Seether — Broken (ft. Amy Lee.)
I wanted you to know I love the way you laugh I wanna hold you high and steal your pain away I keep your photograph; I know it serves me well I wanna hold you high and steal your pain Because I’m broken when I’m lonesome And I don’t feel right when you’re gone away You’ve gone away You don’t feel me here, anymore Стоило прозвучать последнему слову, как Киоко, наконец, решилась заговорить. — Красиво поешь… — голос у неё был совсем тихий, но уверенный. Тсуна лишь улыбнулся на эти слова, а потом, ведомый своим внутренним голосом, произнёс: — Хочешь тоже попробовать? — он протянул ей раскрытую тетрадь, подвигаясь на лавочке ближе к краю. — Я думаю, в этом месте будет классно звучать женский вокал. Не хочешь помочь дописать песню? Киоко, нисколько не смущённая таким предложением, резво подсела к мальчику на лавочку, оставляя портфель рядом на усыпанном лепестками асфальте. А потом они до самой всё ещё весенней темноты сидели и дописывали вместе песню. Даже спорили, несмотря на такое короткое знакомство, какое слово лучше поставить. И вместе её спели, когда закатное солнце окрасило белоснежный цветущий парк в лилово-розовые оттенки. Это была их первая песня, которая и положила начало их дружбе. Тсуна не сдерживается и ярко улыбается, закрывая лицо тетрадью по алгебре. Это неимоверно тёплые воспоминания, и, наверное, услышь их кто-нибудь другой, точно задаст вопрос: «А потом вы друг в друга влюбились? Ну, весна же, цветущие деревья, пора любви!» Глупость полная. Тсуна никогда не был влюблён в подругу, да и за Киоко не наблюдал таких проявлений. Наоборот, последняя не брезговала пускать слюни с Хару на участников каких-нибудь рок-групп. С Тсуной они были лишь хорошими друзьями, которым под силу во время занятий незаметно стащить какое-то музыкальное оборудование из класса или запереться на крыше после уроков и вместе распеваться на всю школу, когда в ней уже никого нет. Возвращаясь к своим воспоминаниям, он пытается восстановить последовательность знакомств. Потом он, кажется, подружился с Ханой, одноклассницей Киоко, когда те учились в младшей школе. Сасагава недолго думала, когда решила познакомить свою лучшую подругу и лучшего друга, хоть первая и не горела особым желанием. Но чем спорить с Киоко, Курокава решила просто сдаться на милость судьбы и разрешила потащить себя в парк после уроков. Хана, к своему удивлению, быстро нашла общий язык с Тсунаёши. Она стала неким оплотом спокойствия в компании, когда та стала понемногу расширяться, и нередко этим спасала горящие головы друзей от уж слишком дурных идей. Потом они познакомились с Моримото Акирой. Однажды Тсуна случайно выронил тетрадь со словами песен по пути в школу, и мало того, что он тогда ходил весь день как на иголках, так под конец вечера чуть сознание не потерял, когда тетрадь ему вернул незнакомый юноша. У него был средний рост, очень бледная для японца кожа, короткие, буквально белые волосы и темно-карие глаза. При дальнейшем знакомстве он оказался весьма спокойным человеком, но это ровно до того момента, пока рядом не появлялся кто-то слишком энергичный, вытаскивая его другую сторону. Акира тогда предложил свою помощь в написании ударных партий для песен, потому что его очень сильно заинтересовало содержание тетради. Тсуна тогда, пусть и думал какое-то время, довольно быстро решил, что ударник им явно не помешает. Правда, в то время речь шла не о выступлениях, а о простых посиделках у кого-то дома с кружкой чая и распеванием песен. Миура Хару появилась в его жизни внезапно, просто-напросто сбив Тсунаёши и Киоко с ног. И вместо нормальных извинений попыталась тут же стать девушкой Тсуны, твердя что-то о любви с первого взгляда и свадебных костюмах, пока Киоко в сторонке смеялась с происходящего и совершенно не думала помочь другу сбежать. Девушкой Савады Хару, правда, так и не стала, но вот хорошей подругой точно. Пусть Миура и не занималась напрямую музыкой, но она всегда их поддерживала на первых выступлениях и старалась придумать им необычные образы, в помощницы при этом почти буквально повязав Хану, которая тоже не принимала участия в концертах, куда была приглашена только-только сформировавшаяся группа. Последними в их компанию пришли два гитариста — Хирата Юма и Хаякава Рёта. Познакомились они с ребятами, как ни удивительно, в парке, когда Тсуна с Акирой яростно спорили о проигрыше в песне. Тогда они влезли в разговор и предложили свой вариант уже на основе услышанного, а потом как-то незаметно дальше