***
Когда он наконец-то возвращается домой, девушки и Хандзо уже столпились на кухне и завтракали. — Где ты был? — спрашивает мама. — Боже, от тебя несет за версту, — быстро добавила Нина. Она затыкает нос и делает брезгливое выражение лица. — Надень рубашку, чудак. Не показывай свою волосатую грудь, — прочирикала София. Джесси фыркнул от смеха и закатил глаза. Он берет стул, присоединяясь к семье за столом. — Не драматизируйте, — отвечает он. — Просто решил выйти на пробежку. — Ты? На пробежку? — говорит Нина. — Это что-то новенькое. — Хромой Господь, почему никто не верит мне в этом доме. Близнецы хихикают в ответ на его раздраженный тон, а Нина мягко улыбается ему: — Ты знаешь, что я шучу, Джесс. Мама тычет в него пальцем. — По крайней мере, ты наконец-то избавился от этого, — говорит она, показывая на небольшой жирок на животе. — Аа, мама, — скулит он. Она хихикает и пренебрежительно машет рукой, показывая рукой на еду. — Ешь! Извини, мы не знали, когда ты вернешься, так что начали без тебя. Но ты только посмотри на все это! Джесси поражает разнообразие пищи — куча гренок, тарелка с яйцами, тосты и нарезанные фрукты. Он позволяет себе присвистнуть и кивает: — Выглядит потрясно. — Ты действительно нашел себе идеального мужчину. Ты сам можешь в это поверить? Он сделал все это для нас! — говорит мама. Она мимолетно смотрит на Хандзо, и Джесси убежден, что его мать вышла бы замуж за лучника, если ей дали на это шанс. Он смотрит на мужчину, приподняв брови; Хандзо не отвечает ему взаимностью. Лучник смотрит мимо ковбоя, с натянутой улыбкой на губах кивает, принимая похвалу. — Это меньшее, что я могу сделать, чтобы отплатить вам за доброту и гостеприимство, — говорит он. — Ну, — отвечает Джесси, — Ты точно знаешь, как завоевать сердце моей мамы, — он неуверенно смотрит на лучника, надеясь на хоть что-то. Хандзо не реагирует должным образом. Просто кивает и смотрит на тарелку с гренками, будто она является его бойфрендом. Ковбой ловит пристальный взгляд Сирши. Она что-то знает. Завтрак — непростое дело. Мужчина беседует, шутит со своими сестрами, но не забывает посматривать на Хандзо. Он слишком нейтрален. Нет мимолетных взглядов, нет неловких прикосновений к плечу или талии. Джесси делает все возможное, чтобы сохранить нормальность их отношений, но с каждым моментом это становится все сложнее; он чувствует, как лучник вздрогнул, когда их плечи соприкоснулись. Мужчина даже не посмотрел в его сторону. Чертов невыносимый ледяной Король. Дела ухудшаются, когда они бок о бок моют посуду после завтрака. Хандзо молча мылит тарелки и кастрюли, пока Джесси сушит их, поджав губы. Возможно, стоит поднять белый флаг и попытаться найти покой. Это должно хоть как-то ему помочь, решает Джесси; он наклоняет голову в сторону лучника и бормочет: — Слушай. То, что произошло прошлой ночью, прости… — Не извиняйтесь. Мои действия были глупыми, а алкоголь затуманил мой рассудок. Прости, — острые слова Хандзо больно ударяют в сердце. Мужчина трет тарелку с беспристрастным лицом. — Ты не должен просить прощения. Я не должен был вести себя, как задница. Ханзо фыркает: — Ты имел полное право так поступать. Я слишком далеко зашел в нашем шоу. Шоу, да? Его опасения подтвердились. Мужчина открывает рот, чтобы ответить, но Хандзо не дает ему это сделать: — Когда отправляется наш поезд? — Уух. Поздним вечером, думаю, мы можем добраться до станции в десять часов. Самолет вылетает на следующее утро. — Отлично, — бурчит лучник, — Я соскучился по своей комнате. Слово эхом отдается в голове Джесси. Отлично — Хандзо, кажется, хочет уехать. Просто замечательно.***
