Women's Power

Барнаби повернул ключ в замке, вынул его из скважины и, толкнув дверь, вошёл в квартиру. Захлопнув дверь до щелчка, он бросил ключи на полку. Из ванной доносился шум воды. Брукс прошёл в кухню, чтобы вымыть руки и поставить пакет с купленными для Котецу мелочами — тот любил пожевать что-нибудь вкусное время от времени. На кухонной тумбе Банни нашёл очистки яблока, нож и пустую, вымазанную в пюре, миску с торчащей из неё ложкой. Улыбнувшись, он решил убрать всё это, пока Тигр принимал душ, переставил посуду в раковину, смёл очистки в мусор и вытер стол. Приведя кухню в порядок, вымыв чашку и руки, он достал недочитанную книгу, предпочитая скоротать время с ней в руках. Окончив читать главу, Барнаби вернулся в реальность. В ванной по-прежнему шумела вода, но в остальном в квартире стояла абсолютная тишина. Это показалось кролику немного странным. Прихватив с собой книгу, придерживая разворот пальцем, он прошелся до ванной комнаты. — Котецу! — позвал он, опираясь на дверь и та немного приоткрылась от толчка. Барнаби решил, что не будет ничего страшного, если он заглянет внутрь. — Котецу, ты скоро? — осторожно заглядывая в комнату, спросил Банни. Сквозь занавеску он видел силуэт причёски Котецу, сидевшего на дне ванной. — Я... задумался, — ответил Тигр нетвёрдым голосом. — Ты меня пугаешь, когда говоришь так, — признался Барнаби, чуть усмехнувшись, — Всё в порядке? — Ага, — сказал Тигр, не шевелясь. Вода продолжала литься. — Ну... Тогда... Я подожду тебя в комнате... — хотел уйти Барнаби, но остановился, заметив движение — ему показалось, что Тигр сжался, обнимая колени, — Котецу... — Ау? — Извини, если мешаю, но ты бы немного ускорился, — предложил кролик. — Да, да... — пробормотал тот. Барнаби, сам не зная зачем, вошёл, подходя ближе и оттягивая немного занавеску. Он встретился с Тигром взглядом. Как он и думал, Котецу сидел в практически пустой, но тёплой ванной, обхватив колени. Выглядел он слишком необычно для жизнерадостного всегда Кабураги. В первое мгновение Банни слегка растерялся от его взгляда, но тот быстренько отвёл глаза и даже улыбнулся. — Взгрустнулось, — уже куда более задорно сказал Котецу, — Пройдёт. — Всё думаешь об этих превращениях? — отпуская занавеску и опускаясь на корточки рядом с краем ванной, спросил Банни. Котецу облокотился на край ванной, закрывая другой рукой грудь. Соображал, как ответить. Да, он подумывал и о превращениях, и о всяком разном другом, словом, он успел передумать столько всего, что становилось страшно. Превращения были только самой верхушкой айсберга — началом. Вернее, они подтолкнули его ко всем тем мыслям, что захлестнули его, когда он отправился в душ. Всё было нормально, наверное, возможно беспокойство было необосновано. Может быть и верно. Котецу попытался улыбнуться краем губ, надеясь, что это возвратит его на путь позитива и он сможет как-нибудь пошутить и сгладить нелепость своих печальных размышлений. Но внезапно, резко, без предупреждения, мысль, которую он отгонял, вернулась, подобно острозаточенному бумерангу, вонзилась глубоко в плоть, заставляя сердце остановиться. Эмоции вырвались на свободу с силой чересчур закрученной пружины. Мгновенно захлебнушись собственными же слезами, Котецу заревел на всю ванную. Даже не заревел — зарыдал, утыкаясь в руки, сложенные на коленях. — Котецу, что с тобой!? — подскочил Барнаби, став на колени и роняя на пол захлопнувшуюся