Royal Blood – Don’t Tell
Тот самый чисто мужской разговор все же состоялся и во многом повлиял на состояние Доминика. Парня не прибило к берегу стабильности, но и не отбросило дальше, что позволяло сохранять баланс в достаточно щекотливой ситуации. Несколько напоминало остров – островок надежды. Если не оглядываться вокруг и не видеть, что ты почти что погребен заживо в этом огромном океане. Немного о жизни, немного про чувства, совсем краем задетые проблемы с психикой. Все плавно. Виски нескоро ударил в голову. Спонтанный разговор о важном и личном, но никаких раскрытых тайн, – так непохоже на отца. Об этом думал Ховард, когда следующим утром шел на пары. Протоптанная дорога от Лондон-роуд до университета не менялась, но все внутри уже не было прежним. Доминик был заметно более собранным, как-то перескочил в другую фазу, внешне он совсем напоминал себя прошлого, еще даже сентябрьского. Но Ховард точно чувствовал, что творилось у него на душе. И с затаенным холодом он держал свой путь смело, когда ноги все-таки тряслись. Ему предстоит вновь увидеть Мэтта. Если тот вообще ходит на занятия. Доминик прибежал минут на десять раньше и очутился в полупустой аудитории. Где-то в левой части, на средних рядах, у самого прохода, Ховард решил приземлиться и бросил свои вещи. У него еще было несколько минут, чтобы выйти на улицу и покурить возле крыльца, но все как-то намекало остаться; что-то просило сидеть ровно и не двигаться. Доминик прерывисто дышал в ожидании пары, опорная нога почему-то дрожала сильнее обычного. Снаружи стальной, но внутри разгорающийся все сильнее – таким теперь был Ховард, каждый день умирая сам в себе и рождаясь заново. – Привет, – вдруг опустилось к правому уху. Сбоку шуршали, отвлекая от концентрации внимания на пустой доске. Доминик даже не дрогнул, но не на шутку переволновался. Он бы покраснел, была бы его реакция не такой замедленной. Беллами. Самый обыкновенный, взъерошенный, явно бежавший в университет через две реки из своего дальнего райончика. По стандарту мешковатая толстовка, джинсы и старые-старые кроссовки, заношенные до дыр. Все это украшала жизнерадостная улыбка. Шапка в руке, свисающие наушники, откуда доносилась громкая музыка. Мэттью был готов к взаимодействию теперь даже больше, чем когда-либо. В его глазах не было ничего из негатива. Но не было также ничего, что наполняло бы Мэтта спокойствием. Вспоминая собственное отражение, теперь Доминик видел в Беллами еще пущую нестабильность. Отчего-то он не придавал ей значение раньше. А ведь она была, пылала и жгла сознание. Всегда была. – Привет, – сумбурно произнес Ховард, проглотив окончание. Он вспомнил утро воскресенья. Крышу, парапет, вино… Несколько дней молчания и сугубого игнорирования явно пошли на пользу, если после всего Мэттью мог просто вернуться и сесть рядом, сказав слова приветствия. Возможно, ради этого стоило подождать и даже переболеть. Но не Мэттом. Чувства остались все те же, теперь лишь более осознанные с обеих сторон. Сейчас Ховард прожевал их и подходил к ситуации разумно. Как минимум, он не был пьян в данный момент и явно подумает, прежде чем лезть в самое пекло. Лекция уже началась, когда Беллами щелкнул своей ручкой. Он даже не оторвался от конспекта, когда наклонил голову ближе к Доминику, чтобы задать вопрос. Расстояние теперь не должно было смущать их. Между ними случилось нечто гораздо большее. – Что делаешь после пар? Ховард сглотнул. Его авторучка едва не выскользнула из пальцев. – Ничего, – произнес он, не соврав. Определенно кое-что назревало. – Почему? – Да так, – улыбнулся Мэттью, получив положительный ответ. – Не хочешь пообедать? Я голоден как собака. Изумительно странный. Так не похож на себя, хотя внешне появился сегодня как обычно. Беллами тоже