В Санта-Фе были места, скрытые от посторонних глаз, к которым Джесси испытывал особые чувства. Места, где, казалось, время останавливалось; сколько бы лет ни прошло, ничего не меняется. Они принадлежат только ему. Он всегда любил горы. В нескольких минутах езды от старого фермерского дома, среди вершин хребта Сангре-де-Кристо, он мог посидеть в тишине, наблюдая спящую пустыню. Историю всей его жизни можно пронаблюдать с горных пиков — мама часто заставляла всю семью выезжать в эти места. Джесси знает, что где-то дома спрятан альбом, полный воспоминаний: глупые фотографии его детства, где он с сияющими глазами и яркой улыбкой позирует с родителями на камеру. У него нет пары зубов, грязные волосы растрепаны, ободранные локти и колени выделяются на общем фоне. Следующий этап его жизни — брекеты, задатки волос на лице. Четырнадцать лет. Он исподлобья смотрит на камеру, скрещивая руки. Пару недель, и он сбежит из дома. В тупик. Он провел свой последний день в горах с мамой. Наедине. Она припарковала пикап на вершине высокого склона и расстелила по земле. Они сидели вместе, бок о бок, пили холодное пиво и вспоминали о прошлом. Отец умер всего несколько лет назад. Время бежит слишком быстро. — На что похожа работа с Overwatch? — пробормотала мать. — Всякое, — ответил мужчина. — Одни и те же старые рожи. Хотя, среди них есть и новобранцы. — Новички? — Да, да. — Джесси постучал ногтями по банке. — Недавно к нам прибыл один. Музыкант. Борец за свободу. Но блин, он самый милый человек, которого я когда-либо встречал. Он настоящий герой. Он отхлебнул немного пива и оперся рукой об край кузова. — Есть еще один. Только вступил к ним, думаю, что он брат Гэндзи или что-то… я говорил тебе насчет Гэндзи, не так ли? — Мм, — мама почесала подбородок. — Имя мне знакомо, да. Джесси кивнул: — Ну, этот парень не слишком похож на нашего Гэндзи. И мне кажется, что он меня недолюбливает, — продолжал мужчина, — Я поработаю над этим, неохота нажить себе нового врага — не человек, демон в бою. Стреляет исключительно из лука. Просто невероятно, — Джесси поджал губы и тихо присвистнул, качая головой в недоумении. — Никогда не видел ничего подобного. — Кажется, ты восхищаешься им. — Хм, — пробормотал он. Крепкие мышцы, гибкие руки, предназначенные для стрельбы из лука, татуировка. Молчун. Недавно присоединился, будучи неготовым к обществу Overwatch. — Может быть. Еще посмотрим. Джесси отхлебнул пива, думая о драконах, похожих на шторм. — Он дикий.***
Мама не сразу сообщает, куда они едут, хотя Джесси и замечает целую кипу еды и фотоаппарат в его руках. Он точно знает — есть только одно место, где может все это пригодиться. Как давно мужчина был там в последний раз? Мама, кажется, взволнована показать Хандзо «свои горы», она очень много болтает о невероятных видах, открывающихся с их вершин. Лучник тихо кивает и внимательно слушает. Большая семья отправляется в путь. Ковбой вновь оказывается плечом к плечу с Хандзо; Джесси смотрит на небо, сложив руки у живота. Лучник же отворачивается, а его волосы развеваются навстречу ветру. Они вновь не сталкиваются взглядами. Уже прошла целая вечность, как кажется Джесси. Могло быть и хуже. Он мог вообще не поехать. По крайней мере, Хандзо все еще рядом. Когда они доезжают до пика, солнце уже находится в своей высшей точке, нещадно