Параллельные миры

      Машка сидела у ноутбука, когда услышала, что входная дверь открылась и с тихим хлопком закрылась. Машка прислушалась, но с секунд десять не слышала никаких звуков. Понятно. Не сегодня… Машка выдохнула и закрыла технику, повернулась и уставилась в проход коридора, ожидая, когда оттуда появится подруга.       Раз она ведет себя так тихо, то сегодня белый конверт не ее. Как жаль. При такой новости она обычно влетала домой и радостно порхала по комнатам, суетилась на кухне и просто светилась, а сегодня… Сегодня Даша тише обычного. Она уже давно такая, малоразговорчивая, малоподвижная и хмурая. Ган уже начала чувствовать себя жутко виноватой, что покинула проект, ни с кем не посоветовавшись, но, как оказалось, Бантеева приняла эту новость вполне себе хорошо, а вот Дария…       Когда восточная ведьма узнала, что решение это пришло в голову рыжей совершенно спонтанно, что Маша даже сама не может объяснить, почему так поступила, Воскобоева сначала открыла рот, чтоб что-то сказать, но, с секунду подумав, закрыла его обратно и с тех пор стала какой-то отстраненной.       Сначала Ган думала, что это из-за мужа и предстоящего развода. Возможно, отчасти так и было, но Маша все чаще и чаще замечала грусть в глазах подруги, когда хоть как-нибудь заходила речь об отъезде Машки. Сама сновидящая уезжать, конечно же, не хотела, что Даше говорила не раз, но не сидящая на месте Бантеева просто не могла позволить одной из своих подопечных прохлаждаться, пока другие пашут. Ган постоянно придумывала отмазки, словно перед строгой мамкой. То билетов нет, то не купе, то вылет ночной, то живот прихватило, то денег не осталось. Наташа, конечно же, все эти отмазочки понимала и не орала на Ган только потому, что рядом всегда оказывалась Ларина, которая всеми хорошими способами и плохими в том числе уговаривала Бантееву дать Маруське еще пару дней. — Ты не уехала? — Дария кидает на подругу короткий взгляд и, не задерживаясь в проходе, уходит на кухню. — Нет, — Ган хвостиком плетется за ведьмой, заходит, садится за стол, поджимает под себя ноги и очень удивляется, когда видит, что Даша достает из пакета бутылку виски. — Сказала, что плохо себя чувствую… — Ты же не сможешь вечно придумывать эти небылицы, — Воскобоева сейчас сдержана и натянута. Если бы Маша ее плохо знала, то подумала бы, что Даша ей тут не очень рада… А может, так и есть, ведь подруга ни за разу не посмотрела на рыжую с того момента, как они зашли на кухню. — Я знаю, — тихо отвечает сновидящая, даже немного съежившись от такой, казалось бы, надменной и суровой Даши. — Если я тебе мешаю, я уеду… — Ну хоть ты херню не неси, а! — тут же нервно выпаливает ведьма, что дает Машке понять — говорили с мужем о разводе… Ну или не обязательно о разводе. Но точно с ним. Только он может довести ее до такого раскаленного состояния, когда кажется, что вот-вот — и Даша где-нибудь треснет… Только знать бы, от чего. Стадия ненависти и злобы у нее, кажется, прошла, сейчас она вымотана и морально истоптана.       Состояние, когда не хочется ничего. Даже пить не хочется. Лучше всего лечь в удобную постель, а еще лучше прямо в постели и закурить. Смотреть в потолок и думать, думать, думать. О чем? Да неважно. Обо всем подряд. Главное — отвлечься, но вот это ничерта не получается! Потому что стоит увидеть серый потолок, вспомнится свой в Питере, на ум придет мысль сделать ремонт. Но какой ремонт без мужа! А он последняя сволочь и мразь. Стоит попытаться об этом больше не думать, забыть про потолок, ремонт и мужа, как голову снова нужно чем-то забить. Стоит отвернуться к окну, как в глаза тут же бросятся голые ветви деревьев и противный моросящий дождь. А сейчас бы солнышко… А ее личное солнышко трусливо сбежала с проекта! Даже ей, Машке, Даша оказалась не нужна.       