начали общаться. Лишь когда Тсуна предложил им присоединиться к ним, все поняли — выступать они начнут однозначно раньше, чем представляли. Юма и Рёта оказались почти полными противоположностями, как по характеру, так и по внешности. Спокойный Юма с черными волосами до плеч и голубыми глазами и энергичный, весёлый Рёта с золотистыми короткими волосами и зелёными глазами. Общим у них был высокий рост и увлечение гитарой — у одного бас, у другого соло. Они учились, как Хару и Акира, в другой школе ото всех, но это никогда не мешало всем вместе после уроков собираться в одном месте и писать новые песни. А дальше, написав несколько песен, они впервые выступили на школьном фестивале. Образы «Масочник» и «Безумная Алиса» были придуманы прямо на ходу, лишь из-за необходимости как-то представиться. Тогда это было только началом их творческого пути, который с каждой написанной песней набирал обороты, пока однажды не перерос в свой первый сольный концерт. После всех воспоминаний, Тсуна думает о том, что это несколько странно заводить нового друга никак не связанного с музыкальной деятельностью. Но в голове всё перебивает сразу же одна мысль. «Ну не с музыкой, так с мафией, везение это прямо моё…» Пока из головы не вылетела нужная мысль, Савада достаёт свой телефон и отправляет своим друзьям одно короткое сообщение, которое однозначно на следующих репетициях вызовет вопросы. Он вздыхает и переводит взгляд на стрелки настенных часов и решает хотя бы попытаться послушать, что рассказывает учитель. Первые пять минут это действительно удаётся, но потом Тсуна как-то так удобно кладёт голову на сложенные руки, что тут же проваливается в лёгкую дрёму. Просыпается он от того, что кто-то легко трясёт его за плечо. — Тсуна, проснись… — открыв глаза, он видит перед собой Хану, и тут же осматривает класс, пытаясь понять, что происходит. В кабинете помимо них, спят за своими партами Хаято и Киоко, остальные одноклассники, похоже, разбрелись по школе. — Что? Уроки уже закончились? — потягиваясь, интересуется Тсуна. — Размечтался, нет, ещё два урока, — хмыкает девушка, а после так же негромко продолжает. — На тебе сегодня лица нет, ты совсем перестал за собой следить… Хана явно хочет сказать что-то ещё, но Тсуна тут же машет руками, как бы прося подругу остановиться. На вопросительный взгляд девушки он просто кивает на Гокудеру и подносит палец к губам, призывая молчать. Курокава сразу понимает, в чём дело и почему её друг просит её пока что помолчать. Она переводит взгляд на Хаято и задумывается. В последнее время Масочник и Безумная Алиса стали привлекать слишком много внимания. Нет, без сомнения, они участники рок-группы, и по определению должны приковывать к себе взгляд на сцене, но вот за ней, когда их пытаются выследить и вычислить… Да, бывало, чего обманывать, но чтобы с таким упорством, ещё не доходило. Ещё до всего этого безобразия, до них добирался слушок будто сам ГДК на них охотится, но так как никто тонфами по голове в итоге не получил, про это предпочли благополучно забыть. Но вот сейчас оставить это просто так точно не получится, потому что, судя по словам Тсунаёши о его дурацком репетиторе, каждый их шаг после концертов будет отслеживать в десять раз внимательнее. Да, сообщение, пришедшее от Тсуны посреди урока о его «задании», выбило все нормальные мысли из головы. Тяжело вздыхая, Хана устало садится за свою парту. Всё же четыре часа сна, но перед этим пять часов работы за костюмами, сказываются очень нехорошо на растущем организме. Иногда появляется желание, как у Киоко, треснуть кого-то по голове ближайшим музыкальным инструментом. Но сил хватает только на то, чтобы кого-то поколоть иголками… и то — только до того момента, пока их не отберёт Хару и не начнёт при этом носиться с измерительной лентой и ножницами. Нет, ночами определённо весело, но им всё ещё сложно влиться в такой ритм жизни. Хана недолго смотрит на Тсуну, который решил потратить остаток перемены не на обед, а на сон. Обдумывая всё происходящее в её жизни, она сама медленно погружается в какое-то подобие дрёмы, как её внутренности резко будто переворачиваются от пронзительного резкого крика, судя по всему, откуда-то с третьего этажа или крыши. В кабинете все резко поднимают головы с парт и смотрят в сторону двери, пытаясь сообразить, что происходит. Тсуна, ведомый каким-то чувством изнутри, тут же бросается вон из класса, да с такой прытью, будто не он тут проспал половину урока и почти всю перемену. Недолго думая, за ним так же