В свете полной луны

       ЧунМён, прикусив кончик ручки, сдвинул брови у переносицы и сверлил глазами противное уравнение, которое, казалось, не имело никакого смысла, представляя собой нагромождение из значков.    И в чем смысл этих заданий повышенной сложности, если никто не может их решить?    Юноша с раздражением потыкал ручкой в тетрадный лист, оставив некрасивый след.    Конечно, рано или поздно этот пример сдастся, ведь у него попросту нет выбора, ибо он, человек, на которого надеются многие, ни за что не отступит.    По сути, это мелочь.    Но из кирпичиков строятся башни.    Юноша повернул голову налево и посмотрел на БэкХёна, отчаянно строчившего в своей тетради.    Честно говоря, новенький не особо понравился ЧунМёну: он слишком громко смеялся, чересчур много говорил и сразу сошёлся с теми двумя балбесами, которые вечно праздно шатались по городу, не трудясь найти себе какое-нибудь полезное дело.    Но вот к отцу одноклассника – доктору Бёну – у мальчика тут же возникло чувство глубокого уважения. Сын аптекаря работал в непосредственной близости к эскулапу и успел уже послушать про довольно запутанную, но в целом счастливую личную жизнь последнего.    Потому-то юноша принял новость о трагедии с Чимлин довольно близко к сердцу. Он встречался с этой женщиной лишь раз, в тот день, когда новый доктор приехал в Хадон. Его послали в коттедж, чтобы перенести кое-какие вещи в местный врачебный кабинет, и любезная иностранка с удовольствием помогла со сборами.    Слухи о том доме упорно ходили по городку, но школьник не особо прислушивался к ним. Не существует никаких привидений, а беды человека бывают только из-за него самого.    ЧунМён всё же решил внимательно изучать все новости о несчастном случае. Он знал, что шериф провел в коттедже много времени и всерьёз занялся расследованием, значит, всё не так очевидно, как казалось...    Мальчик даже хотел заскочить в участок перед школой, но не получилось: тяжелая дверь полицейского управления была заперта.    Странно, ведь обычно СеХун – человек привычки – приходил на работу в семь утра.    Но ЧонИн, как раз открывавший магазин, располагавшийся напротив, сказал, что шериф собирался в столицу, чтобы отдать найденный предмет на анализ.    Видимо, он ещё не вернулся.    ЧунМён отправился в школу ни с чем и не в самом радужном настроении: юноша не выносил, когда его планы не претворялись в жизнь и срывались, пусть даже причиной тому были вполне объективные обстоятельства.    У самых ворот он заметил ЧанЁля и ЧонДэ, поджидавших своего нового друга. Молодой человек прошел мимо, поздоровавшись, а потом спрятался за деревом неподалеку: неясный инстинкт подсказывал ему, что именно новый ученик их класса и являлся ключом ко всему.    БэкХён появился очень эффектно.    Точнее, столь театральный выход обеспечила его мать. Сам сын врача сполз с лошади не в самом своём лучшем виде: одежда была перекошена, волосы не причесаны, а лицо приобрело зеленоватый оттенок.    Однако его товарищи не обратили на это никакого внимания; они сразу же пошли к школе, начав разговор об отчаянности матери БэкХёна, в которой ЧунМён, не жаловавший сорвиголов, сразу заподозрил бывшую алкоголичку.     В гардеробной, освобождаясь от верхней одежды и спешно переобуваясь, эта троица договорилась поехать в больницу, и это заставило сына аптекаря поморщиться: таковы были и его планы.    Что ж, как говорит дядя ЧанЁля, пути господни неисповедимы.    ЧунМён прищурился и улыбнулся: он понял, как справиться с этим упрямым примером.    Всё верно: рано или поздно любая проблема решается, нужно всего лишь приложить достаточно усилий. ***     СеХун застонал и открыл глаза.    Впрочем, никакой разницы не было: его по-прежнему окружала непроглядная темнота.    Голова раскалывалась от жуткой боли, как при мигрени, и каждое движение давалось с трудом.    Что с ним, черт побери, произошло?..    Шериф попытался сесть и осторожно ощупал себя.    Что ж, по крайней мере, кости были целы.    Он медленно встал и несколько раз моргнул, чтобы глаза побыстрее привыкли к мраку.    Протянув руки вперед, полицейский завертел головой и, обнаружив слабый лучик света, пробивавшийся сюда, пошел к нему.    