Ведьмин костёр

      Аллен просыпается резко, словно выныривает из холодной воды, и в первые секунды не может совладать с собственным рваным дыханием. Магу кажется, что голова просто лопнет от острой боли. Одежда неприятно липнет к телу из-за холодной испарины, которой покрылось тело за время сна. Аллен цепенеет от чувства страха и неясной пока тревоги, которые буквально висят над ним невидимым, но весьма ощутимым грузом. Из хаоса мыслей не удаётся выделить ни одну, способную вывести его из этого состояния.       Сама природа сходит с ума от разлитой в воздухе силы, деревья склоняют пред ней свои могучие кроны, ветер обрывает листья и треплет кусты. Животные затаились в своих норах, берлогах и дуплах, напряжённо ожидая того момента, когда неведомая им опасность рассеется в наступающих сумерках. Инстинкты, древние как мир, предупреждают их о том, что грядёт нечто тёмное, смертоносное, неизбежное. Небо, серое и тяжёлое, нависает над головой и, кажется, вот-вот упадёт на землю холодным дождём, где-то вдалеке слышатся раскаты грома.       Пролежав ещё пару секунд, колдун медленно поднимается с расстеленного плаща, пытаясь привести в норму срывающееся дыхание. Ему не хочется прислушиваться к тем вестям, что принёс с собой ветер, хотя если его сон оказался вещим, то это и вовсе не нужно, ведь он уже видел всё собственными глазами. Только вот лучше бы это было игрой его воображения, пустым миражом, вдохновлённым его страхами, а не правдой. Всё не может быть настолько плохо, просто не должно.       Спустя несколько секунд бессмысленного спора с собой, Аллен всё же позволяет своей магии разлиться по телу тёплой, согревающей волной. Он проводит по лицу, сгоняя остатки сна, а затем потягивается до хруста в спине и несколько раз наклоняется из стороны в сторону, чтобы размять затёкшие конечности. На самом деле в этой разминке нет острой необходимости, ведь лёгкое, как щекотка, заклинание привело его самочувствие в полный порядок. Аллен просто тянет время и торгуется с самим собой. Ему хочется хотя бы немного растянуть этот момент неведения, но у него нет иного выхода, кроме как услышать то, что витает вокруг и упорно хочет быть услышанным. Дальнейшее игнорирование магического зова может обернуться ужасной мигренью, которая не оставит его в покое до самого вечера.       Аллен раскрывает сознание, опускает щиты, которые довольно кропотливо создавал многие годы, позволяя чужим голосам проникнуть в его голову. Он тут же жмурит глаза и затыкает уши ладонями в интуитивном порыве, хотя это, конечно, не способно прервать магический обмен новостями. Голосов слишком много, они перебивают, накладываются друг на друга и создают один сплошной гвалт - в конце концов, не каждый день Тёмные убивают столько клириков в священном для последних месте. Кто-то из магов потрясён этим событием и не может дать однозначную оценку, другие же делятся тревогой и опасениями насчёт того, чем это может обернуться для магов обеих сторон Силы, некоторые же просто ликуют, упиваются чужой победой и триумфом. Не будет костров, не будет пыток в подземельях Инквизиции, никто больше никогда не посмеет смотреть на нас косо! Пришла их пора проливать свою кровь. Одни трепещут перед будущим, другие предвкушают начало лучшей жизни для людей магов и колдунов, которым больше не будет угрожать гнев Святой Церкви.       