не надо помнить «о нормах дисциплины и этики, принятой на рабочем месте»? — Тебе это кажется смешным? Но сегодня утром, когда ты прибежал, нас могли увидеть коллеги. — Плевать. Ты — моя жена, значит я могу целовать тебя, когда хочу, — он шутливо нахмурил брови и поцеловал еще раз. Внезапно кто-то осторожно кашлянул: — Я бы, наверное, и ушёл потихоньку, дабы не нарушать вашу идиллию, но вы ж точно у камина стоите и перекрываете пути отхода, — в голосе был слышен добрый смех и смущение. — Гарри, как я рада тебя видеть! — этот гость действительно был желанным. — Да, забыл предупредить: «дорогая, к нам на ужине присоединится Гарри». Все радостно рассмеялись, а Гермиона уже с теплотой обнимала своего лучшего старого друга. После ужина они весело болтали, попивая чай, обсуждая последние новости в Министерстве и общих знакомых. В камине весело потрескивал огонь, освещая небольшую гостиную. Гермиона любила свой дом, где каждый уголок был обустроен ее усилиями. Но больше всего она любила именно гостиную, с мягким диваном и удобными креслами, на которых они с Роном принимали своих гостей. Здесь было одновременно просторно и уютно, на небольшом деревянном столике причудливо дымились чашки, камин согревал, и сами стены хранили немало теплых задушевных дружеских бесед. — … и вот представь, мы с ног до головы в этой гадости, и в этот самый момент заходит Сэвидж, оглядывает нас и обращается ко мне: «Поттер, я думал тут Пожиратели?». Я даже ответить ничего не смог, — друзья весело рассмеялись. — Кстати, о Пожирателях, — откликнулась Гермиона, — ко мне сегодня приходил Малфой. — И что он хотел? — мрачно спросил Рон. — Чтобы я помогла вытащить его мать. — И что ты сказала? «Нет», надеюсь? — Сказала, что подумаю. Она очень болеет. Он просто хочет показать ее врачам. И вообще, Гарри, ты же сам говорил, что ее жалко, — зачастила она. — Милая, не волнуйся. Я не давлю на тебя, — мягко остановил ее муж, — решать тебе. Оба посмотрели на Гарри, который сидел, опустив голову, видимо погрузившись в свои мысли. После недолгой паузы, он посмотрел на своих друзей. — Нарцисса помогла мне тогда в лесу, как я и говорил на суде, выступая в ее защиту. И я тоже слышал, что она плоха, даже собирался обратиться с подобной просьбой сам, — он подался вперед, глядя в глаза своей подруге. — Знаешь, если ты решишь взяться за это дело, я выступлю еще раз и помогу тебе. — Тогда я сделаю это, — Гермиона решительно поднялась, — и прямо сейчас отправлю сову Малфою. Нам предстоит еще много дел, если мы хотим действовать быстро. ________ * Так как девичья фамилия Алисы в книге не упоминается, я взяла фамилию тогдашнего генпрокурора; -)Вместо Пролога
27 апреля 2017 г. в 08:56
Март, 2005
— К вам посетитель, мэм, — пискнула ассистентка и быстро скрылась за тяжелой дверью. Она прекрасно знала своего шефа: пропустить посетителя, не записанного на прием, дать ему пройти в кабинет без разрешения — это было верхом невыполнения своих обязанностей, а такого начальница не любила.
Гермиона Уизли (в девичестве Грейнджер), самый молодой и перспективный член коллегии адвокатов Визенгамота, недовольно вскинула голову, однако профессиональная привычка взяла вверх, и она спокойно взглянула на нарушителя спокойствия.