срывается Хаято. — Хана, что происходит? — крайне недовольно произносит Киоко, зевая и пытаясь рассмотреть подругу плывущим после сна взглядом. — Точно ничего хорошего, особенно, если туда побежал Тсуна, — Хана резко разворачивается и хмурится, смотря на парту друга. — Пошли, быстро! Курокава резво поднимается из-за парты и поворачивается в сторону двери, из-за чего её длинные уже распущенные волосы раскидываются веером в воздухе. Она хмуро возвращает взгляд к подруге, и её глаза темнеют насколько вообще возможно. Киоко с руганью поднимается с места и присоединяется к Хане, когда та уже выбегает из класса. В этот же момент Тсуна уже добегает до лестничной площадки и с удивлением видит перед собой открытую настежь дверь. Он аккуратно выходит на крышу, не понимая, какого чёрта тут находится так много людей. Слух быстро улавливает всхлипывания одноклассниц и напряжённое бормотание других школьников о «Ямамото Такеши». Шатен протискивается среди других подростков и резко останавливается, когда замечает стоящего за сеткой на краю крыши высокого темноволосого юношу с перевязанной рукой. — Джудайме, куда вы побежали… — Гокудера быстро настигает своего босса и несколько непонимающе и скептично смотрит на будущего самоубийцу возле края крыши. — Никчёмный Тсуна, ты должен спасти этого юношу, он один из твоих хранителей. Тсуна сначала чуть не подпрыгивает на месте от неожиданности, он все ещё не привык к этим резким появлениям из неоткуда. Если мафиози умеют телепортироваться, пусть и его научат, ему это пригодится. Но когда до него, наконец, доходит, во-первых, очередное, оскорбление, во-вторых, смысл второй и третьей части предложения, он, скрипя зубами, поворачивается к Реборну, удобно расположившемуся на плече Гокудеры. Как у него всё просто, оказывается. — Ну, допустим, я хочу помочь, как прикажешь это делать? — с крайней степенью недовольства спрашивает Савада. По-хорошему, Тсуна уже имеет опыт в таких… деликатных делах. Где-то полгода назад Акиру бросила девушка, и он чуть не сбросился с моста, но тогда присутствовала куча вспомогающих факторов. Он хорошо знал своего друга, прекрасно был осведомлён о его отношениях с этой тупой дурой Юри, он понимал, что стоит ожидать от его действий. Тогда Тсуна медленно подходил и напевал недавно написанную песню, надеясь всё же отвести Моримото от края моста. Но скользкие после дождя доски и низкие перила сыграли плохую роль, и они в итоге оба плюхнулись в воду, благо, рядом всё это время были Юма и Рёта, и они помогли выбраться из воды. Но Тсуна до сих пор с содроганием вспоминает, как на них тогда перепуганно и со слезами на глазах смотрели девушки и обрабатывали мелкие ранки. В тот раз они все четверо легко отделались всего парой царапин, простудой и подзатыльником от каждой из подруг. Но вот что делать сейчас, у Савады целых ноль идей. Он не знает этого человека, он не психолог и, тем более, лезть опять к краю нет особого желания. Но что-то надо делать, потому что иначе всё может окончиться очень плачевно. Почему вообще именно он должен что-то делать? Тсуна вздыхает и делает несколько медленных шагов вперёд, начиная подходить, судя по всему из разговоров, к Ямамото Такеши, который стоит на самом краю крыши за сеткой, да и ещё с закрытыми глазами. За спиной раздаётся несколько шепотков от ничего не понимающих школьников, но он старается их проигнорировать, пытаясь поскорее придумать благоприятный выход из сложившейся ситуации. Петь он точно не может, да и сам Такеши это не оценит, поэтому эту глупую мысль он тут же гонит от себя куда подальше. Значит, остаётся единственный выход — надевать белый халат и становиться психологом. Как говорится, умеешь чувственные песенки писать — умей и людей тогда понимать. Зашедшая на крышу Хана резко бледнеет и неизвестно на какой силе воли остаётся стоять на дрожащих ногах. Вскоре появляется и Киоко, которая, едва поняв, что здесь происходит, тут же собирается закричать. Но в этот же миг её рот быстро затыкает подруга ладошкой, при этом прижимая рыжеволосую к себе. Обе девушки с диким ужасом и страхом в глазах смотрят, как Тсуна подходит всё ближе к краю крыши и стоящему возле неё человеку. Утреннее происшествие с новым одноклассником тут же превращается в глупую детсадовскую драку в их голове. Нет, то было тоже очень рискованная и опасная ситуация, но это пробуждает не такие далёкие воспоминания, которые тут же замораживают любую рассудительность и спокойствие. Даже тогда было проще, да, была зима, была ледяная вода, но из воды