По-тихому решила слинять с «Битвы», даже никого не поставив в известность. И если Бантееву эта новость не расстроила и не шокировала, то нельзя того же сказать о самой Дарие. Одно дело, когда они, Ган с Наташей, принимают решения, и сновидящая их потом просто выполняет. Когда они вместе бы решили, что на проекте ей больше делать нечего. Но когда Машка сделала это сама… Даже не удосуживаясь хотя бы предупредить Дашу об этом… — Ты говорила с мужем? — сновидящая, хоть и не ожидала такой резковатой реакции, виду никак не подала, наблюдая за тем, как Воскобоева достает два бокала и открывает бутылку. — Марусь, не спрашивай меня сейчас ни о чем, ладно? — так же быстро, как вспыхнула, успокаивается восточная ведьма, сменив гнев на милость. Не хочется ей портить остаток вечера разговорами об этом ублюдке. — Давай лучше выпьем с тобой.       Рыжая принимает бокал и заранее достает из пакета шоколадную конфетку. Ничего не отвечает, не говорит тост или каких-то слов, а просто чокается со вторым таким же стаканом и залпом выпивает небольшое содержимое. Даша искренне улыбается, когда видит, как перекосило лицо Ган, и как та сразу засунула конфету в рот. Смешная такая иногда.       Подносит бокал к губам и делает внушительный глоток. Опыта у Воскобоевой всяко больше, поэтому она лишь шумно выдыхает и совсем слегка встрясывает головой. Переводит взгляд на подругу и замечает, как щеки Ган слегка порозовели. Ничего себе, как быстро на нее действует алкоголь!       Что ж, не надо ждать, пока эта небольшая доза рассосется в желудке и понесется по венам. Лучше догнать ее еще одной!       Воскобоева наливает еще, желая сегодня просто напиться, выкурить пару сигарет и отрубиться до завтрашнего обеда. Скоро и это рыжее чудо уедет, оставит тут одну со своими мыслями, и пусть они грызут тут день и ночь. Даша понимает, что сейчас расстроится еще больше, поэтому, вновь не произнеся тост, просто залпом выпивает содержимое своего бокала. Вот после второй можно и закусить. Нагло отбирает у Машки из пальцев конфету и сует в рот. Ммм, вкуснотища. — Третья за любовь! — останавливает подругу Ган, когда та, что-то явно разойдясь, уже нацелилась на бокал. Ну, понятно, что ты напиться хочешь, но чего ж так торопиться-то? Ночь длинная, успеется. — Ой, ну какая любовь, Машунь? — выдыхает восточная ведьма и отводит глаза. Какое-то совсем неприятное чувство внутри вызывает теперь это слово. — Самая настоящая! — воодушевленно отвечает сновидящая. — Третья рюмка пьется за любовь! Левой рукой! — А у нас бокалы, а не рюмки, это не катит, да? — пытается увильнуть Воскобоева, только вот посуду ей уже переставили в нужную ладонь, а в правую сунули очередную конфету. — И вот только не говори, что ты не веришь в нее, — рыжая тоже берет бокал и чокается, ожидая ответа, чтоб выпить. — В любовь-то? Да верю, конечно, — вздыхая, отвечает подруга, опустив глаза, — не везет вот только что-то… — Повезет, чего ты, — подбодряет Маша, расплываясь в теплой улыбке, и Воскобоева замечает, как щеки той покраснели еще больше. Алкоголь?       Они выпивают. Потом еще. И еще. Вскоре становится совсем весело и они уже задорно смеются над тем, как пьяная Маша пытается выговорить слово «Гибралтар». — Гибтал… Гиралт… Тьфу! Гирбалтар! Во! — Ган думает, что сказала правильно, но после очередного смеха понимает, что это тяжелое сейчас слово ну никак не хочет поддаваться. — Гибратар! — Уф, все! Прекрати! — Воскобоева держится за живот, который от смеха сейчас просто треснет. Вот умеет Маруська настроение поднять, даже не специально. Дария понимает, что пить на голодный желудок было не самой хорошей идеей, ведь ее и саму неплохо так разнесло сейчас. А утром еще наверняка будет дикое похмелье. — Не! Ща-с! Гибро-алтар! Вот! — явно довольная собой сновидящая, пихает в рот дольку откуда-то появившегося апельсина и выкидывает корку почему-то в цветочный горшок на подоконнике. Не иначе как апельсиновое дерево собралась садить! — Маш, а ты помнишь, что должна мне желание? — Даша говорит это тихо, даже будто немного неуверенно. Будто кто-то внутри дергает её за рукав и призывает молчать, но алкоголь и полный сейчас пофигизм делают своё дело. Сейчас ей хорошо. Вдоволь насмеявшись, Воскобоева ощущает себя легко и раскованно, ведь рядом самый нужный человек. — Помню, — кивает в ответ Машка, глядя на подругу и пытаясь понять, что та могла придумать в два часа ночи, ведь у Ган на самом деле свой должок давно вылетел из головы. — Что ты хочешь?       