ИЗЫДИ!

Если расстояние можно было бы измерять жадными прикосновениями губ, то путь по тоннелю занял бы у них ровно пять горячих поцелуев. — Быть с вами непросто, отче, — шепнул Ричард, когда они в очередной раз, не выдержав, потянулись друг к другу. — Прости, — выдохнул Ли и с трепетом провел пальцами по обтянутому черным шелком плечу. Собственная рубашка, которую он несколько минут назад кое-как заправил в брюки, снова грозила свалиться на пол, как символ капитуляции. — Ну что ты, — граф сверкнул белозубой улыбкой. — Меня все устраивает. Я не ищу легких путей, Ли… Завоевать тебя — настоящее приключение, и я буду сражаться и дальше. — Сражаться не придется, — святой отец серьезно заглянул ему в глаза. — Я давно твой. — Как давно? — дразняще прошептал Ричард. — Скажи… — его колено толкнулось между бедер, и Ли задрожал от острого предвкушения. Ох, да простит Господь его ненасытность. Только что познать рай в руках графа и хотеть еще… Нормально ли это? Вдруг Ричарду не понравится? Ли занервничал, но пальцы графа нежно скользнули по его лицу, даря успокоение. — Скажи мне… — горячее дыхание опалило губы. — С тех самых пор, когда ты, словно призрак, появился из тумана, — голос святого отца дрогнул. — Не прошло и дня, чтобы я не думал о тебе. — Хорошо, — хрипло выдохнул Ричард. — Потому что я думаю о тебе ровно с того же самого дня, и все, что мне хочется сделать с тобой, так далеко от святости, что мне не по себе… Ох, Ли, прости мою несдержанность, но я снова хочу тебя, — в его глазах вспыхнул огонь, когда он поймал удивленный и счастливый взгляд святого отца. — Ты ведь не думал, что мне будет достаточно быстрых ласк в исповедальне? У меня большие планы на каждую ночь, начиная с сегодняшней. Планам, однако, препятствовал сам Господь, не иначе, ибо спокойно добраться до графской опочивальни у них не получилось: стоило святому отцу выбраться из лаза в кухне, как перед его взором возник невысокий силуэт в длинном белом одеянии. Невольно вспомнились леденящие душу истории Мартина о его детстве (душу они леденили исключительно Мартину), где помощника преследовал призрак старухи, который бродил ночами по дому и что-то бубнил. Позже, правда, выяснилось, что это была бабуля Бэггинса, выискивающая ночной горшок… Впрочем, информация явно была неточной, а что касается святого отца, он всегда придерживался принципа «дерись, а не сбегай». В конце концов «призрак» мог навредить Ричарду — а уж с этим Ли мириться не собирался. «Привидение» между тем повернулось и, завопив, выронило что-то из рук. За падением последовал звук битого фарфора, и Ли молниеносно выхватил спрятанный в сапоге кинжал и точным броском пригвоздил к стене помпон, украшавший отнюдь не призрачный капюшон. Обладатель его впечатался в стену, при этом оголились знакомые выдающиеся уши. — Балин?! Какого хрена? — вперед выступил чуть завешенный паутиной Ричард. Ли, охнув, бросился освобождать дворецкого. — Простите Бога ради, — он отлепил бедолагу от стены и вернул кинжал на место.  — Батюшки! Святой отец, не признал Вас… — дворецкий уставился на Ли, как бакалейщик на королеву. Того гляди захлопает ушами от удивления и улетит. Святой отец был уверен, что взгляни он в зеркало, то тоже не узнал бы себя — взволнованный румянец, припухшие от поцелуев губы, волосы рассыпаны по плечам, оголенная грудь, а крест он, видимо, обронил вместе с сутаной. — Ричард, мальчик мой, куда подевались твои манеры? Почему ты водишь гостей через подземный ход? — Так удобней, — одновременно произнесли Ли и Ричард и с улыбками переглянулись. — У нас с преподобным срочное совещание, — невозмутимо заявил граф, пресекая все возможные вопросы Балина. Тот, к счастью, был достаточно тактичен, чтобы их избежать. Точнее сказать, он был попросту чудным. — Не засиживайтесь допоздна, мальчики. Вам должно быть известно, как важен сон для молодого организма… — Балин, мы поняли, спасибо, — нервно кашлянул Ричард. — Быть может, распорядиться насчет позднего ужина? — Нет, — одновременно воскликнули граф и святой отец и переглянулись на этот раз чуть смущенно. Дворецкий невыносимо медленно потопал из кухни, напевая под нос что-то про влюбленных и свидание под луной, а Ли и Ричард скрестили пальцы в надежде, что в качестве очередного испытания на лестнице их не подстерегает огнедышащий дракон.