изменился. Об этом подумал Доминик, четко вслушиваясь в слова друга. Голос лектора остался теперь где-то на заднем плане. Записи прекратились. Ручка щелкнула вновь. – У тебя появились деньги? – решил сострить Ховард. – Заработал, – кинул Мэттью. Ховард поймал себя на мысли, что так и не узнал, кем работает Беллами. Может, за ним стояло что-то криминальное? Опасное, каким был подрыв города? Может, Мэтт слишком красиво вписывался в роль психопата и все это не было лишь образом? На первый взгляд Мэттью им и казался, не иначе. – Давай сходим, – шепнул Доминик, принимая идею. Он и не думал, когда слова неаккуратно слетели с его языка: – Я знаю одно место. – Где-то я уже это слышал, – опустил Беллами. Но больше ничего не добавил. Он не посчитал нужным обозначить интонацию или упомянуть о своем отношении к скользким словам. Попросту съел это, и Ховарду оставалось сделать то же самое, принять как данное. Мэтт слышал то же предложение, когда Доминик обещал красивый вид, крышу, плотно забитый косяк травы и уединение. Когда проводил карточкой по датчику и открывал дверь в элитный жилой комплекс. Когда улыбался как ребенок, думая, что поймал Мэттью. Как оказалось, это Мэттью поймал его. Но они не станут обсуждать выходную ситуацию, Доминик понял это еще с первой секунды диалога. Может, и к лучшему. А может, они еще и не раз возвратятся к той субботней ночи.***
Кингз Мидоу на берегу Темзы было не самым любимым обеденным местом избалованного Доминика. Однако этот ресторан первым выскочил в его голове, когда Мэтт позвал пообедать: Ховард догадался, что принял идеальное решение. Беллами, вроде как, любил все самое необычное; можно было попытаться удивить его сильнее. – Черт, Дом, куда ты меня притащил, – отшучивался Мэттью, недоверчиво оглядываясь по сторонам: стекло, открытый двор и слишком тщательно оказываемое внимание гостям. Доминик лишь смеялся, когда к их столу подошел официант, аккуратно разливая свежую воду по отполированным стаканам. Лицо Беллами в этот момент перекосило: он то и дело отводил взгляд в противоположную сторону, едва держась, чтобы не сорваться. – Это нормально? – спросил он, как только они вновь остались наедине. Самый дальний столик, конечно же. В углу высокой светлой стены и безупречно чистого стекла, с видом на открытый бассейн, секцию приватных обеденных залов и искусственно цветущий в октябре сад. Все это было слишком далеко от представлений Мэтта о будничном бранче с другом. Он рассчитывал максимум на локальное кафе в центре. – Он налил мне воды, – проговорил Беллами, отшучиваясь, – а я уже чуть не втащил ему. – Спокойнее, – усмехнулся Доминик – он-то давно привык к подобному обслуживанию и считал его за стандарт. – Нечасто бываешь в таких местах, да? – Удивительно, – помотал головой Мэттью, как-то съязвив. Он с улыбкой смотрел во двор ресторана, не чувствуя себя слишком комфортно. – И нечасто ем пасту за десять фунтов. – Я бы не зашипел, поведи ты меня в Макдональдс, – засмеялся парень. – Предложил хорошее место – ты согласился. Как и в прошлый раз. – Да, нужно чему-то уже начинать учиться, – кивнул Мэтт. Была это отсылка к перепалке на крыше или нет, мы уже не узнаем. Парень быстро подхватил следующую ноту. – Но, Ховард! Тут чертов бассейн за стеклом! В таких местах вообще едят? Они громко рассмеялись, когда Беллами схватился за стакан воды, подавляя смущение и дискомфорт. Хотелось спрятаться, что ли, побыстрее расправиться с ланчем и свалить подальше от этих стен, привычно встречающихся в буржуазном быту. – В последний раз меня так обслуживали в Кембридже, на четвертом курсе. Два года назад, – уточнил он. – Я чувствую себя слоном в посудной лавке. Эту воду вообще можно пить? – он поднял пополненный стакан, при том будучи с улыбкой и выгнутыми от