Наездник Гончей

      В преддверии сумрачного вечера отчетливо угадываются оттенки солнечного заката, окрашивающие комнату в глубокий персиковый цвет. Открытое окно впускало воздух, медленно поднимая полупрозрачный тюль с кружевами и волнами сдувая с него пылинки. В свете солнца. Они сами были будто маленькими солнышками, кружащимися вокруг друг друга в причудливом танце своих притяжений. Будто в замедленной съемке они медленно опускались вниз на стол, заваленный кучей папок с полицейскими делами и справочниками. Одна из них упала прямо на нос седовласому человеку, изображенному на фотографии полицейского пропуска, отчего Шерлок хмыкнул и тут же поморщился от того, насколько всепоглощающим вышел этот звук в его голове.       Тут же в уши из окна ворвался громогласный шум автомобилей, смешанный со звуками активной людской жизни на Бейкер-стрит.       Голова взорвалась болью. Шорох шин по асфальту, гудки такси, разговоры людей, шум двигателей бил прямо в слуховую область коры стальной строительной кувалдой. Не то, чтобы эту боль можно было бы сравнить с болью от удара семикилограммовым бруском стали 50Х, но ощущения очень даже похожие. Сейсмический шум оставил в сознании будто мокрый тягучий след, сливаясь в практически гипнотический фон звуков, тяжело оседающих в сознании, как та же самая пыль. Левая височная доля агрессивно отреагировала на звуковые раздражители, отказавшись их анализировать и разбирать более подробно.       Попытка встать с дивана, чтобы закрыть окно, провалилась. Напряглась передняя сторона бедра — квадрицепсы, прямо связанные с коленным суставом. Поднялись стопы и сцепились с грубым, жестким плетением листового волокна сизали, из которой сделан ковер. Перенос центра тяжести вперед и напряжение брюшных мышц для подъема верхней части тела. Сразу переключить контроль на мышцы спины — напрячь заднюю сторону тела, от шеи до поясницы, для поддержания осанки, удержании спины прямо и подъема торса. Задействовать глубокие мышцы живота… Нет, не поверхностные мышцы, а ниже!       Поздно. Стабильность и сила корпуса потеряна.       Шерлок упал на диван, вытянув вперед длинные ноги и свесив голову вбок. Перевалив ее по спинке дивана в более-менее вертикальное положение, детектив почувствовал сухость во рту и досадливо поморщился и забегал глазами по комнате в надежде найти хоть какую-то жидкость.       Зрачки, причудливо расширенные до того, что радужки было почти не видно, спотыкались о потоки окружающих образов, преображенных в безумство сознания, и отвлекали от первоначальной задачи. Отсветы поблескивающих пылинок, извивающиеся в танце с насыщенными красками обложек книг на фоне, создавали в мозгу Холмса миражи и иллюзии непостижимой красоты.       Оттенки животного инстинкта и удовольствия, плавно сливающиеся в одно целое, пронизывают восприятие, вызывая усиливающуюся амплитуду сознания. Моменты огромной катастрофы и самодовольного превосходства объединяются в контрастах восприятия, как купол пленительной реальности, покоренной наркотическим подъемом.       Холмс встряхнул головой, попытавшись сосредоточиться. Он упускал что-то важное. Что-то…       Сознание плавно перетекает в пространство безграничной свободы, где время теряет свой смысл, сжимаясь и размываясь в спирали непонятных ощущений. Цвета внешнего мира, как аккорды музыки, расползаются перед глазами, образуя симфонию, пленяющую сознание своей глубиной и разнообразием.       Захотелось взять скрипку и с излишней силой исполнить стаккато. Так, чтобы пространство заполнилось высокой острой нотой. Так, чтобы струна задрожала от сильного нажатия белого конского волоса. Так, чтобы канифоль по инерции малой воздушной волной отправилась хвойными частицами летать вместе с пылью в догонялки.       Павич красиво написал, что смычок делают из волос единорога.       Шерлок прикрыл глаза и почувствовал, как задрожали пальцы на его руках. Это был признак… Чего-то?..       Казалось бы, а почему не существует лошади с рогом во лбу? У козлов, оленей, лосей их аж по два. А у лошадей не может быть и одного. Зато существуют коровы с четырьмя желудками, змеи с одним легким, осьминоги с девятью мозгами, двумя сердцами и голубой кровью, а лошади с заострённым костным выростом из костей черепа — нет.       Все лишние мысли постепенно угасают, уступая место эйфории и безмятежности. Между мирами, где реальность и иллюзия смешиваются, нетронутая сознанием грань отодвигается, позволяя совершить беззаботное погружение во внутренний, более интересный мир. Неуловимая нить сближает эмоции и мысли, образуя призму сознания в неопределенном и неопределяемом состоянии без возможности его последующего анализа.       