Наездник Гончей

             Третий. Третий член банды Жукунова погиб «случайно». Наконец, теперь и до Ярда начало доходить, что это уже закономерность. Зашевелившиеся от моих ехидных замечаний инспекторы полиции старались на меня не смотреть – я после первого убийства говорил им о серии. Их вина, что они не слушали.       Взяв на время диск с записями камер видеонаблюдения, я направился на Бейкер, чтобы еще раз посмотреть их и окунуться в чертоги разума.       Крикнув миссис Хадсон, что меня ни для кого нет дома, я закрылся в гостиной, вставил диск в макбук и включил запись.       Первое убийство было показано с нескольких ракурсов, но все камеры были слишком далеко, чтобы я нашел в них подтверждение своей теории о стрельбе куском стойки. Слишком быстро все происходило.       Второе преступление было снято с любительской камеры. Как его ярдовцы откопали, мне все равно. Бои без правил в Великобритании запрещены, поэтому камер в помещении предусмотрено не было. Просмотрев запись, я понял, что здесь тоже ловить нечего. Обычный бой. Просто со смертельным исходом.       А вот третье… Посмотрев его раз, я встал изо стола и сел в кресло, соединив кончики пальцев перед лицом. Следует воспользоваться чертогами.       Пространство передо мной поплыло. Я больше не видел ни кухню, ни дверь на лестничную площадку — ничего. Я был в террариуме.       Группа.       Восемь человек. Пять девушек и три парня. Девушки не представляют интереса – двое весело щебечут между собой, одна отошла, не слушая экскурсовода, смотрит на других представителей паукообразных, еще две хихикают, строя глазки блондинистому мужчине с фотоаппаратом. Вот именно он меня и заинтересовал. Остальные два представителя мужского пола были не так интересны. Молодой ботаник, записывающий каждое слово экскурсовода, и приземистый мужчина, который не обращал никакого внимания на происходящее здесь и яростно переписывался… Я заглянул ему за плечо, увеличивая четкость изображения. Он яростно переписывался с женой и просил остаться дома с детьми, так как работа его не отпускает… Ничего интересного. Я вернулся к созерцанию блондина. Тот как раз наклонился, соприкасаясь с гидом и настраивал фотоаппарат. Я остановил время.       Фотограф       Длинная челка, падающая на глаза, не дает рассмотреть его лица, да и одет он был в мешковатые штаны и в не по размеру большую куртку, так что рассмотреть строение его тела не представлялось возможным, но… рост ниже моего на восемнадцать-двадцать сантиметров, я обошел его сзади и встал перед ним. Камера так и не показала его лица, так что сейчас я его не увидел, только волевой подбородок, тонкие губы и неглубокая ямочка на щеке, когда он слегка улыбнулся девушке. Мило.       Я медленно продолжил просмотр произошедшего. Вспышка из фотоаппарата заставила дернуться и заморгать всех присутствующих. Нехорошее предчувствие зародилось в моей голове, и я отмотал время назад. Подойдя к ним ближе, я замедлил происходящее, внимательно наблюдая за местом соприкосновения рук фотографа и гида. Вспышка. Из левого кармана на рукаве куртки мужчины выползает светло-коричневый паук. Мужчина дергается от неожиданно сработавшей вспышки, а членистоногое падает на предплечье девушки со стороны, где нет зрителей, но есть камера. Пока все пытаются придти в себя, мужчина уже вне досягаемости и виновато качает головой, снова не попадая на камеру. Вновь наклонился, сделал быструю серию снимков паука и ушел обратно, в середину группы. И опять лица на камере не видно. По моему наблюдению он должен был показать свое лицо на эту камеру не меньше четырех раз, а здесь он так мастерски избегает этого…       В голове будто зажглась лампочка. Он знал о камере. Знал где она находится. Но тогда почему он не смог скрыть паука? Стоп. Не смог? Я рассмеялся. Не захотел. В этом не было нужды. Все и так поняли, что это убийство, а он просто показал, как оно совершилось, дабы простые смертные не ломали себе свою единственную извилину.       Смело и в духе Псов.       Дальше было не интересно. Паника, бегство, и блондин среди бегущих. Занавес. Идеально.       Я открыл глаза и вскочил с кресла. Мне нужен был Джон. Нет, не Джонатан, а Джон. О том, что я стал чаще вспоминать о нем, а не о своем напарнике, думать не хотелось. Судя по куртке на стуле, Джонатан уже вернулся с работы и ушел спать. Действительно было довольно поздно. То, что надо – значит Джон точно уже у себя дома.       Выпрыгнув из квартиры и натягивая по пути пальто, я вызвал такси и назвал адрес Джона Хэмиша Уотсона.