опаляя все вокруг. Джесси чувствует, как пот стекает по шее и проклинает себя за то, что он удосужился принять душ после пробежки. Близнецы и Сирша обустроились в кузове пикапа вместе с Хандзо. Мама вместе с сыном разбирает старый фотоаппарат. — Итак, — щебечет женщина, хлопая в ладоши, — Это ваш последний день, поэтому мы кое-что подготовили. — Аа, вы ничего нам не должны, — говорит Джесси. — Сейчас не лучшее время. — Все нормально, — перебивает Нина. — Тебе ведь почти пятьдесят, а семейной фотографии еще нет. — Тридцать восемь, — бормочет Джесси. — Ага. Все равно близко к эпохе палеолита. — Отлично, тогда что ты скажешь о маме? — Красивая женщина, — говорит мама. — Не стоит говорить о возрасте леди, сынок. Близнецы хихикают, и Джесси качает головой, преувеличенно вздыхает и берет пиво из мини-холодильника. Он предлагает одну банку Хандзо, который машет пренебрежительно рукой. Мужчина слышит неестественный шорох, видя, как мама прячет что-то за спиной. — Девочки и я были в панадерии и кое-что купили, — говорит она, показывая мешок. Глаза Джесси расширяются, и он вновь чувствует себя ребенком — мешок, наполненный цветными ракушками, пищевой краситель и сахар сделал булочки невероятно красивыми. Она встряхивает мешок и кивает, как будто подзывает мужчину к себе; ковбой с радостью подходит к ней. — Черт, давно же я их не ел, — говорит он. Хандзо вопросительно смотрит на девочек: — Что это? — Это, как… сладкий хлеб, — бубнит Сирша, — Попробуй! — она ловко достает одно печенье и предлагает его лучнику, который аккуратно принимает лакомство. — У нас есть что-то подобное, — бормочет он глубокомысленно. — Мелонпан. — Мир тесен, не так ли? — размышляет Джесси, отрывая кусок от хлеба. Сахар крошится ему в ладони. На вкус просто восхитительно. Он ест свою порцию и тщательно следит, как Хандзо отрывает по кусочку от ракушки и медленно пережевывает, будто смакуя. Девочки также не остались в стороне. — Я думал, что вы купили их только для нас, — дразнится Джесси. — Ага, — мямлит София с полным ртом. — Ешь молча. — Я припрятала дома еще пакетик, — шепчет мама ему на ухо, подмигивая. Когда мужчина поворачивается, замечает на себе пристальный взгляд Хандзо. Это первый раз, когда лучник так открыто посмотрел на него, осознает Джесси. Они пялятся друг на друга в тишине, пока ковбой не трусит и отворачивается в сторону. Он не может нормально реагировать на такое… он знает Хандзо. И он обычно себя так не ведет; Джесси чувствует, что опять сделал что-то неправильно. Он потягивает свое пиво и лениво болтает со своей семьей, изо всех сил стараясь улыбаться. Нина рассказывает ему о поступлении в художественную школу. Джесси небрежно упоминает тот факт, что это будет первый раз, когда близняшек разделят по разным учреждениям; очевидно, это щекотливая для них тема. Хандзо же то и дело болтает с Сиршей. Джесси пытается понять, о чем они говорят, но близнецы слишком громко и взволнованно тараторят. Мужчина замечает, как младшая сестра раздраженно покачивает головой и закатывает глаза. Время ползет невыносимо медленно. Джесси выпил уже несколько банок пива, пока болтал с близнецами и матерью. Он смотрит сверху вниз на землю — маленькие домики, кустики, которые выглядят словно коричневые и серые муравьи на фоне раскаленной пустыни. Ковбой вытирает пот с лица и шеи, все еще наблюдая за общением Хандзо и Сирши, которые, без сомнения, говорят о нем всякие гадости. Боже, думает он, я это заслужил. Как солнце