***

Глухой щелчок массивной дубовой двери отделил их от остального мира. Святой отец больше не уповал на божье прощение, не теперь, когда граф с рыком опрокинул его на постель. Пропасть в водовороте чувств не страшно, ведь Ричард нежно, но крепко держит его, и переступить черту вместе с ним подобно благословению. Рубашка Ли затрещала под нетерпеливыми пальцами графа и затерялась в постельном белье. Ласка жадных ладоней стала отчаянней. — Как ты красив, — простонал Ричард. — Поверить не могу, что ты прятал под сутаной такую роскошь… — Я берег ее для тебя, — прошептал Ли, не узнавая свой голос. — Мудрое решение, отче, и я готов поклоняться вам и днем и ночью. — Как поэтично… — Ты сказал эротично? — Ох, Рииичард… — Да, Ли? — граф нежно укусил его в шею. — Мартин прав, ты настоящий Дьявол. Дьявол — искуситель… — Накажешь меня за это? — нахально прошептал Ричард. Его ладони огладили подрагивающие бедра святого отца, жадно сжали ягодицы. — Или я дам слово, что ты будешь в восторге от моей грешности. Ответом ему послужил глубокий поцелуй — Ли тоже умел дразнить. — И ты этими губами грехи отпускаешь… — прохрипел Ричард, когда они, задыхаясь, оторвались друг от друга. — Это ведь нарушение всех законов. — Намек на мою некомпетентность? — Ни в коем случае, — граф провел языком по покорно выгнутой шее святого отца. — Мы сумеем грамотно распределить обязанности твоих губ, — пальцы нырнули в тесные брюки преподобного, — выявим потребности… расставим приоритеты… Страстный приглушенный шепот стих, затерявшись в сбившемся дыхании и череде судорожных вздохов. Граф и святой отец нетерпеливо избавились от одежды, или правильнее было сказать от ее остатков. От вида обнаженного Ричарда перехватило дух. Ли разрывался между желаниями изучать его глазами, руками, губами… и, когда граф вжал его в простыни, едва не лишился чувств, падая, падая, падая в упоительную дикость. — Если я буду чересчур настойчив или потеряю контроль… — Не сдерживай себя, — страстно прошептал святой отец. — Даже шагнуть во мрак не страшно, когда ты рядом, крепко держишь меня и вытолкнешь обратно к свету. «Харе пиздеть, падре, давай ближе к делу, точнее к телу…» — подоспел с советом «внутренний» Бэггинс, и Ли, как никогда, был рад его слышать… Но тут же передумал, ощутив себя жертвой пыток святой инквизиции. Страницы из книги «Об искусстве обращения еретиков на путь истины» замелькали в памяти святого отца, и перед его внутренним взором повисла знакомая до боли картина: огромный кол и насаженный на него вероотступник. Ли зачем-то представил, как выглядит со стороны: разинутый рот и вытаращенные глаза — ни дать ни взять страдалец со страниц книги — и поспешил привести лицо в порядок. Меж тем графский «кол» настойчивее толкнулся между ягодиц, и Ли стиснул зубы, мысленно шепча: «Господь не посылает испытаний не по силам… О, Боже, дай мне сил…» — Расслабься, Ли, — внезапно ответил Всевышний устами Ричарда. Святой отец вспомнил о той большой свече, которую искал Мартин. С ней можно было бы потренироваться, если бы милостивый Господь вложил эту мысль в его голову раньше. «Бесстыжий святотатец!» — тут же одернул себя Ли за такие мысли, но в его голове уже хихикал «внутренний» Бэггинс: «Не зря я, падре, тогда заподозрил свечку у тебя под одеялом!» Святой отец глубоко вдохнул, почувствовав, как густая графская поросль коснулась его обнаженной кожи. Ричард двинул бедрами, и Ли шумно выдохнул: апогей их страсти оказался… «Это наказание, Господи, — мысленно взмолился святой отец. — Я понял! Ты строг, но милостив, и я смиренно принимаю свою участь…» Он покорился воле Господа и с удивлением отметил, что стало гораздо легче. «Господь милостив! Аллилуйя!» — ликовал Ли, чувствуя, как «наказание» становится все приятнее. Теперь от каждого движения Ричарда в теле святого отца расцветали райские кущи, и ангелы голосили свои сладкие песни. Еще немного… и вот уже сам Господь с ласковой улыбкой произнес: «Да я не против!» — Да, Боже, да! — на пике удовольствия закричал Ли и вцепился в ягодицы Ричарда, как утопающий — в обломок мачты. Сама «мачта» замерла внутри тела святого отца, и они вместе с графом стали покачиваться в ласковых волнах, как два усталых пловца, до этого сражавшихся против бури.       