«Не ожидала», — мельнула мысль. Еще бы. Драко Малфой, главный школьный враг, достававший её и её друзей все годы в Хогвартсе, уже нагло усаживался в её кабинете. «И ведь ничего его не берет», — с досадой отметила она. Действительно, ни суд, ни заключение отца в Азкабан и домашний арест матери, ни огромный штраф, стоивший им почти половины состояния — ничего не выбило из бывшего Пожирателя ни внешнего лоска, ни высокомерного вида я-Малфой-а-вы-только-пыль-под-моими-ногами. Вот и сейчас, он сидел в кабинете Гермионы, изысканно одетый, в отполированных туфлях и глядел на нее так, словно своим визитом оказал ей наивысшую честь.
— Добрый день, мистер Малфой. Чем обязана вашему визиту?
— Мерлин, Грейнджер, какие формальности! Можешь обращаться ко мне проще.
Нет, его ничего не изменит.
— У меня мало времени. Чего ты хочешь? — Гермиона изо всех сил старалась быть вежливой и корректной.
— Как ты знаешь, моя мать под домашним арестом, — бывший Пожиратель на секунду замолчал, — я хочу подать на апелляцию, ну или амнистию — не важно. Главное, чтобы ей разрешили выходить из Малфой-менора и принимать гостей.
— И ты обратился ко мне? — она даже не попыталась скрыть удивление.
— Да, думаю, ты подходишь идеально, — в тоне было столько снисхождения, — во-первых, тебя называют лучшим адвокатом среди молодого поколения, во-вторых, ты — Героиня войны, еще и маглорожденная. Если ты будешь защищать Нарциссу, победа нам обеспечена, причем быстрая — это все что мне нужно.
Даже несмотря на возмущение, она отметила, что называя имя матери, голос Драко смягчался. Но уступать она не собиралась:
— Если тебе действительно нужен лучший, то обратись к Голдсмиту.
— Уже. Он отказался.
— Наверное стоит предложить больше. Поверь мне, он всегда соглашается, главное — озвучить правильную сумму, — в ее голосе невольно проскользнула нотка презрения.
— Я предложил ему самому назначить размер гонорара! — Малфой медленно выдохнул и продолжил спокойнее. — Оказалось, в нашем мире есть то, что он ценит выше денег.
— И что же это? — изумленно спросила она.
— Память о его любимой младшей сестренке Алисе Голдсмит, — очевидно, недоумение на ее лице было столь явным, что заставило его ухмыльнуться, — в замужестве — Долгопупс*.
— И он не хочет помогать сестре женщины, виноватой в его горе, — он дернулся от явственного сарказма в голосе, но промолчал.
— Извини, Малфой, но я тоже откажусь. Я не берусь за дела, связанные с войной, потому что не хочу использовать свой статус героя войны и подруги Гарри. Даже невольно.
— Сколько? Назови свою цену, Грейнджер! — Малфой был взволнован и больше не выглядел ни заносчиво, ни высокомерно, но Гермиона слишком разозлилась на сами слова, чтобы раздумывать над его эмоциями.
— Ты не понял, Малфой! Ты слишком плохо меня знаешь, я не покупаюсь, как какая-то… — ярость буквально затопила её. Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Мысленно досчитав до пяти, она посмотрела на своего бывшего школьного врага и ледяным тоном произнесла:
— Мой ответ — нет. До свидания и прошу покинуть мой кабинет.
Малфой резко встал, окинул взором её стол, на котором царил идеальный порядок, и стремительно пошёл к двери, но почему-то остановился перед ней и замер.
— Гермиона, — раздался глухой, срывающийся голос, — она угасает. Тает с каждым днём. А я не могу её увидеть. О, Мордред, я её даже в Мунго отвезти не могу, все из-за решения суда! — Драко повернулся и сделал шаг по направлению к ней, его глаза были полны боли и отчаяния. — Скажи, что тебе надо. Денег? — я отдам всё, что у меня есть. Унижения? — хочешь, я встану на колени. Просто скажи!
Гермиона замерла, оглушенная и растерянная. Мысли вихрем проносились в голове.
— Малфой, — её голос против воли смягчился, — я отвечу завтра утром.
— Я буду ждать…