их можно было вытащить, а если он упадёт с крыши, то им останется только собирать его по частям. Киоко не выдерживает внутреннего напряжения и дрожи, выворачивается из рук подруги и пронзительно кричит на всю крышу своим сильным голосом, но на это ровным счётом никто не обращает внимания, полностью сосредоточившись на двух подростках возле края крыши. — Тсуна, стой, не смей туда подходить! Остановись! Хана резко притягивает Киоко обратно к себе, с ужасом видя, как Тсунаёши останавливается всего на мгновение, слегка отрицательно машет головой и возобновляет шаг. Сасагава со слезами на глазах, сильнее прижимается к подруге, но даже и не думает увести взгляда от друга, подходящего всё ближе и ближе к подростку с перебинтованной рукой. Реборн же в этот момент, со скрытым интересом наблюдает за несколько странным поведением девушек. Да, они одноклассники, но такое беспокойство не может возникнуть просто на пустом месте. Что-то тут не чисто. Из другой стороны толпы школьников к рыжеволосой девчушке, которая и заорала, подбегает высокий спортивный юноша с загорелой кожей и пластырем на носу. Серые короткостриженые волосы и такие же серые глаза — Реборн быстро вспоминает, что это Сасагава Рёхей. — Киоко, ты кричала, что случилось? — подбежавший юноша внимательно, но с беспокойством осматривает свою сестру, которая даже не пытается ответить брату. Она так же прижимается к Хане и не отводит светло-карих глаз от Тсунаёши. Хана так сильно впивается пальцами в предплечья подруги, обнимая со спины, что у той, скорее всего, останутся лёгкие синяки после этого. Её обеспокоенный взгляд следит за каждым шагом друга, поэтому она действительно не замечает, что к ним кто-то обращается. — Твоя сестра всегда так волнуется за всех? — задаёт интересующий вопрос Реборн, смотря на Рёхея, который недоумевает, что с её сестрой, поэтому решает просто кивнуть в знак согласия. Его сестрёнка действительно бывает очень внимательна к окружающим. — Не беспокойся о ней, она просто немного напугана, всё будет в порядке. «В отличие от Тсуны». Реборн переводит нахмуренный взгляд на Саваду и уже начинает планировать дальнейшие действия, если что-то пойдёт совсем не так. А вероятность этого очень большая, потому что два идиота — один, стоящий за сеткой, другой почти возле неё — ну никак не внушают доверия. Несколько жалких сантиметром за невысоким ограждением не спасут от падения. Тсуна делает ещё пару осторожных шагов и становится возле сетки в метре по левую сторону от Ямамото. На крыше стоит полная тишина, нарушаемая только редким шёпотом. И не понятно, что лучше — если бы все болтали, или вот как сейчас молчали и в напряжении наблюдали за двумя подростками. Савада честно пытается не поддаваться панике, но когда все так насторожены, ему самому становится не по себе. Он хватается пальцами за верхний край ограждения, когда чувствует себя всё же не очень хорошо. — Ямамото? — он тихо окликает юношу, очень сильно надеясь, что их разговор будет не услышан и пройдёт только между ними двумя. Лишние уши тут ни к чему. Высокий брюнет открывает глаза и удивлённо смотрит стоящего совсем рядом Саваду. Пока Ямамото пытается понять, что Тсунаёши от него нужно, последний успевает заметить в глазах напротив отчаяние и боль. Эта неприятная смесь, от которой всё в животе слипается неприятным комком, уже встречалась ему полгода назад, тогда на мосту. Тсуна понимает, что молчать нельзя и быстро ещё раз осматривает подростка с перебинтованной рукой. Возможно, от этого и стоит отталкиваться. Он только собирается открыть рот, чтобы начать затирать непонятную чушь, чтобы увести Ямамото от края крыши, как тот его перебивает. — Тсуна… Знаешь, теперь я понимаю тебя. Когда все ждут от меня победы в матчах, но… я совершенно точно не могу никого победить и порадовать остальных… — Ямамото прерывает зрительный контакт, уводя взгляд вниз, и поворачивается к толпе спиной, — Это так больно… Я не могу держать биту в руке, играть в бейсбол, радоваться этому, побеждать… Сейчас я такой же неудачник… Тсуне лишь на силе воле удаётся не закатить глаза. Пожалуйста, расскажите ему, когда он стал настолько неуклюжим «неудачником», что сам пропустил этот момент. Будь сейчас другая ситуация, он бы точно поворчал, но он просто глубоко выдыхает и подбирает в голове нужные слова. Сердце бешено колотится от напряжения и от вида подростка, стоящего у самого края. — Ты совершено не прав, — Тсуна перебивает юношу, сверля взглядом и надеясь, что на него посмотрят, потому что иначе создаётся