В себя святой отец пришел на графе. Буквально. Ли уже имел удовольствие сидеть на нем верхом. Только тогда они разыгрывали перед Мартином обряд изгнания бесов, а сейчас Ли воодушевленно оседлал графа, крепко обхватив его бедра своими, и с восторгом отметил, что так их единение ощущается еще сильнее. Естество преподобного вновь крепло от желания, очевидно решив возместить ему все годы воздержания. Ли вцепился пальцами в сбившиеся простыни по обе стороны от Ричарда, беря контроль над жаркими толчками их бедер и задавая бешеный темп. Не ожидавший такой прыти граф издавал такие восхитительные рыки, что святой отец старался изо всех сил, чтобы слышать их снова и снова. — Вы виртуозный наездник, отче, — восхищенно простонал Ричард. — У меня подходящий жеребец, — о боже, он правда сказал это вслух? Господь давно должен был разверзнуть перед ним врата ада и спалить его в огне возмездия, но святой отец пылал в другом — в нежном и ласковым пламени истинности. Чистейшей, прекрасной истины… — Ричард, я тебя… Готовое сорваться с губ признание в любви прервал оглушительный стук в дверь. — Падре! Держись, я иду! — Нет! — в ужасе воскликнули Ли и Ричард и чуть не скатились с кровати. Впрочем, если бы под ней был еще один подземный ход, то так бы они и поступили. Ли вздрогнул, представив, что им придется поселиться под землей, прячась от неугомонного Мартина. — По лбу стучи крестом, еб твою мать! — орал тот из-за двери. — У него контракт с дьяволом, не иначе, — ужаснулся святой отец. — Утром я прикажу закопать этого хорька в саду, клянусь Балином, — прорычал граф. — Дыши, — попытался успокоить его Ли. — Ох, жаль у меня под кроватью только веревка… — Веревка? Ричард криво улыбнулся. — Ну ты ведь меня связывал… Я ждал своей очереди. Дверь сотряс очередной удар, будто Бэггинс влетел в нее всей своей неугомонной тушкой. — Здесь нужна секира, — буркнул Ричард. — На случай, если этот псих все же сюда ворвется. — В одиночку не сможет, — утешил их обоих святой отец. — Преподобный? — раздался голос дамочки из исповедальни. — Он пришел с подкреплением, — смиренно вздохнул Ли. — Они же были по разную сторону баррикад… — Похоже, они объединились, — Ли тяжело сглотнул, всерьез опасаясь, что за дверью выстроилась целая очередь. — Что будем делать? — Закончим начатое, — уверенно произнес Ричард и шевельнул бедрами. Мартин за дверью вдохновленно наставлял Ли как правильно изгонять бесов, мадам охала и причитала, какая у святого отца тяжелая работа, а Ли и Ричард самозабвенно отдавались страсти и едва различали что-либо за жаркими стонами. — Простите, что отвлекаем от столь важного дела, преподобный, но мы за отпущением пришли! — потребовала дамочка. — Извольте его хотя бы поровну поделить! — Да, о, дааа! — закричал святой отец, ослепленный яростным наслаждением. — Я отпускаю вам все грехи, — выдохнул он и едва не добавил: «И себе тоже». Когда Ли, обессиленный, упал на грудь Ричарда, за дверью стихло — неужто Господь сам устал от выходок Бэггинса и дамочки. Святой отец удовлетворенно вздохнул. — Что ты хотел сказать мне перед тем, как объявился Мартин? — пальцы графа нежно погладили его спину, вызывая мурашки. Ли приподнял голову и лукаво улыбнулся. — Что ты чертовски красив? — Не то, — Ричард подложил руку под голову и послал ему томный взгляд. — И вообще-то в нашей паре чертовски красив ты. — Паре? — затаив дыхание, переспросил Ли. Сердце его взволнованно забилось. «Конечно, Ричард слышит», — Ли зашевелился, но граф уверенно прижал его к себе. — Ричард, мальчик мой! — внезапно послышалось из-за двери. — Я здесь проходил мимо и случайно услышал, что вы с отцом Пейсом все еще совещаетесь… — Балин! — весело крикнул любопытному дворецкому граф. — Так и быть, мы согласны на поздний ужин! — Покой нам только снился? — тихо засмеялся Ли. — Может мне действительно стоит