We Do What We Must To Survive

В течение трех дней Йен тратил все свое время на прятанье бывшего парня в маленьком доме на южной стороне. Моментами было неловко держать дистанцию и притворяться, что между ними ничего не было, Йен отчаянно пытался что-то сделать, но Микки стремился избегать его любой ценой. Было даже, что Йен вел себя слишком фамильярно, и Микки практически пятился от него, дабы избежать какой-либо физический контакт. Его сердце отбивало небольшие ритмы каждый раз когда он избегал его, но в общем Микки казался довольным, а этого было достаточно для Йена, чтобы чувствовать себя немного лучше. Также с этими неловкими моментами было то, что Йен не мог не заметить. Моменты, когда Микки непринужденно находился рядом с Йеном, но это длилось недолго. Небольшая улыбка в сторону Йена на его попытку пошутить, добродушное «отъебись», когда Йен слишком обеспокоен. Было и так, что Йен не мог снова сделать вид, что они были друзьями, не говоря уже о чем-то большем, но медленно и верно Микки справлялся со своими проблемами вместе с рыжим. Микки стал также осторожно есть, с тех пор как совершил ошибку с супом, но понемногу, в течении последних приемов пищи, Йену было забавно наблюдать за его попытками есть небольшими порциями каждый раз. Но этого все еще недостаточно, чтобы восстановить свой вес, который он потерял, но это было только начало, и Йен был рад этому. Был вечер пятницы, прошла ровно одна неделя с тех пор, как Микки буквально вернулся в жизнь Йена. Два молодых парня вместе сидели на диване, просматривая дерьмовую телепередачу, в то время как Фиона готовила каждому ужин, Лиам уже сидел за обеденным столом. Поблагодарив ее за усердные старания, старший Галлагер решила больше не крутиться вокруг них, но были моменты, когда она и Микки врезались друг в друга, и, к счастью, парню было не так неловко в её присутствии. Никому не секрет, что Фиона не обсуждала его, лишь беспокоилась его состоянием, и этого было достаточно для Микки, чтобы позволить себе быть спокойным в этом доме. Хотя он пообещал, что когда ему станет лучше, он отплатит ей всем, чем только сможет за питание и жилье. Фиона знала, что отказ был бы нежеланный Микки, которому помогают справиться с зависимостью, он убеждал себя, что это скорее кредит, чем отплата, поэтому она тепло улыбнулась и мягко кивнула, зная, что ничего не потребует, когда придет время. Она бы помогла Микки с чем угодно, даже с чем-то незначительным, как освободить ему одну из их кроватей и обеспечить некоторой едой, которую он ел, из-за чего он чувствовал себя в долгу. Независимо от того, что она настаивала, что они не должны искать виновных, было и так, что они сходились с Фионой во мнениях, когда она видела, как Микки боролся, проходя через все. После всего, что он сделал для Йена и вернулся в Галлагерскую семью в таком раннем возрасте, она на самом деле была обязана Микки. Она знала, что Йен чувствует то же самое. Он не мог заговорить об этом, но было бы очевидным, если бы Микки поймал его взгляд в нужный момент, что было одним шансом на миллион. Много эмоций испытывал Йен каждый раз, когда смотрел на Микки. Поскольку они вместе сидели на диване, Йен неоднократно поглядывал на Милковича, когда был уверен, что тот полностью сосредоточил свое внимание на телевизоре, сидя, и завернувшись в одну из толстовок Йена, что была ему велика, последние два дня ему было особенно холодно. Посмотрев на все, он сдался. Конечно, он потерял вес, темные круги все еще видны под глазами и побежденный взгляд в его глазах все еще не до конца ушел, но под всем этим, Микки все еще нравился Йену. Некая преданность, любовь и сексуальность влекли его, поскольку парень все еще сидит перед ним, и Йен был уверен, что если он позволит себе, то разрыдается на величину того, что потерял, порвав