впечатление, что он говорит со стеной. — То, что ты сломал руку, ещё не означает конец света, ну или как минимум полную дисквалификацию из команды. Сам подумай, ты лучший игрок, такое со всеми бывает, и это не повод падать духом. Представь, что это судьба проверяет тебя, то, насколько ты готов идти до конца. Поверь, пройдёт немного времени и всё заживёт, и ты снова сможешь этой рукой держать биту. — Но что мне делать сейчас, когда я не в состоянии играть? — Ямамото переводит взгляд на Тсунаёши, из-за чего последний мысленно ликует — его пламенная речь дошла до мозга человека, стоящего у края крыши. Но ещё рано радоваться. Они оба ещё на краю. — Ждать. Просто ждать. Знаю, звучит так себе, но это время можно потрать с умом, ну или даже просто отдохнуть с родителями или друзьями. Подумай о них, о себе, в конце концов, — Тсуна довольно улыбнулся, когда понимает, что никаких соскребаний внутренностей с земли не будет.Из толпы раздаётся недовольный шёпот, похоже, миссия говорить тихо, но с толком у него выполнена… — Так что давай, перелезай обратно. И, знаешь, я тут вспомнил, что сегодня Чёрная ночь даёт очередной концерт, сходи на него, развейся, говорят, очень хорошо освежает мозги… Тсуна улыбается и протягивает руку, чтобы помочь парню перелезть обратно, мысленно надеясь, что про «Чёрную ночь» некоторые лица не услышали. Но что-то идёт не так, Ямамото случайно оступается и начинает падать вниз. В голове тут же на дикой скорости проматываются мысли: «Скорее всего у него закружилась голова… Переволновался… Оступился… Сетка порвалась», — и последнее выбивает весь воздух из лёгких. Тсуна моментально хватает Ямамото за здоровую руку, при этом надеясь самому удержаться на крыше и не съехать. Позади него раздаются голоса, но он совершенно не в состоянии сейчас вслушиваться, в голове бьётся только одна мысль: «Вытащить на крышу». Реборн только начинает поднимать пистолет, как останавливается на середине движения. Хана и Киоко срываются с места и подбегают к находящимся в опасном положении парням. — Тсуна! — девушки подбегают к парню, и насколько позволяют силы, помогают тому не соскользнуть. — Что вы все, блять, встали как вкопанные?! Помогите же! Крик Ханы выводит всех из состояния шока, кто-то уже собирается к ним подбежать, но их опережают Гокудера и старший брат Киоко. Те начинают помогать Тсунаёши вытащить на крышу Ямамото и не упасть ни тому, ни другому, хотя, учитывая то, что они все находятся на самом краю, это только добавляет риска. Реборн же просто остаётся в стороне, внимательно наблюдая, как справляются подростки. Но его взгляд нет, да возвращается к Курокаве Хане, что уступила место парням, а сама лишь стоит рядом, готовая в любой момент помочь. — Отойдите… Внезапно раздаётся еле слышный хрип. Гокудера и Рёхей удивлённо смотрят на Тсуну, но отпускают, оставаясь рядом, чтобы сразу же помочь, если что-то пойдёт не так. Такеши удивлённо смотрит в глаза Савады, которые буквально за одно мгновение поменяли свой цвет со светло-карего на ярко-золотистый. Хватка Тсунаёши резко становится крепче и он сам вытаскивает Ямамото обратно на крышу, лишь в конце ему помогают Хаято и Рёхей, когда внезапный прилив сил иссякает. Реборн незаметно выдыхает, когда понимает, что Тсунаёши справился. Но было кое-что, что не дало ему расслабиться до конца. Что это был за странный выброс пламени неба? А, главное, откуда? Если это был Тсуна, то почему на его лбу пламя отсутствовало, да и вероятность того, что неподготовленный подросток смог сам зажечь пламя без посторонней помощи — крайне мала. Очень странно. Тем временем ребят, уже отползших от края крыши начинают окружать ученики. Все с восхищением смотрят на Тсунаёши, который от такого внимания только кривится и спешит подняться на ноги и сбежать с крыши. Быстро преодолев лестничный пролёт, он прижимается к ближайшей стене и чуть ли не начинает по ней сползать на пол. Похоже, этот странный прилив сил был его пламенем, которое крайне нехорошо отражается на его и без того измученном организме — жутко кружится голова, а тело бросает то в жар, то в холод. Надо взять на заметку, никогда в таком состоянии не геройствовать. От полного отключения сознания его останавливает подбежавший к нему Гокудера с Реборном на плече. Вот же мелкий сучёныш. И ничего, что детей материть нельзя, этого можно, особенно после такого насыщенного дня. — Джудайме, вы как? — Молодец, Никчёмный Тсуна, ты прекрасно справился, — от последнего у Савады резко появляются силы врезать этому ребёнку, но