удивления бровями. – Или все это для красоты? Как на чертовом свидании. Доминик чуть не поперхнулся. Он опустил все сказанное, попросту закрывая глаза, и превратил слова Беллами в шутку. Мэтт был из самых низших слоев общества: единым чудом выбившийся повыше парень, сумевший зацепиться за место под солнцем своими способностями и головой на плечах. Возможно, не стоило так сразу вести его в ресторан со средним чеком двадцать фунтов на человека. Но ведь Ховард так хотел удивить… Друга? Для которого данная картина в процессе написания была сроду свиданию, верно? – Я плавал здесь раньше, да и летние вечера с семьей, все такое, – улыбнулся Доминик, проследив за взглядом Мэттью – тот по-прежнему был сконфужен бассейном за окном, чуть поутихнув. – Так ты пловец? – удивился Беллами, не отрывая глаз от дворика. Чем больше подробностей, тем лучше? Не всегда, но сейчас была та самая ситуация. – В прошлом, – кивнул Ховард. – Разве у таких богачей нет частного бассейна? – Да иди ты, – выругался Доминик, принимая безобидную шутку. Они замолчали, когда в проходе показался официант с готовым заказом. Скомканным голосом Мэтт слишком часто говорил «спасибо». Под снисходительную и даже умиляющуюся улыбку Ховарда они обменялись любезностями. Регулярная беседа, эти громкие шутки, которые так ловко ложились между словами – ничего необычного, ведь правда? Доминик продолжал держать улыбку, наблюдая за Беллами и его необычным поведением в нестандартной обстановке. Что-то помимо поверхностного было не так, не таким, как прежде, но еще не дошло до критичного состояния. Мэтт был полностью погружен в мыслительную деятельность: возникли сложности с тем, как правильнее и приличнее намотать пасту на вилку и в каких руках стоит держать соответствующие приборы. Ему было не до анализа, когда дело касалось элементарных вещей. Зато Ховард мог уделять особое внимание движениям Беллами и естественному румянцу на бледных угловатых щеках. Он даже не думал стыдиться своего взгляда. Потрясающий момент. Они так и не обсудили субботу, хотя сидели сейчас как были: два побитых парня, в синяках и ссадинах, один с ушибленной губой, другой с разбитыми костяшками. Не самый подобающий вид, чтобы посетить дорогой ресторан. Не самая рядовая ситуация, чтобы не заметить этого друг в друге, не справиться насчет здоровья. Мэтт даже не поинтересовался, где Доминик пропадал те два дня. Что, если и Беллами не ходил? Этого Ховард не мог знать. Парни и правда были изрядно побиты. Никто из окружающих и не мог подумать, что виной тому были именно эти двое, что сидели теперь напротив один другого и цивильно обедали, ведя дружескую беседу. В конце концов, они прилично платили за свое присутствие. Неброско, но было также видно, что связь между ними не была дозволительной.***
Предпоследний учебный день в Рединге ощущался праздником, хоть и был предпоследним всего на два месяца. Мэттью проснулся раньше, чем обычно, долго собирался, отчего-то решив, что стоит привести себя в порядок и побыть у зеркала немногим дольше, чем четверть минуты. Приподнятое настроение, но слишком черствое лицо. Это не было искажением. Так Беллами выглядел, когда был уверен в себе. Изорванный анорак, узкие джинсы, те же неубиваемые кроссовки. Образ был подчеркнут дико разбросанными по голове волосами, сухостью губ и солнцезащитными очками, дорогостоящим подарком Ив Нельсон. На руке уже который день отсутствовала женская резинка. Это значило, что Мэттью полностью отпустил ситуацию. Такая желанная близость превратилась в случайность. Все как прежде. Беллами растворился в толпе, пропадая от аудитории к аудитории, находя в себе силы на общение и слишком многозначительные улыбки. Забывая снимать очки не реже, чем здороваться с отдельными личностями, Мэтт ощущал