Его чуткие пальцы нащупали грубую каменную кладку. Под самым потолком, до которого можно было легко дотянуться, если встать на цыпочки, располагалось зарешеченное слуховое окошко, которое с внешней стороны было чем-то завалено.    Именно поэтому лунный свет никак не мог проникнуть в это помещение в полную силу.    СеХун глубоко вдохнул и нахмурился. Воздух был спертым, тяжелым и отдавал землёй и плесенью. Стало быть, он в каком-то подвале.    Но как он сюда попал?..    Последнее, что помнил служитель закона, – это непонятный и мутный парнишка, сидевший за его столом; кажется, его звали Лу Хань. Шериф пошел провожать мальчика до дома, а потом...    Тьма.    Видимо, этот хулиган чем-то одурманил его.    Вряд ли это хлороформ, так как вещество подействовало сразу, и воспоминаний о случае не сохранилось. Скорее всего, эфир, но голова почему-то не кружилась, лишь болела.    В любом случае, это не так уж важно. Сейчас нужно выбраться отсюда и найти этого Лу Ханя, чтобы устроить ему головомойку.    СеХун похлопал себя по карманам и вытащил мобильный телефон. К сожалению, значок сети показывал, что связаться с внешним миром отсюда он не сможет, но сам аппарат работал, как и встроенный фонарик.    Лампочка была маломощной, но полицейский довольствовался и этим.    Он посветил на пол и с удивлением обнаружил коричневатые разводы.    Само помещение было небольшим – где-то два метра на три – и напоминало кладовую или чулан, за исключением того, что здесь не лежало ни одной вещи. С потолка лохмотьями свисала паутина, а каменные стены кое-где были покрыты плесенью. – Что это за место, черт подери? – вслух вымолвил шериф, поводив фонариком из стороны в сторону.    В Хадоне не имелось ни одного здания с подвалом, которое было бы старше десяти лет, а это, судя по всему, стояло заброшенным уже давно.     Но не мог же хрупкий парнишка перетащить его так далеко, чтобы оказаться вне городка!    С другой стороны, если бы у Лу Ханя был сообщник...    Но зачем им это понадобилось?    СеХун фыркнул. Он не самая значимая фигура, у его семьи нет никаких сверхприбылей, да и те немногие расследования, что ему случалось вести, не отличались особой важностью.    Ничего не сходилось.    Ладно, об этом можно было подумать потом.    Полицейский направил лучик света на стену напротив и вздохнул с облегчением: там был небольшой проем, пройти через который можно было лишь согнувшись.    Шериф наклонился и вышел из своей темницы. Он оказался в довольно широком коридоре, больше напоминавшем декорации из второсортного фильма ужасов: то там, то тут валялись куски арматуры; сбоку пристроилось сломанное инвалидное кресло, на котором валялись покрытые плесенью бинты...    Стены здесь были не грубой кладки, как в той клетушке, откуда служитель закона только что вышел, а отделаны плитами, большая часть которых отлетела и, упав на пол, разбилась.    Чуть поодаль на боку лежал колченогий полусгнивший стол. Около него, словно брошенный чьей-то небрежной рукой, валялся френч военного фасона.    Стоп.    СеХун нахмурился и присел на корточки, двумя пальцами приподняв пиджак с пола.    БэкХён говорил что-то о похожей вещи. Кажется, такая была среди тех, что Чимлин сожгла.    Шериф поджал губы и покачал головой, положив френч на место и обтерев руку о форменные бежевые брюки.    Сам по себе этот факт ни о чем не говорил, но совпадение несколько сбивало с толку.    Блюститель порядка медленно пошел дальше, освещая себе путь.    Это гиблое место было явно оставлено в спешке: брошенные карманные часы в виде луковицы были разбиты вдребезги; медицинский халат, когда-то бывший белым, висел на крючке, как будто какой-то доктор решил отойти ненадолго.    На полу валялись какие-то бумаги, попорченные грызунами и полуистлевшие от времени. Сами документы пожелтели, а чернила на них – выцвели, и прочитать что-либо не представлялось возможным.    По обе стороны коридора располагались двери, которые вели в небольшие помещения. Заглянув в первое из них, СеХун, несмотря на всё своё самообладание, содрогнулся: к стене были приделаны кандалы, как в средневековой темнице, и рядом сидел человеческий скелет.    Кисть его ещё была продета в тяжелый кованный браслет, который практически ничем не уничтожить. Череп был склонен к плечу, и пустые глазницы равнодушно взирали на незваного гостя. Челюсти были раскрыты, и шериф, преодолев отвращение и страх, наклонился поближе.    