Tales

У Хонсоба горят щёки. Ему кажется, что пунцовая краска просачивается сквозь бибикрем, поэтому он закрывает их ладонями и улыбается так, что в глазах видна только паутинка из ресниц. Ему немного не по себе, он вообще не понимает, как заболел, но узел из прошлых страхов, неуверенностей и сомнений раскрутился в температуру, а ее пока не спрячешь. Чжухён внимательно щурится и подходит, встает рядом для общего фото и словно случайно тычется лбом в хонсобов висок. Чжухён всегда такой. Заботливый хён. Но Хонсобу стыдно – Чансон вон держится молодцом и не болеет совсем. Позорнее будет только чихнуть сейчас. Но он терпит до общежития, и уже там валится мешком на диван в гостиной. Чонук скидывает на него одеяло и запрещает появляться в комнате. Хонсобу неудобно, молния от сценической куртки давит на подбородок, под одеялом сразу жарко, ему хочется немножечко поныть. Чжинхон цокает на Чонука, а когда тот отворачивается, беззвучно хлопает себя рукой по лбу. Стаскивает одеяло с Хонсоба и помогает тому встать. Он и сам может. Не маленький же совсем. Хонсоб залипает на воду, бегущую сквозь его пальцы, смотрит, не моргая, а в себя приходит, только когда Кису просовывает прохладную ладонь под его влажную челку и качает головой. На диване, на самом деле, удобно. Одеяло мягкое, подушка удобная, а носки на ногах позволяют даже высунуть их, создать идеальную температуру. Хонсоб уплывает, улыбается, наблюдает, приоткрыв один глаз, как кто-нибудь из ребят пробегает мимо, снижая звук голоса, чтобы не потревожить. Он не знает, сколько проходит времени, но возня сходит на нет, все расползаются по своим местам. Только Чжухён все еще проверяет его, подтыкает одеяло. – Чжухёни-хён, – сопит Хонсоб, и это и на сотую доли не похоже на крутое чонуково, но где ему там. Чжухён тихо фыркает и дергает головой, вроде как чего тебе. А Хонсоб и сам не знает. Чжухён и так им своего внимания отсыпает столько, что закачаешься – грех жаловаться. Но Хонсоб – маленький рулон из сопливого нытья, ему нужно еще больше, поэтому он выныривает тёплой рукой из-под одеяла и тянет Чжухёна за палец, заставляя сесть на краешек дивана. – Расскажи что-нибудь? – Сказку, что ли? – смеется Чжухён. Хонсоб, вообще-то, думал про какую-нибудь смешную историю, которых у Чжухёна, кажется, горы, но эта идея еще лучше – глаза загораются, он быстро-быстро кивает головой, а Чжухён смеется теперь почти отчаянно, понимает, что попался. – Только сам придумай! – Хонсоб заворачивается в одеяло сильней, устраивается так, чтобы на фоне окна видеть профиль Чжухёна с его волнистой челкой. Но тот всё рушит – вздыхает, садится рядом, забирается на диван с ногами поверх одеяла и подгребает Хонсоба подмышку, задумчиво стучит пальцами по его плечу. Хонсобу так удобно, что хочется закрыть глаза и провалиться в вязкий сон, но от Чжухёна пахнет невыветрившимся парфюмом, лаком для волос и чем-то сладким, а еще нельзя пропустить ни одного слова, совсем-совсем. Поэтому Хонсоб задерживает дыхание, готовится. Он жутко любит Чжухёна, но его всегда надо с кем-то делить. А тут только их волшебное Королевство.