начинает свой спуск, мама зовет всех собраться вокруг нее. Еще одно воспоминание в фотоальбом… с новым членом их большой семьи. Джесси нервно потирает виски. Мама заставляет Хандзо встать рядом с ним, и Джесси аккуратно складывает руку на плечо лучника. На этот раз он не дрогнул, но ковбой все равно заметил, как он напрягся — еще одно напоминание, что их отношения временны. Близняшки оказываются по обе стороны от них, а Сирша восторженно встает на цыпочки рядом с лучником, наставляя ему заячьи ушки. — Все готовы? — говорит мама улыбаясь. — Три… два… Вспышка камеры и... Джесси моргает. Ах, черт возьми. — Хорошо, хорошо, — щебечет женщина. Она убирает камеру в сторону, и Хандзо, к ужасу ковбоя, не теряя времени, отходит прочь от него. Покачав головой, ковбой снова забирается в кузов, хватает еще пива, и думает о Гибралтаре.***
— Ты настоящий идиот, знаешь ведь? Сирша сидит на крыльце рядом с Джесси, сложив руки у подбородка. Мужчина наклоняется вперед, пожевывает сигару, поджимая губы. — Мм, — бурчит он и торжественно кивает головой. — Да, так и есть. Едкий дым заставляет девушку морщить нос. Она мягко толкает локтем в плечо. — Такими темпами я заработаю рак легких. А ты будешь виноват. — Извини, — говорит он со вздохом. Джесси бросает сигару на землю и тушит ее носком ботинка. — Привычка. Ничего не могу с собой поделать. — Стресс? — Вроде того. Она смотрит на брата понимающе. — Ты такой глупый, Джесс. Открой уже глаза. — Да что ты говоришь, — фыркает он, опираясь одной рукой на перила одаряя девушку язвительным взглядом. — Будто ты знаешь, что происходит? — Я знаю, что на крыльце горит свет, но дома никого нет, — отвечает она. — А еще вижу, что между тобой и Хандзо происходит что-то странное. Мы много разговаривали, знаешь ведь? — Да, видал, — говорит Джесси. — Вы двое болтали, как парочка школьниц. — Он хороший парень. Забавный, — Сирша наклоняет голову в сторону, смотря на мужчину. — Он спрашивал о тебе. Это подогрело интерес Джесси: — Что он сказал? — спрашивает он. — Мой рот на замке, — говорит она, изображая молнию. — Но если у вас проблемы в отношениях, то вам нужно поработать над этим. Вы весь день избегаете друг друга, как парочка дураков. Я знаю достаточно историй, чтобы знать, что ваши игры ничем хорошим не закончатся. — Ты почти ничего не знаешь, девушка. Она закатывает глаза: — Не нужно многого знать, чтобы заметить твое глупое поведение. Смотри, просто подойти к Хандзо и поговори с ним. Перестань быть конченным дебилом. — О, неужели моя младшая сестричка решила показать свой набор грязных словечек? — Я выросла рядом с тобой, кретин. Ты всегда ругался как сапожник, — Сирша улыбается ему в ответ, опираясь ладонями о перила крыльца, и откидывается назад, глядя на пустыню, — Мне не нравится, когда мой брат печалится. Уже сегодня ты уезжаешь, но ведь у тебя все еще есть время, чтобы все изменить. — Не знаю, Сирша, — бормочет он. — Не думаю, что Хандзо это понравится. — Ну, блин, Джесс, просто подумай. Ты никогда не узнаешь, что он чувствует, пока не поговоришь с ним. Господи, клянусь, вы, мужчины, такие сложные. — Ты действительно думаешь, что это хорошая идея? — отвечает Джесси скептически. Конечно, он хочет решить эту проблему, но боится рисковать дружбой с Хандзо. Кроме того, похоже, что лучник не горит желанием говорить о прошлой ночи. — Да, так и сделай. Боже, сколько раз мне нужно повториться? Пойди и поговори с ним, — стонет Сирша. — Я… Ладно, ладно. Пойду. Но если все закончится плачевно, то я знаю, кто будет виноват.***