Судя по зубам, этот человек был совсем не старым.    Что же произошло в этом каземате?!    Могло быть такое, что его попросту забыли тут, оставив умирать самой мучительной смертью из всех?..    Полицейский распрямился и направился назад в коридор – назначить расследование и пригласить антропологов можно было и потом, а сейчас необходимо выбраться на поверхность и найти этого китайца.    СеХун пошел дальше, изредка заглядывая в проёмы с покосившимися дверьми. Тут, судя по знаку со стилизованной змеёй на створке шкафа, когда-то хранились лекарства, а здесь, видимо, лежали документы. Теперь бумага прела, и запах плесени и гниения так и шибал в нос.    Юноша поморщился и направился далее. Споткнувшись обо что-то, он ахнул и подался назад, посветив фонариком на пол.    Очередное тело, плоть которого уже истлела, став пищей для личинок, крыс и прочих падальщиков, которые могли найти сюда дорогу.    Этот был одел в пожелтевший от времени халат. Затылочная часть черепа была пробита насквозь.    Случайным такое вряд ли можно было назвать: поблизости не имелось лестниц, с которых можно было упасть, да и след от удара явно говорил о том, что он нанесен рукой подобного.    Стало быть, убийство.    Полицейский, обойдя труп, пошел дальше.    Ему стало страшно, неуютно: он впервые сталкивался с таким явным проявлением человеческой жестокости.    Естественно, на юридическом факультете им начитывали жутковатые лекции о телах, о криминалистическом анализе, но теория, как правило, в корне отличается от практики.    Провинциальные служители закона редко имеют дело с подобным и потому порой не обладают той бронёй, которой славятся городские детективы.    Но кольчуга на сердце – это вполне восполняемый навык.    Коридор резко свернул направо, и полицейский, схватившись за угол, радостно улыбнулся: впереди он увидел свет.    Значит, конец всем этим блужданиям близок.    Он ускорил шаг, но тут произошло кое-что, заставившее его резко остановиться: сзади раздался истошный крик.    Этот вопль, полный неимоверной боли и муки, явно исходил от человека.    СеХун застыл, почувствовав, как волосы на затылке встали дыбом. Он медленно обернулся, готовясь поспешить на помощь и в то же время молясь, чтобы это всё оказалось лишь слуховой галлюцинацией.    То, что шериф увидел, не поддавалось никакому логическому объяснению: скелет в халате, что лежал на полу, шевелился.    Костлявые пальцы медленно сжались в кулак, а череп смотрел прямо на него.    Вот труп встал на колени, не сводя мертвого взора с юноши.    СеХун отшатнулся и, развернувшись, бросился бежать. Он был далеко не трусом, но любого бы испугало то, что невозможно было объяснить.    Полицейский, поскользнувшись на полу, упал, выронив телефон и сильно ударившись локтем, но он тут же встал и кинулся к выходу.    Взлетев по полуразвалившимся ступеням, он, ослеплённый ярким светом полной луны, упал на траву и шумно задышал.    Неизвестно, сколько он так пролежал: может быть, час, может быть, пять минут...    Но, в конце концов, шериф сел и потряс головой.    Серебристый свет ночного небесного тела выхватил из ночного мрака развалины какого-то здания. От последнего остались лишь продольные балки и фрагменты фундамента, а над остальным усиленно поработали природа и время, сточившие стены.    Полицейский чертыхнулся и, сжав зубы, подошел ближе.    Он понял, где именно оказался.    Но лучше бы он этого не знал. ***     Лу Хань зевнул, наблюдая за блюстителем порядка. Последний оказался куда смелее и выдержаннее многих, что невольно вызывало к шерифу уважение.    Может, на этот раз получится?    Кто знает.    Этот СеХун был дотошным, а если ещё и ребятишки подключатся, то, вполне возможно...    Но не стоит забегать вперёд.    Им предстоит ещё много работы, много ужаса, много бессонных ночей...    Даже самые сильные и лучшие при такой проверке на прочность сдавались почти без боя.    Взять хотя бы ту семью, что жила в коттедже пятнадцать лет назад.    Как там звали их главу, который в итоге сбрендил...    Китаец усмехнулся.    Впрочем, разницы никакой: не удастся на этот раз, можно попробовать следующий.    Уж слишком эти люди хрупки...