книгу, — Перестань, любимый! — умолял он Тигра, перегибаясь через край ванной и обнимая его, — Ты чего? Котецу?? Всё хорошо, не плачь! Любовь моя, не надо плакать, — в первые с момента знакомства с Котецу он почувствовал, что ему становится по настоящему страшно от его отчаяния, — Котецу, не думай о всякой ерунде, я всегда буду рядом с тобой... — бормотал он, чувствуя, как с мокрых волос Тигра по его шее скатываются капли воды, — Не плачь. Всё получится и всё будет хорошо. Не плачь, родной мой! — Не знаю я... — сквозь надрывные всхлипы, проговорил Тигр. — Я знаю! Я говорю тебе, что всё будет хорошо. Мы вместе, мы любим друг друга. Что бы ни случилось. В ответ на это Котецу принялся плакать ещё сильнее, едва переводя дыхание и обняв Банни за шею. — Пожалуйста, хватит... Тигр, не надо... — шептал Барнаби, сам понемногу начиная хлюпать носом, — Не плачь... Не плачь, всё будет хорошо, только не плачь!.. — Сам не плачь, — сквозь слёзы усмехнулся Тигр, сжимая кролика ещё крепче в объятьях. — Котецу, — проговорил Брукс, — Я же говорил, что мне надо приехать, а ты — нет, нет, нормально, лопаю мороженое... — Ну я его правда... тогда... ел, — ничуть не успокаиваясь, сказал Тигр. — Ел... — повторил Барнаби, выдохнув. Тигр затих ненадолго, улёгшись на плечо Барнаби, но, внезапно, снова начал тихо плакать, закрывая рот рукой. — Не надо так расстраиваться из-за всей этой глупости, Дикий Тигр, — произнёс кролик, — Завтра всё закончится. Мы найдём причину и придумаем, как это прекратить. Всё будет хорошо, не надо об этом плакать. Я люблю тебя. Я тебя очень сильно люблю. — Я не хотел, чтобы ты видел, — пытаясь стереть слёзы и не в силах перестать, наконец, плакать, сказал Тигр, — Я не знаю, как... всё будет. — Всё будет так, как мы хотим, чтобы оно было. Мы сами творим свою... — Не... — прервал Котецу, — ...всегда. — Господи, Котецу! Разве можно так горько плакать? Хороший мой, неужели мы не найдём способа вернуть всё на свои места? Неужели это может помешать нам быть вместе? Ну? — он улыбнулся. — Не... то, — выговорил Тигр, запутывая ответом Барнаби. — Не то? — переспросил тот, пытаясь понять. — Не надо так... — прошептал Котецу. — Я всё сделаю, как ты захочешь. Только успокойся, солнце моё... Котецу не плакал, слёзы текли сами, а тело пробивала дрожь. Барнаби обнимал его и чувствовал, как он дрожит и как всхлипывает. И не мог поверить, что это происходит. Это было как гром среди ясного неба и пугало своей абсолютной нереальностью. — Тш... — тихонько шептал он, — Не плачь, моё сокровище... Мой любимый тигрёнок... Не плачь. Слушая его, Дикий Тигр понемногу переставал дрожать, согреваясь в его руках. Потом перестал плакать и только нервно вдыхал в его воротник. — Ты мой самый любимый... — Барнаби отважился погладить его по подсыхающим волосам, — Мой единственный на планете человечек. Всё будет, как ты захочешь. Я рядом. Я никому и ничему не позволю тебя обидеть. Я тебя люблю. У нас всё будет хорошо. Да? Ты сейчас успокоишься, умоешься, и мы пойдём с тобой на кухню, ладно? Будем пить чай?.. Тигрёнок? Котецу не ответил. — Ты замёрз, — попытался отвлечь Барнаби Дикого Тигра, — Давай мы тебя вытащим и оденем?... — Оденем? — Как ты на это смотришь? — Да, — отстраняясь, сказал Кабураги и в самом деле слегка отвлекаясь и вытирая щёки ладонью, — Ты... прав... — Мне выйти? Или можно тебе помочь? — Мне... помочь. Только... — Что "только"? — Не смотри. Ладно? — Конечно, Котецу, — чуть