Джесси поджимает пальцы ног и тихо открывает дверь в гостевую спальню. Темно, ленивые потоки солнечного света через задернутые шторы мягкими линиями застывают на ковре. Хандзо сидит на полу, скрестив ноги, аккуратно складывая футболку. Только что вымытые волосы стянуты сзади в короткую косу. — Эй, — бормочет он, закрывая дверь с мягким щелчком. — Есть минутка поговорить? Хандзо на мгновение прекращает свое занятие, тихо бурчит что-то себе под нос, но не удосуживается повернуться к собеседнику лицом. Ладно, думает Джесси. Пусть будет так. Джесси садится на край кровати, которая прогибается под его весом, старые пружины стонут в ответ. Он засовывает руки в карманы и смотрит на Хандзо: изгибы мышц проглядываются под плотной рубашкой. Ковбой нервно покусывает нижнюю губу — слишком напряженная обстановка. Одна часть Джесси трусит и хочет убежать, не желая разбираться с последствиями и проблемами дружбы. Другая же понимает, что все это неправильно. Господи, думает мужчина, что я только должен сказать ему? — Слушай, — начинает он, сделав глубокий вдох в попытке успокоить свои нервы. — Я кое-что хочу тебе сказать, если ты ненавидишь меня, то черт возьми, я не виню тебя. — Что? — отвечает Хандзо односложно, как будто вещи интересуют его больше, чем этот разговор. — Это… понимаешь, насчет прошлой ночи… когда я оттолкнул тебя, не досказал что-то важное. Мне жаль, прости. Но я не мог ничего поделать. Ты же был пьян. Хандзо заметно напрягся, убирая очередную рубашку в сторону. — Разве я не говорил, чтобы мы забыли это дело? Это была только моя вина, потому что я вел себя как идиот. Тебе не нужно продолжать извиняться. — Это не так! — фыркает Джесси. Он с силой сжимает ткань штанин, пожалев о сказанном. Лучник сидит так близко и даже не удосуживается повернуться, кисло думает ковбой. — Смотри, Хандзо. Знаю, моментами я бываю туповат. Скажу больше, не уверен, что в этой жизни я все делаю правильно. Но, черт побери, я точно знаю только… — он прерывается, судорожно обдумывая дальнейшие слова. Джесси чувствует, как наружу рвутся все сдерживаемые эмоции, накопившиеся за последние несколько дней: гнев на собственную глупость, разочарование Хандзо, стремление к неизвестному, страх за их дружбу. Реакцию на признание в чувствах. — Черт возьми, Хандзо, может, ты развернешься ко мне? В ответ он слышит легкое постукивание ногой по полу. Хандзо сжимает рубашку до побеления костяшек, хмурит брови, ощетинившись, словно дикий зверь. Быстрое движение рук, лучник хватает Джесси за воротник, так, что их лица оказываются в опасной близости. Почти трогательно. — Развернуться? — шипит он, с раздражением отпуская Джесси. — Зачем? Чтобы я смог увидеть твою отвратительную физиономию? — Подожди. Я… — Хватит, — резко отрезает лучник. Со стороны он похож на напряженную гремучую змею, готовую к удару, — Ты уже не сможешь забрать свои слова назад, не сможешь смягчить их удар по моему сердцу. Все это время, что мы были здесь, было для тебя… шуткой, веселым представлением для твоей семейки. Оно всерьез для тебя ничего не значило, — рычит Хандзо, сжимая ткань рубашки. — Но это многое значило для меня. Джесси тяжело вздыхает, смотрит вниз. В пустоту. Хандзо пристально смотрит на него, но ковбой не знает, что ему ответить. — Я, э-э, — стрелок запинается, судорожно продумывая все сказанное ранее. Все это что-то для него значило, мысленно повторяет он снова и снова. Что-то