Ведьмин костёр

      Четырнадцатый выступает из тени так грациозно, словно он заранее многократно отрепетировал свой выход, доведя его до совершенства. Канда внимательно следит за ним, не упуская ни малейшего движения. Сейчас он не чувствует от Тёмного какой-либо угрозы, но это может быть только пока, поэтому ни на секунду не стоит терять бдительность. Он сжимает руку Аллена крепче, краем сознания ощущает, как ладонь мага постепенно холоднеет, словно из него вместе с магией по капле уходит ещё и тепло. Ной с интересом осматривается по сторонам, окидывает взглядом начертанные на полу знаки, недовольно цыкает языком при виде свечей, как если бы он счёл их лишними. Он присаживается на корточки и старается затушить некоторые из источников света, однако огонь сопротивляется ему и пламя разгорается лишь ярче и сильнее. - Что ж, умно, Аллен! Вытащил меня сюда и ограничил мои силы. Достойно похвалы. - В голосе древнейшего колдуна звучит лёгкая усмешка и даже одобрение. Может быть, он доволен тем, что его душа привязана к кому-то, кто хоть что-то смыслит в магии. А может быть и так, что он просто хочет поиздеваться и вывести Аллена на эмоции.       Канда даже не берётся предположить, какой из вариантов правдивее.       Кажется, великий Тёмный ждёт чего-то, поэтому нарочно растягивает время, продолжая свои бессмысленные попытки разобраться со свечками. Канда не знает, сколько времени проходит, прежде чем маг переключает своё внимание вновь на вереницу символов, которая удерживает его в импровизированной ловушке, ограничивающей его способности. Ной проходит часть круга, шепча что-то себе под нос, и останавливается в опасной близости от Канды. Инквизитор понимает, что его нервы проверяют на прочность, а потому не теряет контроль над собой и, вопреки желанию, даже не поворачивает голову в сторону мага, когда тот заходит ему за спину. Показать страх и сомнение - значит проиграть ещё до битвы. Канда напоминает себе об этом, скорее чувствуя, чем слыша движение у себя за спиной. - Так, так, так. Зачем же я понадобился вам двоим здесь, а не в голове Аллена, если никто не собирается со мной разговаривать? - Четырнадцатый обращается к ним обоим, но голос его звучит прямо над ухом инквизитора. Канда не чувствует от его присутствия ни тепла, ни холода, ни даже дыхания. Только Чистая Сила недвузначно намекает ему на то, что у него за спиной находится огромная опасность, которую просто невозможно игнорировать. - Поговорить. - Голос бывшего Светлого знахаря звучит так, как если бы он говорил через толщу воды или через плотную пуховую подушку. - О чём же? - О твоём брате, - Канда, наконец, вступает в разговор.       В конце концов, для этого же Аллен приволок его сюда и не сказал ни о чём заранее. Как будто бы инквизитор мог отказаться и поставить под угрозу всю Башню. Одного самонадеянного и глупого чародея ему тоже не хотелось бы оставлять один на один с такой опасностью, но это могло бы послужить ему хорошим уроком. Возможно, тогда Аллен научился бы посвящать людей в свои планы, а не бросать их в "пекло", ничего не объяснив.       