он не успевает и шагу ступить. — Тсуна! — по коридору к нему словно две пули несутся Киоко и Хана. Реборн с неподдельным интересом наблюдает за разворачивающейся картиной и складывает в голове некоторые факты. Что за отношения между Тсуной и Киоко? Неужели Тсунаёши не просто влюблён в неё, но уже и встречается с ней? Он не успевает долго порассуждать на эту тему, потому что следующее действия рыжеволосой начинают его выводить. Киоко едва затормозив возле Савады, тут же обнимает его и утыкается носом в плечо, при этом плача и громко возмущаясь. — Дурак, ты хоть представляешь, как я испугалась! А если бы вы упали?! Ты не подумал об этом, идиота кусок?! Сасагава продолжает громко рыдать на плече у друга, пока Хана приобнимет её за плечи и с огромным облегчением в глазах смотрит на друга. Киоко же понимает, что надо успокоиться и взять себя в руки. Но это выходило крайне отвратительно. Немного затихнув, но продолжая всхлипывать, она еле слышно произносит: — Я всё мальчикам расскажу… Если Гокудера просто не слышит этой фразы, то Реборн быстро улавливает и злится от того, что не понимает, что за отношениями между этими двумя-тремя подростками. — Вы подруги Тсунаёши? — задаёт интересующий вопрос Реборн и с некоторым наслаждением замечает, как девушки тут же напрягаются, а Киоко и вовсе перестаёт всхлипывать. — Да, мы его лучшие подруги, — Киоко отстраняется от друга и задирает аккуратный носик, смотря на ребёнка красными от слёз, но при этом полными ненависти глазами. Только сейчас заметно слегка потёкший карандаш, но даже это не сбивает образ напыщенной девчонки. Она внезапно разворачивается и идёт в сторону лестницы на второй этаж, явно не желая продолжать какой-либо диалог. — Хана, пойдём, я кое-что забыла… По голосу Реборн сразу же понимает, что пусть она и строит из себя гордую девушку сейчас, но явно не хочет бросать своего друга. Киоко вообще себя странно ведёт рядом с Тсунаёши. И это по непонятной причине вызывает недовольство у киллера. Может просто потому, что он не знает, что на самом деле тут происходит. В коридоре ненадолго повисает тишина, тут же разбавляемая шагами и спустя пару секунд, из-за угла выходит Ямамото. — О, Тсуна, я тебя как раз искал! — Такеши подходит к Тсунаёши и тепло улыбается, от чего Реборн и без того находящийся сейчас в не лучшем расположении духа, начинает чуть ли не закипать. — Спасибо ещё раз за то, что спас. Правда, если бы не ты, я бы сделал большую ошибку. Тсунаёши улыбается в ответ и думает, что всё же день выходит не настолько мразотный, как казалось ещё пару часов назад. Он собирается что-то сказать, но тут же начинает падать, благо, Ямамото изворачивается и быстро подхватывает его здоровой рукой. — Джудайме! — к ним мигом подлетает Хаято и несколько недовольно смотрит на брюнета, но ничего не говорит. — Гокудера, ты отнесёшь Тсуну домой, а потом сегодня ночью вы вдвоём идёте на концерт. Реборн спрыгивает с плеча Хаято, перед этим недовольно выдохнув. Этот Тсунаёши умудряется доставлять проблемы буквально каждый час. Он недолго раздумывает об этом, больше концентрируясь на предстоящем походе на концерт. Надо же понять, какую цель он сам вручил Тсунаёши. А Тсунаёши? Так уж и быть, пусть этот вечер отдохнёт.***
Тсуна просыпается поздно вечером у себя на кровати, но долго удивляться и размышлять у него не выходит. Одного взгляда на часы хватает чтобы понять –надо поторопиться, иначе он получит знатных звиздюлей прямо перед выходом на сцену. Схватив заранее приготовленный рюкзак, он летит вниз, лишь на секунду заворачивая в кухню. — Ма-а-ам, а где Реборн? — Сказал, что ушёл на концерт. Поторопись, а то опоздаешь, — раздаётся мягкий приятный голос Наны. — Уже бегу! «Хорошо! Потрясающе! Просто же отлично! Хуже быть не может!» Тсунаёши пулей вылетает из дома и сворачивает в ближайший переулок, чтобы его никто не засек. Буквально за десять минут он добегает до дома Акиры и сразу же заходит в него. Он даже не удосуживается проявить формальную вежливость, потому что понимает, что сейчас не до этого. Он бросает рюкзак в коридоре, и идёт к гостиной. Этот дом он знает как свой родной, потому что именно здесь проходят все их ночные репетиции. Небезопасно, но другого выбора у них нет, да и в отличие от множества других типичных японских домов, этот очень сильно отличается — в нём совершенно сумасшедшая звукоизоляция. Ну, с ударником, наверное, по-другому и нельзя. Ещё несколько лет назад родители Акиры провели капитальный ремонт, чтобы, наконец, перестать выслушивать