Поднимая небеса

Westminster School. Ночь. Кабинет директора.

Тусклый свет загоревшегося экрана разогнал темноту ночи. Белокурый парень сел за стол и начал клацать мышкой по папкам и файлам. Его напарник, тихо ругаясь, возился с системой охраны. Отключив блок питания и посчитав свою работу выполненной, он педантично вытянул из нагрудного кармана платок, вытер руки и отпечатки пальцев и направился к своему товарищу. - Что ты там так долго возишься, виносос несчастный? Я уже сто раз успел разобрать и собрать заново ту дурацкую установку! – раздражённо рыкнул блондин. - Нервные клетки не восстанавливаются, – бросил тому первый. - Да пошёл... - И не торопи меня, тут столько мусора - одной порнухи на тридцать гигабайт, а сколько вирусов… - тяжело выдохнул, откинувшись в кресле, – больше я только у Альфреда и у тебя в компьютере видел. - Погоди-ка! Когда это ты у нас был?! - На прошлой неделе, когда ты, бровастик, на турнир по поло свалил. - Какого лешего ты, вечно пьяная сволочь, занёс свою провонявшую парфюмом тушу... – закончить зеленоглазому не дала роза, заткнувшая ему рот распустившимся бутоном, а шип верхних лепестков проколол язык и губу. - Закрой свой рот, ma chérie, и не отвлекай меня. Наша прекрасная директриса сменила пароль - кажется догадалась, что мы её компьютер взломали, – тяжело вздохнув, француз глянул на избавившегося от цветка англичанина. – Альфред тебе свой ключ с разрешением дал? Светловолосый хмурится, понимая, что всё намного серьёзней, чем он мог себе предположить и, сунув руку в карман, выуживает из него ключ. Сам он был очень мал, но из-за приваренной к нему тонкой вытянутой пластинки с тонким ободком зрительно становился больше других. Короткая трубка и маленькая бородка. Небольшое кольцо было наглухо припаяно к шестерёнкам, различные завитки переплетались в паутинку. В центре был крохотный золотой диск со стрелками часов, показывавших ровно "6:00". Два больших крылышка вздымались вверх и два маленьких клонились вниз. Шёлковой нитью к ключу был привязан свёрнутый пергамент с королевской печатью и восковой печатью с символом пики. Франциск взял ключ и вставил (не спрашивайте, как) в процессор. Экран засветился голубоватым светом. - Запустить программу «Шпиона», – скомандовал Артур. На экране в огромных количествах начали появляться окна с заканчивающимися на компьютер данными. - Артур, ты последние слухи слышал? – голубоглазый сцепил пальцы в замок, прикрыв глаза. - Нет, у меня нет времени на подобную чушь, в отличие от тебя, я - занятой человек, у меня большая семья и всем от меня что-то нужно. Я не могу много времени уделять своей стране… - нехотя пробормотал тот, отвернувшись от напарника. - Советую тебе иногда выцарапать немного времени не только на тупую зубрёжку, – пробормотал блондин, – по границе моего королевства и королевства Трефы прошёл слушок, что объявился новый король. - Что?! – Артура передёрнуло, будто тот схватился за оголённый провод под напряжением. Развернувшись, он схватил Бонфуа за грудки и потянул на себя. – Повтори, что ты сказал! Последний же сверлил его прохладным и серьёзным взглядом. - Только то, что я сказал. Артур, рано или поздно он должен был объявиться… - Его не было с 1880 года, мог бы и ещё погулять… - рыкнул взбешённый британец, нехотя отпуская куртку друга. – Ты знаешь, кто он? - Пока нет, но, если это окажется правдой, то скоро Гилберт известит нас о приёме… - поправив свой камзол, Франц вновь повернулся к экрану. - Я бы не сильно доверял этому твоему… «другу». - Да, другу. То, что он не на нашей стороне, не даёт тебе права сомневаться в нём, – рыкнул блондин. Англичанину всегда удавалось каким-то невиданным никому образом подпортить настроение окружающим. Одной лишь интонацией он умело подрывал радужный настрой даже самым ярым оптимистам. – Сюда лучше смотри, чаефил неадекватный. Зеленоглазый перевёл взгляд на экран - с каждой секундой зрачки его расширялись от шока – э… это же… - Закодировали… - Франциск криво усмехнулся. – Вот же сволочи… Они придумали новый трюк, чтобы выловить нас. Научились кодировать псих-вопросы под тесты