Четырнадцатый замирает на несколько секунд, а затем степенно продолжает своё движение вдоль по символам, будто бы хочет запечатлеть у себя в памяти каждый из них. Сделав полный круг и изрядно выбесив Канду своей нарочитой неторопливостью, он аккуратно опускается на пол перед Алленом так близко, что даже Канде становится неуютно, и внимательно изучает его лицо, словно может прочесть что-то в изгибе ресниц или в сетке вен, раскинувшихся под глазами. Тёмный протягивает руку и осторожно, практически нежно заправляет прядь серебристых волос за ухо. Кажется, у инквизитора скрипят зубы, но он не может быть уверен в этом наверняка. Он крепче сжимает руку Аллена и прожигает взглядом Четырнадцатого так, словно надеется испепелить на месте. - Так о чём же именно мы будем разговаривать, м? - Улыбка великого мага такая сладкая и приторная, что у Канды едва не сводит скулы, и ему приходится приложить значительные усилия, чтобы не скривиться.       Воцаряется вязкое, как патока, молчание и инквизитор от всей души проклинает одного мелкого, притворяющегося сейчас безмолвной ветошью. Неужели у него бы отсох язык, если бы они обсудили все вопросы и детали заранее? Тем не менее, теперь он должен отдуваться за них двоих, пока маг занимается неизвестно чем. Остаётся только надеяться, что оно того стоит. - Чего добивается твой брат? - Это первый вопрос, пришедший в голову и достойный внимания, поэтому Канда сразу же задаёт его. - Чего он хочет?       Он не умеет вести переговоры, особенно с Тёмными, особенно с теми, кто угрожает самим своим существованием. Так что он даже не будет пытаться ходить вокруг да около. Если Аллену нужен был кто-то красноречивый и разговорчивый, стоило обратиться к Комуи. Пусть довольствуется тем, что Канда вообще здесь. - Откуда мне знать? - Четырнадцатый Ной даже не смотрит в его сторону, переключив всё своё внимание на Аллена. Он изучает его лицо так тщательно, как если бы хотел нарисовать его портрет. Или запомнить навсегда. - Он твой брат, ты единственный знаешь его сотни лет. - Ты немножко ошибся, инквизитор. Я НЕ знаю его сотни лет. - Ной поднимается на ноги и отходит к самой границе очерченного круга, касается едва уловимо мерцающей стены, которая запирает его здесь, и раздражённо фыркает. - Зачем тратить моё и своё время на такие глупые вопросы? Вы что, вообще не разговариваете друг с другом? - Только не надо пытаться заставить меня сомневаться в мелком. Мы здесь не ради этого. - А ради чего? Я уже столько лет перерождаюсь в новых телах, что даже забыл, как он выглядит. Я постоянно появляюсь в разных местах и ни разу его не встречал. Откуда мне знать, чего он хочет?       Теперь Четырнадцатый спокоен и собран, он смотрит на своего собеседника и не отводит взгляд ни на руны, ни на мага, ни куда-либо ещё. Наконец-то разговор становится серьёзным. Он не зол, но Канда чувствует напряжение и быстро переводит взгляд на светловолосую макушку. Хотелось бы ему знать, что сейчас происходит на самом деле и зачем все эти танцы с бубном. Канда не сомневается, что Тёмный врёт ему, он чувствует это. - Мне плевать, сколько и как ты существуешь. Ты хочешь, чтобы я пожалел тебя?       Всё происходит за считанные секунды. На словах о жалости глаза Тёмного мага вспыхивают ядовитым золотом и он молниеносно кидается вперёд, как разжавшаяся пружина, вокруг его руки скользит чёрный дым, целящийся в лицо инквизитору. Канда призывает Чистую Силу и рефлекторно уклоняется в сторону, чтобы избежать столкновения с магией. Он готовится ударить в ответ, когда замечает холодную ухмылку, не достигающую, однако, глаз мага. Он отпустил Аллена и Четырнадцатый ждал именно этого. Прежде чем он успевает схватить бледную руку снова, Ной делает это первым и тут же растворяется в воздухе, оставив напоследок едкий дым, от которого горят лёгкие и гаснут некоторые свечи. - Чёрт!