значило. — Черт, я идиот. Хандзо ослабил хватку и разжал кулаки, прижимая ладони к груди Джесси. — Это не совсем то, чего я ожидал. Но это первая правильная твоя мысль. Джесси проводит рукой по его лицу и ухмыляется: — Ну, — бормочет он. — Это единственное, что я мог сейчас вспомнить. Потому что, дорогуша, ты не поверишь, насколько сильно мне были дороги последние три дня. Я просто… думал, что тебе будет неловко. Что это все загубит нашу дружбу. Лучник закусывает нижнюю губу, позволяя тишине наполнить комнату всего лишь на мгновение. — Кажется, — наконец-то говорит он. — Мы оба были дураками. — Скорее всего. — Хотя ты, возможно, был более глуп, чем я. Вообще когда-нибудь задумывался, почему я согласился на все это представление? — …Потому что ты хороший друг? — предлагает Джесси смущенно. Хандзо фыркает: — Я думал, что вся эта поездка могла стать идеальным шансом, чтобы узнать о тебе получше. Это помогло бы нам стать ближе, и я бы, возможно, смог найти тот самый момент, чтобы признаться тебе в чувствах. — он проводит рукой по волосам ковбоя, приводя растрепанные прядки в порядок. — Очевидно, что-то пошло не по плану. — Ты не прикалываешься? — Нет, не прикалываюсь. — Хромой господь, какой же я тупой. Все это время ты был искренним? — Да. Но тем не менее, после твоей реакции прошлой ночью, я подумал, что для тебя это всего лишь шоу. — Теперь я догадываюсь, почему ты избегал меня целый день, — размышляет Джесси. — Даже не верится… — Возможно, это поможет тебе, — он кладет руки за шею Джесси, наклоняет его голову вниз, сливаясь с ним в целомудренном поцелуе. Кобвой склоняется в ответ, смакуя момент — подлинный, слишком личный. Один на один. Нет больше представлений, нет поддельных отношений. Четыре дня притворства канули в Лету, и, наконец, они вместе. Джесси сжимает пальцами футболку Хандзо и углубляет поцелуй, срывая с его губ короткий стон. Лучник целует также, как и стреляет — изящно, но с безудержной яростью в движениях. Каждое его действие, кажется, тщательно проработано, чтобы Джесси смог почувствовать приятную тягость в штанах. — Господи, — он прерывает поцелуй и выдыхает, глядя на Хандзо сквозь полузакрытые веки. — Ты не представляешь, как я ждал этого. — Я вижу, — отвечает лучник. Его лицо застыло в озорной улыбке, а руки уже скользят по жесткой ткани брюк, срывая стон с губ стрелка. — Мм, — урчит Джесси, вздрагивая от приятных ощущений. — И эти чертовы рубашки — они все часть твоего плана? — Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — лучник говорит беззаботно, складывая ладони на груди Джесси и толкая его на кровать. — Я просто занял пару вещичек у Лусио. Кажется, они мне действительно идут. — Ага. Джесси позволяет Хандзо опрокинуть его на кровать, оседлав себя. Матрас податливо скрипит, когда ковбой приподнимается, жадно целуя лучника. Он закрывает глаза, наслаждаясь новыми ощущениями. Хандзо проводит языком по его нижней губе и, лениво исследуя его рот, хмурится от колких прикосновений бороды ковбоя. Когда Джесси открывает глаза, его взгляд останавливается на комоде. Господи, нет. — Стой. Секундочку, — фыркает Джесси. Хандзо отстраняется, лицо его невозмутимо. — Что — медленно тянет лучник. — Может быть важнее? Джесси ворочается на простынях и подтягивается к большому туалетному столику справа от кровати. Он очень любит стоящие на нем картинки — в дорогих лакированных деревянных рамках, воспоминания детства. Фотографии мамы и отца на годовщине их свадьбы. Любит, сейчас