Десятый Вонгола – Рок Звезда!?

      Высоко поднявшееся солнце освещает своими лучами улицы, наполняя их светом и приятным ласковым теплом. Тсуна, сидя на кухне и попивая горячий чай, наблюдает за ставшей ему уже привычной картиной — Ламбо и Реборн снова пытаются стащить у него завтрак с тарелки. И если Реборн делает это якобы в «воспитательных» целях, то Ламбо же пытается просто насолить первому, ну и, естественно, отхватить себе ещё порцию вкусной маминой еды. Тсуна нисколько не сопротивляется такому рвению и сам отставляет тарелку в сторону Бовино, чем вызывает негодующий взгляд репетитора, у которого снова сорвали «тренировку».              Реборну вообще в последнее время очень хорошо достаётся от этих мелких засранцев. Тсуна и Ламбо на удивление просто прекрасно спелись в тандеме друг с другом, и их изначально редкие попытки довести Реборна до белого каления превратились в каждодневный ритуал.              И если на следующий же день после рассказанного секрета Тсуна ещё пытался себя корить за раскрытую тайну и подозревал, что Ламбо быстро сдаст его аркобалено, отчего и начал себе мысленно рыть могилу, то уже спустя пару дней все его сомнения полностью развеялись. Благодаря Ламбо он, наконец, смог нормально отдохнуть, да и, в принципе, стало намного легче дышать в родном доме, потому что постоянные попытки вместе подурачить Реборна расслабляли и иногда даже оттягивали уморительные тренировки. Правда, если шалость всё-таки удавалась, они не редко при этом получали по голове, но это нисколько не сбавляло их энтузиазма. Устоять перед очередной пакостью было просто невозможно. И именно поэтому Реборн регулярно начал получать солёный чай, а иногда и «случайный» душ из ведра с водой. Но самой их любимой пакостью на данный момент была та, где по итогу у них получилось сфотографировать Реборна, которому Бовино поставил рожки. Они чуть не пали смертью храбрых при этом, но остались довольны своим «подвигом».              За один момент Тсуна был очень благодарен Ламбо. Когда Реборн в очередной раз завёл свою шарманку с Тсуной и его хранителями о поиске Масочника, то Савада, естественно, начал всячески отпираться от такой авантюры и отнекиваться. Влетевший в комнату Ламбо тут же начал всех расспрашивать о чём идёт речь и, только заслышав о Масочнике, сразу же забрался на колени Тсуны и отказался от такой затеи, но тут же потребовал от Савады конфет. Тсунаёши на это лишь как-то слишком довольно улыбнулся и вытащил из кармана несколько леденцов, с улыбкой смотря на своего репетитора.              Реборн же не совсем понял поведение ребёнка в этой ситуации. Разве эта корова не должна была тут же загореться такой идеей? Но, нет, Ламбо лишь сидел и поддакивал Тсуне, жуя виноградные конфеты, и никак не собирался сдавать своего друга, его тайну, да и остальную группу этому противному аркобалено.              Одной ночью Ламбо буквально клещом прицепился к Тсуне, слёзно прося взять его с собой на эти его репетиции, ему даже пришлось угрожать самыми настоящими слезами и предстоящей истерикой, которая не то что Реборна поднимет, а весь жилой район поставит на ноги посреди ночи. Тсуне ничего не оставалось, кроме как взять малыша с собой и в спешке пытаться придумать подходящее объяснение для своих друзей. В любом случае, это было лучше, чем, если бы их застал Реборн ночью в коридоре. Из двух зол — меньшее, как говорится.              