В свете полной луны

       Перелесок с редкими деревцами встретил путника уже знакомыми тишиной и безмолвием, но БэкХён уже не боялся: он привык к величавому спокойствию этого места.    Тут не было ни дуновения, как будто ветер запутывался в ветвях, блуждал среди стволов и никак не мог пробраться внутрь.    Ещё вчера лес воспринимался как угроза, теперь же эти высокие деревья казались защитниками его дома, охраняющими дорогу...    Эх, если бы он был помладше, то обязательно поиграл бы здесь в рыцарей... Но в семнадцать лет такое уже считается позором.    Юноша остановился и зарылся носком ботинка в опавшую листву. Резко подняв ногу, он подбросил листья, но не особо высоко.    Трюк не удался, но, несмотря на это, настроение мальчика заметно улучшилось. Коротко хихикнув, он присел на корточки и поднял целый ворох резных кленовых листочков. – Осень – это самое красивое время года, верно? – раздалось позади него.    Школьник ахнул от изумления и, выронив из рук опавшую листву, встал. Развернувшись, он чуть не столкнулся нос к носу с Лу Ханем, преспокойно опустившем ладони в карманы полупальто защитного цвета. – Ты как тут оказался?! – выпалил сын врача, с недоверием глядя на собеседника. – Я ждал тебя, – ровно ответил китаец. – Вон за тем деревом.    БэкХён склонил голову набок. – Я не видел тебя в школе, – полувопросительно протянул он. – Верно, – кивнул его собеседник. – Потому что меня там не было. – Ты ходишь куда-то ещё? – осторожно осведомился сын врача, отступив на шаг.    Лу Хань помотал головой. – Та школа – единственная на мили вокруг, – вымолвил он. – Я учусь дома. – Вот как, – БэкХён рассеянно разгреб ботинком небольшую кучку листьев, которую сам же создал. – Я ничем не болен, – продолжил иностранец. – Просто мои родители так решили. – А где ты живешь? – полюбопытствовал второй юноша, поправив съехавшую лямку рюкзака. – В одном из соседних посёлков, – неопределенно кивнул китаец. – Сюда хожу на прогулку.    Сын врача наморщил лоб, задумавшись. – Может, ты как-нибудь проведешь время с нами? – предложил он. – У меня есть тут друзья, их зовут ЧанЁль и ЧонДэ; ты наверняка их знаешь. Мы можем встретиться на выходных и... – Не очень хорошая идея, – прервал его Лу Хань. – Меня, как и всю мою семью, не жалуют в Хадоне.    БэкХён поднял брови и потрясенно уставился на собеседника. – Это почему? – поинтересовался он.    Иностранец вздохнул. – Когда-то мы владели больницей, – произнес он, с грустью глядя куда-то поверх плеча товарища. – Сейчас её уже снесли, но когда-то там держали политзаключенных, которых хотели спрятать подальше. Вся эта история уже давно поросла быльём, но местные жители никак не могут забыть и простить нам тяжелые события тех лет.    Юноша замолчал и глубоко вздохнул. – Ужасно, – через несколько секунд тихо вымолвил сын врача. – Это несправедливо по отношению к тебе... Вы не думали уехать отсюда? – Мы не можем, – коротко ответил Лу Хань, пожав плечами.    БэкХён кивнул и посмотрел в сторону. – Ладно, хватит о грустном, – вдруг решительно выпалил китаец. – Давай-ка я лучше провожу тебя до дома! – Идёт, – подмигнул молодой человек. – А заодно я познакомлю тебя с моей мачехой; она мировая тётка!    И он быстро направился по тропинке к дому. – Кажется, я её видел, – обронил иностранец, шагая рядом с другом. – Она тоже не отсюда, да? – Из Таиланда, – ответил сын врача. – Она работала там экскурсоводом для корейских туристов. Папа поехал в Бангкок по работе и повстречал её, они полюбили друг друга, и потом Чимлин переехала в Сеул. Когда они поженились, я...    Вдруг мальчик резко замолчал и замер на одном месте. Его попутчик, тоже притормозив, с удивлением посмотрел на него, а затем, проследив за направлением взгляда, заметил то, что так поразило БэкХёна: мачеха юноши стояла на пороге дома и разговаривала с какой-то женщиной с длинными распущенными волосами и в синем пальто.    Лу Хань снова взглянул на товарища.    Тот в шоке стоял на месте, как вкопанный; его лицо покрывала зеленоватая бледность. ***     Каждый архитектор – это прежде всего художник.    Тао считал так с самого детства – примерно с тех пор, как твёрдо и бесповоротно решил сделать проектирование делом своей жизни.    