с Микки несколько месяцев назад. Йен вышел из своих мыслей, когда внезапно осознал, что Микки повернул голову и его пронзительно голубые глаза сфокусировались на нем. ― Чего уставился? ― спросил Микки. ― Ничего, ничего, просто знаешь… задумался, ― Йен пытался звучать так, будто его поймали не только из-за того, что смотрел на него, но он был более чем уверен, что ему это не удалось, когда Микки закатил глаза на его ответ. Они оба отвели свой взгляд обратно на телевизор и сидели в тишине несколько минут, пока Микки не удивил Йена разрушенным молчанием. ― Могу я задать вопрос? Йен пытался не выглядеть полностью ветреным на выборе разговора Микки и ответил. ― Конечно, ты можешь. ― Где остальные? Обычно здесь бегают повсюду миллионы Галлагеров, но с тех пор, как я здесь, я видел только троих, ― Микки кивнул в сторону кухни в знак того, что он говорит о Фионе и Лиаме, а также о Йене. Йен улыбнулся, немного грустно, но этого было достаточно для того, чтобы не обидеть его. ― Да, сейчас нас пока что трое. Микки больше не подталкивал его, лишь прервал, поэтому Йен принял тишину, как запрос на большую информацию. ― Карл облажался, добавили еще два месяца к его наказанию. Брови Микки вздернулись в удивлении. ― Он все еще в тюрьме? Йен кивнул, его сердце согрелось, услышав в голосе Микки очевидное беспокойство. ― Этот идиот думает, что это достижение, прибавить себе плохое поведение. Своего рода знак почета. Хотя, когда я последний раз навещал его, он выглядел так, будто находится не в колонии, поскольку все было замечательно. Думаю, ему сейчас необходимо побыть одному. Я более чем уверен, что если он будет и дальше так продолжать себя вести, то его выпустят в следующем месяце. Микки замотал головой. ― Колония не место для таких, как он. ― Как он? ― Йен не мог не спросить. ― Да, именно. Он не облажался так, как я. Он довольно хороший ребенок, заслуживает больше, чем просто находиться в той дыре, — Йен не мог поверить, что Микки так раскрыл свои чувства, о Карле, о том, как он видит себя. Даже если они были ответом на достаточно нейтральную тему. Как будто чувствуя то, что Йен собирается сделать из мухи слона о том, что он только что сказал, Микки продолжил, прежде чем Йен успел сказать что-либо. ― А Дэбби? Йен грустно улыбнулся. ― Ну, ты не должен знать это, мы… все произошло прежде, чем я успел что-либо понять, она залетела. ― Дэбби? ― удивился Микки. ― Да, очевидно, она оказалась в сложной ситуации, заботясь о ребенке, я имею в виду то, что она из соутсайда, но она сама еще ребенок, поэтому Фиона убедила ее сделать аборт. Конечно, Дэбби это огорчило. Она осталась с Кевом и Ви, пока не почувствует, что пора вернуться назад. Думаю, ей просто больно находиться там, где Фиона, но на самом деле все мы поощряли то, что она сделала, ― Йен принял к сведению лицо Микки. Он был практически экспертом по поддержанию своего лица нейтральным, возможно, спустя много лет он научился этому от отца, но сейчас на его лице был другой элемент неловкости, он понимал боль Дэбби и через что она прошла, возможно, он удивился, услышав о ее беременности. Микки многое связывает с семьей Йена, что Йен не сразу понял. Он удивился тому, насколько сильно Дэбби напомнила ему младшую сестру. Йен почувствовал, что ему стоит попытаться и как-нибудь заставить Микки почувствовать себя лучше. ― Но она часто навещает нас, вероятнее всего, мы увидим ее на следующей неделе или даже раньше. И я думаю, что она скоро вернется. И они с Фионой снова сблизятся. ― Верно. Тогда хорошо, ― Микки кашлянул, чтобы вернусь себе прежний настрой после глубокого разговора, в общем то, что он и ожидал. ― А Лип? ― спросил он. ― Лип полный хер, ― мгновенно отстрелил Йен. Микки немного рассмеялся, но быстро ответил. ― Я и так уже знал это, но удивлен услышать это от