комфорт и даже некоторое возвышение. Он быстро нашел Доминика среди одногруппников, перекинулся парой слов и отсел подальше от всех – на свободный ряд. Здесь он был наблюдателем, пусть и пришлось оставить Ховарда в одиночестве на пару часов, когда тот жаждал внимания. Доминик мог долго думать, почему Беллами выбрал последний ряд и отделился от всех. Несколько мыслей явно возникли в его голове, но он удивительно вовремя успел полностью подавить их, переключаясь на учебный материал. Он также уделил себе с утра побольше времени: как всегда идеальная прическа, выглаженная рубашка, вернувшийся в жизнь Ховарда пиджак как отличительная особенность, но чересчур узкие брюки – даже перебор. Он улыбался всем подряд, как и Мэттью, но впервые за две недели это не было чем-то от мании. Скорее, движением к спокойствию, ведь о болезни Доминик думал все меньше и меньше. Ховард уже не надеялся на разговор с Беллами, когда выходил из университета и почувствовал, как его толкнули в спину. Первая мысль от удара в плечо – Мэтт. Но стоило оглянуться и расслышать голос, как все надежды рухнули. – Эй, привет! – вроде такие же светлые волосы и неправильная форма лица, но рост был выше, а взгляд глупее. За Домиником стоял Курт, один из тех студентов, что чередуют дневные посещения с неделями прогулов. – Я совсем из жизни выпал, главную шумиху города пропустил. Что там было, ну, расскажи еще! Он резко набросился на Ховарда и не оставил ему выбора. С каждым днем на него давили все сильнее и сильнее. Круг общества будто сужался, образуя тугое кольцо вокруг Доминика. Ожидание тихой дороги домой не совпало с раздражительной реальностью. – Ничего интересного, – буркнул он. Не слишком был рад видеть Курта. Тем более, тот был очередным бывшим одноклассником. – А-а, не помнишь половину, – подловил парень, как будто бы понимая. – Да-да, прямо как я под амфетаминами сегодня ночью! Доминик закатил глаза. Только не эти выдуманные истории, только не снова. Но Курт быстро переключался. – А это правда, что Мэтт Беллами переспал с нашей Нельсон? – выпалил тот не думая. – Ты слышал? Знаешь об этом что-то? Как так вышло? Это же вау! – он буквально полыхал от новости, ноги как-то неестественно выкидывались вперед при его косой ходьбе. Но дальше продолжить в том же духе ему было уже не суждено. – Он слышал, – опустился третий голос. Звучало разительно ниже и так уверенно, так стойко, что у Доминика почти закрались мурашки. – И знает от меня. Отвали. Мэтт. Такой непохожий на самого себя. – Надо же, самый крутой тут нашелся, – не растерялся Курт. Он высоко задрал нос, усмехнувшись, но все же отвернулся от Беллами, как будто боясь. – Да вот и вали в свой Кембридж, откуда приехал! И ты, Доминик, с ним заодно, обратно в Оксфорд! Как только Курт заметил побои как на лице Мэтта, так и на Ховарде, что-то в нем дрогнуло. Страх увеличивался. Он понимал, что Беллами может ему врезать. Через секунду он исчез, прибиваясь к Алу и его компании. Разговора будто и не было. – Не обращай внимания, – почти извиняясь, произнес Доминик. – Это Курт, он всегда был немного не от мира сего. – Я вижу, – заметил Мэттью, но лицо его не было таким спокойным теперь. – Откуда все знают про Кембридж? – Понятия не имею, но… – София, – тут же прервал Беллами, находя внутри себя ответы. Обиженная и застигнутая врасплох девушка явно всем разболтала, лишь каплю узнав об отъезде. – Ну да. Не то чтобы Мэтт скрывал Кембридж, но было в нем что-то особенное, личное. Это не разглашалось повсеместно, но даже через тихие связи просочилось дальше, по всему университету. Но не это так волновало Ховарда. И не так волновало Беллами, если говорить честно. – Ты переспал с Ив Нельсон? – выпалил Доминик. К этому моменту они остались одни и брели по запустелому