Ведьмин костёр

– Только попробуй ещё раз сделать вид, что до сих пор не пришёл в себя! – голос раздаётся слишком неожиданно и резко. Слова звенят в ушах так громко, будто бы Канда хорошенько приложился головой о землю. Чьи-то невидимые руки подносят к его лицу чашку с дурно пахнущей жижей и прислоняют её к самым губам, явно намекая на то, что эту гадость придётся выпить. Знахарь выжидает положенные несколько секунд, а затем силой заставляет инквизитора открыть рот и проглотить всё до последней капли. Он прекрасно знает, что вкус у отвара соответствует запаху, зато целебные качества с лихвой это окупают. Большая удача, что ему вообще удалось приготовить зелье и не испортить его, не обладая запасными ингредиентами.       Юу чувствует себя разбитым и совершенно обессиленным, наверное, примерно так себя чувствуют глупенькие ведьмы, решившие отдать душу могущественному демону. У Канды на теле ни раны – все царапины и ссадины успели зажить. Он не имеет ни малейшего представления о том, сколько времени провёл в бессознательном состоянии, но чутьё подсказывает ему, что ответ его вряд ли обрадует. Голова немного кружится, а перед глазами всё плывёт, когда он тщетно пытается подняться, Аллен цокает языком и надавливает на плечи, заставляя снова лечь и расслабиться. От его рук веет мертвецким холодом, дрожь охватывает тело инквизитора, Чистая Сила упрямо твердит об опасности. Мысли ещё путаются, Канда действует чисто интуитивно, проверяя чужую ауру: холодная, призрачная тень плотной пеленой окутывает мага со всех сторон. Тьма реагирует на него однозначно агрессивно, алые, кровавые узоры окутывают предплечья чародея, только тот с лёгкостью сдерживает собственную силу. Невидимые силки удерживают инквизитора на месте, как будто бы он сейчас в состоянии вскочить с места и наброситься на противника с голыми руками. Ему тяжело даже просто сосредоточиться на чём–то одном, что уж говорить о резких движениях. – Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы предугадать твою реакцию, – Аллен устало проводит рукой по голове, зачёсывая волосы назад, и горько улыбается. Такое выражение лица старит его на несколько лет. Маг отводит взгляд в сторону и переключает всё внимание на деревянную стену, сквозь узенькие щелки которой дует ветер. – Мне пришлось это сделать, поверь, другого выбора не было. – Почему я должен это делать? – Канда всё ещё вглядывается в суматошную пляску в нескольких шагах от себя. Спустя некоторое время его начинает мутить. Он на самом деле просто ненавидит смотреть чужие ауры и выискивать в них малейшие тёмные пятна, пускай ему и приходится это делать не слишком часто. Кто–то же наоборот испытывает странное удовольствие, раскрывая чужие секреты и роясь в воспоминаниях. В такие моменты легко почувствовать себя всемогущим и способным управлять другими людьми. – Если бы я хотел убить тебя, то сделал это ещё там, на поляне, – маг раскрывает ладони и демонстрирует свою безоружность, хотя на кончиках пальцев у него в любой момент может вспыхнуть настоящее пламя. – Подумай сам, зачем мне так поступать? Я не хочу испортить отношения с Орденом, – Аллен молчит несколько секунд, не решаясь озвучить вторую причину. Он ходит по тонкому льду, нельзя рисковать, только не сейчас, поэтому лучше проглотить слова, которые так настойчиво мелькают в мыслях. – Сколько времени прошло с тех, пор как мы встретились с Ноями? – Пёс Господень буквально выплёвывает название проклятой семьи. Лучше бы они так и остались страшной сказкой. Какого вообще чёрта им так приспичило вылезти из той дыры, в которой они скрывались последние несколько сотен лет? – Всего лишь неделя. Мне пришлось постоянно проверять твоё состояние, а из-за связи я не мог уйти совсем далеко. К сожалению, в моём доме мне больше не рады, – как бы Аллен ни пытался подавить свои эмоции, горечь всё равно пропитывает каждое слово.       