не подходящий для этого момент. Джесси быстро переворачивает все снимки вниз, укрываясь от холодных застывших глаз. Переводит взгляд на книжную полку, где стоят декоративные кресты и иконы Нуэстра Сеньора-де-Гуадалупе. Джесси с трудом дотягивает до всего этого добра и прячет в шкаф до лучших времен. — Прости меня, мамочка, — шепчет он торжественно. Когда он оборачивается… Дерьмо, лицо Хандзо расплывается в широкой усмешке. — Ты уже закончил убирать все фотографии и предметы своего религиозного культа? — спрашивает он, изогнув брови. Джесси застенчиво чешет затылок. — Жутковато. Они все как-будто смотрели на меня. В ответ он слышит фырканье от лучника, который манит его обратно в постель. И Джесси не заставляет себя долго ждать; он обвивает свои руки вокруг шеи лучника, в чьих глазах сверкают голодные огоньки. — Ну, — бормочет Хандзо, наклоняясь для поцелуя. — Если это все, мы можем наконец-то продол… — Подожди. Есть еще кое-что, дорогуша, — перебивает его стрелок. Лучник садится на корточки с явной досадой на лице. — Что? — Может ты просто… — Джесси машет рукой в непонятном жесте. — Снимешь это? Он смотрит на серую рубашку Хандзо, на которой достаточно реалистично изображена ярко-зеленая лягушка с надписью «I DO IT FROGGY STYLE». И кажется, будто бусинки глаз амфибии действуют по плану Хандзо, соблазняя его. Лучник бормочет японские ругательства и раздраженно кидает рубашку на пол. — Доволен? Или я должен еще штаны снять, а? — Ну, — говорит Джесси, почесывая подбородок. — Было бы неплохо. Но я бы предпочел сделать это сам. Лучник фыркает и закатывает глаза. — Иногда я задаюсь вопросом, что же привлекло меня в тебе. — Мои взгляды на жизнь? Южный шарм? Может быть, это был мой опыт в обращении с оружием? Или в других вещах… — он умело играет бровями. — Если ты не перестанешь дурачиться, — бормочет Хандзо. — Ты рискуешь остаться без тех самых «других вещей». — Хорошо, хорошо, — тянет Джесси с усмешкой на лице. — Так нетерпелив. Он протягивает руку и сдергивает ленту с волос Хандзо, восхищается тем, как мягко они спадают на его плечи. Джесси проводит ладонью по его черным локонам, стряхивает челку с лица лучника. Их губы соприкасаются. Хандзо обнимает талию стрелка, крепко сжимая пальцами его бедра, углубляет поцелуй, горячая кровь дико стучит по венам. Джесси чувствует, как чужие пальцы медленно опускаются вниз, играясь с поясом его штанов, и разрывает поцелуй. — Позволь мне избавиться от них, — выдыхает он, копошится с кнопками брюк. Спустя мгновение джинсы бесцеремонно отбрасываются на пол рядом с уже забытой лягушачьей футболкой. Рука лучника скользит вниз, медленно проводя кончиками пальцев по члену сквозь ткань боксеров. Джесси откидывает голову назад, зажмуривается и стонет. — Сделай это, — бормочет он. — Черт, как же хорошо. Хандзо ухмыляется и вновь убирает руку на талию Джесси. Целует его живот и грудь, пока ковбой освобождался от боксеров. — Я могу сделать кое-что приятное, — шепчет Хандзо; Джесси жмурится и не может поверить в то, что Хандзо Шимада — вот он, настоящий, нежно обхватывает губами головку члена. Пути Господни неисповедимы, — думает он.***