тебя. ― Я и Фиона пытались присматривать за ним, сказать, что-то, что он сделал с профессором было плохой идеей, но он все отрицал. Мы пытались остановить его, чтобы тот не сделал что-то глупое, но он практически увлекся этой сукой и стал агрессивным. То есть. Я предлагал все, что только мог, он сказал какое-то дерьмо, и я решил, что больше ничего не смогу сделать. Я вышел из-под контроля из-за таблеток и достаточно сильно облажался. С тех пор от него ничего не слышал. Он видится с Дэбби раз в месяц, поэтому я знаю, что он все еще жив, и лишь только это, ― быстро проговорил Йен, поскольку вся его злость вышла на поверхность, и когда он закончил, позволил себе выровнять дыхание и успокоиться. Пытаясь не зацикливать себя на чем-то из прошлого. ― Прости. Это были не те сова, которые Йен ожидал от Микки. ― За что ты извиняешься, Мик? ― Я имею в виду, не пойми меня не правильно, я всегда считал твоего брата куском дерьма, но я знаю, как вы с ним были близки. Даже если это был твой выбор, я знаю, что это не то, чего ты хотел. Все, что Йен мог сделать, это широко выпучить глаза на Микки. Это не значит, что Микки задел его за живое, поскольку Йен ощущал смешанные чувства. После всего этого времени порознь, Микки все еще был способен понимать, что творится в его голове, даже если Йен сам не до конца понимал. Большую часть времени Йен проводил с Микки и уделял ему большое внимание, поскольку соскучился за последние шесть месяцев, усердно пытался не раскрывать все эмоции, что медленно и неуклонно всплывали на поверхность. В какой-то момент все вскипало, но сейчас, замечая на лице Микки осмотрительность, Йен очень удивился и старался сдерживать себя. Он не имел права показывать ему свои чувства. Пока нет. Не зная, что сказать, он просто дотянулся рукой, чтобы сжать левую руку Микки, что была рядом с ним на диване, тихо сказав «спасибо». Его порадовало, что парень даже не вздрогнул, когда он это сделал. Прогресс. Прикосновение послало электрический заряд через все его тело, и Йен задавался вопросом, только он чувствует это или Микки тоже. После того, как они поужинали, Микки, несмотря ни на что, провел большую часть своего времени сидя за столом, уставившись в пространство и болтая ногами вверх и вниз. Йен предложил всем лечь пораньше. Он заметил, что несмотря на последние несколько дней, которые очень хорошо прошли для Микки, сегодня он казался особенно взволнованным, его нервные движения и концентрация полностью исчезли, и это напомнило ему, что Микки все еще где-то на середине в борьбе с зависимостью. Микки был признателен за предложение пойти лечь спать и спокойно согласился, любезно поблагодарив Фиону за еду и взъерошив волосы Лиама, после чего поднялся по лестнице, а Йен последовал за ним. Теперь они получили своего рода рутину. Микки заметил, что Йен придерживался графика, и когда он столкнулся с ним, Йен ушел, он был больше, чем просто рад ранней ночи и раннему началу. Во всяком случае это помогло с его расписанием таблеток. Йен также напомнил Микки, что если он будет около него, когда тот просыпается, то может обеспечить лучшее отвлечение от всего дерьма, которое вызывает восстановление. Не имеет значения, насколько неловки отношения между ними, Микки не может поспорить с тем, что когда он находится один, думает о том, чтобы просто уйти и принять новую дозу, которая была настоящим соблазном. И поэтому они приготовились ко сну вместе, пожелав друг другу неловкое «доброй ночи» на лестнице, прежде чем разойтись в своем направлении. Йен практически испугал Микки тем, чтобы тот продолжал спать в его комнате, так что Йен отправил его в мальчишескую комнату на свою одиночную кровать. В отличии от других, они оба уснули довольно быстро, утешение было в том, что они были всего в нескольких шагах друг от друга.