Тихий шёпот и какое-то совсем небольшое напряжение от ожидания ответа. Воскобоева встает со своего места, медленно, в силу своего опьяненного состояния, подходит к рыжей и наклоняется на уровень её лица. Боже, какая же она сейчас милая. Порозовевшие от алкоголя щеки, доверчивый взгляд и такие соблазнительные приоткрытые губы…       Даша переводит взгляд с розовых уст обратно к голубым глазам, молчит пару секунд, всматриваясь в такую пленительную красоту, и тихо шепчет: — Поцелуй меня…       На лице Машки почти сразу же появляется лёгкое удивление. Глаза немного расширяются, а брови слегка поднимаются. Она ведь все правильно услышала? Та, в которую Машка успела по уши влюбиться; та, которая в последнее время была подругой, поддержкой и самым близким человеком; та, что заставляет иногда покрыться мурашками от объятий и прикосновений просит её сейчас о поцелуе? Да Маша о таком и думать боялась, считая свои желания неправильными, невозможными.       Через несколько секунд тишины, в которые Воскобоева уже успела пожалеть о своих словах и разочароваться не только в себе, но в таком чудесном вечере, Ган неожиданно широко улыбается, будто резко протрезвев, слегка склоняет голову к плечу и негромко отвечает: — Это лучшее твоё желание.       Даша не успевает переварить услышанное, ведь следом за словами длинные пальчики касаются лица, ладонь обхватывает щеку и притягивает такие желанные сейчас уста к другим губам.       Движения губ ласковы и нежны, трепетны и чувственны. Медлительны, растянуты и даже немного ленивы. Ладонь скользит дальше, и пальцы вплетаются в волосы на затылке. Маша меняет наклон головы и после этого у обеих сносит крышу. Поцелуй становится жарким и страстным. Уже не безобидным и простым, а интимным и глубоким. Лишь от этого по телам пробегают тысячи мурашки, а внизу живота начинает разгораться возбуждение.       До Маши вдруг доходит, что стоять Дарие в полусогнутом положении совсем неудобно. Рыжая встает, но тут же приходится немного опустить голову, ведь восточная ведьма довольно сильно ниже её, а поцелуй прерывать совсем не хочется.       Уже уверенные и сильные руки толкают рыжеволосую с кухни в зал. Все сомнения Даши сейчас разлетелись в пух и прах, ведь она поняла, что девочка тоже этого хочет, тоже чувствует к ней уже больше, чем просто симпатию и просто дружбу.       Нетерпеливая Машка добирается по талии ведьмы к её спине, нащупывает молнию платья и тянет вниз. Какая нежная и горячая у неё кожа! Но полностью раздеть себя Маше не дали, так как диван уже оказался за спиной рыжей, куда она тут же была уложена. Ган не теряется, тянет подругу за собой и, пока та не успела устроиться лежа на сновидящей, снимает через голову ее платье.       Уже полуобнаженное тело, которое Маша почувствовала наконец в своих объятиях, окончательно плавит мозг. Рыжая переворачивает подругу и оказывается сверху, Даша вновь незамедлительно утягивает в поцелуй, обхватив руками ее шею. Ей мало. Чертовски мало этого. Этой ночи. Этой девочки. И всего того, что сейчас происходит. Ладони восточной ведьмы скользят вниз по спине и находят край домашней футболки, Ган догадливо отрывается от сладких уст и помогает снять с себя верх, немного смутившись отсутствию бюстгальтера.       Даша торопится, тяжело дыша, стягивает с девушки и домашние шорты вместе с трусиками, только сейчас заметив, как горят смущением щеки Машки. Это уже не действие алкоголя, ведь он, кажется, в момент выветрился из голов обеих ведьм. Воскобоева тут же забывает про спешку и нежно касается пылающей щеки ладонью. Ласково смотрит в глаза и слегка улыбается, догадываясь, что и сама в первый свой опыт с женщиной так же краснела.       Губы касаются нежной кожи шеи, едва ощутимо, совсем чуть-чуть, но Маше сейчас этого достаточно. Она расслабляется, закрывает глаза и слегка вздрагивает, ощутив чувствительной сейчас кожей жаркий выдох, за которым последовал поцелуй. Восточная ведьма целует не спеша, словно пробует на вкус, изучает ее тело и реакцию на каждую ласку. Целует тоненькие ключицы и хочет спуститься ниже, но для удобства нужно оказаться сверху.       