Рой чужих мыслей захлёбывается противоречивыми эмоциями и становится всё громче. Аллен поводит ладонью так, словно отгоняет надоедливую муху, лезущую в лицо, и всё снова становится тихо. Слишком тихо после односторонней беседы с сотней-другой невидимых магов. На секунду ему становится жаль, что он потратил несколько драгоценных минут на всё это, а в итоге не получил ни крупицы полезной информации. Никто из магов, воспользовавшихся ветром в качестве своего посыльного, не упомянул ни о семье Ноев, ни о том, куда они отправились после нападения на Ватикан. Впрочем имя Папы тоже не прозвучало. Аллен даже не знает наверняка, остался ли в живых глава Церкви и не поредел ли состав сторонников Тысячелетнего Графа, что было бы ему весьма на руку. Разумеется, такая информация слишком важна, чтобы доверять её ветру, колдун прекрасно понимает это, но всё равно его до последнего не отпускала надежда узнать хотя бы чуть-чуть больше о случившемся ночью перевороте.       Аллен прижимается спиной к дереву, возле которого спал прошлой ночью, и просто стоит с закрытыми глазами среди бушующей вокруг бури. Ветер ожесточённо колышет его волосы, пытается разорвать или хотя бы испортить одежду, осыпает песком и пылью на губах. Первые капли воды падают ему на макушку, но ему совсем не хочется шевелиться и нарушать своё единство с этим пустынным местом, где только он один. - Что ты хочешь делать дальше? Что ты можешь сделать? - Голос Четырнадцатого тихим шёпотом раздаётся в голове мага. - А можешь ли ты сделать хоть что-то?       Проклятый Ной знает, на что и когда нужно надавить, чтобы сделать больнее и заставить сомневаться в, казалось бы, чётко продуманном и выверенном плане. Которого, если честно признаться, у Аллена и нет. У него были лишь малейшие намётки предстоящего пути, но не было полного представления, что и как именно ему нужно делать.       Парень пожимает плечами, игнорируя все вопросы. Меньше всего ему хочется, чтобы один из величайших Тёмных магов сейчас с наслаждением копался в его мыслях. Ему не нравятся одиночество и тишина, но уж лучше так, чем тянуть кого-то за собой и подставлять под удар вместе с собой. А Аллен совсем не сомневается, что опаснее всего находиться рядом с ним, потому что Нои будут искать его везде и всюду.       Бывший Светлый маг резко проводит ладонью, уничтожая следы своего пребывания в лесу, подчиняясь его воле, смятая трава вновь распрямляется, пепел от небольшого костра разлетается по ветру, словно его никогда здесь и не было. Разумеется, это не сможет обмануть опытного колдуна или мага, если они решат осмотреть место его стоянки с помощью своей магии. Всё же, хоть Аллен и старался тратить силу по минимуму и скрывать своё присутствие, шлейф его колдовства всё равно остался в воздухе. Он недостаточно сильный, чтобы Аллена можно было найти по этому следу, так что волноваться не о чем. Маг окидывает свою бывшую стоянку последним взглядом и не может понять, что же именно он чувствует в данный момент, помимо смятения и растерянности.       Спустя несколько секунд Аллен грустно улыбается и качает головой, насмехаясь над своей нерешительностью и робостью. От того, что он медлит и стоит на одном и том же месте, явно не будет никакого толка, никто не появится рядом с ним, чтобы указать правильный путь. Колдун создаёт у себя над головой небольшой купол, спасающий его от усилившегося дождя, и сушит свою намокшую одежду и волосы. Магия прокатывается по всему его телу горячей волной, придавая решимости.