Позже они лежат вместе, Джесси свернулся калачиком вокруг лучника. Спросонья он чувствует, как чужие пальцы скользят по его звездообразному шраму на животе, потирают блеклые розовые края раны. — Та история была правдой? Насчет Египта, ты реально уже тогда что-то чувствовал ко мне? — говорит Джесси низким голосом. Хандзо молчит всего мгновение, продолжая наворачивать круги вокруг шрама: — Да, — наконец-то отвечает он. — Помню, как в тот день сидел напротив тебя в транспортном корабле, наблюдая за тем, как Ангела вытаскивает пулю из твоего живота, приговаривая, что рана может лишить тебя жизни. И я. Мне было страшно. Тогда-то я и понял, какие чувства испытываю к тебе. — Хах, — говорит Джесси. — Знаешь, кажется мне, что я еще давным-давно влюбился в тебя. Мне всегда казалось, что между нами есть что-то общее. Вместо ответа Хандзо награждает стрелка нежным поцелуем и неразборчиво что-то шепчет. Джесси вскидывает брови: — Что это было? — Te amo*, — мягкие и легкие слова с невероятным смыслом. — Где ты этому научился? — шепчет Джесси. — Твоя младшая сестра. Она вполне смышлена для своего возраста, — отвечает лучник. Джесси хмыкает и целует Хандзо, повторяя в уме одни и те же слова. Te amo, te amo, te amo.***
— Вы уже должны ехать, Джесс? — скулит Нина и складывает руки на бедра. Ковбой вздыхает, бросает сумку на крыльцо, подходит к сестре и крепко обнимает ее. Девочка смеется, утыкается ему в плечо. — Да, должны. Долг зовет, — говорит он, отпустив Нину. Та шагает вперед, оборачивает руки вокруг шеи брата и целует его в шею. — Мы будем скучать по тебе, — говорит она. — Приезжай почаще, Джесс, перестань быть нам чуждым. — Я буду стараться, я буду стараться! — смеется он. — Хотя в моем графике трудно найти свободное время. Занят спасением мира, — Джесси со стороны наблюдает, как лучник закатывает глаза. — Даже герои могут найти время, чтобы посетить семью, — упрекает его мама; Джесси понимает, что ей грустно, он прекрасно знает, что она ненавидит прощания. — Я буду приезжать чаще. Обещаю, Mamá. В моем сердце ты всегда на первом месте. — А я? — невозмутимо спрашивает Хандзо. — На втором. Хотя, если ты сможешь приготовить что-нибудь вкуснее, чем мамин tampiqueña, то займешь первое место. Девочки хихикают, и даже Хандзо мягко смеется им в ответ; Джесси чувствует прилив грусти в груди. Я буду скучать по дому, думает он. Он наклоняется и обнимает Кэша, давая тому облизать себе лицо. «Еще увидимся, мой мальчик», говорит он. Когда он выпрямляется, Сирша стоит перед ним, раскинув руки. — Самое сладкое напоследок! — щебечет она, стоя на цыпочках и обнимая брата за шею обеими руками. — Я буду скучать по тебе, Джесс, — бормочет она, прижимаясь щекой к нему. — Я буду скучать по тебе, детка, — отвечает он, сжимая ее крепко. — Спасибо тебе. — Кому-то нужно было помочь тебе перестать быть таким идиотом, — смеется она. Они расходятся, и Джесси хватает свою сумку, закидывая ее на одно плечо. — Так не хочется уходить, но я боюсь опоздать на наш поезд. — Спасибо за ваше гостеприимство, — говорит Хандзо, низко кланяясь девушкам. Мама улыбается в ответ и целует его в щеку. — Мы рады видеть вас в любое время. И спасибо тебе, — говорит она. — Джесси так счастлив. Я никогда не видела его таким. — Ты очень сентиментальна, мама, — говорит Джесси с улыбкой на губах. Он поворачивается к Хандзо, дергая головой в сторону ворот, где их уже ждет такси. — Готов? Лучник кивает, и Джесси наклоняется, чтобы поцеловать его в щеку. Он прислушивается к музыке сверчков и ночную песнь койотов, что воют под серебристым светом луны. Ковбой прощается с Кэшем, мамой, Ниной, Софией и маленькой Сиршей. С семьей. Со своим домом. Назад к моему новому дому, лениво думает Джесси. Он бросает взгляд на Хандзо, идущего рядом с ним. К моей новой семье.