Даша садится, не отрываясь от шеи, гладит стройные бедра оседлавшей ее Маши и, наконец, захватывает в плен губ сосок. Первый стон слетает с губ рыжей ведьмы, а это словно подбивает Дашку к дальнейшим действиям. Ган не понимает, как успела оказаться лежащей на спине, а миниатюрная фигура подруги продолжила осваивать такое красивое и соблазнительное тело. Растерявшаяся на мгновение сновидящая притягивает Дашу для поцелуя и уже громко стонет в ее губы от первого толчка.       Страсть окутала разум обеих. Уже нет медлительности и каких-то неловких действий. За такое короткое время они прекрасно научились чувствовать друг друга. Еще несколько движений — и Маша выгибается в спине, оставив на плечах Воскобоевой от слишком сильных сжатий пальцев красные следы, которые завтра наверняка станут синяками.       Толком не придя в себя и не отдышавшись, сновидящая резко садится, как несколько минут назад сидела сама Даша. Вновь жаркие поцелуи и шумные выдохи, уже нет стеснительности и скованности, руки гуляют по миниатюрной фигуре, губы ласкают грудь, заставляя Дарию запрокинуть голову и слегка выгнуться, еще сильнее прижаться к телу любовницы.       Воскобоева лишь закусывает губу и тихо шипит, почувствовав в себе длинные пальчики. Шумно выдыхает и начинает двигаться в такт, запустив пальцы в растрепанную рыжую шевелюру. Маша не стала тратить время на снятие нижней детали гардероба, слишком уж сильно хотелось доставить удовольствие в ответ. Дария со стоном дергается в ее руках и чувствует, как по телу прошлась волна наслаждения. Ган падает обратно на спину и утягивает ведьму на себя, сейчас вместе с ней пытаясь восстановить дыхание. — Пообещай мне, что никуда не уйдешь, — тихо говорит спустя время Воскобоева, удобно устроившись на теперь уже своей девушке. Дыхание давно пришло в норму, поэтому Даша положила ладонь чуть ниже ключиц Машки, а с тыльной стороны ладони устроила сверху подбородок.       Ган пару секунд молчит, глядя в давно ставшие родными глаза. Убирает темную прядь за ухо, любуется расслабленным и удовлетворенным выражением лица. Она имеет в виду не уходить, как ее бывший муж? К другой или другому? Или вообще никуда и никогда? Всегда и везде быть рядом? Как бы то ни было, Машка готова дать ответ, о котором никогда не пожалеет. — Обещаю, — шепотом отвечает сновидящая, заулыбавшись от появившегося счастья в глазах напротив. Даша тут же приподнимается и вновь касается губ рыжей, ненадолго задерживается и отрывается. — Я буду с тобой и никуда не уйду.       Через время Маша сдается усталости и закрывает глаза, лежа рядом с уже сопящей Дашей. Теперь у них все будет иначе. Все будет хорошо, ведь они есть друг у друга и они любят. Воскобоева снимется в проекте и приедет домой, уже неважно, какое место она займет, ведь в Питере ее будут ждать родные детишки и эта рыжая красавица, которая стала новым смыслом жизни.

ღღღ

      Альфред поднялся на нужный этаж по звонку врача. Молча зашел в уже пустую палату и шумно выдохнул. Внутри что-то ноет и сжимает. Сегодня Маша Ган уже не проснулась. Эти встречи стали для него чем-то привычным. Настолько, что сейчас даже не верится в происходящее. Это будто каждое утро ты по пути на работу заглядываешь в любимую кофейню, берешь там как обычно латте и пончики, но в один из хмурых дней вдруг неожиданно видишь табличку, что кафе больше не работает. И ты стоишь у двери, но никак не можешь уложить это в голове. То, что стало для тебя частью образа жизни, вдруг неожиданно и резко пропало.       Ее вещи остались на своих местах, матери их еще не отдали. Видимо, Мария нашла какой-то способ остаться там… Она ведь именно этого и хотела. Психолог где-то в глубине своего рационального сознания понимал, что все именно так и закончится. Но, дав клятву Гиппократа, он все же пытался помочь. До конца не опускал руки, но верил ли в другой исход? Вряд ли. Когда человек не хочет получать помощь, он ее не примет ни в каком виде. Ни лекарственные препараты, ни долгие беседы, ни гипноз.       История Марии Ган навсегда останется для врачей загадкой. Но, каким бы скептиком Альфред ни был, он сейчас уверен, что Маша там. В своем нужном (!) мире. Там, где она должна быть. Она сейчас счастлива и совершенно точно любима. Разве не это главное?