завести парочку бесов? — Давай чуть позже. — Согласен… На чем мы остановились? В это самое мгновение, счастливо улыбаясь и глядя друг другу в глаза, Ли знал, что у них непременно все будет хорошо, тем более Господь не против. Как там сказал Ричард? Они грамотно расставят приоритеты и выявят потребности. И не стоит забывать: истинный Бог внутри. А что касается церковного прихода — с ним Ли справится. На все невзгоды у него есть крест божий, ладанки Бэггинса и сам он в придачу. Кому, как не им стоять на страже Тверквуда? Ведь служители церкви — они все равно что святые… Ну-у, почти. Конец! (почти =)) — Мартин, ты не видел мою сутану? — Ли хмуро оглядел церковный зал. — Ты о той ветоши, из которой я половую тряпку сделал? Чего она вечно у меня под ногами валяется? — Ну во-первых не «вечно», — святой отец слегка покраснел, — а во-вторых, она была в нормальном состоянии, — «была» до того, как они с Ричардом слишком увлеклись… За прошедшую неделю Ли порвал две сутаны, а все потому, что в присутствии графа они так и норовили оказаться на полу. Ли нарочито нахмурился: — Ну и в чем мне теперь службу проводить? — Не нуди, падре, я всегда помогу, — Бэггинс схватился за край своего балахона, готовый стащить его с себя во имя общего блага, хотя в его случае — скорее, отлынивания. — Твоя сутана мне едва задницу прикроет, — возмутился святой отец, пресекая попытки Мартина раздеться. Да простит их Всевышний, ибо этот храм божий итак видел слишком много обнаженных тел. — А чего тебе ее прикрывать? Я сто раз говорил, что она у тебя очень даже… — Мартин, заткнись. Тот только плечами пожал. Сутану он, слава Богу, оставил в покое, зато достал из ее недр с дюжину просвир, завернутых в платок, и внушительную бутыль графского вина. Фокусник хренов. — Оп-ля, бля! — хохотнул он и расположился на скамье, как на поляне с пикником. — Служба службой, а второй завтрак никто не отменял. — Лодырина беспросветный, — беззлобно проворчал святой отец и, не долго думая, уселся рядом. Не сказать, что и сам он был обременен заботами — страстное, взаимное чувство к графу дарило ему неистовый прилив сил, помогающий все везде успевать. А что до сутаны — так и быть, наденет Мартинову. «Все равно за кафедрой мою обтянутую брюками задницу никто не увидит», — за сими мыслями святой отец умиротворенно вздохнул и потянулся к румяной просвире. — Ну как там анчутка? Все еще сопротивляется силе божьего креста? — Все еще сопротивляется, — Ли с трудом сдержал улыбку. — Да что ж с ним делать то, а! — Мартин яростно стряхнул с себя крошки и засыпал ими Ли. — Веревку пробовал? — О да, — мечтательно произнес святой отец и тут же кашлянул, пытаясь отогнать живописные воспоминания о том, как в прошлый вторник он опробовал веревку сначала на себе, а потом на графе… — Бесы вышли, но не все. — Ебучий случай, — пробубнил Мартин. — Это же сколько обрядов прошло, а ему хоть бы хны! Я только на этой неделе четырнадцать насчитал… — Пятнадцать, — машинально поправил его святой отец и, схватив бутылку вина, сделал внушительный глоток, чтобы при случае оправдать свой отчаянный румянец. — Бесов в графе скопилось очень много, — подыграл он Мартину, — поэтому изгонять приходится так долго и так… рьяно. — Я бы и рад помочь, падре, но у самого дел невпроворот… — Справлюсь сам! — поспешил заверить помощника Ли, втайне радуясь его занятости. Спрашивать Мартина, что у него за дела такие, он не стал. Но то, что активное участие в них принимает сэр Мак Келлен, не вызывало сомнения: эти двое быстро спелись, спились и привязались друг к другу. А после откровенной (во всех отношениях) исповеди святой отец то и дело слышал от помощника «мы с Гэнди то, мы с Гэнди сё». «Главное, что их «дела» позволяют мне и Ричарду спокойно спать по ночам, — мысленно отметил святой отец. — Точнее, наоборот…» — Хвала яйцам, этот рассадник нечисти про Библию не вспоминает, — вдруг выдал Бэггинс. — Тааак, — Ли подозрительно уставился на помощника. — Ты все-таки знаешь, где она! — к своему стыду, он уже успел забыть о реликвии рода