Наездник Гончей

      Джон видел три варианта развития событий. Точнее не так. Три варианта убийства Валерия.       Первый был не особо профессиональным, но в нем была своя прелесть. Каждый день заключенные затевали потасовки. Кто-то кого-то оскорбил, кто-то кому-то не дал, да и мало ли что еще? В этой потасовке случайная смерть никого не удивит, и потому не сложно будет убрать Валерия в разгар драки. Просто и эффективно. Проблема состояла в том, что Валерий был главой «семьи» и сам никогда не вступал в драки. Дрались его шестерки и только. Поэтому, каким бы привлекательным этот вариант не был, он отпадал.       Второй вариант нравился Джону намного меньше, так как поддаться уговорам Валерия, лечь под него, а потом убить украденной из столовой заточенной ложкой, мало того что невероятно ему претило, так еще и наверняка найдутся свидетели того, что Уотсон был все-таки завоеван Валерием и ушел к нему подстилкой, после чего тот сразу оказался мертвым… Здесь и идиот догадается, кто убийца.       Последний вариант Джоном рассматривался одним из последних, так как требовал привлечения к делу Детки. Детка всегда знал все новости и сплетни в тюрьме, в том числе и о поставке наркотиков. Достать метамфетамин и спайс для Детки не составит никакой проблемы, но следовало учесть все риски и промахи, потому что при малейшей ошибке все повалят на него, если узнают, что он достал наркотик. А они узнают. Поэтому этот вариант тоже отпадал.       А Джон любил азарт. Любил игру. Все, кто знали ситуацию с бандой Жукунова и догадывались о том, кто такой Джон, прекрасно понимали, чем грозит Валерию его настойчивость. Но как любил наслаждаться Джон, когда видел озабоченность и непонимание на грани паники, когда своей игрой он ставил в тупик самых стреляных детективов. Ему хотелось посмотреть на лица заключенных, когда они поймут, что оба последних члена банды спокойно жили здесь долгие годы, но умерли сразу после его приезда, в то время как их глаза будут говорить им о том, что Уотсон здесь ни при чем, обманывая и заставляя впасть в ступор.       Да… Эта награда была получше тех миллионов, которые он получал за каждый свой заказ. Поэтому стоило придумать что-то такое… Чтобы каждый понял, кто такие Псы и на что они способны.       Пришлось воспользоваться Деткой. Тот, не будь дураком, сразу смекнул, в чем дело, но даже и не думал задавать какие-то вопросы. Просто через сутки под подушкой у Уотсона оказались два пакетика с полутора граммами чистейшего метамфетамина и спайса.       Смертельная доза мета для человека примерно от 0,35 до 1,5 грамм, но вводить его следовало аккуратно, так чтобы это не выглядело убийством. В голове вдруг возник четвертый вариант — симбиоз всех остальных, который сразу запутает всех, но тем не менее не подставит Детку, к которому Пес успел уже прикипеть. Осталось только подготовить массовку.       Срок исполнения заказа истекал через два дня.              Врагов у меня было немало. К счастью или сожалению, идиотов среди них практически не водилось. Вот и щеночек тоже такой же. Даже такому дебилу, как Шмыгу, было понятно, зачем он дал себя поймать. Шмыг, кстати, был одним из тех идиотов, которые раньше на меня покушались.       Мелкий, худющий и вечно растрепанный, с косыми глазами и мышиного цвета волосами, Шмыг весной прошлого года умудрился напасть на меня с заточкой. Чуть не отправил его к праотцам. Меня остановила одна мысль. Как-никак он был одним из двух наших дилеров, поставляющих нам дурь. В итоге он пару месяцев провалялся в медицинской части. А все началось с одной-единственной бумажки. У него была своя драгоценность в этом притоне монстров — ему разрешили оставить фотографию его дочки. А я ее порвал. От скуки. Посмотреть, как отреагирует это чучело на то, как я уничтожаю вещь, над которой он трясется поболе своей шкурки.       Посмотрел. Теперь я знаю, что любовь это не только слабость, но и невероятная сила. Такого Шмыга не видели наши казематы никогда. Бросаться на меня в лоб не рисковал никто. Потом я узнал, что для Шмыга в библиотеке собрали фото по кусочкам и заклеили скотчем.       