Шли годы, и неумелые детские рисунки с домиками превратились в форматные чертежи. Он окончил заграничный университет в Корее и стал полноценным специалистом.    В Хадон юноша приехал со своим ближайшим другом – им обоим просто захотелось тишины и покоя.    Крис открыл адвокатсткую контору, а Тао продолжил заниматься тем, что любил. Вскорости они оба вошли в Совет городка.    Смуглый китаец не особо любил политику, никогда не вникая в хитросплетения кулуарных сношений. Во время заседаний он обычно скучал, изучая проспекты отделочных материалов, и голосовал так же, как и его близкий друг и соотечественник.    Тао любил упражнения на свежем воздухе, творчество и искусство. Он обладал той дикой жаждой свободы, которая порой поражала людей, не знавших его с детства.    Но стопроцентной гармонии он добился лишь с одним человеком – со своим самым близким приятелем.    И лишь в одном его взгляды расходились с мнением Криса: консервативная часть Совета, состоявшая из адвоката, мэра и учителя математики, была убеждена в том, что здания должны выглядеть одинаково скромно.    И лишь при проектировании школы ему позволили развернуться так, как он хотел.    И сейчас Тао стоял у старомодного кульмана и сосредоточенно наносил карандашом облик строения, которое в будущем должно было стать библиотекой.    Старое книгохранилище уже давно изжило себя, и многие тома туда просто не помещались, поэтому на недавнем заседании Советом было принято окончательное решение немедленно начать проектирование нового здания.    Помещение было не особо просторным, но светлым, а мебели было минимум: лишь стол без тумбы, стул и кульман. Но архитектору всего хватало, и он называл это место «моя мастерская».    Смуглый китаец работал на автомате; его мысли текли совсем в другом направлении. Прорисовывая кровлю, он всё думал и думал о тех, о ком узнал совсем недавно...    Когда открылась дверь, и в комнату прошел высокий и красивый человек в деловом костюме, Тао даже не повернул головы: он знал, кто пожаловал к нему без стука. – Ты хотел меня видеть? – с порога начал Крис. – Что-то случилось? – Нет, – помотал головой его соотечественник, откладывая карандаш на подставку и вытирая руки тряпицей. – Я просто хотел поговорить. – Прекрасно, – адвокат положил свой «дипломат» на стол и развел руками. – Я свободен до пяти. Как насчет чашечки кофе в моём кабинете?    Архитектор пререкривился. – Ты же знаешь, что я не пью эту гадость, – мягко напомнил он. – У меня найдется и твой любимый жасминовый чай, – успокоил друга Крис. – та отрава осталась в шкафчике с прошлого раза.    Смуглый китаец рассмеялся и показал большой палец. – Что ж, примем по дозе яда, – кивнул он.    И они вдвоём направились в соседнее здание.    Кабинет Криса разительно отличался от мастерской архитектора, что было обусловлено и их непохожими друг на друга характерами, и разницей в мировосприятии.    Темная гамма, практичность, архивные шкафы, дубовый стол, массивное кресло и несколько стульев для посетителей...    Юрист явно проводил здесь большую часть своего времени.    Как только они вошли внутрь, Тао тут же подошел к навесному шкафчику и извлек оттуда коробку с жасминовым чаем и чайник. Он явно бывал здесь раньше, и потому его движения были столь привычными и отточенными. – Так о чем ты хотел поговорить? – спросил Крис, наклоняясь над кофеваркой.    Его соотечественник вздохнул, наполняя керамический чайник кипятком из электрического. – Это насчет семьи нового врача, – бросил он. – А что с ним не так? – адвокат, наполнив чашку черным кофе, подошел к своему креслу и с удобством расположился в нём. – Речь не о нём лично, – поправил друга Тао, садясь на стул и помешивая почти готовый чай. – Дом, где они поселились...    Юрист нахмурился, сложив свои длинные пальцы домиком. – Я всё ещё не понимаю, к чему ты клонишь, – поторопил он приятеля. – Ты же знаешь, что произошло там, – вполголоса заметил архитектор. – Я считаю, доктор имеет право знать все детали, потому что это всё чревато страшными последствиями.    