Канда закрывает глаза, вслушиваясь в тихий голос. Раньше ему не доводилось столь долго быть без сознания. Чистая Сила гарантирует хорошую регенерацию, отнимая взамен что-то иное, например, годы жизни или возможность ходить. Обмен выходит равноценным только до тех пор, пока собственное тело не предаёт носителя в самый неподходящий момент. Линали рискует умереть из-за того, что боль станет невыносимой, а Чистая Сила выйдет из-под контроля; сам Юу теряет свою жизнь капля за каплей, но ему наплевать на это. Странно цепляться за то, что даже не принадлежит тебе. Церковь управляет ими по своему усмотрению, направляет неосязаемой рукой, бросает их то на борьбу с ведьмами, то на священные войны с верующими других религий. Им даже не приходится задумываться о своём будущем – кладбище Чёрного Ордена готово принять каждого из них. Он засыпает медленно, связь с реальностью становится всё тоньше, а разобраться, что ему говорят, и вовсе невозможно. Чёртовы маги со своим идиотским колдовством, гореть бы им всем синим пламенем.       Аллен тихо смеётся и, убедившись в том, что его напарник заснул, выходит из комнаты. Он всё ещё не знает, что делать дальше, как лучше поступить, но БаКанда наконец пришёл в себя, можно позволить себе наконец немного расслабиться. Теперь он не один на один с Четырнадцатым, одиночество больше не сдавливает грудь, дышать значительно легче. Не хочется думать о том, что скоро им вновь придётся попрощаться, потому что при любом раскладе Комуи, Линали и Канда не должны пострадать. Аллен долгие годы бежал от проклятой семьи, а теперь пришло время со всем разобраться. За бездействие придётся заплатить большую цену.

~~~

      Они проводят в этом доме, который находится где-то неподалёку от леса, а может и в самой глуши, – вряд ли мелкий смог бы унести его далеко, – два дня, прежде чем кто-то навещает их. Канда, несмотря на улучшившееся состояние, так и не выходит на улицу, потому как знахарь не разрешает хоть сколько-нибудь напрягаться. Он не объясняет причины своей осторожности, но инквизитору и не хочется ничего знать, гораздо больше его бесит это затишье. После должна последовать разрушительная буря, хотя лучше бы она прошла стороной.       Аллен разговаривает с какой-то женщиной весьма дружеским тоном и переводит тему на какие-то глупые мелочи. Возможно, он догадывается, что инквизитор прислушивается и старается не пропустить ни слова, поэтому вспоминает о незначительной ерунде и выдаёт целую тираду о пользе ромашки. Это надоедает. Кем бы ни была незнакомка, она явно дорога ему настолько, что он не позволит увидеть её даже Канде. Как будто бы он вздумает убить её или отвести прямиком на костёр, тем более что от этой женщины совсем не исходит магии. Тёмный оборачивается в сторону дома, словно почуяв пристальный интерес, а затем немного переступает с ноги на ногу, чтобы своим телом полностью скрыть женский силуэт. Быть может, к нему пришла монаршая особа без свиты, иначе у Канды совсем не остается шансов его понять. Он знает только, что женщина очень бледна, у неё тёмные волосы и болезненно худощавая фигура.       Чистая Сила почти не откликается на призывы, Муген так и остаётся катаной, которая может навредить только простому человеку, но никак не ведьме. Юу не злится, он просто медленно приходит в ярость, ещё немного времени, и произойдёт "взрыв". Пёс Господень чувствует себя запертым в четырёх стенах, он не слышал никаких новостей об Ордене, хотя голем Аллена вернулся днём ранее. Он не уверен, что это первое послание, которое маг получил за всё время, но проверить это не представляется возможным. Напряжение не отпускает ни на минуту, пока они прячутся неизвестно где и непонятно от кого.       В этом доме почти нет трав, тем не менее знахарь всё равно умудряется готовить отвары и мази, которыми пытается залечить страшную рану на своей руке. Судя по его гневным восклицаниям, такие меры совсем не помогают. Книги в старом, едва не развалившемся шкафу слишком скучные, ни одна из них не пришлась инквизитору по вкусу. Лучше медленно умирать от скуки, чем взахлёб читать слезливые истории или заумные церковные фолианты. Инквизитор обязан многое знать наизусть, правда, у носителей Чистой Силы есть серьёзные преимущества перед другими – они не ждут достижения сорока лет, им не отпускают грехи, так как они благословенны и избраны Богом с самого рождения. И всё равно, что они редко доживают даже до возраста