полю, через одну из самых незаметных дорожек к центру. – Понятия не имею, – передразнил Мэтт, но тут же собрался и чеканно выдавил. – Да. Да, переспал. – Черт, – не выдержал Доминик. – Я трахался с ней в старшей школе, – отшутился Ховард, не найдя ничего лучше, чтобы скрыть смятение и легкую обиду. – Я догадался, – кивнул Беллами. – Не спрашивать ничего, ага? – предупредил Доминик. Он чувствовал себя лишним в этом диалоге, будто у Мэттью был кто-то еще. Ховард не ощущал уединения. Лишь дискомфорт. – Будь добр, – попросили несколько грубо. – Не хочу вспоминать ту ночь. Доминик сглотнул. О, ведь и он желал бы не думать о произошедшем, не наблюдать за синяками на лице и забыть о тех ощущениях на губах. – Мэтт… – почти прошептал он, с тяжестью собравшись, уже готовый начать диалог о серьезном. – У тебя биполярка, ведь так? – резко перебил Беллами, не мелочась на приличия и грамотные слова. – Да, – ответил Ховард, механически дернувшись, – блять, – он выругался, дрогнув во второй раз, – черт, Мэтт… – Я знал, – прекратил он. – Прости. Давно же Доминик думал об этом. Но Беллами догадался об истинной проблеме резких перемен и вспышек лишь недавно. Буквально сегодня ночью, когда вновь и вновь прокручивал в голове момент их пьяного поцелуя. – Это ты меня прости, – выдохнул Мэттью. Было тяжело. – Я должен был увидеть раньше. Но я не психолог. Так, всего лишь инженер, – он хмыкнул, принизив себя. – Ты не должен извиняться, – тут же попросил Доминик. Дискомфорт то усиливался, то спадал до минимума, а после вновь подскакивал. Оно, кажется, и было третьим в их разговоре, – неудобство. – Моя вина, что я решил не сообщать о таком и благополучно забыл о своих проблемах. Но все это не волновало Мэтта. Мысля рационально, он оценивал ситуацию по причинам ее возникновения. Нужно было продумать возможные последствия, а он даже и не задумывался: поцелуй на крыше и был производной всех возвратившихся приступов. – Почему все это с тобой? – задал Беллами. – Давай договоримся, – тут же прервал Доминик, не настроенный на разговор. – Я не спрашиваю про Нельсон, ты не спрашиваешь про это. Я расскажу. Когда-нибудь. – А ты схватываешь налету, – улыбнулся Мэттью, мысленно поблагодарив за сохранение тайн. – Мне нравится. Да, мне тоже, подумал Ховард. Он наблюдал, как улыбка гаснет на лице Беллами, принимая прежние грубые очертания, становясь совсем прямой. Губы дрожали, но не от эмоций. Очки так и закрывали его глаза, но Доминик и не был столь отважен, чтобы смотреть на Беллами в такой момент. Анализировать голос? Не стоит. Анализировать действия… – Прогуляемся завтра? – Мэттью перервал ряд рассуждений и вытащил Ховарда в реальность. Он вновь улыбался, но уже не так сказочно. Суббота. Та самая октябрьская суббота, в которую Беллами сядет на электричку до Лондона, а после отчалит в Кембридж ближайшим отправлением. И все это прекратится. Все разговоры, усмешки и безумные прогулки. Больше не будет драк на крыше, стаканчика кофе в полночь, пьяных прыжков возле набережной, посиделок на выступе, коктейлей в дорогом баре на Централ Стейшн. Не будет веселых лекций, рисунков на полях, щелчков авторучек. Появится одиночество, и оно заполнит жизнь Доминика, как отравляло раньше. – Твой последний день, – кивнул Ховард, прокручивая все это в своей больной голове. – Ну да. Все это звучало печально. Доминик был уверен: через два месяца все уже не будет прежним. Он не мог назвать конкретные причины, но будто чувствовал. Своей душе он доверял. Еще мог. – Конечно, о чем может идти речь, – согласился Ховард, создав иллюзию приподнятого настроения. – Тогда до завтра, – Мэттью остановился на знакомом перекрестке, произнося слова, но еще сделал пару шагов в сторону восемнадцатого дома по Лондон-роуд. Беллами вдруг поднял