~~~

      Тёмный маг негромко напевает себе под нос, около его ног семенит серебристая лисичка, чьё присутствие не даёт колдуну почувствовать себя совсем одиноким, пускай она и не может с ним говорить, зато время от времени она тихонько тявкает. Где-то в глубинах его сознания Четырнадцатый Ной насмехается над таким ребячеством и бессмысленной тратой силы, которая может пригодиться в самое ближайшее время. Слышать его мнение совсем не хочется, поэтому Аллен и поёт что-то вполголоса, не забывая при этом внимательно следить за тем, что происходит вокруг. Пару часов назад ему пришлось переместиться с помощью магии, покрыв этим большую часть расстояния, теперь же парень старался понемногу восстанавливать силу, впитывая толику энергии всего живого на своём пути. Это было неправильно, это было нечестно, но ему нечего было терять, тем более он уже перестал быть Светлым магом, которому в такой ситуации помогла бы сама природа.       Никто не знает, что пение для Аллена - один из самых верных способов сосредоточиться, он не помнит, когда у него появилась эта привычка, но точно знает, что не хочет и не будет от неё избавляться. Когда он встретил маленького Канду и спас его от той проклятой ведьмы, он стал петь гораздо чаще. Это здорово помогало успокоить и расположить к себе упрямого ребёнка в самом начале их знакомства, когда тот смотрел на него угрюмо, как волчонок, и видел в нём только угрозу, несмотря на тот факт, что маг его спас от смерти. Знахарь тогда даже вспомнил несколько колыбельных, которые он слышал так давно, словно это было в прошлой жизни и вовсе не с ним. Пожалуй, тогда он был если и не счастлив, то максимально близок к этому. Ему нравилось проводить дни не в одиночестве, а вместе с маленьким упрямым инквизитором, который то и дело перечил ему и пытался даже на чужой территории делать всё по-своему. Когда мальчишка совсем привык к Светлому и его рукам, Аллен стал каждый вечер расчёсывать волосы Канды костяным гребнем, нараспев читая тексты защитных заклинаний.       Вопреки его воле, мысли целиком и полностью сосредотачиваются на Канде. Аллен не может не думать о том, как много лет прошло с тех пор, как они жили вместе в деревянном домишке на окраине леса. Тогда всё казалось гораздо проще, чем сейчас, и его самой серьёзной проблемой были ссоры с подрастающим мальчишкой, по которым знахарь даже скучал, так как они здорово его веселили. Теперь же Аллену очень хочется знать наверняка, что с ним всё в порядке и он находится не в одиночестве, а вместе с Линали и Комуи, которых можно назвать если не его семьёй, то как минимум близкими. Наверное, то защитное кольцо в конечном итоге досталось именно девушке, а не кому-либо ещё. Что ж, пусть будет так, на иной исход не стоило рассчитывать, хотя Аллену и хотелось бы, чтобы Канда обладал дополнительной защитой, пускай это и задело бы его самолюбие и гордость. По крайней мере у него есть бутылёк с кровью самого Тёмного мага, что тоже является неплохим защитным амулетом, но разумеется не идёт ни в какое сравнение с древним и мощным артефактом.       Маг резко обрывает свои мысли, когда чувствует едкий запах гари и крови. Он ещё не видит нужное ему здание, но уже знает, куда пришёл. Где-то у него за спиной каркает ворона, разрушая своим хриплым, громким криком мёртвую тишину, которая неестественной пеленой окутывает собой мир и давит на плечи. Аллен едва слышно, сквозь зубы желает этой чёртовой птице всего хорошего и продолжает двигаться вперёд к своей цели. Серебристая лисичка растворяется в воздухе, оставив после себя лёгкую дымку. Где-то там, всего лишь в нескольких метрах, красуется та самая библиотека Папы, в которой Нои устроили кровавую резню прошлой ночью. Точнее, её останки, так как Тёмные точно основательно испортили возвышенную и величественную архитектуру здания, построенного специально для Светлых. Возможно, его план мог бы показаться самоубийственным, но Тысячелетний Граф и его Семья явно не планировали оставаться в библиотеке надолго, иначе они провернули свой план куда как более изящно, чем просто уничтожив множество магов. - Ты планируешь помогать мне сегодня