Я часто слышал тихие перешептывания о моей черствости, бессердечности и о чем-то там еще, но пропускал эту хрень мимо ушей. Мне было чрезвычайно интересно, как можно было в том нищеброде не рассмотреть такого огня и ярости. Больше Шмыга мне на глаза особо не попадался, но хоть он меня и заинтересовал, брать в свою постель этого оборванца было просто противно. И только мне подумалось, что он, учитывая темперамент, может быть прекрасной подстилкой, как к нам подселили песика. Я и думать забыл о Шмыге. Ведь передо мной стоял Пес — вне всяких сомнений. Военная осанка, неслышная походка, цепкий внимательный взгляд и мозоли на ладонях, говорящие о частом применении оружия.       Вот кого мне действительно захотелось к себе в постель. Подтянутые ягодицы парня так и хотелось раздвинуть руками, но черт был слишком силен, что ж поделать… Ни попытками привести насильно, ни угрозами, ни уговорами его к себе было не заманить. Да еще и Детка стал ему благоволить.       — Ты бы оставил его в покое, Вал, — сказал он после пары жарких часов в моей койке. Детка раскинулся на дырявом покрывале, нисколько не гнушаясь своей наготы и затянулся косяком. — Он не по зубам тебе. Съест и не подавится. А ты только ускоряешь свою и так уже неизбежную кончину…       — Так он за всеми нами пришел?       Фыркнув, Детка откинул в сторону окурок и потянулся, отчего я не мог не пробежаться взглядом по бледному жилистому телу.       — А то ты не знаешь. У него заказ на всю банду. Остался только ты, Вал. И я тебе не завидую.       Я схватил за горло зарвавшегося парня и зарычал ему в лицо:       — Ты, я смотрю, совсем страх потерял, щенок? — оскаленные зубы не произвели, походу, никакого впечатления на любовника. Тот все так же флегматично смотрел мне в глаза.       — Страх постепенно растворяется в тюремных решетках. Тебе ли не знать.       Действительно. Мне ли не знать. Я не знаю, на что надеются власти, думая, что тюрьмы для преступников — место наказания, при выходе из которых у человека волшебным образом испаряются плохие «незаконные» мысли. Единственное, что меняется в человеке взаперти — не он сам, а его отношение к тем, кто лишил его свободы. Просто появляется еще один враг — власть имущие. А так же растет количество набитых тату «ACAB». И страх да, исчезает. Он пропитывает здешние стены и решетки настолько явно, что невозможно даже рукой до них дотронуться. Он был практически материален, и его можно пощупать и смять в крепко сжатом кулаке. А люди, сидящие здесь, становились монстрами, подминающими под себя тех, кто становился амебами, которым было насрать на свое тело и душу.       Пес оказался монстром сам по себе, и я не хотел превращать его в амебу. Ни в коем случае. Мне надоели эти безвольные кожаные куклы, которых можно сдавать в секс-шоп для траха. Но Джонни был тем, кто явно не собирался сдаваться просто так.       Сегодня явно был не мой день. Щеночка не было видно. Я уже начал ревновать его к Детке, который не отходил от него ни на шаг. Определенно, стоит трахнуть шлюшку сегодня пожестче. Мне нужен был Пес. Я иногда ловлю себя на мысли, что я помешался на нем. Я не чувствовал вкуса косяков, которые выкуривал один за другим, еды, которую в меня пихали чуть ли не силой, я стал реже звать Детку, а если и звал, то представлял вместо него совсем другого блондина.       Вот и сейчас струйки воды в душевой кабине уносили последние капли спермы, а я стоял, привалившись к стенке и тяжело дышал, сглатывая, тщетно пытаясь промочить пересохшее горло. Нет. С этим пора кончать. Скрутить щенка самому и трахнуть, а потом уже думать обо всем остальном, ибо это уже ненормально.       После последнего косяка меня слегка потряхивало, и я не сразу услышал хлопок двери в душевую.       — Твою ж мать, Валерий, прости, — в душевую проскользнул Шмыг, который, увидев меня, тут же попятился назад. — Я не знал, что ты здесь, я сейчас…       — Да не мямли ты! Я уже ухожу, устраивайся.       