Акула на службе у мирового змея.

            Грохот моего пулемёта — это проповедь, пули — горячие слова молитв, гранаты — земные поклоны. И сегодня я собираюсь служить мессу!       — Один хороший человек.       Свет фар автомобиля вылетел за край автострады, теряясь в ночной мгле. Коко сжала ремень безопасности и задержала дыханье. Подчиняясь движению руля, колёса неохотно повернулись, и бездонная пропасть, уже готовая принять в свои объятья железную коробочку, за долю секунды оказалась за правым бортом машины. Полог падающего снега дёрнулся, в глазах девочки на несколько секунд потемнело.       Когда Коко вновь смогла видеть, через лобовое стекло ей открылся вид на горный серпантин, тающий во тьме ночи снегопад и кажущийся слишком тусклым дальний свет фар. Расслабляться было рано — автомобиль снова заюлил, как змея на брюхе, зачастую лишь чудом проползая на поворотах и поминутно грозясь улететь за неогороженный край дороги. От страха сводило пальцы, закладывало уши и подташнивало.       Думать о том, что случится, если водитель не справится с управлением, не хотелось. Девочке хотелось, чтобы дорога закончилась, впереди показались знакомые железные ворота особняка и шофёр наконец-то снизил скорость, дожидаясь открытия ворот. Но так же она кристально ясно понимала, что подобного не случится. Машина сорвалась вниз с долгого подъёма, появилось обманчивое состояние невесомости.       Когда колёса вновь коснулись асфальта, Коко одной рукой прикрыла рот, пытаясь сдержать рвотные позывы. Желудок, подскочивший до самого горла, ухнул вниз, во рту начала скапливаться кисло-солёная вязкая слюна. «Ещё пара таких горок, и меня точно стошнит», — девушка вся сжалась, ожидая новые испытания для своего организма. Где-то сзади раздался приглушенный звук взрыва. Поскольку свет от подрыва машины не проник в заднее стекло, Коко попыталась уверить себя в мысли, что пострадал транспорт преследователей, а не её кортежа.       Нестерпимо сильно хотелось закрыть глаза, но боязнь упустить что-то жизненно важное из виду не позволяло ей это сделать. К уже привычному рокоту двигателя прибавились свистящие и ритмичные звуки. Такие же она однажды слышала, когда изо всех сил дула на разгоняющиеся лопасти вентилятора. «Это вертолёт отца или…» — что за «или», она додумать не успела. Винтокрылая машина вылетела очень неожиданно, включённый прожектор ударил лучом белого света по глазам, водитель вдарил по тормозам и крикнул в микрофон гарнитуры:       — Мы встали, сбейте птицу! Да… понял. Огни включать не буду, ориентируйтесь по маяку, — и уже пассажирке, — барышня, выходите через левую дверцу и сразу прячьтесь за колесом.       Замок ремня поддался не сразу, кнопка никак не утопала под нажимом разом обессилевших пальцев. «Мы покидаем машину, мы не доберёмся до дома» — мысль разрядом тока прошла по всему телу, расслабляя мышцы и гася последнюю надежду. Лишь подчиняясь командному окрику водителя, она высвободилась из безопасных и крепких объятий ремня, открыла дверь и вывалилась наружу.       Ноги её не держали, что оказалось как раз кстати — привалившись боком к грязному колесу, пахнущему горячей резиной, она замерла, цепенея от неизвестности. Сердце билось загнанным кроликом в руках мясника, буквально стучась в рёбра. Свет прожектора начал сдвигаться вправо, смещаясь так, чтобы подсветить разом два бока замершего автомобиля. Глядя на то, как сияние медленно проползает под капот и движется к ней, Коко окончательно потеряла всякую веру в благополучный исход.       Взвизгнув колёсами и мнущимся под давлением бампером, громадина военного автомобиля замерла, прервав своим появлением движение света к притаившейся Коко. Бронированная дверь бесшумно распахнулась, и из неё к девочке кинулась тень. Не сопротивляясь, девочка вцепилась руками в ремни разгрузки и позволила себя унести в новоприбывший транспорт. Уже когда дверь за её спасителем закрылась раздался оглушительный грохот — это вертолёт открыл огонь по более хрупкой машине, собираясь её взрывом остановить бронированный транспорт кортежа.       Чёрная машина задрожала, на асфальт закапал бензин из пробитого бака. Водитель, получив по гарнитуре подтверждение о спасении пассажирки, поудобней перехватил автомат и приготовился стрелять. Дёрнувшись, военный транспорт поехал вперёд, чуть доворачивая подцепленную легкую машину. Мешавший до этого зад автомобиля открыл человеку обзор на вертолёт, чем он сразу же и воспользовался.       — Я сейчас выключу эту лампочку! — очередь прошла прямо по подвешенному внизу летающей туши прожектору.       Свет исчез, фонтанируя злобой в искорёженную представительскую машину класса премиум начали смачно впиваться крупнокалиберные пули. Пропустив мимо себя ещё один военный автомобиль, шофёр зажал раскорёженный попаданием пули бок и откинул крышку подаренной боссом зажигалки. Пламя оттенило текст памятной гравировки и, лизнув чёрную лужу бензина, поглотило участок дороги.       — Это их ненадолго задержит. — Водитель стянул с головы гарнитуру и перезарядил оружие.       Он открыл огонь сразу же, когда в плывущем поле зрения блеснуло огненным отсветом лобовое стекло приближающегося транспорта. Пули, направленные рукой несомненного мастера, убили водителя. Неуправляемая куча железа врезалась в огненный ад и начала сама чадно дымить плавящимися колёсами. Высадив остатки магазина в капот новых «дровишек», шофёр посмотрел на подбирающийся к нему огонь.       — А хорошо горит, будь я проклят. — Грянувший спустя три секунды взрыв унёс душу бойца к небесам в ворохе алых искр.       Прижатая к стальной переборке девочка на очередном толчке врезалась головой в живот своего спасителя. На животе у него были закреплены запасные магазины, так что в глазах у Коко поплыли разноцветные искры. Схватив ребёнка за плечи, её усадили на пол, пристегнув ремнями для грузов к переборке. Откинув на крыше дверь люка, один из защитников высунулся, наводя РПГ на вывернувший из-за скального выступа вертолёт.       С шипением снаряд улетел в ночь, а снизу стрелку уже подавали новую заряженную трубу. Следующий выстрел оказался более удачным — девочка услышала грохот взрыва. Несколько минут было тихо, машина двигалась быстро по дороге, высунувшийся из люка боец осматривал пространство через прибор ночного виденья.       — Уберите дурную башку с крыши, мы подъезжаем. — Звук из динамика был отличным, почти не хрипящим и не хлюпающим.       Получивший на всю дальнейшую жизнь прозвище солдат быстро свернул наблюдательный пункт и захлопнул люк. Тьма в салоне, наполненная звуками дыхания, скрипа обуви по полу и лязгом оружия, успокоила Коко. Она вспомнила, что давным-давно наступила глубокая ночь и ей пора спать. Глаза стали слипаться, но хрупкое спокойствие нарушил ужасающий по силе удар. Автомобиль будто пнул какой-то великан. Отвратительное чувство уже недавно испытанной невесомости доконало девочку.       Её вырвало, голова стукнулась о железный лист переборки и будто раскололась пополам — ведь именно этим можно было объяснить жгучую боль. Кричать не получалось, что уж говорить — у неё не получалось вдохнуть. Рвотные массы, забившие горло и нос, доставляли массу неудобств. Увидев положение подзащитной, к ней бросился быстро очухавшийся солдат. Прочистив пальцами горло девочке, он расстегнул ремни и наклонил её вперёд. Из глаз брызнули слёзы, но Коко смогла сделать вдох.       Кашляя и очищая лицо рукавом дублёнки, она слабо застонала. Каждый вдох давался с болью и с каждым выдохом она издавала стон — так боль казалась менее назойливой и сильной. Из микрофона посыпались какие-то команды, но Коко не могла их понять. Ей на плечи накинули какой-то жилет и открыв дверь вытащила на улицу. Бронированная машина наполовину была объята пламенем.       По видящемуся с другой стороны автомобиля хвосту вертолёта стало понятно, почему толчок был настолько силён, а взрыв недостаточно разрушительным. Летающая машина взлетела где-то далеко и садиться, видно, вообще не собиралась, но ко времени свершившегося тарана топливо уже было на исходе. Плохую службу сыграло тяжёлое вооружение и прожектор, не предусмотренные для этой модели, — топлива изначально было немного, чтобы машина не оказалась перегруженной.       Кинув взгляд на особняк, Коко выдохнула более свободно — он был почти невредим, лишь несколько выбитых окон. Рядом с их машиной затормозила ещё одна, из которой наружу посыпались вооружённые солдаты.       — Нужно добраться до бункера! Тон-6, проконтролируйте преследователей, Тон-3 и Тон-8 займите позиции у особняка, Тон-5 за мной! — мужчина махнул рукой, и отряд разделился.       Когда до особняка оставалось несколько шагов, в небе знакомо для Коко зазвучал вертолётный пропеллер. Высмотрев что-то особенное, командир громко проорал:       — Всем назад! На птицу приклеили ракету! — свободная от надобности передвигать ногами девочка всмотрелась в силуэт небесного монстра, различая странную подвеску под его брюхом.       Бежали от особняка быстрее, чем к нему. Низколетящий вертолёт как в замедленной съёмке клюнул носом, перешёл в странной пьяный штопор и дёргаясь, будто от страха и неуверенности, полетел на особняк. Выстрел из РПГ не помог — во-первых, не попали, во-вторых, стало поздно. Ракета была активирована, а тросы, удерживавшие её, отсоединены от вертолёта. Горизонт для Коко запрокинулся, мелькнуло чёрное небо, а потом её телом прижали к земле. Был толчок земли, а потом она потеряла сознание.       ***       Скатившись по каменной насыпи, Скуало схватился правой рукой за выступавшую из крошки арматуру. Железка немного наклонилась, но потом намертво застряла, остановив падение мечника. Полигон для игры был выбран хорошо. Бетонные полуразрушенные дома для стрелков, камни и кучи мусора для любителей ловушек, тайные подземные проходы для продвинутых игроков и два центра управления — один вражеский, другой дружеский.       