жалобы соседей относительно их крайне музыкального мальчика. Он едва успевает зайти в комнату, как его к стене прижимает высокий юноша с короткими растрёпанными золотистыми волосами и зло шипит. — Тсуна, ты там сдурел что ли?! Давно не летал, вспомнить захотелось? — Рёта, да подожди ты! Я… Савада честно пытается найти достойный ответ, но его тут же уводит Хару, перед этим дав свёрнутым журналом Рёте по голове, и произносит серьёзным тоном, от которого у всех холодок по коже идёт: — Отыграете концерт, вот тогда и деритесь, а сейчас марш собираться. Тсунаёши быстро скрывается в другой комнате, чтобы тоже не получить по голове, и начинает натягивать на себя сценический костюм состоящий из чёрных рваных джинс, белой рубашки и массивных ботинок. Он оглядывает друзей и подмечает, что у других почти такой же костюм, за исключением плиссированной юбки Киоко, у которой сегодня из яркого только чулки с кровавыми черепами и красные туфли на каблуках. — Киоко, уступишь мне сегодня одну песню? — Да ты заделался в спасителя человеческих душ, я смотрю? Ну, давай, вытягивай этого недосамоубийцу из сна. Ребята надевают маски и по одному чуть ли не на цыпочках выходят из дома. Остаётся ещё немного времени до начала концерта, поэтому они небыстрым шагом незаметно скользят по улочкам родного городка. Они уже давно научились без происшествий добираться до сцены и оставаться при этом незамеченными. Этим же временем возле сцены уже собирается огромная толпа. Гокудера и Ямамото стоят недалеко от неё, но с отличным углом обзора. Вообще тот факт, что они оба находятся тут — несколько удивителен. Если Хаято и заинтересован в концерте, чтобы после рассказать боссу о том, что смог узнать, то Такеши явно предпочёл всё же остаться дома и отдохнуть, но по итогу он решил прислушаться к Тсунаёши и прийти сюда, а не оставаться в тёплой постели. — Вы уже на месте, хорошо, — Реборн ловко выпрыгивает из толпы на здоровое плечо Ямамото, который лишь на секунду удивляется такому внезапному появлению. Ещё до концерта Реборн успел нормально познакомиться с новым хранителем Тсунаёши, но он тут же встретился с небольшими проблемами. Такеши мало того, что не воспринял его слова о мафии серьёзно, а назвал это простым словом «игра», так ещё почти что наотрез отказался от выслеживания главной звезды Намимори под обычными предлогами «зачем?» и «неинтересно». То, что он всё же явился сюда, вселяет в Реборна уверенность, что его план пойдёт как надо. На сцене резко гаснет свет. Как только обратно зажигаются софиты, на сцене уже стоят пять фигур, два юноши с гитарами, один за ударной установкой и самые главные герои задания Реборна. Он осматривает каждого из них и отмечает, что все одеты довольно просто, но, главное, сегодня на всех есть маски. Один из гитаристов начинает наигрывать мелодию — концерт начинается. Реборн с любопытством вслушивается в исполняемые песни и понимает, почему многие в городе любят эти концерты — ребята не только исполняют замечательно, но и ещё умеют заводить толпу. Но спустя пару песен будто что-то идёт не так. Вместо того, чтобы начать следующую композицию, Безумная Алиса начинает вести себя очень кокетливо и обращается к толпе перед сценой. — Хей, ребята, а вы знаете, Масочник обещал сегодня для меня исполнить кое-что, так ведь, Ма-со-ч-ник? — она откровенно лжёт, потому что знает, кому будет предназначена эта песня. — Это уже высшая наглость, А-ли-са, — в такт отвечает рокер, пока девушка со смехом убегает вглубь сцены. Тсунаёши оглядывает толпу, которая от очередного взаимодействия Масочника и Алисы начинает активнее двигаться под музыку. Они только что создали отличную ситуацию, в которой не видно истинного мотива, что никак не натолкнёт ненужных лиц на какие-то мысли. Стоит начать играть тихой грустной мелодии, он сразу же буквально интуитивно находит глазами Ямамото и с хитрой улыбкой начинает петь.Dead by April — I made it