***

      Глаза рябит от ослепительно яркого солнца, сияющего в чистейшем голубом небе. Всюду, докуда достаёт глаз, видно лишь поле пшеницы и многочисленные верхушки деревьев, складывающиеся в образ далёкого леса. Не слышно ни птиц, ни насекомых, ни даже ветра. Всё вокруг мертво и безмолвно. Аллен знает, что он больше не один, даже раньше, чем Неа провозглашает о своём присутствии громкими хлопками. - Потрясающе! Пока твой пёс* пытался поговорить со мной по душам, ты влез в мою память. Блестяще сработано! - Голос сочится такой неприкрытой желчью, что её хватило бы, чтобы отравить знахаря. - Это были вынужденные меры. Я просто хочу знать правду. - Аллен стойко выдерживает и неприкрытое раздражение, и колючий взгляд, которым проходится по нему великий Тёмный маг. - Зачем она тебе, милый? - Чтобы остановить Ноев. - Аллен пропускает нарочито сладкое обращение мимо ушей. - Они несут только смерть и разрушения, они всегда этим занимались, но сейчас у них есть какая-то цель, и я хочу выяснить, в чём она заключается.       Четырнадцатый смеётся оглушительно громко, кажется даже, что не взявшийся из ниоткуда ветер раскачивает колосья пшеницы, а они сами дрожат в такт его смеху. Аллен ожидал любой реакции, кроме этой, поэтому на секунду он чувствует растерянность. Смех обрывается также резко, как и начался. Всё вокруг замирает, а пейзаж неуловимо меняется. - Тогда наслаждайся. - Слова звучат так угрожающе, словно Тёмный смог вложить в них смертельное проклятие.       Воздух рябит, скрывая очертания пшеницы и неба, позволяя саду и небольшому дому плавно появиться на их месте. По мере того, как стихает рябь, всё становится более детальным и очерченным. На деревянных брусьях проступает узор древесной коры, яблони покрываются цветом и пропитывают воздух своим сладким запахом, покачивая ветвями. Откуда-то издалека слышен шум, свойственный любой деревне: мычат коровы, галдят птицы, ругаются жители, топор стучит по деревьям. Идиллию дополняют дети, беззаботно играющие в траве под деревом под присмотром матери. У неё такие же тёмные волосы, как у её сыновей, и очень мягкая, ласковая улыбка. Она любит их всем сердцем. Один из мальчиков оборачивается на неё и Аллен видит маленького Четырнадцатого, глаза которого ещё не напоминают жидкое золото, но уже кажутся не похожими ни на чьи больше.       Аллен никогда не видел Тысячелетнего Графа раньше, но с лёгкостью догадывается, что второй ребёнок не является никем иным, как самым жестоким магом из всех когда-либо живших на свете. В памяти Неа он ещё совсем ребёнок, который смотрит немного настороженно в сторону деревни, но потом быстро переключает внимание на игру. Пока что всё выглядит счастливым и светлым, но бывший Светлый догадывается, что это не продлится слишком долго. - Он был милым ребёнком, не правда ли? - В голосе Неа не звучит ни одной эмоции, по которой можно было бы догадаться о его чувствах. - В деревне нас не любили. Мы были странными, а ещё наш отец умер вскоре после нашего рождения. А ещё случилась страшная засуха и неурожай. Не правда ли странно, Аллен? Местные считали, что мы во всём виноваты.       Аллену не раз приходилось сталкиваться с подобным, но он всё равно не может и не хочет понимать людей, которые могут винить в таких вещах новорождённых детей. Их мог проклясть любой маг, который проезжал мимо и к которому они отнеслись не слишком-то дружелюбно. Их мог наказать обожаемый ими Бог. Наконец, так просто могло сложиться без какой-либо высшей причины. Но люди предпочли увидеть причину там, где её нет.       Не дождавшись ответа, Неа пожимает плечами и картина снова меняется. Осень обрушивается на них листопадом и пронизывающим до костей ветром. Аллен видит уже подросших братьев, всё ещё дружных. Но что-то явно не так. Неа прижимает к груди левую руку и громко плачет, оглашая свою боль и обиду на всю округу, в то время как его брат пытается утешить его и уговаривает приложить к ране подорожник. Они оба выглядят несколько потрёпанными, словно их побили другие дети, что вряд ли далеко от правды. Неа резко дёргается и говорит что-то, что Аллен не может расслышать, но прекрасно видит, как воздух слабо дрожит от магии. Конечно, что может пробудить силу лучше, чем сильные эмоции. Например, страх.       