limitless

джисон смотрит на аккуратные ладошки ченлэ, на мягкие, словно кошачьи, розовые подушечки пальцев, щедро смазанные кремом, и грустно улыбается. потому что ченлэ, кажется, самый настоящий котёнок. правда-правда! на аккуратных щёчках ровно расползается румянец, когда джисон перехватывает одну его ладонь и прижимает к своей, сравнивая размеры. — мы с тобой как грут и ракета. — это ещё почему? — у меня пальцы-ветки, а ты — кошка. ченлэ дёргает руку обратно и обиженно тянет, что он вообще-то енот, а еноты ну очень опасные. когти, зубы, два ствола, а на деле только крошечные, ещё совсем детские ладошки с аккуратно подстриженными ноготками и ровные белоснежные зубы. — а ещё еноты знаешь что могут? — ченлэ аккуратно встаёт на колени, и джисону даже становится нехорошо. — что? — точить когти, — он запрыгивает на джисона резко и, честно, совсем как кошка на добычу. впивается в бока и кусает теми самыми белыми зубками джисонову синюю худи. звучит это всё и правда ужасно опасно, но со стороны: лежащий с безразличным лицом — прямо на самом полу — джисон и какая-то бешеная кошка на нём. — давай тебе ушки купим. — отстань. ченле садится обратно, стряхивает невидимую пыль с одежды и приглаживает распушившиеся блондинистые пряди. он весь — сплошной ленивый беспорядок и хаос, яркий блеск в глазах, сменяющийся на безразличие. контраст на контрасте. гибкость и хитрость. самый настоящий кот. на улице капли хаотично бьют прямо в окно, но от этого ни разу не страшно. джисон тащит ченлэ к себе на кровать и сгребает в охапку, накрывая одеялом почти с головой, и если бы у него правда были ушки, то они бы торчали вместе с мягкими волосами из-под плотной ткани. где-то совсем близко лежит ладонь ченлэ, и джисон думает, стоит ли всё это делать? стоит ли пытаться стать чуточку роднее, чем кто-либо? и стоит ли сейчас касаться своей израненной постоянными трещинами ладонью чужой — нежной, совсем крошечной на фоне собственной. от постоянных баскетбольных тренировок, сухости и аллергии пальцы становятся похожи на крокодилью кожу, только в сотни раз ещё более отвратительную. на эту тему можно вечно шутить, только вот джисону не смешно вот ни капельки. он хочет дарить ченлэ только самое лучшее, держать его руку своей, чтобы не ощущалась неприязнь и не было отторжения на лице, чтобы существовало восхищение, любовь, но не ярко горящее красным «некомфортно». джисон хочет окутать ченлэ теплом и любовью, поэтому он робко кладёт свою ладонь поверх чужой и переплетает пальцы только когда желания совпадают. кажется, если бы у ченлэ и правда были ушки, то они бы сейчас прижались к макушке и чуть дрожали. а ещё у котов холодный нос. и у ченлэ тоже — совсем заледеневший. джисон трётся о него своим, прикрывает глаза и прижимает ченлэ к себе ещё ближе. за окном отвратительный в понимании джисона дождь, а они лежат за стену от него и обнимаются. как кот и его когтеточка. и джисон не против, чтобы ченлэ его изодрал в клочья, ведь это же ченлэ, правда, он не со зла, а просто ничего не может нормально сделать. или просто влюблён. джисон правда не знает, что ответить, но он надеется, что всё же второе. и второе для него, желательно, правдивое. взаимное. — спокойной ночи, веточка, — бормочут куда-то в подбородок. — спокойной, — а когда ченлэ начинает мерно посапывать: — котик. (улыбка касается джисоновой шеи, воображаемые ушки смущённо дрожат.)