или так и будешь ворчать? - Аллен произносит это со смешком. Наверное, если учесть настоящий возраст его подселенца, то ему просто положено ворчать и ругаться при каждом удобном случае, а также критиковать знахаря за малейший проступок. - Неужели тебе требуется моя помощь, дитя? - Колдун специально выделяет голосом слово "дитя", заставляя его звучать практически по-отечески снисходительно. Его призрачная фигура стоит перед Алленом, одаривая его заинтересованным взглядом янтарных глаз. Он явно наслаждается ситуацией. Сквозь его силуэт можно с лёгкостью рассмотреть разрушенное крыльцо библиотеки, на которых всё ещё видны мёртвые, окровавленные и обугленные тела. Пожалуй, знахаря бы стошнило от той картины, что находится прямо перед ним, будь он не столь опытен, но ему доводилось видеть трупы и в гораздо более плачевном состоянии. - Да, мне будет нужна твоя помощь. - Аллен не хочет ходить вокруг да около, поэтому отвечает прямо и честно. И, прежде чем Ной успевает задать хотя бы один вопрос, добавляет: - Разумеется, сперва тебе придётся поклясться своей силой, что ты будешь слушаться моих просьб и не будешь мне лгать.       Древний Тёмный маг выжидающе смотрит на парня, не соглашаясь, но и не отказываясь помочь ему. Четырнадцатому некуда спешить, поэтому он с лёгкостью может позволить себе нервировать мальчишку, стоящего перед ним, проверяя его выдержку на прочность. Он понимает, зачем Аллен притащился сюда, рискуя своей шкурой, но ему самому уже известно, что его брат забыл в этом отвратительно правильном месте, где на тебя буквально с каждой стены смотрит кто-нибудь из святых. Спустя несколько чересчур затянувшихся мгновений, колдун всё же улыбается и протягивает руку с распустившемся на ней чёрным вихрем, произнося слова древней как сама магия клятвы. Говорят, что такая клятва должна уничтожить того, кто её нарушит одни из самых страшных способов, что можно придумать - собственная магия просто сожжёт предателя изнутри.       Аллен лишь кивает в ответ на клятву. Он не особо верит, что Четырнадцатый или кто-либо другой из Ноев по-настоящему боятся её нарушить. Скорее всего, за все те сотни лет, что они существуют, они научились обходить любые запреты и не переживают из-за того, что магия может предать их. Но всё же Аллену теперь спокойнее и он, коротко выдохнув, шагает ко входу в библиотеку.       Ступени крыльца почти не пострадали и знахарю даже не приходится восстанавливать их с помощью колдовства, чтобы подняться наверх к большим дверям, украшенным лепниной и витражом. Они приглашающе отворены и маг пристально осматривается по сторонам, прежде чем войти. У порога его встречают тела клириков, застывшие в ужасных муках, магу почти искренне жаль их, но он ничем не может им помочь. Должно быть, Святая Инквизиция сейчас находится в настолько печальном положении, что им даже некогда убрать тела погибших. По крайней мере ему хочется верить в то, что они просто не в состоянии позаботиться о своих мёртвых собратьях, а не в то, что они просто решили оставить всё как есть.       Аллен осторожно и медленно двигается вперёд, прислушиваясь к тишине, которую нарушают лишь его шаги. Четырнадцатый услужливо подсказывает, что в здании больше нет ни единой живой души, помимо бывшего Светлого, так что пока ему нечего опасаться, но и слишком медлить тоже нельзя. Магу становится тошно от отголосков чужих боли и страданий, впитавшихся в сами стены, однако вместе с тем он чувствует, как наполняется силой с каждым пройденным шагом. Аллен автоматически потирает ладонью свою обезображенную руку - символ того, что ему пора бы уже смириться с тем, что он теперь Тёмный маг и как бы он ни старался это отрицать, но боль и смерть теперь один из основных ресурсов его магии. Ему ужасно противно от этого, омерзительно от самого себя и своего Дара, но назад дороги просто не существует, сменит сторону ещё раз у него просто не выйдет.       