Дети удивлённо смотрят друг на друга, Неа даже забывает о том, что ему положено плакать. А затем они обнимаются и начинают галдеть наперебой. Граф, Мана, как его называет маленький Неа, уже пробудил свою магию и теперь братья радуются тому, что и в этом они неразлучны. Аллен чувствует, что проникается если не симпатией к ним, то хотя бы пониманием. Они бы могли простоять так ещё долго, однако мать приходит за ними и ведёт в дом, чтобы обработать их ушибы. - Только не думай, что всё было так радостно, Аллен Уолкер. Это лишь начало.       Знахарь переводит взгляд туда, где только что были Нои, но видит лишь какую-то странную пещеру и слышит приглушённые голоса подростков, эхом раскатывающиеся вокруг. Братья экспериментируют с магией. Для этого они выбрали отдалённое место, куда обычно никто не ходит, и с головой окунулись в изучение своих способностей. Они талантливы, пусть у них и нет наставника. Некоторые из заклинаний они создали первыми, о некоторых они когда-то от кого-то слышали от местных. Отсутствие знаний им мало мешает, наоборот, ничто не ограничивает их, кроме собственной фантазии. Нельзя сказать, к лучшему это или к худшему. Это весело и интересно, а ещё это явно что-то запрещённое, не доступное другим, поэтому магия кажется ещё более манящей и чарующей.       Магия прибавляет им уверенности. Они растут и уже не боятся жителей деревни, чувствуя своё превосходство над ними. Они становятся более смелыми и дерзкими, а однажды и вовсе используют свои способности, чтобы отомстить старику, который изо дня в день проклинает их мать. Ничего смертельного, но слухи о них капля по капле превращаются в злобу и отвращение. Только братьев это не страшит, они верят в свою неуязвимость достаточно сильно, чтобы не воспринимать глупых местных всерьёз. Ну что они могут сделать двум магам?       Так продолжается ровно до тех пор, пока снова не случается голод, вызванный засухой и на этот раз у людей есть веский повод думать о том, что это вовсе не случайность. - Однажды наша мать пришла в синяках и я пригрозил им карой за то, что они относились к нам и нашей матери с презрением, издевались над нами, оскорбляли, постоянно пытались навредить. Они хотели выжить нас, но нам было некуда пойти. Я не знал, что так выйдет.       Возможно, Неа и правда виноват в том, что происходит далее. Если он сказал своё проклятие в сердцах, приложив для этого хотя бы толику Силы, этого уже было бы достаточно, чтобы запустить колесо разрушений. Сперва стоит ужасная жара вместе с отсутствием дождя, уничтожающая все посевы и надежды получить урожай. Затем гроза уничтожает плодовые деревья, а скот начинает пасть от голода и странной болезни, из-за которой животные умирают в страшных муках. Слишком много всего, чтобы это было чередой совпадений. Так думает Аллен и в этом убеждены жители деревни, которые и до этого едва могли терпеть Тёмных магов по соседству с собой. - Они убили её, чтобы отомстить нам. Мой брат никогда не стеснялся своей силы и думал, что мы достаточно запугали всех, чтобы никто не рискнул с нами связываться. - Неа не говорит следующую фразу сразу, но Аллен сам может предугадать её без усилий. - Он просчитался.       Последняя картина является самой горькой, пусть всё и закономерно шло к подобному исходу. Изуродованное тело женщины раскачивается на ветру, густо орошая землю под ним всё новыми каплями крови. Они опоздали совсем чуть-чуть. Аллену хочется закрыть глаза, чтобы не видеть её, но он знает, что должен перетерпеть и увидеть всё, что Неа хочет ему показать. Поэтому он смотрит и не отводит взгляд. Некогда красивое, милое лицо теперь напоминает кровавую кашу из сломанных костей и синяков, кажется, через некоторые ссадины даже можно разглядеть обломки костей. Длинные волосы неумело обрезаны и напоминают солому. Простое, но аккуратное платье теперь изорвано и испачкано всё той же кровью, грязью и пылью, словно кто-то тащил женщину по земле лицом вниз, прежде чем повесить на ближайшем дереве. Аллен надеется, что её только тащили и не сделали чего-то худшего. Он чувствует свою и чужую ненависть к тем, кто позволил себе такое, и ему кажется, что воздух вокруг начинает плавиться. Его мутит от тяжелого запаха страха и смерти.       Они достаточно унизили её перед смертью, чтобы выместить на ней всю злобу и страх по отношению к её детям. Глупые, жестокие люди. Знахарь и хотел бы назвать их нелюдями, но это именно люди. Никому больше не пришло бы в голову такое страшное и мучительное убийство.       