Армитиджей, тем более что потомок этого самого рода уже давно заставляет его забывать обо всем на свете. — Ну-у, — Мартин заерзал. — С учетом произошедших в тот день событий, я бы уже так не выражался… — Да говори ты яснее! Ну не испарилась же она в самом деле! — Вот это уже ближе к истине, падре, — Мартин потянулся к очередной просвире, но айкнул, когда Ли хлопнул по его шаловливой ручонке. Помощник вздохнул с видом мученика, но к рассказу приступил: — Началось все с того, что я забежал к Гэнди на чай. Мы выпили рома, немного медовухи и капельку шато, а потом он угостил меня своей пипкой. Ты чего глаза выпучил? Вообще-то так в старину курительную трубку называли… — Многообещающее начало, — отозвался святой отец. Как бы Мартин совсем не распоясался под опекой влиятельного друга, впрочем, едва ли можно сделать это еще больше. — Уж не знаю, чего там Гэнди за смесь наворотил, но я после нее такой прилив сил почувствовал! Не сказать, что я и раньше сидел сложа руки, ты же меня знаешь, но после этой трубки, падре, меня на подвиги так и потянуло! Тогда-то я про Библию и вспомнил! — Ты и мэра подбил на воровство? — ужаснулся Ли. — То, что заведомо принадлежит нам, украсть невозможно, — важно заметил Бэггинс. — И в логово беса я отправился один! Ли выдохнул и поспешил избавиться от видения, как помощник и мэр Тверквуда на цыпочках крадутся через графские покои, пока его сиятельство, стоя к ним спиной, облачается в один из своих безупречных костюмов… — Добраться до книженции труда не составило, а вот путь назад… Ох, разрази шайтан эти аппетитные булочки… — Чьи булочки? — настороженно прищурился святой отец. — С корицей, падре! На кухне в печи стоят и манят, манят меня! А вокруг ниху… ни души! Бери — не хочу, но я-то, конечно, захотел, — хмыкнул Бэггинс. — И ладно бы одной ограничиться, но тут меня будто черт попутал, не иначе, ибо мало мне одной показалось. «Да неужели?» — взглядом вопросил святой отец и стряхнул с себя очередную порцию крошек. — Я Библию рядом положил, — продолжал Мартин, — а когда за второй булочкой потянулся, локтем ее и задел. Она возьми и в печь — нырк, да как загорись! Будто чучело на Пасху, ей Богу! — Что-о? — Воспламенилась, падре, вспыхнула, испепелилась… — Господи Иисусе, ты умудрился сжечь фамильную реликвию? За те несколько минут, что был в доме графа? Страшно представить, что могло бы произойти, останься Мартин в поместье на час. В голове святого отца зазвучал орган, а перед мысленным взором предстало объятое пламенем графское поместье, из которого в замедленном темпе бежал виновник поджога с дымящейся задницей, за ним несся Балин, прикрывающийся чайным подносом, как щитом, а замыкал марафон Ричард — одежда его болталась лохмотьями, их становилось все меньше, а оголенного тела все больше… Ли тряхнул головой — орган затих. Обнаженный Ричард остался. — …Я из какой-то чарки плеснул, и тут все как задымит! Срань господня! Тут еще набежали прислужники бесовские и началооось… крики, вопли, будто на них дракон напал, чесслово… Я под шумок успел еще парочку булок прихватить и уйти огородами, ну, в смысле погребами, — хохотнул Мартин. — Интересно, чем карается вандализм? — задумчиво протянул Ли. — Его еще доказать надо! У меня все под контролем, падре, я Библию подменил на одну из ваших книжек. Пусть одержимый думает, что его драгоценная книжка на место вернулась. Вряд ли он ее листать начнет. Для него письмена господни — как серебряный кол для упыря… — Что за книжка? — святой отец лихорадочно перебирал в уме коллекцию своих фолиантов. — Ваша старая, как говно мамонта, геология! Она еще похожа на ту, с жуткими позами… Гэнди мне постоянно что-то из нее показывает… «Чего-то там с утра…» — Камасутра! — воскликнул святой отец и залился жарким румянцем. — Погоди-ка! — глаза его округлились. — Я геологию на днях в кухне видел, ты ее на стул подкладывал, когда за кориандром на полку лазил! Бэггинс так и застыл, не донеся до рта очередную просвиру. — Бля. — Твою мать, Мартин! — Ну, пиздец, падре, ой, Господи, прости… Конец!