Одевшись, я посмотрел на нежданного посетителя и усмехнулся — тот пришел в умывальню с косяком и, как всегда, потертыми темными четками, которыми сейчас нервно перебирал.       — Дай дунуть, — сразу было видно, что косяк был подожжен только что и Шмыг не сделал еще ни одной затяжки. Неплохо. Мне больше достанется.       — Д-да, конечно… — слегка покачивающийся парень отдал мне трубочку и присел на лавочку около стены. Я с наслаждением затянулся. Не знаю, как и какую Шмыг забивает траву, но она всегда была потрясающе действенной. Вот и сейчас меня повело.       — М-м-м… Крепкий сегодня, — расслабленное тело с благодарностью приняло дозу и сердце забилось чаще от предвкушения сильного кайфа. — Можешь идти.       Затравленно на меня посмотрев, Шмыг тут же выскользнул из душевой, и я сел на то место, где был он и прикрыл глаза. Не знаю, что он туда добавил, но я понял, что лечу — ощущение легкого покачивания, как на волнах, сменилось парением в невесомости и чувством легкости. Какого хрена я разлегся? Я полон сил и могу практически все! Плевать на этих прихлебателей, которые лижут мой зад только потому, что боятся меня! Надо действовать! Надо бежать и делать все самому!       Вскочив, я выбежал из душевой. Надо было догнать Шмыга. Мне мало одного косяка. Я знал, что могу бежать быстрее, чем обычно, и это было потрясающе! Земля сама подталкивала мои ноги, которые будто летели над полом. Парень далеко не ушел. Он шел в сторону камер, засунув руки в карманы и опустив голову.       — Эй, мышь!       Обернувшийся Шмыг был довольно бледным, но мне было сейчас не до этого.       — Гони сюда еще один! Мне надо к щеночку забежать, — даже под пулей я бы сейчас не вспомнил, какого такого щенка я имел ввиду, но мне нужен был еще один косяк сейчас же. Зная, как недолго длится кайф от спайса, мне нужно было продлить это ощущение. — Гони, тварь, сейчас же!!!       Почему он медлит? Он совсем страх потерял? Смотря на меня с ужасом, от дрожащей рукой достал из кармана белую трубочку и протянул мне. Я, выхватив желанную добычу, тут же зажал ее в зубах и поджег, затянувшись.       Вкус был другой. Эта тварь меня пыталась наебать.       — Ты что мне подсунул?! Это не то! — О да, я был в ярости. Он думал, что я не различу вкуса?       — Н-но… У меня б-больше н-нет… — в доказательство нищеброд вывернул карманы. Блядь. Походу, он действительно не понимает, что не так. Не он закручивал косяк? И что теперь?..       Мне нужен был Детка. Сейчас же.       Упавший на пол от удара в висок Шмыг меня уже не интересовал ни капли. Его подберут, как и многих до него. А мне нужен был Детка, моя элитная шлюшка, который знал все обо всех и обо всем.       Ясность моего ума меня очень поразила. Мне сразу стали понятны все мотивы поведения Детки в этой свалке преступности. Он был умен. Очень умен. То, что он подставляет зад, не значит, что он тупая путана, которая от безысходности ложится под каждого. Он тот человек, который ради своей выгоды пойдет на все. Для него всегда цель оправдывает средства. Любые средства. И для него тело — всего лишь тело, которое может дать ему больше, много больше, чем остальным, поэтому он пользуется им легко и непринужденно. Где нужно, подключит ум, где нужно, подключит похоть, а где-то и наркотики с деньгами.       Я быстро добежал до его конуры и тут же замер. Детка выгибался в пояснице, стоя на коленях на койке, а широкие грубые ладони впивались пальцами в его белоснежную кожу, сминая ее на поясе. Толстый темный член в обрамлении светлых волос входил в его задницу мощно и медленно, заставляя парня стонать и запрокидывать голову. Мой взгляд все не мог оторваться от расходящихся в сторону ягодиц, между которыми очень четко было видно растянутую раздраженную покрасневшую кожу ануса, обтягивающего ствол любовника. Акт длился уже давно. Об этом свидетельствовали и хриплые, слабые стоны, словно Детка до этого много кричал, и капельки пота на его безволосой, почти женской спине и дрожащие от напряжения ноги, на которых тот пытался удержаться, но ему это плохо удавалось, хотя он очень вынослив в этом плане.       