Крис, хмыкнув, поднес чашку к губам и сделал ещё один маленький глоток. – Это случилось ещё до того, как мы с тобой приехали в Хадон, – заметил он. – Люди умирают повсеместно, и порой, к сожалению, мы ничего не можем с этим поделать. А о некоторых вещах лучше забыть: меньше знаешь – крепче спишь. – Но этот дом может быть проклят, – помотал головой смуглый китаец, наливая себе чай в чашку, всегда гостеприимно стоявшую для него на этом столе. – А у него есть сын... – Это была огромная трагедия, – прервал собеседника адвокат. – Но поверь мне, врачу никак не поможет то, что ты расскажешь ему про жуткие случаи, что имели место в его коттедже пятнадцать лет назад.    Тао помолчал несколько секунд, помешивая серебряной ложечкой свой чай. – Скорее всего, ты прав, – вымолвил он, наконец. – Вот и славно, – подытожил юрист, допивая свой кофе. – Ещё по чашечке? ***     БэкХён прижал ладони к лицу и едва слышно пробормотал что-то. – Эй! – Лу Хань взял товарища за плечи и потряс. – Что с тобой? – Это моя мать, – с трудом выдавил из себя школьник, всё ещё глядя на свой дом.    Китаец недоверчиво прищурился и покосился в том же направлении. – Ты можешь сказать это с уверенностью с такого расстояния? – спросил он. – И это притом, что твоя родительница ушла из семьи девять лет назад?    Сын врача опустился на колени и оперся руками о землю, покрытую опавшей листвой. – Я видел её во сне, – прошептал он. – Прямо перед пробуждением... – Это не она, – Лу Хань присел на корточки рядом с другом. – Ну сам подумай: твоя мать не контактировала с вами столько лет; как она могла так быстро выследить вашу семью после переезда?    БэкХён промокнул внезапно взмокший лоб и медленно встал на ноги. – А откуда ты это знаешь? – спросил он, с подозрением посмотрев на приятеля.    Иностранец виновато улыбнулся и признался: – Я ходил с утра к твоему отцу, чтобы проверить зрение, и услышал, как он обсуждал это с МинСоком. – МинСоком? – поднял брови молодой человек. – Это ещё кто? – Мэр, – ответил Лу Хань. – Я так понял, что он с доктором БэкБомом был знаком и раньше. – Я не знаю, – безразлично махнул рукой школьник. – Папа никогда о нем не рассказывал...    Он снова посмотрел туда, на дом, что теперь являлся его жилищем. Таинственная женщина всё ещё стояла на ступенях и, судя по жестикуляции, довольно эмоционально общалась с Чимлин.    После вполне логичного замечания китайца она уже не казалась юноше знакомой. Ну, да, у его родительницы была похожая верхняя одежда, и что? Наверняка она за девять лет поменяла весь гардероб.    Лу Хань стоял рядом, не проронив ни слова. Да, новый товарищ-иностранец отличался странностями, и ещё какими! Но почему-то его слова вызывали инстинктивное доверие, будто узы между ними на самом деле куда крепче, чем кажется. – Я подожду тут, пока она не уйдёт, – заявил сын врача, скрестив руки на груди. – Верное решение, – одобрил китаец. – Только давай отойдём за дальнее дерево, чтобы она, возвращаясь в Хадон, не заметила нас.    БэкХён кивнул.    Он сам не мог объяснить, почему так не хочет встречаться с женщиной, что так сильно напомнила ему мать.    Он покорно последовал за приятелем к дереву.    На Лу Ханя напала неожиданная говорливость: он принялся обсуждать всё подряд, пересыпая свою речь меткими комментариями и довольно талантливыми пародиями на жителей посёлка. Его собеседник покатывался со смеху, когда иностранец понижал голос, подстраиваясь под тембр ЧонИна, а потом слегка повизгивал, как случалось с ЧонДэ, если последнего что-то возмущало.    Наконец-то у БэкХёна получилось расслабиться.    Но и всё хорошее имеет свойство заканчиваться.    В очередной раз посмеявшись над особо удачной шуткой друга, молодой человек вдруг спохватился и, осторожно выглянув из укрытия, посмотрел на коттедж.    Та женщина уже ушла, и дверь была закрыта.    Сын врача присвистнул. – Как это она прошла мимо нас, не услышав, как мы дурачимся? – бросил он, продевая большие пальцы под лямки рюкзака. – Может, она направилась в другую сторону, – пожал плечами Лу Хань. – Например, в соседний городок. Отсюда не так далеко до него, нужно лишь пересечь тот лес. – Возможно, – с легкостью согласился школьник. – Ну, ладно, мне пора. До завтра!    И он направился к дому деловитой походкой. – До завтра, – улыбнулся его приятель. – Приятных тебе снов.    БэкХён в шоке замер, не веря тому, что только что услышал Он медленно обернулся, но китайца уже не было там, где тот стоял лишь несколько секунд назад. – Телепортируется он, что ли, – пробурчал себе под нос юноша, повернувшись и направившись домой.