Луна Лавгуд и коллекция мозгошмыгов

Драко сидел на трибуне возле поля для квиддича и смотрел в удивительно голубое небо. После двух недель беспрерывных дождей над Хогвартсом неожиданно установилась холодная, но солнечная погода, и Драко, пользуясь свободным утром субботы, вышел на воздух. Конечно, этот час блаженного безделья мог бы стать еще более идеальным, если бы его Гермиона была с ним. Но, к сожалению, у них не полностью совпадали расписания, и сейчас девушка корпела над Древними Рунами на дополнительных занятиях. Драко эта дисциплина интересовала скорее как любителя. До пятого курса он занимался с удовольствием, но потом понял, что едва ли свяжет свою жизнь с артефакторикой, а потому, после успешной сдачи СОВ, отказался от предмета. Гермиона, надо сказать, тоже не видела себя в будущем ни магом-артефактором, ни разрушителем проклятий, но ей было интересно, поэтому она Руны изучала углубленно. На этой мысли Драко не сдержал улыбки — страсть Гермионы к учебе и восхищает, и пугает. Впрочем, он вспомнил ее манеру закусывать кончик пера и хмурить брови, подыскивая материал для очередного эссе, и решил, что, скорее, восхищает. Сам он мог с не меньшей дотошностью и одержимостью погружаться в исследование, но круг его интересов все-таки был уже — сказывалась фамильная целеустремленность и привычка не размениваться по мелочам. Драко огляделся вокруг, убедился, что его никто не видит, и откинулся на спинку скамьи, расслабляя вечно выпрямленную спину и улыбнулся собственным мыслям — мыслям о своей будущей невесте. Гермиона категорически отказалась принимать от него кольцо до окончания учебного года, и Драко пришлось смириться с необходимостью подождать. Этот разговор состоялся между ними буквально на следующий день после того, как Драко признался девушке в своих чувствах. Сначала Гермиона заявила, что слишком молода, чтобы похоронить себя под могильной плитой брака. Драко потерял дар речи от такой формулировки и спросил, почему, собственно, идея жить с ним в браке вызывает у нее такие позитивные ассоциации. Ответ его рассмешил и поразил одновременно. Оказывается, в том обществе, где выросла Грейнджер, ранние браки не приветствовались.  — Я сначала предпочла бы построить свою карьеру, а уже потом думать о доме, семье, детях и так далее, — сообщила его Гермиона совершенно серьезным голосом. Драко пережил приступ естественного удивления, после чего потащил любимую в их уже привычный пустой класс, трансфигурировал парту в диван и начал просветительскую беседу.  — Ты никогда не задумывалась, Грейнджер, — начал он (тогда он еще звал ее по фамилии), — почему большинство магов заключает браки сразу же после школы, чем раньше, тем лучше? Она пожала плечами:  — Традиция.  — Не совсем, — возразил Драко, а потом на пробу поинтересовался, знает ли она, что такое инициация у ведьмы. Девушка нахмурилась, видимо, роясь в хранившихся в ее голове книгах, но потом признала, что едва ли слышала о чем-то подобном, но очень желает узнать прямо сейчас. Драко всегда считал себя достаточно холодным и спокойным человеком, но все-таки был вынужден маскировать смущение кашлем.  — Видишь ли, обычно такие разговоры проводят с девушками матери или старшие родственницы, — сказал он, немного взяв себя в руки. На мгновение на лице девушки нарисовалось непонимание, потом удивление, осознание, смущение и, наконец, возмущение:  — Но почему об этом нигде не пишут?! Драко хмыкнул:  — Вообще-то, пишут. Но ты вряд ли читала волшебные любовные романы.  — Да я и маггловских-то избегаю, — надменно заявила Гермиона, а потом чуть-чуть опустила глаза. Драко рассмеялся:  — Врешь.  — Вру, — легко призналась девушка, — читала. Но только неволшебные. А вот ты, выходит, читал волшебные? — тут же подловила она его. Драко только развел руками, признавая, что как-то несколько раз заглядывал в бульварную литературу для скучающих ведьмочек. А потом сообщил, что, увы, так и не сумел вообразить, как же именно надо закатывать глаза и насколько страстно дышать, чтобы соответствовать высоким требованиям скромных девушек. Отсмеявшись и поцеловавшись несколько раз — нужно же было проверить, правду ли пишут в романах о расширяющихся зрачках и учащающемся дыхании, — они снова расположились на разных сторонах дивана, и Драко снова вернулся к объяснениям, а заодно и к уговорам.  — Немногие семьи одобряют распущенное поведение дочерей, при этом все понимают, что девушке нужно раскрыть свои силы. Поэтому и сложился институт ранних браков — раньше нередко уже на третьем-четвертом курсе школы учились супруги.  — То есть, предлагая мне брак, ты заботишься о раскрытии моих сил? — поинтересовалась тогда Гермиона, и Драко увидел в ее глазах уже знакомый ему хитрый блеск. Пришлось заверить, что, да, именно для этого — такой вот он альтруист.  — Я подумаю над твоим предложением, — наконец, сказала девушка, а потом добавила: — но только при одном условии.  — Я спешу выполнить любой ваш приказ, моя принцесса, — сказал Драко и даже не поленился опуститься на одно колено, изображая страстно влюбленного рыцаря у ног своей дамы. Гермиона опять обозвала его шутом, а потом потребовала, чтобы он перестал называть ее по фамилии.  — Вообще-то, я планировал тебя так называть до тех пор, пока ты не станешь Малфой, — ответил Драко, — но если хочешь, буду звать тебя Гермионой. Судя по тому, как девушка покраснела, ей действительно этого хотелось. Драко вынырнул из своих мыслей очень вовремя, чтобы заметить направлявшегося к нему со стороны школы человека. С удивлением он обнаружил, что к нему решительным шагом топает Уизли. Он выпрямился и сжал губы — рыжий умеет испортить хороший день. Увы, мелькнувшая было надежда на то, что он тоже решил подышать воздухом, растаяла как снег на солнце — Уизли шел именно к нему.  — Уи-изли, — протянул Драко наиболее мерзким тоном, надеясь, что рыжий передумает и уйдет прочь, — пришел на поле, чтобы мечтать о новой метле?  — Заткнись, Малфой, — совершенно неоригинально сообщил тот и сел на ту же скамейку, где расположился Драко.  — Это мое место, Уизел. Советую его покинуть побыстрее, — сказал Драко. Он начинал сердиться и, в отсутствии Поттера или Гермионы, не видел нужды церемониться со старым неприятелем.  — Я сказал тебе заткнуться, мне тоже не доставляет удовольствия сидеть рядом с Пожирателем. Но надо поговорить. Драко приподнял одну бровь:  — Не думал, что у нас найдутся темы для разговора.  — Гарри Поттер. Сойдет за тему? Драко напрягся, отбросил маску недовольства и быстро спросил:  — Что с ним?  — Плохо все с ним. Особенно в последнее время. Не видишь? Драко покачал головой — напротив, ему казалось, что у Гарри все наладилось. Тот стал доброжелательным, активным, легко контролировал себя во время их ежедневных дуэлей, едва мог оторваться от своей Уизли-младшей и просто-таки был образцом благополучия.  — А, чего там, — махнул рукой Уизли-шестой, — я тоже не сразу заметил. Сначала обрадовался, что с ним все стало хорошо. Он даже опять летать начал.  — Тогда в чем дело? — спросил Драко и тут же устыдился своей несдержанности, когда Уизли холодно сказал:  — Все расскажу. Меня насторожило, что он два раза подряд в пятницу пропадал из замка. Вчера он опять предупредил, чтобы на ужине его не искали, и мне это показалось подозрительным. Я подумал: «Куда он может пойти вечером в Хэллоуин?». Решил проследить, но опоздал — он куда-то аппарировал. Я побывал на ужине и очень вовремя снова вышел на улицу — Гарри как раз появился возле границы защиты и зашагал к школе. Что-то в его движениях мне показалось странным, но только когда он упал на землю и начал громко смеяться, я понял, что он совсем не в порядке.  — Он был пьян? — уточнил Малфой, но увидел по глазам Уизли, что — нет. Не пьян.  — Не совсем. Я не смог подойти ближе, но у меня был Удлинитель Глаз…  — Что? — Драко едва не подскочил на месте, настолько странным показалось ему название.  — УГ, Удлинитель Глаз, экспериментальная разработка… Уизли не договорил, и Драко вспомнил, что один из его братьев погиб. Один из двух сумасшедших гриффиндорских близнецов.  — Соболезную, — сказал он негромко, но Уизли отмахнулся от него и продолжил свой рассказ.  — Я рассмотрел на лице Гарри множество синяков и ссадин, его одежда была порвана в нескольких местах, но больше всего меня напугали его глаза. Я не знаю, какое зелье нужно принять, чтобы зрачки сжались до таких маленьких точек, а белки покрылись крупными красными прожилками. Драко сжал зубы. Он месяц скитался по трущобам магического и маггловкого миров, а потому мог предположить, что Поттер не пил. И не зелье.  — Я надеюсь, что ты ошибаешься. Это все? Драко сжал мысленно кулаки, мечтая о том, чтобы это было все.  — Нет, — ответил Уизли, — я не решился подойти и помочь ему, но он быстро справился с собой, встал и пошел в замок. Я заметил, что он идет, словно не чувствуя своего тела. Это выглядело так, словно он сопротивляется Империусу, но…  — Поттер невосприимчив к Империусу, — закончил за рыжего Драко.  — Да. Сильно отставая, я дошел за ним до его комнаты, подождал, пока он наложит все защитные чары, дал ему время заснуть и зашел внутрь.  — А чары?  — Мы трое легко проходим через защиту друг друга, — лаконично ответил Уизли. — Я был уверен, что Гарри, по обыкновению, будет говорить во сне или кидаться проклятьями, но он лежал совершенно неподвижно. Я смотрел достаточно долго, у него даже дыхание было замедленным. Но уже сегодня утром он был в полном порядке. Я уверен, Малфой, что у него большие проблемы.  — Я тоже, Уизли. Слава Мерлину, что ты решил поговорить со мной.  — Ты знаешь, что это за зелье?  — Это не зелье. У магглов есть такая дрянь, называется наркотик. Читал про восточных шаманов?  — Которые колдуют под действием каких-то трав?  — Именно. Магглы пошли дальше, они научились загонять эту дрянь прямо в кровь. Колдовать не начинают, зато получают что-то вроде измененной реальности.  — Галлюцинации?  — И не только. Я видел тех, кто употребляет эти вещества. Они живут на два мира. Один — реальный, он серый и скучный. А другой — воображаемый, в который они попадают, приняв наркотик, он для них прекрасен. И им физически больно, когда они не получают очередной порции своего яда. Драко сейчас было все равно, что он общается с некогда ненавидимым предателем крови. Главное, что единственный друг Драко был в очень большой опасности.  — Нужно поговорить с Гермионой, — сказал Уизли, но Драко его остановил:  — Ни в коем случае.  — Ты не понимаешь, она способна найти решение любой проблемы.  — Она из семьи магглов. Уизли вскинулся:  — Не смей оскорблять Гермиону. Драко только рукой махнул:  — Остынь. Я не собирался ее оскорблять. Просто для магглов тот, кто принимает наркотики, конченный человек. Поттеру нужна помощь, а не ее сочувствие. Поэтому, извини, но пойдем мы к Снейпу.  — С чего он станет помогать? Драко усмехнулся:  — Во-первых, он должен Поттеру кое-что. Немного, но хватит. А во-вторых, он будет помогать, потому что Гарри — мой друг.  — И что он сделает?  — Заодно и узнаем. Драко поднялся со скамьи и быстро зашагал в сторону замка. Уизли последовал за ним молча, за что Драко был ему крайне признателен. В пустых, как и всегда, подземельях Драко сбавил темп, выровнял дыхание и постучался в дверь личных комнат крестного. Если учесть, что было уже около часа дня, Северус наверняка либо работал над зельями, либо проверял домашние задания. К его удивлению, дверь не распахнулась, как обычно, а спросила сонным голосом хозяина:  — Кто и по какому делу?  — Драко Малфой, по очень срочному. Спустя несколько секунд дверь чуть приоткрылась и на пороге нарисовался удивительно сонный крестный без обычной своей мантии, только в брюках и свободной рубашке, с явно растрепанными волосами и очень злым взглядом. Драко спиной почувствовал, как Уизли куда-то отступает и прячется.  — Драко? У тебя тридцать секунд, я сегодня не расположен к семейным разговорам.  — Извини, что потревожил, — сообщил Драко крайне удивленным голосом — за всю свою жизнь он ни разу не видел Северуса несобранным, — но дело и впрямь неотложное. Кажется, Гарри Поттер принимает наркотики. Услышав от крестного короткое, но емкое ругательство, Драко решил, что настал конец света.  — Заходи, — сказал Снейп, а сам развернулся и бросил в комнату какое-то заклятье. Драко прошел в гостиную и успел увидеть окончание его действия. Крестный собирал по комнате одежду. На мгновение Драко впал в ступор, а потом его поразила жуткая по своей сути догадка о том, что сейчас спальня Северуса не пустует. Любопытство грызло его со страшной силой, но он понимал, что скорее откусит себе язык, чем задаст нескромный вопрос. Нарушая все закономерности, Северус, так и не надев мантию, сел не в любимое кресло, а на диван, который обычно оставлял для визитеров. Драко остался стоять и максимально быстро изложил суть вопроса. По мере его рассказа крестный все мрачнел и мрачнел.  — Что ты от меня ждешь? Что я обновлю ему кровь? В его мозгу все равно останется тяга к отраве. И в Мунго ведь не отправишь — мы потом общество по кускам не соберем. Темный лорд еще покажется всем Санта-Клаусом. С этим Драко был согласен — весть о том, что национальный герой сходит с ума под воздействием маггловской отравы убьет Магическую Британию.  — Легиллименция? — предположил Драко.  — Только если закладки. Но я не знаю, кто сможет их сделать качественно.  — Я думал, ты. Крестный покачал головой:  — Я хорошо защищаюсь. Тонкими манипуляциями с сознанием занимались всего двое наших современников.  — И оба мертвы, — вздохнул Драко. Северус потер рукой лоб.  — У меня есть несколько идей, но они все опасны. Я попробую сделать закладку, пусть и грубую, а потом постараюсь порыться у него в мозгах и найти, что же именно там не так.  — Он просто боится своих нарглов, — раздался ровный голос со стороны спальни Северуса. Драко медленно, как во сне, повернул голову и увидел возле двери полоумную Лавгуд. Она была одета в цивильную одежду — простое желтое платье, однако ее волосы были в полном беспорядке, а на ногах не было обуви. Кажется, она только что встала с постели. Драко сглотнул. Со стороны дивана донесся похожий звук. Драко посмотрел на крестного краем глаза и со смесью радости и суеверного ужаса заметил, что тот выглядит не рассерженным, а заинтригованным (слово «возбужденным», которое пришло Драко на ум первым, он постарался забыть).  — Простите, мне не следовало вас прерывать, — так же спокойно сообщила Лавгуд, — но я побоялась, что вы решите действовать немедленно и сделаете только хуже. Драко постарался не вжимать голову в плечи, напоминая себе о том, что Малфои всегда держат спину прямо и следят за осанкой. Но крестный не начал язвить или кричать, что обойдется без чьих-то там великолепных советов. Он очень спокойно сказал:  — Тогда я просто доставлю тебе Поттера сюда.  — Только не нужно его пугать, — попросила Лавгуд и снова ушла в спальню. Дверь закрылась. Драко выдохнул и быстро сказал:  — Я дам клятву!  — Обет, — мрачно возразил крестный, и Драко быстро согласился. Получить в спину «Обливиэйт» не хотелось — вид смущенно-заинтригованного заспанного крестного в домашней одежде стоил того, чтобы дать обет о неразглашении. Проговорив все требуемое и подтвердив слова магией, Драко спросил:  — Так я пойду за Гарри? Северус кивнул, и Драко максимально быстро удалился из его покоев. Привычного и не выбивающегося из рамок обыденности Уизли он встретил как родного.