Христа*. Они занимаются только настоящими Тёмными ведьмами, а не ездят по городам со свитой из летописцев и охраны. Они никогда не требуют у людей докладов об их соседях, самостоятельно наблюдая за местными лекарями, травниками и ворожеями. В глазах горожан это не делает их менее опасными. Вовсе нет. Чем меньше люди знают о них, тем больше легенд и историй придумывают, а потом начинают в них верить и бояться. – Кто она? – Канда задаёт вопрос сразу же, стоит только травнику зайти внутрь. Колдун вовсе не выглядит застигнутым врасплох, но всё равно медлит и не проходит к столу, на котором сидит его голем. Юу даже начинает казаться, что таким образом Аллен просто даёт ему понять, что не скажет ни слова про свою гостью. – Моя хорошая знакомая. Это её дом, так что она имеет полное право выгнать нас отсюда, но она этого не сделает, – следует лаконичный ответ, который можно истолковать каким угодно образом.       Канда догадывается, что здесь не обошлось без чародейского внушения или даже клятвы. Пёс Господень досадливо морщится и поджимает губы. Нет ничего хуже, когда к тебе в голову лезут чужие мысли, подавляют твою собственную волю и заставляют беспрекословно подчиняться. Из всех заклятий, что он знает, это одно из самых мерзких, пусть оно и не оставляет никакого следа на теле или разуме человека, кроме осознания собственной беспомощности. В таком случае незнакомке можно только посочувствовать, вряд ли ей будет совсем уж легко оправиться после чар, принимая во внимание её нездоровый вид. – Нет, я не заколдовал её, – Аллен фыркает так, будто бы даже мысли о таком для него оскорбительны. – Раньше я оказал ей большую услугу, поэтому она не предаст меня, будь уверен, – ему стоило бы промолчать, но инквизитор ждёт продолжения и сверлит его тяжёлым, убийственным взглядом. Что ж, пока они в одной лодке, у них должно быть как можно меньше тайн. – Она могла бы стать носительницей Чистой Силы, но она не заслужила такой участи, поэтому я попросил за неё. – Это преступление. Почему ты ещё жив? – Юу надеется, что в его голосе не прозвучал интерес. Он ни разу не слышал, чтобы кто-то спасся от загребущих лап Святой Церкви, алчной до власти и новых жертв. Тем не менее, не похоже, чтобы мелкий его обманывал. – Высшие чины Святой Инквизиции не знают о моём существовании – это гораздо более страшный проступок. Если правда однажды откроется, Орден уничтожат, – маг говорит об этом совершенно равнодушно. В его глазах читаются отголоски затаённого страха и беспокойства, руки сжаты в кулаки настолько сильно, что белеют костяки пальцев. – Все убеждены в том, что меня убили ещё в детстве, не знаю, кто и как давно распространил эту информацию. Быть может, это сделал сам Четырнадцатый, потому что только ему это выгодно, но я не могу говорить наверняка.       Комуи тот ещё идиот, но Канда никогда не думал, что настолько. Новое перерождение Четырнадцатого Ноя, опасное самим фактом своего существования, заранее обречённое на вечную службу Церкви или мучительную смерть. Тайно держать его у себя под носом всё равно что дразнить Тёмную ведьму и надеяться, что она подавится слюной, пока будет насылать на тебя страшное проклятье. Можно допустить, что это всё будет длиться до тех пор, пока Аллен не вылечит Линали, что вряд ли возможно, но что после? Его отправят в Ватикан или на костёр?       Понимает ли глава Чёрного Ордена, что он делает, сотрудничая с этим магом, или совершенно сошёл с ума? Это форменное безумие. Прежде чем инквизитор успевает всё обдумать, маг сбивает его с мысли. – Что ты видел, пока был без сознания?       