Наркотическая течь оберегает открытое и уязвимое сейчас сознание, обволакивая его безэмоциональными яркими образами, защищая от первобытных страхов и бескрайности безысходности. Мысли срываются в бездну экстаза и наслаждения, создавая иммунитет от муки и раскаяния, которые пытаются пробиться сквозь невозможную толщу визуальных и мысленных красок. Этот маленький червячок елозит на краю сознания, пытаясь донести что-то важное.       Шерлок снова встряхнул головой и сильно зажмурился.       Думай…       Веки поднялись и зрительный нерв дрогнул от обилия света и красок вокруг, но Холмс и не подумал закрывать глаза снова. Прищурившись, он начал судорожно искать взглядом, за что ему зацепиться. Якорь, ему нужен якорь.       Возникло ощущение, будто тело устроило самый настоящий бунт против его разума. Мидриаз заставил смотреть на окружение сквозь узкие щелки глаз.       Взгляд наткнулся на книгу в твердой обложке, валяющуюся на полу. Джек Лондон, «Межзвездный скиталец». Ересь полная. Когда Шерлок попросил миссис Хадсон принести ему все книги, в которых говориться о тюрьме, его домовладелица притащила целую коробку букинистической макулатуры, которую Шерлок чуть не сжег тут же после прочтения, прекрасно понимая, что ничего нужного он оттуда не подчерпнет.       Червячок заелозил активнее, заставляя Холмса нахмуриться и взглянуть на книгу внимательнее. Что-то важное мелькнуло. Что-то связанное с ней.       Думай.       Книга. Джек Лондон. Профессор Стэндинг. Тюрьма.       Что здесь важного?       Шерлок зажмурился и приложил пальцы рук к вискам, сильно сдавливая голову.       Нужно посмотреть еще раз. Что-то не так. Что-то неправильно.       Мокрые слезящиеся глаза с лопнувшими капиллярами в обрамлении посиневших век открылись и снова посмотрели на книгу.       Думай!       Надо посмотреть, как будто со стороны. Что увидит обычный человек, взглянув на эту книгу?       Книга издательства «Prometheus Books», датированная 2013-м годом, если быть точнее, шестым января 2013-го года. Мягкая ламинированная глянцевая обложка зел…       …       …зеленого цвета.       Шерлок рванул вперед и опустился на четвереньки перед валяющейся на полу книгой. Перед глазами все поплыло, Холмс пошатнулся, но устоял на своих конечностях.       Ну конечно! Зеленый!       Шерлок видел перед собой зеленую книгу. Точнее не так. Он помнил, что эта книга зеленого цвета. Мозг помнит и обрабатывает ее как зеленую, но вот Шерлок видит перед собой практически серый оттенок.       Глаза преобразуют свет в нейронную активность, но именно мозг имеет решающее значение для интерпретации импульсов.       Холмс заозирался, пытаясь найти что-то, что…       Халат!       Опустив голову, он чуть не запутался в своих же конечностях разглядывая то, что на нем было надето.       Его обычный домашний шелковый халат.       Синего цвета.       Яркость красивого лазурного оттенка вгрызлась в мозг Шерлока, практически выжигая в его сетчатке этот непередаваемый яркий оттенок.       Самым ярким и самым заметным цветом для человеческого глаза является зеленый. Какой цвет используется чаще всего для хромакея?       Но! Шерлок сейчас не в том состоянии, чтобы воспринимать зеленый цвет. И нет, дело не в наркотиках, а в побочных эффектах от них. В частности, одном — расширении зрачка.       Больший зрачок пропускает больше света в глаз, задействуя различные типы фоторецепторов в сетчатке и тем самым косвенно изменяя цветовую чувствительность зрительной коры. То есть расширение зрачка из-за настороженности может напрямую влиять на зрительное восприятие.       И сейчас Шерлок лучше всего воспринимает не зеленый цвет, а синий. Цвет халата. Цвет неба. Цвет глаз Джона.       Джон…       Шерлок вспомнил. Вспомнил обо всем, что побудило его скатиться к такому состоянию.       Джон.        Мысли, словно взбесившись, бесконтрольно наводнили каждый его уголок разума одним-единственным именем.       Джон!       Он разочарован.       Вместе с воспоминаниями об Уотсоне Шерлок вспомнил и те слова, которые выбили землю из-под ног детектива.       Твой ум, подгоняемый нелегальными веществами, для всех, а особенно для меня, бесполезен.       Но ведь это всегда помогало ему лучше думать!..       Вспоминая все дела, которые он раскрывал, будучи после дозы, он с восторгом перелистывал в своих чертогах все блестящие идеи и выводы, которые возникали у него в мозгу, стимулируемом кокаином.       И это было…       Да, по мере того, как Шерлок все больше погружался в темные трансовые состояния, он начал терять социальные связи — от него начали отворачиваться те, кто так не давал ему скучать, или был рядом: и Лестрейд, и родители, и теперь Джон, и…       А больше никого и нет.       