уроков. Даже я бы не понял, что отвечаю правильно… - И что теперь делать? Теперь любой вопрос любого предмета может оказаться ловушкой! - Для начала успокойся. Сделай фотографии вопросов и ответов. Я прокрадусь сюда перед экзаменом и постараюсь разыскать ловушки… - задумчиво пробормотал Бонфуа, открывая новые файлы, бегло пробегая по ним глазами. Статистики. Досье каждого ученика. Результаты. – Слушай… Артур, а этот тип, Брагинский… - М? Ты о чём? – британец оторвался от своего занятия и перевёл взгляд на напарника, а после проследив, за его взглядом, на экран, – что с ним не так, кроме того что он самовлюблённая коммунистическая скотина? - Его результаты… - Что? - Результаты его псих-тестов за прошлые три года - ровня Алу. Англичанин скептично вскинул бровь, глянув на напарника. - Не гони лошадей. Наверняка содрал где-нибудь. - Где, если мы уже который год проворачиваем аферы в этих чёртовых стенах, скрываясь от маньяков, работающих на правительственных шишек, лезущих в дела потусторонние? Где он мог содрать такие бредовые с точки нормального человека выводы? *** - Как ты думаешь, что такое "нормальный человек"? - Может, для начала, хочешь спросить, что такое человек вообще? Я сидел в кресле. В пустой комнате. Без потолка, пола, стен… тут вообще ничего не было. Мы просто висели в пространстве. Я, на мой взгляд, стоял (вернее, сидел в кресле) в правильном положении, а Гилберт стоял вверх тормашками поодаль от меня, и с невозмутимым видом продолжал. - Нет, меня больше интересует слово «нормальный» нежели «человек». Задумавшись, склонил голову на бок, подперев щеку рукой. - Нормальный – это тот примат, что принял мерки окружающего его общества, и, как обезьянка, начал плясать под дудку вышестоящих. - Хочешь сказать – те, кто выше, те умнее? - Отнюдь. Они в большинстве своём такие же идиоты. Различия только в остатках идеалов. Со временем ведь то, что внушают родители и общество в период развития и формирования личности притупляется и исчезает, особенно яро это проявляется, когда человек попадает под влияние другого социума. - Тогда чем они отличаются от тех, кого твой так называемый социум окрестил ненормальными? - Это допрос или интервью? – криво усмехнулся, глядя в красные, будто кровь, глаза альбиноса. - Нет, мне просто скучно тут было, вот, захотел потешить себя беседой с появившимся существом. - Я не существо, я - человек. - Одно от другого мало отличается. Люди, звери, растения… всё одно и то же. - Отнюдь. - Почему? Разве мы все не живые, разве наши организмы не исполняют схожие функции? Хотя, возможно, ты прав, люди тупее и примитивнее зверей. Им надо не только выжить, но и развлекаться, причём самыми различными способами… Сощурился, ехидно уставившись на Байльдшмидта. - Забавный ты, птенчик… - Кто?! – взорвался возмущённым рёвом «птенчик». - Смотря на тебя, можно понять, что ты – несчастный, обиженный тем самым обществом, непониманием, хладнокровностью и несчастной любовью, сбежавший в этот странный мир прочь, лишь бы тебя ос… - Не смей попрекать Великого, когда сам ничуть не лучше! - Ничуть? Ну, как сказать, – усмехнулся, – со мной-то всё в порядке, мне жаловаться не на что. - Да прямо уж так. Если бы не на что, ты бы сюда не попал. Склонил голову на бок, заинтересованно смотря на немца. - Намекаешь на то, что сюда попадают только обиженные долей? Как-то странно, не находишь? Есть люди, которым намного тяжелее, чем мне, а у меня… у меня прекрасные сёстры, отец, хорошая школа. Всё, что нужно для тупого существования в том проклятом мире у меня есть. - Сам же считаешь, что реальность - отстой! – победно воскликнул импульсивный прусс. - Реальность? – прикрыл один глаз, лукаво улыбаясь, – реальность – это лишь электронные импульсы в нашем мозге, исходящие от органов чувств, - качнул головой и тихо добавил, – то-то и всего. На данный момент реальность для меня то, где я сейчас нахожусь. - Я тебя не понимаю. Думаю, у многих из вас было такое чувство, когда всё так хорошо, хорошо, а потом будто такой вот щелчок. Треск. И всё вокруг, и вы в том числе, треснули, как разбитое стекло. Всё замирает и