Репетиция в тот день прошла несколько необычно, ему судорожно пришлось придумать какую-то нелепую историю про племянника маминой подруги, которого им оставили на некоторое время. Может его друзья, и отнеслись к этому несколько скептично, но никто ничего не сказал. В конце концов, они не первый год знают друг друга, и если приходится что-то утаить от других они умеют ждать. Атмосфера в доме Моримото была несколько напряжённой, ровно до того момента, пока Ламбо не решил выпросить у Акиры палочки, чтобы просто «постучать ими». Правда просто постучать не вышло, потому что эта забава быстро превратилась в урок по азам на барабанной установке. Тсуна вроде и пытался остановить это, но быстро понял, что не стоит. Его друзья с улыбкой наблюдали, как маленький ребёнок, держа слишком большие для него палочки, внимательно слушает Акиру, сидя у того на коленях, и даже пробует что-то сделать. На последующих репетициях к Ламбо все начали относиться очень тепло и даже задаривать конфетами, что очень помогало Тсунаёши, уже думающему о том, что ограбление конфетной фабрики это будет первое, что он сделает в мире этой дурацкой мафии.              И сейчас сидя за завтраком, Тсуна понимает, что рассказанная тайна именно Ламбо оказалась хорошим жизненным поворотом. Кто бы мог подумать, что из всех людей он доверит этот секрет пятилетнему ребёнку. Ребёнку, который прямо сейчас сидит и размышляет над очередным пакостным планом. Нет, желание прибить киллера никуда не пропало, особенно когда тот стреляет в Тсуну оно только вырастает в несколько десятков раз. Но вот только дурачить и смеяться с киллера пока выходит слишком весело и забавно, так зачем лишать себя такого удовольствия. Но, похоже, сегодняшнее утро никак не способствует хорошим планам, поэтому Ламбо решает просто взять конфет и ждать, когда же грандиозная задумка явится сама.              Телёнок соскакивает со стула и направляется к Тсунаёши, который явно погряз в своих каких-то мыслях. Может даже музыкальных, как думается ребёнку.              — Тсуна-а, Ламбо-сан хочет конфет! — тихо вздохнув, подросток поднимается из-за стола и подходит к настенному шкафчику. Взяв несколько конфет, он присаживается возле Ламбо, позволяя выбрать те, которые придутся ему по вкусу сегодня. Выбор ребёнка падает на вишнёвые конфеты, которые ещё вчера он упорно откладывал в сторону. Схватив сладости, Ламбо с первой космической убегает во двор, оставляя Тсуна и Реборна одних на кухне. Маленький предатель.              Рокер возвращается к своему чаю за стол, стараясь не обращать внимания на изучающий взгляд, пока Реборн пытается понять, что же за чертовщина тут происходит. Тсунаёши и «тупая корова» как-то слишком быстро сдружились, да так, что мелкого, бывает, не оттащишь от подростка, пока последнего не застрелишь, вынуждая тренироваться. Хотя потом иногда приходится отбиваться от двух дураков, что не составляет проблем, но новых вопросов только добавляет. С чего вдруг со стороны Тсунаёши пошла щедрость в виде конфет, которые по ощущениям просто материализуются у него в карманах из пустоты. Является ли это попыткой задобрить Бовино, или это следствие их внезапной дружбы? Возможно, всё же второе, потому что объяснить разговоры заканчивающиеся на полуслове, но прекрасно понимаемые этими двумя по-другому нельзя. Но то, что эти двое внезапно превратились в партизан, и если из Тсуны просто не вытащишь и пары слов об их странной дружбе, то Ламбо… Ламбо даже за сладости не рассказывает ничего. Только гордо поднимает голову, что-то бурчит про «непосвящённых», и убегает в другую комнату.              И пока Реборн ломает голову над своими мыслями, Тсуна пытается здраво оценить складывающуюся ситуацию. А поразмышлять тут есть над чем. Можно было бы сказать, что в школе пока всё хорошо, вон они, даже с Гокудерой и Ямамото довольно неплохо сдружились. Да, в школе однозначно спокойно. Иногда бывает. Потому что недавний сюрприз для всего класса ошарашил всех до единого, кроме главных звёзд этого акта. Чего только стоила Киоко, медленно подходящая к Тсунаёши и крайне «мило» и «невинно» протянувшая: «Ну, и где ты вчера был?». Этого почему-то хватило, чтобы их одноклассники, наблюдая эту сцену, пришли только к одному единственному выводу, от которого у Савады мурашки по спине побежали — он и Киоко встречаются. Нет, серьёзно? Он и Киоко? Тсунаёши лучше с драконом в одном доме жить будет, а вот это «прекрасное создание» пусть другие забирают. Не-не-не, ему такого счастья не надо!              