Аллен впервые за всё время решается задать именно этот вопрос. Ему кажется, что после этой фразы может последовать поток отборной ругани, скандал или даже драка. Воспоминания слишком ценны для любого человека, вне зависимости от наличия магического дара или Чистой Силы. Ему не повезло делить тело с самым опасным, по его мнению, Тёмным, что привело к достаточно обширным провалам в памяти. Важная информация просто однажды исчезла из его головы, а он обнаружил себя неподалёку от Чёрного Ордена с заляпанными кровью руками. Позже появилась история о безумце, который напугал следящего за ним инквизитора одной лишь улыбкой, а затем заживо вырвал ему глаза и унёс их с собой в качестве трофея. Возможно, шрам на лице в виде пентаграммы появился на его лице примерно в то же самое время. Знахарь ничего об этом не знает. Сколько крови на его руках на самом деле, скольких человек Четырнадцатый убил и что вообще он делал, пока тело принадлежало только ему. Потеря контроля над собой больше всего напоминает мгновенный сон. Аллен есть, а в следующий момент он практически исчезает из этого мира до тех пор, пока "подселенец" не успокоится. Видеть последствия страшно. Кто вообще знает, как к этому привыкнуть или подготовиться?       Канда едва ли вспомнил всё, потому что заклинание прошлось по нему вскользь, несмотря на тяжёлые последствия. Если бы всё сложилось иначе, его видения стали бы его вечной клеткой. Он бы не очнулся. Возможно, Аллен слишком драматизирует, только вот он прекрасно знает, что Нои не просто сильны – они чудовищно искусные чародеи, для которых совсем не сложно создать парочку новых, необратимых проклятий. Любой придворный колдун отдал бы половину своей жизни за малейшую часть их знаний и умений. Ведь это гарант богатства, величия и огромнейшей власти над людьми. Алма Карма – его возлюбленная в одной из прошлых жизней, единственный друг в этой. Он приобрёл её снова, но был слишком глуп и слеп к доброте надоедливого мальчишки, который всегда, чёрт возьми, был рядом. Это настолько больно и несправедливо, что хочется найти могилу той рыжей твари, воскресить её и убить заново, только ещё более жестоко. Она должна была страдать. Аллен явно не пожалел сил, когда превратил её в кровавое, отвратительное месиво, но это случилось непростительно быстро. Тьма в душе инквизитора бушует, заставляет его хотеть страшной мести.       Будучи Светлым, знахарь мог утихомирить чужую боль, приглушить её одним прикосновением ладони, потому что сама его сила и была первоначально создана для этого. Теперь же приходится контролировать каждую клеточку тела, каждый вдох, чтобы не навредить. Аллен очень осторожен, ему больше не нужно использовать свои заклинания, позволяющие воздействовать на тех, кто обладает Чистой Силой, но это не делает задачу легче ни на грамм. Он медленно кладёт свою руку на спину инквизитора и закрывает глаза, чтобы услышать отголосок тяжёлых мыслей и пагубных чувств и забрать их себе. Это неприятно, наверное, так чувствует себя человек, которому приходится пить из грязной дождевой лужи. Когда Канда был мальчишкой, его можно было успокоить негромкой колыбельной или объятием, если он был не против и не огрызался в ответ на ласку. С тех пор утекло столько воды, что иногда кажется, будто минула целая эпоха. – Что ж, ладно. Расскажешь мне позже, если захочешь, – маг тепло и устало улыбается, а затем на несколько шагов отступает от Юу. Он слабо верил, что Канда не оттолкнёт его в сторону, но факт оставался фактом. Свет слегка дрожит, свеча медленно догорает до самого основания. В этот момент кажется, что все ужасы остались далеко в прошлом, нет никакой угрозы ни для одного из них, всё тихо и спокойно. – Ты можешь спросить меня о чём угодно, может быть, я расскажу тебе что–то, чего ты ещё не знаешь, – Аллен не хотел этого, инквизитору куда безопаснее забыть о нём, но теперь уже некуда отступать, поэтому он тихо корит себя за то, что не предложил это ещё тогда, когда Линали и Канда пришли к нему впервые.       Канда чувствует только опустошение и безразличие. Он ещё не собрал воедино все кусочки своей жизни, но точно помнит, как этот назойливый мелкий спас его много лет назад, а потом принёс в собственный дом и приглядывал за ним. Поэтому та лесная хижина со своими травами и книжными завалами и показалась ему знакомой, а прикосновения знахаря не вызывали неприязнь. Ему уже довелось испытывать всё это раньше, просто память предала его. Аллен мог хотя бы намекнуть ему на то, что они уже знакомы, тогда всё было бы гораздо проще. Слишком много правды для одного вечера. Что с этим делать, Канда не знает. Он впервые думает о том, что, возможно, ему не стоило гнаться за своими воспоминаниями, зато теперь он знает про Алму.