Он думает об этом, двигаясь к мраморной лестнице, ведущей на следующие этажи библиотеки. На ступенях его дожидается разрушенная статуя ангела, перепачканная сажей и чьей-то кровью, хотя в царящем вокруг полумраке кажется, что кровь принадлежит самой скульптуре. Магу не нравится скорбное выражение каменного лица, поэтому он старательно отводит от неё взгляд и, посомневавшись секунду, заставляет фигуру у своих ног рассыпаться прахом. Глупо, но Аллен совсем не уверен, что смог бы спокойно оставить эту каменную фигуру у себя за спиной и двигаться дальше без опаски, что она каким-нибудь образом нападёт на него со спины.       Полагаясь на свои ощущения, Аллен поднимается всё выше по лестнице, не уделяя внимания ни одному из пройденных этажей. Роад в его сне шла этим же путём на самый верх, значит, именно там он сможет найти хоть какую-нибудь зацепку, которая намекнёт ему на мотивы Тысячелетнего Графа. Ему очень хочется на это надеяться, потому что иначе он просто не знает, что ещё он может сделать, чтобы понять, чего хотят добиться Нои. Ни ему, ни Церкви не удастся победить в той войне, которую развязали Тёмные, напрямую, но, возможно, если они узнают цель, к которой стремится Граф, у них появится хотя бы призрачный шанс.       Аллен видит смотрителя библиотеки, на лице которого навсегда отпечатались следы от рук Роад, и не может не посочувствовать участи пожилого мужчины. Маг присаживается на корточки и аккуратно касается чужого тела. Ему совсем не нравится та идея, которую ему нашёптывает Четырнадцатый, но вряд ли у него есть выбор, поэтому Аллен лишь вздыхает, закрывая глаза и начиная претворять в жизнь заклинание, которое древний Тёмный услужливо ему подсказывает. Это старая и запретная магия, раньше знахарь даже не слышал о подобном, что совсем не удивительно, ведь у Ноев есть великое множество тайн и секретов, не доступных простым смертным.       Маг открывает глаза именно в тот момент, когда мёртвое тело перед ним начинает шевелиться, оно открывает рот, словно пытается зачерпнуть ненужный воздух, из горла вырываются страшные хрипы. Мертвец не понимает, что сейчас происходит и кто стоит перед ним, он в ужасе. Аллен вздрагивает от отвратительного зрелища прямо перед собой и с трудом сдерживает готовое сорваться с губ проклятье. Он отшатывается от тела, едва не выпустив его руку из собственной, но всё же сдерживает себя, так как он не уверен в том, что решится повторить заклинание снова. Четырнадцатый никоим образом не предупредил его о том, что случится после того, как он закончит творить не известное ему прежде заклятье, но, возможно, в этом вина самого Аллена, так как он ничего и не спросил, наивно не ожидая подвоха. - Что здесь искали Нои? - Аллену не хочется издеваться над умершим клириком слишком долго, ему тошно от того, что он сделал собственными руками и поэтому ему хочется покончить со всем как можно скорее, а потом уйти от этого чёртового места как можно дальше. - Книги. О реинкарнации и воскрешении. - Так как труп умер совсем недавно и его голосовые связки не были повреждены, мертвец говорит чётко и понятно, почти не запинаясь. - Они хотели узнать, как возвращать мёртвых к жизни. Искали запретные книги.       Знахарь всё же не выдерживает и выпускает ледяную руку, позволяя ей упасть на пол. Он отзывает магию и зябко передёргивает плечами. Это определённо не тот ответ, который он рассчитывал услышать. Он не представляет зачем Тёмным нужно знать о том, как возвращать мертвецов с того света, но сама перспектива того, что это станет им подвластно, пугает его до дрожи. Четырнадцатый молчит и никак не комментирует ту информацию, который поделился с ними смотритель.       Аллен ожесточённо вытирает ладони о край собственного плаща, словно хочет снять с себя кожу, лишь бы только избавиться от ощущения прикосновений к трупу. Он проходит вдоль рядов книг и тщательно осматривает их, словно хочет найти те книги, которые были нужны Ноям. Если такие и были здесь раньше, то сейчас их точно унесли с собой или уничтожили прямо здесь, о чём может свидетельствовать гуляющий по помещению пепел. Маг уже собирается уходить, когда чувствует чужое присутствие рядом с собой. - Значит, ты всё же пришёл. Как глупо и наивно с твоей стороны. - Аллен не вздрагивает, когда слышит у себя за спиной бархатный, обволакивающий голос, который ему слишком хорошо знаком.