Gone are the flames Gone are the tears and pain That burnt me, that hurt me Some days I could barely get through Still I knew I stood never too far from you Такеши вздрагивает от ощущения, что смотрят прямо на него. Сначала он не может понять, кто обратил на него внимание, но спустя несколько строк понимает, что смотрят на него прямо со сцены и не стоит проблем, чтобы догадаться, кто именно. Рядом же сидящий Реборн не обращает на его реакцию совершенно никакого внимания, потому что занят рассматриванием Масочника. Look at me now I made it Feel my heart now I made it Reaching things now I never thought possible Here I am now I made it Here is my life my true dream Такеши внимательно вслушивается в слова и не отрывает глаз от Масочника. Внутри будто что-то загорается. По ощущениям похоже, словно внутри него зажгли спичку, чей огонёк разгорается с каждой секундой всё больше и больше, превращаясь в полыхающий кострище. Реборн сразу же переводит взгляд, стоит ему только слегка ощутить пламя дождя, исходящее от Ямамото. Он хмурится, понимая неправильность складывающейся ситуации. Это Тсунаёши, как небо, должен направлять своих хранителей, а не какой-то левый человек, никак не касающийся их мира. Хибари сегодня крайне внимательно следит за тем, что творится на сцене и отмечает сразу несколько странностей. Пусть ребята и выступают почти как всегда, но в каких-то моментах прослеживается общая усталость — в особенности, у Масочника, который к тому же будто сконцентрирован на чём-то. И вот последнее понимает, похоже, только Кёя, потому что по ощущениям, эта песня будто принадлежит кому-то одному. Да, её слышат все, но предназначена она какому-то конкретному человеку. Это очень любопытно. I’m not afraid Even through the darkest moments I never gave up In my mind what I’m reaching for is coming closer My dream never faded out I never gave it up Пока Ямамото пытается усмирить ту энергию, что разгорается внутри него всё сильнее и сильнее с каждой нотой, рядом стоящий Гокудера пребывает в полнейшем замешательстве. Он не может оторвать взгляда от поющего на сцене юноши. В какие-то мгновения ему удаётся одёрнуть себя и вспомнить изначальную цель его прихода сюда, но следующее же слово полностью сбивает с мысли и возвращает в состояние похожее на транс. Тсунаёши не понимает, откуда вдруг появляется прилив сил, но решает использовать его с пользой и только сильнее заводит стоящую перед сценой толпу. Последнюю строчку забирает Рёта и срывается в экстремальный вокал, из-за чего атмосфера только накаляется сильнее. Look at me now I made it Feel my heart now I made it Reaching things now I never thought possible Here I am now I made it Here is my life my true dream Масочник протягивает руку к толпе, как часто делает, но в этот раз он почти целенаправленно указывает на Ямамото, который, кажется, единственный понимает, что человек на сцене смотрит именно на него. Жар внутри продолжает расти, доходя уже до горла. Ни Гокудера, ни Ямамото, полностью заворожённые происходящим на сцене, не замечают серьёзного взгляда Реборна. I saw you in me I felt you in me I felt you near me I saw you in me I never gave up I never gave it up Тсуна подходит ближе к Рёте, с которым через строчку поёт вместе.Он и сам не против немного сорвать голос и разойтись вовсю, но стоит поберечь себя для следующих песен. Сегодня у него не так уж и много сил. Look at me now, I made it. Look at me now, I made it. Масочник возвращается обратно к краю сцены и так же быстро находит Ямамото, который уже совершенно не жалеет, что явился сегодня на концерт. Feel my heart now I made it Look at me now I made it Feel my heart now I made it Reaching things now I never thought possible Here I am now I made it Here is my life my true dream Он тянет последние слова, смотря прямо в глаза Такеши, и, стоит только мелодии резко прекратиться, как разворачивается к своей группе, будто резко теряет интерес к происходящему. С громким визгом на Масочника бросается Алиса и, выкрикнув что-то барабанщику, сразу же начинает следующую песню. Реборн уже не обращает внимания на выступление и просто злится, ощущая исходящее от двух подростков пламя. Тсунаёши теперь придётся сильно постараться, чтобы не получать от киллера каждую минуту по голове. Он совершенно не понимает, как этот человек на сцене смог добраться сразу до двух пламенников. Это и раздражает, и заинтересовывает. Саваде теперь явно будет, чем заняться на досуге, потому что выйти на личности этих людей он должен в обязательном порядке. — Малыш Реборн, — от мыслей его отвлекает Ямамото, говоря крайне тихо и уверенно, но, не отрывая взгляда от сцены. — Я помогу вам узнать кто Масочник… Реборн криво усмехается. Ещё бы не захотел помочь, после того, как в своём пламени буквально искупался. В любом случае, это всё ещё остаётся основным заданием Тсунаёши, а вот потом и сам киллер поговорит с этим рокером и разберётся, что к чему. А он до него в любом случае доберётся. Хибари же в этот момент довольно щурит глаза. Сегодня всё проходит несколько иначе, а это значит, есть вероятность выйти на Масочника в ближайшее время.