улыбнулся Брукс, — Как скажешь. "Когда это с ним случилось впервые, он так радовался, — думал Барнаби, торча по другую сторону занавески и поглядывая на тень Тигра, приводящего в порядок заплаканное лицо, — Носился по дому, приставал ко мне, заставлял лапать себя за грудь... Перед зеркалом вертелся. И не смущался своего вида. А теперь — словно подменили... Так плакать! Я думал у меня сердце разорвётся от этого... И что делать — я не знал. Как будто вообще не был с ним знаком до этого. Как будто это не мой Тигр-сан и то, что у него внутри — он не показывал никому. И мне в том числе... И я такой откровенности не был и не буду достоин... Растерялся, как подросток. Наговорил банальностей. Кажется, так и не успокоил его. Всё это из-за беременности? Так бывает? Так может быть с ним?.. Я думал, что этого быть не может, потому, что не может быть никогда... Не потому что он не способен. А потому что решил, что не будет так делать. Он никогда не унывал. Даже когда оказывался в полной заднице. Бывало ведь и похуже. Сколько раз его жизнь висела на волоске, его семье, друзьям угрожала опасность. Но вдруг внезапно сорваться из-за глупого временного превращения... плакать, что изнутри всё сжимается. И что, в самом деле сказать? Что люблю его, каким бы он ни был? А если его это ещё сильнее расстроит? Ему не нравится то, как он сейчас выглядит, как раньше это претило мне. Сейчас мне всё равно... Нет! Не всё равно. Но я согласен терпеть это, потому что мне нужен именно он. Не потому, что тело для меня ничего не значит. А потому, что он. Не знаю, как это сказать, на самом деле. Ни его глаза, ни его шутки, ни его улыбка, ни его какие-то черты характера, ни его фигура, ничего по отдельности, а просто он. Такой, какой он есть. Он. Что это значит — сам не знаю". Тигр протянул Барнаби своё полотенце из-за занавески и Барнаби подал ему его халат, забирая влажное полотенце и развешивая его сушиться. Котецу затянул пояс на халате, дотянулся до занавески и замер. — Банни, извини, ты сейчас можешь выйти? Я тут кое что забыл. Разберусь и приду. — Конечно, — боязливо покивал Брукс, выходя за дверь. В ванной раздалось едва слышное "чёрт!". Брукс сперва насторожился, но не заметив больше ничего подозрительного, решил отправиться в комнату. Спустя пару минут, Котецу, как и обещал, вышел из ванной, погасил свет и ушёл в спальню. К Барнаби он вернулся уже полностью одетым. На нём была одна из прикупленных им блузок светлого кофейного оттенка с коротким рукавом, переливающаяся на свету контрастным холодным голубым, и тёмная юбка ниже колена из тех же запасов. И плюсом ко всему — пара колец и то самое ожерелье из мелких монеток, ссыпающеея с нежной смуглой шеи к груди. — Я... нормально... это всё...? — спросил Тигр, указывая на одежду и украшения. — Да, нормально, — подтвердил Барнаби. Хотя всё было лучше, чем нормально, Банни поостерёгся и предпочёл ответить, по-возможности, нейтрально. — Тогда, пойду волосы высушу,— слегка замялся Тигр, поворачиваясь в дверном проёме, — Ты, наверное, сам понял. Я... ...