только потом какая-то тонкая иголочка вводит огромную дозу боли прямо в ваше сердце. Но при этом… с вашего лица не сходит улыбка. Просто она стала чуть… совсем чуть-чуть тусклее. - Я учту, – судя по всему, я переборщил с холодом в голосе, так как беловолосого аж передёрнуло. *** Кёркленд и Бонфуа медленно шли по тёмным улицам спящего Лондона. Молчание витало в воздухе. Мысли обоих были заполнены проблемами, житейскими и политическими. Беспокойство Артура из-за нового игрока, и живой интерес и осторожность Франциска. Они бы так и разошлись молча, в стиле жителей этой страны, если бы не одно обстоятельство. До ушей обоих донёсся визг боли неведомых тварей и многочисленные выстрелы. Как по немому приказу, оба парня ринулись к источнику звука. Ребята неслись по улицам, как угорелые, ведь ни для кого из них не было секретом, что именно это были за твари. Минуя ещё один поворот, оба резко затормозили, стараясь отдышаться. Перед парочкой раскрылась весьма омерзительная картина: отара диких псов, вместо шкуры у которых был пришита кольчуга, а на головах к оголённой черепушке приварена железная пластина, играющая роль шлема, валялись по всей улице, заливая дорогу своей грязной кровью. В центре этого водоворота из мёртвых туш стоял высокий человек, одетый в чёрное пальто, тяжёлые военные сапоги и сине-белый в полоску шарф. Волосы, обычно зачёсанные назад разметались, отросшая чёлка закрывала глаза. Мужчина тяжело дышал, выпуская в последнего волка всю обойму. Рука была разодрана до крови. Светловолосый опустил пистолет, тяжело вздохнув, достал из кармана длинную тонкую трубку и затянулся. Парни остолбенели и просто тупо смотрели на всю эту картину. - А… это вы, глупые куколки, – усмехнулся тот и повернулся к парочке. Кёркленд младший хотел было втянуться в словесную перепалку, но Франциск вовремя его перебил. - Что тут произошло? - Только то, что вы видите, – надменно бросил зеленоглазый, а после, немного помолчав, добавил, – вы не справляетесь со своими обязанностями. - Это ещё что значит?! – воскликнул Артур, наконец сумевший отодрать руку товарища от своего рта, больно укусив последнего. Француз вскрикнул, отдёрнув руку и прошипел. - Прости, Холл, но это непонятно даже мне. С чего это ты решил, что мы… - Да с того, что эти твари, - с этими словами он пафосно провёл по открывающемуся кровавому пейзажу, - пробрались в Этот мир и, если так пойдёт и дальше, то будет задействовано наше подразделение и масштабы катастрофы будут внушительными. Коль вы не способны справится с тем клоуном в железках втроём, своими силами, то следует подумать - а не пора ли сменить власть? С каждым словом голландец всё приближался и приближался к парочке, а последние слова и просто рычал в лицо французу. Тот, однако, не растерялся. - Mon cher, я искренне разделяю твою ненависть к беспорядку, но не кажется ли тебе, что сам факт того, что сие «твари», как ты имел честь их величать, сами собой тут появится не могли. То есть можно предположить, что наш общий враг раздобыл столь сильный источник энергии для своего ключа, что смог открыть врата и прогнать сюда всю стаю, а хочу напомнить, что столь могущественный артефакт известный всем хранится исключительно под строжайшей охраной в главном отделении, либо… – на лице Бонфуа растянулась слащавая улыбка, – в верхах завелась крыса - помощник рыцаря; кто-то строит из себя невинную овцу, прикидываясь хорошим, проворачивая великие аферы, не имеющие связи с Рыцарем, некий «Доброжелатель», так его назовём… так что тут уж не мы плохо работаем, а вам советую быть повнимательнее. А теперь, прошу прощения, вынуждены откланяться… - только южанин начал осуществлять план побега, живенько отпихивая друга прочь от остолбеневшего от такого красноречивого монолога, как житель туманного Альбиона занял пренеприятнейшую позицию фонарного столба. Франциск, взбешённый подобной тупостью товарища хотел уже было дать тому смачную затрещину, но неожиданно краем глаза заметил приближающийся к ним высокий силуэт. Голландец тоже обернулся. Мимо весёлой компании неспешным прогулочным шагом прошёл массивный конь владимирской