ладонь, и Доминик, привыкший к рукопожатиям, сперва опешил. Он отбил «пять», смутно раскопав среди эмоций улыбку, и быстро сверкнул зрачками. В этот момент глаза Мэттью показались из-под очков, и Ховард успел бы прочитать там несколько скрытых прежде вспышек. Очки быстро вернулись на место. После взгляда была предоставлена улыбка. Естественная и даже не слишком безобразная. Мэтт сделал энергичный разворот на месте и уже шел в свою сторону, когда в голову ударила печаль. Все мысли об отъезде перекочевали из головы Доминика к нему, будто ложась на плечи. Тяжелые объятия этой секундной меланхолии тянули вниз, и Беллами терял силы, заторможенно шагая по асфальту. Пальцы сжимали лямку рюкзака, когда очки падали все ниже, съезжая по носу. Глаза смотрели в землю, оголенные эмоции бушевали. Мэттью думал о завтрашнем дне и не мог представить, что произойдет с ним к вечеру, когда настанет пора садиться в поезд и прощаться с Редингом. Он может сорваться и потерять контроль. Что будет тогда? Суббота наступала, но Беллами так и не смог придумать, как унять эти противоречия. Разбитый и не такой собранный, как вчера, Мэттью раскошелился на такси до университета и проспал всю лекцию чуть ли не на плече Доминика. Быть рациональным или послать все куда подальше, давая волю эмоциям? На такое он не был готов. Но все же неполный спектр чувств иногда имел свои преимущества. Никакого сострадания, никакого ощущения ответственности. Хотя волнение все же возрастало.***
Мэттью и Доминик провели практически весь день вместе. В голове каждого так и отпечатывалось: последняя прогулка, последняя чашка кофе, выпитая в компании друг друга, и последние минуты разговоров. Вряд ли они останутся так близки, когда придет время возвращаться в Рединг. Это било по Ховарду, но тот отчего-то наоборот выглядел бодрым, даже слишком улыбчивым для опечаленного человека. Чего не сказать о молчаливом Беллами, который в эту субботу выбрал мрачный настрой. Прежние диалоги, прежнее все. Обед в месте приземленнее, чем выбранный ранее ресторан, стаканчик кофе с собой и даже воспоминания в виде прогулки за железнодорожными путями. Мэтт полностью освободил свою комнату, не планируя платить за следующие два месяца: он попрощался с Эстерсом, желая соседу удачи, закрыл окно и вышел с одним рюкзаком. Все вещи оставались на плечах Беллами, пока они с Домиником прогуливались по городу. За Мэттью ничего не было. Весь его дом оказался переносным, эмоции – подавленными. Атмосфера в вузе накалилась до предела, сегодня он видел это слишком четко: Мэтта проводила буквально парочка человек и среди них не было ни Софии, ни Тани, ни Ив, ни Курта. Беллами ощущал эмоциональное давление со стороны общества как никогда раньше и был даже слишком благодарен, что отъезд состоялся в такой подходящий момент. Свалить под шумок, сбрасывая с себя все проблемы, – слишком удобно. Но следом Мэттью думал о том, что оставляет Доминика. Был прохладный вечер, давно стемнело. Беллами напоследок завел Ховарда на выступ, постояв там с пару минут, вдыхая свежий воздух после дождя. Этот вид осеннего Рединга надолго останется в его памяти и будет спасать в самые депрессивные моменты нахождения в Кембридже. Эту компанию Мэттью никогда не забудет. Слишком приятный голос, слишком улыбчивое лицо и слишком много правильных мыслей в голове – так он видел для себя Доминика теперь, отбрасывая импульсивность и биполярное расстройство. Его первый друг за долгие-долгие годы. И вот так быстро пришло время прощаться. Возможно, навсегда. В конце концов, теперь они были честны друг с другом. Почти. Без двух минут полночь – такое время отправления было написано в билете Мэтта, купленном в автомате на центральной станции. Впереди полчаса дороги и ночной Лондон, который унесет