Единственный, кто хоть как-то оставался рядом — это Майкрофт. Тот, несмотря на откровенно ужасный вид, практически мертвое тело Шерлока, продолжал снова и снова вытаскивать брата из наркотического дурмана, находя его в таких притонах, о которых Холмсу до сих пор стыдно думать. Сколько тот ему говорил, что от принятия этих веществ Шерлок лучше и умнее не станет? Сколько тот запирал его в четырех стенах, в надежде, что после ломки тот не вернется к этому своему увлечению.       Но детектив сам по себе пришел к выводу, что такое частое употребление и не нужно ему совсем.       Но то, что сказал Джон и то, о чем он сказал…       Правда ли это? Что все это время Холмс-младший тешил себя напрасными иллюзиями? Кокаин — прекрасный психостимулятор. К тому же, есть еще одна прекрасная причина, по которой Шерлок выбрал именно кокаин. Распознать кокаинового наркомана, который потребляет это наркотическое вещество в умеренных дозах, достаточно сложно, поскольку по внешним признакам он выглядит немного возбужденным и энергичным. Что ничем не отличается по поведению от обычного состояния Шерлока.       Но Джон… Он действительно не увидел его запястья. А ведь без стимуляции ему потребовалось бы семь, нет, четыре секунды, чтобы понять, почему у него такие запястья и для чего это было сделано.        А он этого не увидел вообще.       Но ведь он старался не встречаться с ним взглядом. Как любой человек из медицинской сферы, он наверняка не одобряет потребление…       Что и произошло.       Если бы ты он не был под дозой…       Ему не пришлось бы позорно бежать из тюрьмы, когда он так хотел его увидеть.       А так ли хорошо все после приема? Так ли лучше становится после очередной стимуляции? Так ли ему это нужно?..       Сейчас проверим.       Глаза вновь попытались сфокусироваться на каком-либо предмете. На глаза снова попалась эта злополучная книжка, которая должна быть зеленого цвета.       Ну давай, продедуцируй её. — Пронеслось в голове голосом Джона.       Потрепанная и потертая обложка — книгу купили давно, практически сразу после выпуска. Читали ее три, нет, четыре раза, учитывая несколько раз загибали уголки некоторых страниц и восстанавливали стертые карандашные заметки. У миссис Хадсон была привычка помечать самые яркие для нее моменты — читать очень любит, но не испытывает излишнего пиетета к книгам, чтобы их лелеять и пылинки с них сдувать, в отличие от мистера Хамсвела… или Хамстера… с которым она прожила полгода. Он разогнул все уголки и стер все заметки, чем взбесил хозяйку и ей пришлось заново перечитывать все, чтобы восстановить все, как было.       В уголке на срезе виднеется пятно от чая — след того скандала, с которым она выгнала вышеупомянутого мужчину.       Он все еще умен. Он все еще видит причины и следствия.       Да неужели. А ты больше ничего не видишь, умник? — Продолжил говорить с ним воображаемый Джон.       Тяжелый вздох, и Шерлок потянулся рукой, чтобы почесать шею. Дрожащие пальцы только мазнули по мокрой шее. Легкий стон и Шерлок вновь сосредоточился на книге.       Книга все так же, словно издеваясь, валялась на том же месте, уже беся своей серостью в глазах Шерлока. Черно-серый портрет Джека Лондона уже не улыбался¸ а скалился и словно эхо, повторял за его внутренним Джоном:       Умник.       Буквы в названии рассказа на сером фоне поскакали по обложке, складываясь в слова, которых не могло быть там:       Умник.       Шерлок зарычал и встряхнул головой. Комната завертелась и словно озарилась желтым цветом из окон, подсвечивая серое пятно на полу со смеющимся напечатанным лицом писателя.       УМНИК.       Стоп.       Книга не серая. Книга зеленая.       Все вокруг будто замерло. Пыль застыла в воздухе, будто поставленная на паузу. Замолк шум с улицы. Потухли все источники света, включая солнце. Озарена светом была только книга. Серая.       Но она зеленая.       Шерлок прислушался к себе.       Головная боль. Шум с улицы вновь включился как по мановению рук. Кстати о них.       Тремор. Пальцы дрожали, размываясь перед глазами.       Жажда. Во рту было сухо и хотелось пить. Ни намека на слюноотделение.       Повышенная потливость. Шея была мокрая, когда он ее коснулся. Но после душа он уже давно высох.       Холмс взглянул на кожу на руках. Бледнее и серее, чем обычно. Наверняка кожа вокруг глаз и губ посинела.       Ну и самое главное. Отсутствие зеленого цвета и невероятная восприимчивость к синему. Расширенные зрачки.       У него передоз.       Бинго! — снова послышался голос Джона.       Рука потянулась к карману халата и нащупала телефон в кармане. Дрожащие пальцы нажали несколько кнопок, на ощупь отправляя сообщение.       Джон прав. И как бы ни противно было об этом думать, Майкрофт прав.       Это действительно его мысли?       Он точно переборщил.