не хотел, чтобы ты видел, как я реву... Оно бы прошло, может быть, само, если бы ты не заговорил со мной... Доставил тебе кучу хлопот... Спасибо, что утешал меня, Банни. — Как же иначе. — Наплакался в жилетку... Но мне стало действительно намного легче... Прости меня, тупого истерикана, — он усмехнулся, взглянув на кролика издали. — Да что ты говоришь?.. — Ну как тут ещё меня назвать? Заставил тебя волноваться. Ревущий белугой Тигр зрелище малоприятное. — Я рад, если хоть чем-то смог помочь, — сказал Барнаби, — Главное — это чтобы ты был в порядке... — Я в порядке, — проговорил Тигр. — Хорошо, — отозвался Брукс. — Тогда я пойду сушиться, — Котецу пригладил волосы, — А ты пока... — Я позвонил в консультацию и обо всём договорился, — сообщил Барнаби, — И чайник поставил. — Да ты чудо у меня, — бросил напоследок Котецу, уходя искать фен. "Что..? — чуть нахмурился Барнаби, — "Да ты чудо у меня"? Что-то не так. Чудо. Похвалил. Мне показалось или что-то объективно не так?.. Когда это он меня так называл? Словно в самом деле подменили. Когда мы утром болтали, всё на самом деле было прекрасно. Что успело произойти, пока я шёл с работы домой?.." Высушив волосы, Дикий Тигр пришлёпал тапочками на кухню. — Какой тебе чай сделать? — сорвался Барнаби доставать чашки. — А можно кофе? — спросил Котецу, улыбаясь и усаживаясь за стол. — Конечно, — кивнул Барнаби, доставая кофе из ящика. — Нет, лучше чёрный чай, — резко передумал Тигр. — Чай так чай, — кивнул Банни, убирая кофе обратно и доставая чай. — Хотя... Нет, чай. Точно чай, — решил Кабураги, — А что у нас есть к чаю... — он поднялся, чтобы самому поискать что-нибудь вкусненькое, — Эх! Ничего особенного... — захлопывая шкаф и открывая холодильник, сказал Котецу. Он достал баночку земляничного варенья, открыл её и вертя перед светом из окна, решил, что пару ложек там ещё можно наскрести. — Котецу... — М? — захлопывая холодильник, отозвался он. — Ты говорил утром, что в этом виде лучше видно, что ты ждёшь ребёнка, — осторожно начал Банни. — Ты посмотреть хочешь? — спросил Тигр, как-то чуть заметно изменившись, — Вообще... — взглянув на варенье, сказал он, — Там не особо что-то видно. Если у тебя не рентгеновское зрение, конечно, — он усмехнулся, уходя к столу. Барнаби очень не понравился его ответ. Сначала он не отдал себе отчёта почему. Он насыпал сахар в чашку Котецу. — Котецу... Что всё-таки случилось в ванной? — спросил он, помешивая чай. Тигр облизал палец от варенья. — Случилось? Я принял душ, — пожал он плечами, — И устроил истерику, если ты об этом. Барнаби вынул ложку из чашки, откладывая её. — Нет. Что было до того, как я пришёл? — не повышая голоса и не меняя интонации, произнёс он, всё больше осознавая, что без причины Котецу ни за что в жизни не расплакался бы. Он стал бы плакать только по веской причине, именно это пугало Барнаби. — Ничего особенного. — Не может быть. — Забудь об этом. — Почему ты не говоришь мне? — ... — Что с тобой случилось, Котецу!? — Случилось то, чего я не собирался обсуждать, пока не посещу врача, — почти одновременно с ним рубанул Тигр. По кухне разлилась долгая безмолвная пауза. До кролика наконец-то дошло. И дошло, что лучше бы он держал язык за зубами и не лез на амбразуру. — Ну вот, — подвёл итог Котецу, кивнув, — Доспрашивался, глупый кролик... — он со стуком поставил на стол банку, уткнулся носом в ладонь, глотая подкатившие слёзы, и отвернулся к стене. "Но я ведь должен был знать, — пронеслось в голове Барнаби, пока он судорожно пытался сообразить, что к чему, — Разве я виноват, что хотел знать? Разве не стоило ему сказать мне? Разве мне всё равно? Это касается нас обоих. Если бы он поделился своими мыслями, разве не было бы нам проще? Разве даже самое худшее может повлиять на наши чувства?" Барнаби повернулся к Тигру с его