***

Йен вздрогнул на шум разбудивший его и нахмурился в возмущении. Когда он полностью проснулся и сконцентрировался, то понял, что этот некий шум исходил из комнаты Микки. Йену казалось, что Микки спит достаточно спокойно, с тех пор, как его беспокоили кошмары первые несколько ночей, поэтому он был встревожен, услышав крики Микки снова. Как только Йен понял, что произошло, он выскочил из кровати и бросился в свою старую комнату, находя Микки яростно колотящего по одеялу и немного всхлипывающего сквозь крики. Быстро подскочив, Йен схватил запястья Микки, чтобы остановить его машущие руки, и выкрикнул его имя, это непременно помогло Микки проснуться и успокоиться. Как и в прошлый раз, он должен был сделать это. Йен прильнул к груди Микки, поскольку пытался оправить его от очевидных, беспокоящих снов. Кроме того, на этот раз Йен чувствовал себя довольно храбро, обнимая парня, пытаясь дать ему некий комфорт. Для Йена это была маленькая, но все же победа, когда Микки разрешил ему продолжить с ним физический комфорт, даже когда дыхание Микки становилось медленным. После того, как Микки стыдливо освободился из захвата Йена и лег обратно в изнеможении, он проморгал глаза и встретился со взглядом Йена, прежде чем быстро снова их отвести. ― Прости за это. Гребанная истерика, ― злость Микки на себя в данный момент прозвучала слабо. ― Ты не должен извиняться, и ты не должен чувствовать себя неловко, хорошо? Тебе не за что стыдиться, ― убедил Йен. Сначала он подумал, что Микки захочет отстранить его от себя, но этого не произошло, когда почувствовал тянущуюся руку и схватывающую его запястье. Оглянувшись в удивлении, он заметил, что Микки неловко схватил его запястье, с беспокойный взглядом на лице. ― Ты… ты не должен, но… посиди тут. Пока я не засну или еще что. Просто я не хочу прямо сейчас оставаться один, ― Микки звучал так неуверенно, когда говорил, поскольку ему было стыдно даже просить, не зная о том, как бешено колотится сердце Йена из-за того, что он попросил его остаться. Йен медленно кивнул. ― Конечно, Мик. Ты хочешь, чтобы я лег на полу или… Йен не хотел предполагать что-либо, и Микки шокировал его тем, что подвинулся и поднял одеяло, при этом избегая зрительный контакт, а это значит, что он хочет, чтобы Йен присоединился к нему в кровати. Не придав этому слишком большое значение, он проскользнул на место рядом с брюнетом, который лежал на его стороне. Столкнувшись с Йеном, его рука расположилась рядом с его головой. Какое-то время, Йен лежал здесь, прямо за его спиной, боясь сделать даже лишнее движение, которое может побеспокоить Микки, но он напомнил себе, что Микки хотел от него. Поэтому он начал ворочаться до тех пор, пока не лег удобно на сторону перед Микки. Пытаясь не думать слишком много, он позволил себе потянуться и нежно погладить руку Микки. Очевидно Микки уже не спал, поскольку Йен услышал его прерывистое дыхание, когда их кожа соприкоснулась, но со стороны парня не было реакции. Не прошло и минуты, как Йен услышал его медленное дыхание и его мирное посапывание. Позволив себе слегка улыбнуться, он уткнулся головой в подушку и уснул вместе с Микки. Микки не мог и не должен был говорить что-либо Йену из-за того, что тот прикоснулся к его предплечью и из-за присутствия рядом с ним, он не чувствовал себя в такой безопасности долгое время.