Будущие великие Тёмные маги, именами которых будут пугать детей и взрослых по всем уголкам света, беспомощно смотрят на эту ужасную картину и не могут поверить в реальность происходящего. До Аллена доходят такие ясные отголоски их боли, что ему самому едва удаётся сдержать слёзы. Они роют могилу для неё собственными руками, не используя ни магию, ни лопаты. Они потеряли её по своей вине, из-за их же чёртовой магии, поэтому прибегнуть к ней кажется кощунством. Наверное, это тяжело и больно, но упрямства братьев хватает с лихвой, они не останавливаются до тех пор, пока могила не оказывается достаточно длинной и глубокой.       Неа из настоящего смотрит за всем молча и на его лице застыла маска холодного отчуждения, но Аллен знает его достаточно долго, чтобы понять всё без слов. Ему жаль. Поэтому он осторожно берёт ладонь Тёмного и аккуратно сжимает, чувствуя в ответ мёртвую хватку похолодевших пальцев.       Он совсем не удивлён, когда видит, как маги одновременно поворачиваются в сторону деревни и без слов договариваются о чём-то. Несложно понять о чём. Кто-то из них первым призывает Силу, и небо стремительно покрывается тяжёлыми грозовыми тучами, фигуры людей вдалеке начинают суматошно мельтешить. И тогда ударяет первая молния. Раздаются треск, вскрики и вспыхивает столб пламени. Никто не видит, как маги появляются среди людей. Криков становится больше, пламя разгорается всё сильнее, жадно перекидываясь с крыши на крышу, небо теперь кажется багровым из-за зарева. Их всё ещё не видят, когда Мана заставляет тело одного из жителей выгнуться дугой с мерзким хрустом и рухнуть на землю. Когда их всё же замечают, становится уже слишком поздно. Ломаются кости, вскрываются глотки невидимыми лезвиями, горит плоть и некоторые люди превращаются в обезумевшие от дикого ужаса живые факелы. Всюду лишь кровь и мёртвые тела, запах горелой плоти и волос вызывает тошноту. Хочется потерять все чувства разом, чтобы не видеть, не слышать, не чувствовать ничего. - Мы вырезали всю деревню, в которой жили те, кто это сделал. Это было последнее, что мы сделали вместе. Тогда мы и прокляли друг друга.       Аллен видит двух братьев, сейчас яростно пытающихся уничтожить друг друга. У них полно сил, они вдоволь подпитались страданиями и убийствами, чтобы теперь обрушить всю эту мощь против самих себя. Каждый винит другого в смерти матери. Их ярость так сильна, чтобы вся любовь, на какую они только были способны, обращается прахом. Природа вокруг продолжает бесноваться, пламя не утихает, пытаясь уничтожить даже малейшее напоминание о том, что когда-то раньше, всего пару часов назад, здесь жили люди. Они кричат что-то бессвязное, проклинают друг друга бесчисленное количество раз.       Безумие. Всё кажется безумством, тяжёлым, липким мучительным сном, который никак не хочет отпустить спящего из своих оков. Холодные пальцы Четырнадцатого, со всей силы сжимающие его собственные не дают Аллену забыться и на секунду. Он хотел правды и он с лихвой её получил.       Наконец, Мана находит удачный момент и протыкает грудь своего брата призрачным, но острым копьём, вгоняя его в плоть по самое древко. Неа падает на землю и захлёбывается слезами и кровью из своих разбитых губ. Через секунду он уже остаётся один. Его старший брат не остаётся, чтобы удостовериться в том, что он больше не встанет и не попытается пойти за ним. Мана знает, что он победил, поэтому он исчезает, не удостоив брата ни слов, ни взглядом. - С тех пор я обречён перерождаться снова и снова, а он обречён жить вечно и вечно сходить с ума из-за всех своих грехов. - На губах Тёмного появляется жестокая ухмылка. Он неотрывно смотрит на своё же мертвенно бледное лицо. - Мой братец видит её каждую ночь. О, хоть он и считал меня слабее, но я так ненавидел его тогда, что мне хватило фантазии вложить всё это в моё проклятье.       Ещё некоторое время они стоят посреди развалин деревни, где совсем ещё молодой Тёмный продолжает терять жизнь с каждым ударом сердца. Вокруг так много Тёмной магии, что он не может умереть, но и совсем не факт, что ему удастся выжить без посторонней помощи. Наконец тучи прорываются и стена ливня рушится на землю, придавливая огонь и пепел, смешивая их в единое месиво с кровью и человеческими останками. - Знаешь, Аллен, я выжил тогда, но это не продлилось слишком долго. Если Мана и хочет воскресить кого-то, то только её.