Его любовник тоже стонал, но глухо, словно он был уже на последнем издыхании. Да, они определенно были здесь не двадцать минут. Слева раздались смешки. В камере они были не одни. У этого акта были зрители и болельщики. В голове не укладывалось, кто, кроме как самого Детки, мог на глазах у левых людей трахаться долгое время. Взгляд зацепился за светлые волосы на подушке и тут меня накрыло.       Пес. Щенок. Кобель, или как там его еще называют. Проклятый Джонни трахал МОЮ шлюху на глазах у тех, кто, судя по всему, заключил пари на то, сколько продержатся любовнички. Ярость просто застила мне глаза. Я ворвался в камеру и схватил за волосы Детку, стаскивая его с чужого члена и, откинув того в сторону, сжал руки на шее не успевшей вскочить с кровати бляди и мир потонул в темно-карих глазах.              Валерий умер так же, как и жил: тупо, ярко и агрессивно. Ослепленный хорошей дозой спайса, он не мог не потребовать добавки. Добавку мог предоставить только тот, кто знал, как достать любую вещь в любой ситуации и в любом месте — Детка.       Джон вообще не хотел втягивать Детку в эту грязь, но тот, посмотрев на Пса, тихо произнес, что уж кто и сможет выманить Валерия, то это только Джон или он сам. Парень твердо сказал, что Уотсону не стоит светиться, а еще лучше пойти погулять, обеспечивая себе железобетонное алиби, пока основная грязная работа будет проходить в другой части тюрьмы.       — Ты предлагаешь мне гулять, пока ты будешь убивать Валерия? — подняв брови, Пес неверяще посмотрел на блондина и замер. — Я не буду тебя заставлять выполнять свою работу.       Фыркнув, собеседник хлопнул по плечу Уотсона и пошел дальше по коридору, и Джону пришлось его догонять.       — Я буду тем, кто выведет его из себя. А кто и как его убьет — это не моя, а твоя проблема! — ткнув пальцем в грудь Джона, Детка ухмыльнулся. — Но чтобы я и близко не видел там тебя! Ты будешь на другой стороне тюрьмы с кем-то драться, спорить, орать, ебаться и всячески привлекать к себе внимание, чтобы тебя в тот промежуток времени запомнили находящимся именно в той части нашего питомника, понял? С меня только отвлечение. Остальное твое, а в первую очередь — алиби!       На следующий день Джон поймал на себе хитрый взгляд парня, который стал ему ни много ни мало — другом. Детка стал ошиваться около блондинистого парня, который отдаленно напоминал по внешности Уотсона и постепенно Джон понял, как парниша вздумал влиять на Валерия. Кинувшись отговаривать, Пес наткнулся на стену непонимания, а потом и на откровенный ржач.       — Джонни, я живу этим. То, что трах поможет обеспечить безопасность не только мне, но и тебе, только еще больше меня подстегивает! Не кипишуй и не мешай мне получать удовольствие!       В общем, план был прост до неприличия: угостить Валерия спайсом так, чтобы тот захотел добавки. Добавку предоставляет только Детка. Детка в этот момент будет принадлежать якобы тому, кого Валерий сам хотел трахнуть, то есть «Джону», вместо которого был тот несчастный, похожий на Уотсона. Валерий, который от большой, но не смертельной дозы спайса, будет довольно агрессивен, нападет на них обоих, не обращая внимания на то, что у сцены будут свидетели. В переполохе же можно легко воткнуть в тело шприц с раствором мета в бедро, вводя смертельную дозу наркотика.       Итог: передозировка и абсолютная невиновность Джона, который в этот момент разговорился с парнями соседнего сектора и нашел с ними безвольное тело Александра по кличке Шмыг, который подвергся нападению.       Все прошло как по маслу. За исключением того, что Детке пришлось работать на износ и ходить враскорячку все последующие дни. Но он вообще не жаловался, да и к тому же, часто стал захаживать «на огонек» к «Джону».       Сам Уотсон в тот момент был занят уже другим делом.       К Джону пришел посетитель.       Срок исполнения заказа истекал через два часа.