чашкой в руках. Что бы он не говорил сам себе, чувствовал он себя настолько виноватым перед Котецу, насколько вообще мог это чувствовать. Спросив себя, имел ли он право знать, он внезапно ощутил, что совершенно не знает ответа на этот вопрос. Всё, что он считал о себе до этого: что он взрослый состоявшийся человек, что он будущий отец и глава семьи — всё это в секунду растворилось в огромном тёмном и незнакомом для него озере взрослости. Котецу знал, как в нём ориентироваться, Барнаби — нет. Даже если всё это только казалось, Барнаби был ужасно растерян и не мог подобрать и двух слов. Котецу вдруг стал для него ещё более чужим и неприступным, чем до этого. Не другом и напарником, не любовником, с которым можно забавляться в постели и шутить о чём попало. Не дурашливым неунывающим парнем, к которому он привык. А недостижимым и необъяснимым взрослым существом из другого мира, в котором его, мальчика Барнаби, присутствие не требовалось. Котецу прекрасно решил бы все свои проблемы сам. Но позволял что-нибудь для себя делать, чтобы Барнаби ощущал себя нужным или даже необходимым ему. Но сейчас Банни вот так запросто вмешался туда, куда его никто не просил вмешиваться. Вышел за пределы дозволенной помощи и сам же перестал понимать, что он может теперь сделать. Он обидел Тигра, а как попросить прощения за такой проступок, придумать не мог. Он был полон самых бескорыстных, заботливых, нежных мыслей о ненаглядном Котецу, он верил в счастливое будущее для обоих, но абсолютно не мог всего этого высказать. Ещё хуже было то, что, обидев Котецу сейчас, он обидел ещё и девушку, в образе которой тот сейчас находился. Не смотря на собственный выбор партнёра в жизни, Барнаби искренне уважал всю прекрасную половину человечества, возможно, благодаря своей маме. И уже точно благодаря ей он относился ко всем женщинам крайне нежно и трепетно, невольно удивляясь их женственности, непостижимой для него тайне, и ясного сходства со сверхъестественными существами наподобие фей. После встречи с Тигром, после того, как он понял, что месть и подобные ей чувства никогда не приносили никому ничего хорошего, он решил сам для себя, что с прошлым покончено. Он как-то само собой начал думать о себе, как о достаточно правильном и добром человеке. Он не хотел делать ничего плохого и не хотел, чтобы его считали плохим. Свои слова и поступки он тщательно взвешивал и мог поступиться принципами, только если видел, что того требуют обстоятельства. В этот раз пункт "обдумать" был почему-то исключён из алгоритма действий, о чём Банни теперь и жалел. "Что я такого сделал?.." — спрашивал Брукс сам себя. Дикий Тигр чуть повернулся и посмотрел на него. Он, конечно, не плакал. Он смотрел на Барнаби прищурившись, внимательно, как будто видел в нём по меньшей мере половину его мыслей и очень умилялся, хоть это и было грустно. Протянув кролику руку, он позвал его. — Иди ко мне, — с великим счастьем на душе, Барнаби подошёл к столу, опуская чашку чая перед Котецу и садясь рядом с ним. Он взял его за руку. Кажется, Котецу решил объяснить ему, плохому ребёнку, как следует вести себя. Потом обнять и сказать, что любит его, непутёвого, потому что не может же не любить родного и единственного кролю... — Снова напугал тебя... — проговорил Котецу, принимаясь поправлять чёлку Барнаби. Тот жмурился. Тигр ладонью провёл по его щеке, приподнимая его кроличью мордочку и заглядывая в его виноватые глазки. — Прости