породы, весь покрытый стальными доспехами. Шею чешуйками покрывают броня, на голове - массивная железная пластинка, как на волках, торс и даже ноги покрыты кольчугой с приваренными к ним щитками. К копытам на внешней стороне, в буквальном смысле прибиты некие украшения в виде сложенных крылышек. Всадник был под стать своему скакуну. Шлем типа «армет» с большими витыми рогами, справа, на забрале, деталь для откидывания его на затылок. Защита шеи в виде латного ошейника — гарже. Кираса с ребром жёсткости посредине и многосегментные тассеты. Набедренники выполнены из пяти сегментов. Большие налокотники, позволившие отказаться от щита, несимметричные наплечники, частично закрывавшие друг друга на спине, латные рукавицы с длинными раструбами. Подвижные поножи с выбитыми на них золотистыми символами, такие же были и на наплечниках, и на нагруднике. Сверху, на бедре сегменты, колено также было сегментным. Наголенники анатомической формы одевались отдельно и выполнялись двустворчатыми, закрывающими всю голень. Сабатоны были остроносыми и недлинными. На спине у всадника, скрещенными, висели два боевых топора на длинных металлических стержнях. Фыркая, конь медленно обошёл компанию кругом, с лёгкостью раздавливая попадающиеся под копыта кости псов и так же неторопливо пошёл прочь. От такой неслыханной наглости вся троица языки проглотила. Первым из оцепенения вышел, как ни странно, Холл. - А ну, стоять! – в секунду выхватив пистолет с полным барабаном, выстрелил во всадника. Но пуля, не оставив даже царапинки срикошетила в чью-то машину. Та зашлась сигнализацией. Седок дёрнул за повод, жеребец, недовольно фыркнув, подёргал ушами, но остановился. Рыцарь чуть повернул голову в сторону нападающих. - И что это было? – по приглушённому голосу можно было понять, что враг усмехался, - твоей жалкой пукалкой мои латы не пробить, те двое ключами тут пользоваться не могут и конкуренции мне в бою на данный момент не представляют. Вы безоружны и беззащитны, лучше бы сидели тише воды, ниже травы. Ха-ха-ха-ха… - Это твои твари?! – подал голос англичанин. - Меньше знаешь – крепче спишь, - бросил тот, выслав лошадь шенкелем и поскакал прочь. *** Что вы чувствуете, когда окунаетесь под воду с головой? И если бы вам не надо было бы задумываться о воздухе. Некая невесомость… Полёт в пространстве. А какое прекрасное ощущение, когда тягучая, но жидкая сущность легко просачивается сквозь пальцы, концентрируясь на ладони и растворяясь. Провёл рукой перед собой. От этого щекочущего чувства на лице появилась улыбка. - Долго там ещё ржать будешь? - М? – оборачиваюсь. Надо мной, в таком же невесомом состоянии висит моя копия. – А! это всего лишь ты! – улыбнулся. – Что ты тут делаешь? - Что значит, всего лишь я? Не относись ко мне в таком пренебрежительном тоне! – возмущение, аж пар из ушей. Смеюсь. И подплывая, ерошу волосы на голове. Фыркает. – Ну ладно. Пойдём ключ искать. - Ключ? Какой ключ? - Ох, только не говори, что уже забыл! – всплеснул руками двойник и, схватив за край шарфа, потащил за собой. Не знаю, сколько так прошло времени, пока, наконец, мы не оказались, стоя ногами на твёрдой поверхности воды. Ну что сказать? Это не пространство, так как тут есть горизонт, разделяющий это место на «верх» и «низ». Низ – вода. Верх... а верх - это вся жизнь. Не знаю, как правильно это сказать. Есть как бы нить, тропинка. Мы на ней стоим. А дальше… Все же знаю - обычные частные дома с несколькими этажами и остроконечными крышами. Один из таких домов самым кончиком крыши балансировал на тропинке на воде. Невероятно, да? У меня глаза на лоб полезли от такого. Стен внешних не было, все комнаты были, как на ладони. Вон, в одной из них какое-то чмо под одеяло забилось и в одиночестве уставилось в горящий ящик; там старик, скукожившись в три погибели сидит у подворотни; в ещё одной пьянчужка бьёт себе о голову пустую бутылку, а в соседней его жена повесилась на петле из ремня… - Что это такое? – прошептал я осипшим голосом. - Это всего лишь люди, потерявшие себя. Низы общества не в материальном, а духовном плане. - Омерзительно… - Согласен. Но