Беллами от негативных мыслей и даст еще больше свободы, чем на то был способен Рединг. Единственный ночной маршрут с пересадкой в пригороде одного из аэропортов – и Мэттью получит пощечину от Кембриджа. Вернется угаснувшая боль, выступят слезы. На поверхность вылезут воспоминания. Полупустая электричка готовилась к отправлению, когда Беллами закинул вещи на свободное место и вышел на перрон. Оставалось буквально десять минут. Все, что было у Мэтта. Перед ним, как и прежде, стоял Доминик, теперь заметно погрустневший. – Покурим? – спросил Беллами, поднимая сигарету в знак предложения. – Если угостишь, – хмыкнул Ховард, пропав в своих мыслях. Сигаретный дым рассыпался вокруг них, фонари над головой еле светили, пропадая в тумане. Немного гадкая атмосфера этого вечера усугублялась мрачностью неба и обстоятельствами. Пара минут – и электричка тронется, увозя Мэттью далеко от Рединга. Он притоптал сигарету, делая последний и самый смелый затяг, едва не задохнувшись. Глаза блеснули, когда он посмотрел на Доминика и попытался улыбнуться, делая вид, что его не трогает ситуация. – Возвращайся, что могу сказать, – проговорил Ховард, от волнения съев окончание. Улыбка все же появилась на бледном при свете фонарей лице. – И не пропадай там, – он усмехнулся, – телефон у тебя есть. – Не пропаду, – пообещал Мэтт, сжимая губы и тут же отводя взгляд. Тот самый момент. Секунда – и все будет решено. Они крепко пожали друг другу руки и даже приблизились на короткое объятие. Отпускать хороших людей всегда так грустно. Тех, кто стал гораздо ближе, – еще труднее. Доминик оставался на платформе перед окном, за которым сидел Беллами, когда до отправления оставалась минута. 23:57 – так сказали электронные часы. Короткий взгляд – и Мэтта уже не было в окне. Пропав из поля зрения Ховарда, Беллами словно растворился. Доминик вздрогнул, все еще находясь в состоянии преддверия чего-то странного, неосознанно соглашаясь на любой расклад. Он думал о чем-то, когда расслышал возмущенные голоса на заднем фоне и резкие шаги. Мэттью буквально вывалился из вагона, стремительно приближаясь к Ховарду. Каких-то два прыжка – и он подбежал гораздо ближе, сбивая Доминика с толку и поселяя между ними сплошное замешательство. Секунда – и все будет решено. Беллами едва не врезался в Ховарда, когда навалился на него всем телом, крепко и уверенно хватаясь за его плечи. Сбитое дыхание, момент на восстановление, еще раз все обдумать, не предполагая последствий. Ошарашенные глаза, шум позади и готовые закрыться двери. Туманно, сумбурно, но крепко. Так Мэттью поцеловал Доминика, без стеснения сминая его губы и все сдавливая плечи, желая остаться на платформе все дольше и дольше, так, рядом с Ховардом, не прекращая касаний. Он задохнулся, когда попытался оторваться от Доминика, осознавая, что обязан ехать в Кембридж и неспособен остаться с Ховардом прямо сейчас. Без слов, с одной лишь дико счастливой и почти сумасшедшей улыбкой, Мэттью посмотрел в лицо остолбеневшего Доминика. Короткое движение – и руки пропали с плеч, и губы больше не грелись касанием, и не было близости, не было ничего. Под хлопок закрывающихся дверей Беллами залетел в электричку, падая на свое место и вжимаясь в кресло. Еще ничего не осознавая, Мэттью уже заранее был оторван от реальности. Темный Рединг, плотное стекло и тусклый свет, который очерчивал силуэт Доминика. Они переглянулись. Его растерянные глаза были наполнены неподдельным счастьем, когда Беллами смеялся из вагона, смущенный и ликующий. Это победа. Одна на двоих. Да, они друг друга стоили, теперь наверняка. Секунда – и все решилось. Поцелуй на платформе, искристая улыбка и столь многое, что предстоит обсудить. На часах было без двух минут полночь. Электричка тронулась, увозя Мэтта прочь.