~oOo~

      Джон медленно засыпал у себя в кровати. Слишком тяжелые дни выдались в последнее время. Сначала подробное изучение чертежей здания террариума в лондонском зоопарке, потом проникновение внутрь с целью наглядного изучения обстановки и камер видеонаблюдения, следом ночное проникновение в комнату охраны для проверки работы и выявления настоящих камер, коих оказалось две на нужное Джону помещение. Потом связь с Фотохостером и заимствование у него фотоаппарата. Переодевание и придание жизни выбранному образу на фоне этого прошло практически незаметно, а само исполнение заказа – быстро и как в тумане. А после этого сразу шесть операций в Бартсе вымотали его до предела. Вернулся домой хирург почти убитый и ни на что не годный. Просто раздевшись до трусов, мужчина завалился в постель, ногами вытолкав на пол покрывало, и обнял подушку.       Именно в этот момент прозвучал звонок в дверь. Застонав, Уотсон решил убить сумасшедшего, который в такое время посмел заявиться к нему. И пофиг на перестраховку и скрытность.       Джон, как был в одних трусах, медленно подошел к двери и распахнул ее. Желание убивать сразу исчезло. Появилось желание захлопнуть дверь перед лицом гостя и вернуться спать.       За порогом стоял Шерлок Холмс, открывший было рот для начала речи, но сразу же его захлопнул, скользя взглядом по голому телу, чуть задержавшись на обтянутых белой эластичной тканью трусов бедрах, а потом застрял на синих, не скрытыми за толстыми линзами очков, ярких глазах.       – Шерлок, я все понимаю, но извини меня заранее за панибратское отношение и «тыкание», но: ты вообще охренел, заявляться ко мне в такое время?       Моргнув, детектив попытался настаивать на немедленном разговоре, но его грубо прервали. Схватив его за локоть, Уотсон затянул Холмса в квартиру и запер входную дверь. Не успел Шерлок насторожиться, как Джон вытряхнул его из пальто и повесил одежду на вешалку.       – У меня сегодня было шесть операций подряд. Одна из них восьмичасовая на сердце. Я сейчас ни к чему не готов в таком состоянии. Только спать. Все остальное завтра.       – Но… – Не слушая возражения детектива, хирург направился в спальню, демонстрируя свои накачанные ягодицы замершему Холмсу. Сглотнув, Шерлок последовал за мужчиной, так как просто не видел другого выхода.       Зайдя в спальню, первое, что увидел Шерлок – это огромная кровать с левой стороны от входа. Такие гигантские размеры ложа навевали мысли отнюдь не о сне. Забравшийся на четвереньках на постель Джон вообще не облегчал эту задачу. Просто упав лицом к Шерлоку на одну из многочисленных подушек, валяющихся в изголовье, хирург облегченно выдохнул и закрыл глаза, позволив Холмсу подробнее его разглядеть.       Темные круги под глазами, морщинки вокруг губ и между бровями говорили о двух бессонных ночах и мигрени. Детективу захотелось провести по ним пальцем, чтобы разгладить их – они совсем ему не шли. В темноте, в свете уличного фонаря очень соблазнительно мерцала загорелая кожа, под которой зрелищно светотенями были обозначены рельефные мышцы.       – А мне что прикажешь делать?       Джон вздохнул и зарылся носом в подушку.       – Спааать… – раздался его приглушенный голос.       Шерлок поднял бровь.       – И где? В этом доме, как я заметил, всего одна спальня…       В ответ на это рука Джона медленно поползла по белой простыне и похлопала по другой стороне кровати.       – С тобой?!       Уотсон чуть повернул голову и приоткрыл один глаз. Взгляд был абсолютно не сонный и настолько внимательный, что Шерлок уверился в том, что тот имел прекрасно зрение и носил очки для конспирации.       – Брезгуешь? – Хриплый приглушенный голос резанул по нервам Шерлока, заставляя его вздрогнуть. Доктор устало закрыл глаза и отвернулся. — Я не настолько хреновый хозяин, чтобы выставлять тебя на улицу в два часа ночи, поэтому ложись.       Медленно встав, Уотсон взял в шкафу одеяло и кинул на кровать. Сам же, взяв простынь, вышел из комнаты. Шерлок, не зная, что дальше делать, застыл в замешательстве. Когда и через пару минут Джон не вернулся, детектив решил проверить, что он делает. Хирург нашелся уже спящим на маленьком кухонном диване с поджатыми ногами, так как даже он с его ростом не помещался на этом диванчике. Белая простынь (у него, как и у самого Шерлока, видимо, тоже был пунктик по поводу белого постельного белья), была обмотана вокруг тела доктора, но была слишком тонкой, чтобы согреть человека в этой холодной кухне.       С минуту поглядев на хозяина квартиры, Шерлок вернулся в спальню, задумчиво посмотрел на кровать и, схватив одеяло, вернулся к спящему хирургу, чтобы укрыть его. Почувствовав на себе тяжесть чего-то мягкого и теплого, Уотсон сразу же закутался и улыбнулся, разгладив все морщинки на лице, отчего стал казаться моложе лет на десять.       Мельком взглянув на очаровательные ямочки, которые что-то зацепили у Шерлока в мозгу, детектив быстро скрылся с места «преступления», стараясь не думать о том, о чем хотелось думать при взгляде на улыбающегося счастливого Джона.       Закрыв за собой дверь в спальню, гость медленно обвел взглядом комнату. Заметив валяющееся на полу покрывало, он поднял его, и, сняв пиджак и туфли, аккуратно лег на край кровати, закутавшись с головой тяжелой тканью, так уютно и приятно пахнущую Джоном.