разве ты не стремился к ним? – съехидничала копия, помахав перед моим носом бутылкой с водкой. Нахмурился, вырвав любимый напиток из рук паршивца. - Я себя знаю - свои возможности и потребности. И то, что я пью, не значит, что я отупел до уровня полипа, – сунул бутылку куда-то за пазуху, – ключ-то где твой? - Сам думай! Чего это ты меня спрашиваешь, алкоголик? - Да пошёл ты… Что вообще за ключ? - Твоя сила, возможности, символ власти и бла-бла-бла… - Короче, ясно… Бегаю невидящим взглядом по всем этим комнаткам, серым, измученным и уставшим лицам, немногочисленным предметам мебели – ничего, напоминающее ключ. - А хочешь загадку? – неожиданно проворковал над ухом двойник. - Ну давай… мне всё равно скучно, – горестно вздохнул. - Какое уравнение на всё равно? Замер. Обернулся к ухмыляющемуся клону и криво улыбнулся. - Детство… - А? – собеседник уставился на меня с круглыми глазами, не понимая, что вновь взбрело мне в голову. А я… пошёл как акробат, по тонкой верёвке-тропинке, расставив руки в стороны. - Когда повзрослеешь, становится страшно: Сегодняшний день, он уже не вчерашний. Хоть небо опять за окном голубое, Но куклы уже говорят не с тобою. - Раздался тихий звон бубенчиков, отдалённо послышался марш. - Солдатики вдруг из коробки не встали, Солдатики вдруг оловянными стали. Вчера ты скакал в незнакомые страны, И вдруг оказалось, что конь деревянный. - Всё стало вчерашним, всё стало иначе, Ты взрослый и, значит, уже не заплачешь. Сегодняшний день, он уже не вчерашний, Когда повзрослеешь, становится страшно. - Грустно улыбнулся. Где-то глубоко в сердце кольнуло. Опять неприятные воспоминания… Зажмурился, схватившись за сердце. - Больно… - не удержавшись на ногах, упал на колени, стиснув зубы от быстро распространяющийся боли. Такое чувство, будто кто-то впивается в мою грудную клетку острыми, как бритва, когтями и выдирает сердце из груди. Зрачки расширились, в ушах раздался дикий звон. Почувствовал тяжесть всего своего тела и жуткое давление, будто находился на глубине трёхсот метров под водой. Боль ненадолго отступила, я смог разжать глаза. Приоткрыл сжавшийся кулак, так как что-то твёрдое и холодное кольнуло руку. - Ключ… - прошептал. И тут меня будто кто-то схватил за шкирку и потащил вверх, на поверхность. ________________________ Примечание Автора: Дорогие читатели, прошу прощения за столь долгую задержку. Лень, праздники а потом кризис... простите. Эта глава получилась не слишком содержательной из-за всей этой чехарды... прошу прощения и за это. Надеюсь, следующая получится лучше. Примечание беты: "Так как немногие читатели в курсе терминологии лат, хочу немного объяснить. Автор показывает нам так называемые "миланские доспехи", которые появились в конце четырнадцатого века. Основным было как раз то, что описал "Nero_.": шлем типа «армет», большие налокотники, несимметричные наплечники, в отдельных образцах закрывавшие друг друга на спине, и латные рукавицы с длинными раструбами. Немного о шлеме: Армет — закрытый кавалерийский шлем XV-XVI века. Характерной чертой этого шлема являются: 1. Шарообразный купол (до этого кавалерийские шлемы имели сфероконический купол); 2. Подбородник, состоящий из двух раскрывающихся половинок, в закрытом положении соединяемых штифтом; 3. Второе забрало, откидывающееся на затылок; 4. Шлем плотно облегал голову и шею владельца. Большинство арметов (кроме ранних) оснащались защитой шеи и ключиц. Другие термины: 1) Кира́са — общее название важнейшего компонента старинного защитного снаряжения, прикрывавшего туловище человека и изготовленного из металла или иных сравнительно жёстких материалов. 2) Тассеты - металлические щитки, защищающие промежуток между латной юбкой (чья длина ограниченна в связи с необходимостью сидеть на коне) и набедренниками. Словом Tassets принято называть то, что пристёгнуто к кирасе. Помимо набедренных щитков, так называют также и сегментные набедренники XVI века, пристёгнутые к кирасе. 3) По́ножи — часть доспехов, которая защищает переднюю часть ноги от колена до щиколотки. 4) Сабатоны — латные ботинки. Крепились к наголенникам."