Офицерский состав Варии был прекрасно осведомлён о любви своего начальника к играм на выживание, именно поэтому заказ от нищебродов Бовино не был сразу отклонён. Обладатели самого интересного арсенала в мире мафии сообщали, что у них украли экспериментальное оружие и его использование может привести к необратимым и однозначно катастрофическим последствиям.       В расширенном ответе на вопрос «а что это такое?», они написали: «Ракета в чёрно-жёлтую полоску, имеет на корпусе большую красную кнопку, которую никак нельзя нажимать. Требует осторожного обращения, не ронять, не использовать по прямому назначению, беречь от солнца». А украли это оружие такие же нищеброды из Индийской банды. Зачем Индийцам понадобилась ракета неясного назначения, было решительно не важно — главное, Вария могла отослать шумного босса куда подальше.       Индийский след привёл акулу, как ни удивительно, в Америку. Старый и давно зачахший Детройт поглотил беглецов с концами, но Суперби был хорошим охотником и учуял-таки гнилую кровь воров. Дурни как-то прознали, что по их следам идёт ищейка, и попытались окопаться. Вот так и получилось, что Скуало, как распоследний диверсант, а не второй Император мечей и официальный глава Варии, ползал с утречка по «ловушке» для себя любимого.       Находя очередного беглеца, мечник тихо и качественно убивал неудачника, после чего продолжал охоту. Стоило ему пропустить хоть кого-то или расслабиться, как риск быть пристреленным возрастал с пяти до ста процентов. «Смотреть сразу во все стороны, чувствовать врагов, ощущать взгляды, обрывать жизни» — Скуало подтянулся на арматуре вверх, устойчиво упёр ноги в какой-то блок под крошевом и прыгнул.       Отвернувшийся в этот момент от окна человек не заметил, что тело в чёрной форме вылетело из-за обломка бетона, торчавшего из горы мусора, и, зацепившись пальцами за край стены дома, перелезло в почти неразрушенное строение. Когда же он посмотрел в окно, то лишь отметил, что город разрушается под гнётом времени и природы — скатившийся с горы мусора камень поднял в воздух серую пыль.       Скуало крадучись прошёл по похрустывающему под сапогами бетону и присел у угла коридора, который соединял два корпуса фабрики. Коридор в одном месте обвалился, так что с этой стороны нападения точно не ждали. Выждав нужный момент, Суперби вышел из-за угла и побежал. У края пропасти он взмахнул мечом и прыгнул. Если бы снайпер на крыше не смотрел в другую сторону, то сильно бы удивился — мечник прыгнул и исчез, чтобы потом буквально возникнуть далеко впереди, приседая на пол уже на другой половине коридора.       Сделав кувырок, акула добрался до угла коридора и краем глаза посмотрел на будущую жертву. Громкое «Врооой!» прошлось кричать мысленно. В середине игры ему улыбнулась удача — около о чём-то задумавшегося парня с автоматом была та самая ракета Бовино. «Зачем они нанесли на своё изобретение цвета ядерной угрозы?» Красная кнопка, оказавшаяся и правда большой, показалась боссу Варии опасной.       Прикинув все вероятности, он как настоящая рыба скользнул к жертве и тихо перерезал ей горло, скрыв обильную кровь пыльным шарфом мертвеца. «Вражеский центр управления ликвидирован, я победил». Ещё раз глянув на ракету, Скуало замер — эти идиоты держали её на солнце! Даже сейчас она стояла в полосе солнечного луча. «Возьму её, а она бабахнет. Да ну, к Занзасу эксперименты с жизнью. Всего лишь месяц остался до возвращения босса из заключения у Девятого, пусть Бовино утрутся или идут за этим снарядом сюда сами. А я им путь расчищу».       Решив таким образом вопрос с опасным оружием, акула, повинуясь чувству ответственности, накинул на ракету тряпку из вещей убитого и почти сделал шаг по направлению к следующей цели, как ракета зашипела. Медленно повернувшись, будто резкое движение могло испортить ситуацию ещё больше, мечник посмотрел на расползающийся от ракеты синий дымок.       — Каццо! — итальянское ругательство сорвалось с губ помимо воли.       Снайпер с удивлением наблюдал в оптический прицел, как какой-то синий дым появился на позиции его товарища, а потом так же непонятно куда исчез, будто схлопнув то пространство, на которое распространился. «Это всё американцы, наверное, оставили в заброшенном городе отравляющий газ или какую иную пакость».       ***       Особняк пылал. Гарь поднималась к небу и терялась в черноте, а на землю вместе со снегом падал пепел от буквально спаленных вещей. А ещё посреди огня в синем всполохе возникла фигура в кожаных штанах и кителе с эмблемами Варии. Бело-серебряные волосы были взъерошены, но пока не горели. Оглушая всех, после взрывной волны по просторам особняка семьи Хекматьяр пронёсся яростный и возмущённый крик:       — Врооой!