меня, пожалуйста... — ляпнул Барнаби. — М-м... — с улыбкой промычал Тигр, закрывая глаза и утыкаясь в упрямый кроличий лоб, — Ты ничего не сделал, кролик Банни. Так получилось. Я хотел промолчать, нервы не выдержали, а ты всё прекрасно понял... Хотел бы я скрыть — следовало стараться лучше. Одно дело — напарник, другое — любимый человек. Я не сразу увидел эту огромную разницу, — он слегка поцеловал Барнаби, выдыхая и, вспомнив о своём чае, взял его в руки, поднося к губам и делая глоток, — И лоханулся немного. Мне и молчать и врать тебе было куда больнее, чем раньше. Но уже ладно. Мы просто слишком быстро с тобой кинулись фантазировать на тему счастливого будущего. — Но оно будет счастливым... — Мне грешно тебе не верить, — улыбаясь, сказал Котецу, — Я — и зачатие ребёнка? Это уже само по себе очень забавно, как бы оно не закончилось. Беременный Дикий Тигр. Это же вызывает улыбку, — сказав это, он сам задумчиво улыбнулся, — Вообще-то, — он сделал паузу, очнувшись, — Ты должен посмотреть. А то я так и не понял. Барнаби смущённо посмотрел на него, не понимая о чём он. Котецу отставил чай, подтягивая к груди край своей блузки. — Вот, — придерживая ткань и подняв на Барнаби взгляд, сказал он, — Заметно? Вместе с этим, Банни охватило невероятно волнующее восторженное чувство. — Можно? — догадался спросить он, почти дотронувшись до Тигра рукой. — Да, — улыбнулся тот. Барнаби опустил ладонь на его животик. — Заметно, — широко улыбаясь и пытаясь это скрыть, поправляя очки, пробубнил он себе под нос. — Что?.. — Заметно, — повторил он для Котецу, уже спокойно. — Ну, значит, мне не показалось, — опуская блузку, пришёл к выводу Тигр, — Может быть, доктор всё-таки скажет мне: "Вы полная дура, Кабураги-сан, Вы зря волновались!" Ох, хотел бы я, чтобы он так сказал. — Что бы он ни сказал — лишь бы правдой было, — тихо высказался Барнаби. — Я тебя обманывать больше не стану! — сердито махнул на него Тигр рукой, — Хватит с меня. Неблагодарное занятие! Всё равно догадаешься и потом ещё мне же расхлёбывать. — Тигр, мне очень стыдно, что я... — Да что "стыдно"? Я просто не знал, что тебе ответить. Проще было заткнуться и есть варенье. Знаешь же, я не особо умею про такие вещи говорить. Сказал бы — у меня есть подозрение, что то-то и то-то, а ты бы спросил — а почему?.. А как я дальше тебе скажу "почему"? — Я бы это понял. — А я откуда мог знать? Не знал я. Вот и сам видишь, что вышло. Да и вообще... Чем нервы трепать — лучше не думать об этом пока. — Я тебе купил шоколадных кексов. И ещё пюре, как обещал, — сказал Банни. — Так чего же ты молчишь? И почему до сих пор не принёс мне ни то ни другое, мерзавец ты такой? — надулся Тигр, сложив руки на груди. — Сейчас, сейчас принесу, — радостно унёсся за пакетом Барнаби, а после выставил из него всё на стол перед Котецу. — Ох ты, ещё и наша любимая ореховая паста, — у Тигра началось обильное слюноотделение, — Банни! — Да? — Мои чувства к тебе... глубоки... как Марианская впадина, — заявил он, глядя на все вкусности на столе. — Кушай на здоровье, — улыбнулся Брукс, сминая пакет в руках. Было приятно, что Котецу становился прежним и снова начинало казаться, что доверие между тигром и кроликом ничем невозможно разрушить. Барнаби вновь ощутил себя в "мире взрослых" и подумал — Тигр ему доверяет и очень любит, значит, кролик обязан становиться лучше, чтобы в самом деле серьёзно мочь о нём заботиться. И не только о нём.