Только было бы хорошо, если бы на этом их приключения и закончились. Но вскоре по всей школе разнёсся слух, о серьёзных намерениях ГДК по отношению к поискам местных рок-звёзд. Тсуна и Киоко никак не считали себя слабовольными, но услышав эту информацию, тут же грохнулись в обморок прямо в классе на уроке.              Для Тсуны вся жуть складывающейся ситуации заключалась не только в том, что в Намимори нет ничего такого, чего бы ни знал Хибари, но и то, что этот самый Хибари Кёя по заявлению самого Реборна является ещё одним его хранителем. Стоило лишь надеяться, что раз пока что они спокойно ходят всей группой по земле и их не раскрыли, то у них ещё есть немного времени на спокойствие. Главное, чтобы Хибари остался Хибари и не реагировал на слова Реборна о помощи Десятому в поиске этой самой рок-банды. Хотя, зная ГДК… Он вряд ли вообще кого-то будет слушать.              Тяжело вздохнув, Тсуна переводит взгляд на настенные часы, продолжая наслаждаться тишиной, и напрочь игнорирует Реборна. И вот последнее стоило делать не так явно…              — Никчёмный Тсуна, в одиннадцать ровно в лесной чаще за главным парком.              — Хо-о-орошо… — уныло тянет шатен, не отводя взгляда от стрелок на часах, что показывают ровно восемь утра.              А ведь он так надеялся завалиться в кровать и поспать до намеченных двенадцати часов, но сначала пробежка в пять утра, а теперь ещё и тренировка точно не дадут сбыться такой совсем крохотной мечте.              В голове мелькает довольно неплохая идея и Тсуна спешит подняться из-за стола, чтобы подойти к Ламбо, одиноко сидящему на травке под солнцем. Бовино никак не реагирует на садящегося рядом друга, продолжая методично уплетать конфеты и думать о чём-то своём. Вообще спокойный ребёнок это крайне подозрительное дело, а когда этот ребёнок ещё и Ламбо, вот тут уже начинает становиться страшно.              — Ламбо, ты чего такой кислый? — не успев закончить свою мысль, Тсуне в ладонь опускается один вишнёвый леденец. Нет, но это уже из ряда вон выходящее. Сегодня или метеорит упадёт, или цунами с ураганом город накроют. Либо маф…              — Скучно-о-о… — тянет ребёнок, а Тсуна на это только облегчённо выдыхает. Хорошо, хоть апокалипсис отменяется. — Ничего не могу придумать! Совсем! — недовольно восклицает мальчик, суя за щёку ещё одну конфету.              — Ну, раз дома делать нечего, может, тогда в парк сходим, прогуляемся? — хитро смотрит подросток на Ламбо, улыбаясь лишь уголками губ. У Бовино глаза тут же загораются от понимания и он довольно выкрикивает:              — С удовольствием!              И пока Тсуна обувается, довольный Ламбо закидывает кучу конфет в рюкзак Савады, что-то мурлыкая себе под нос. Дорога до парка не занимает много времени и вскоре они уже подходят к лавочке посреди небольшой полянки под открытым небом. Наперегонки занимая место на лавочке, дети довольно смеются, внимательно оглядываясь по сторонам. Тсуна ещё раз оглядывает небольшую полянку и, садясь с ногами на скамейку, выуживает из рюкзака толстую тетрадь, которая только недавно и то, благодаря стараниям Ламбо приобрела нормальный вид.              После очередной репетиции, когда Савада кинул рюкзак на пол, одновременно с этим падая на кровать, из этого самого рюкзака фейерверком рассыпались листки с текстом, до которых никогда не доходили руки, чтобы вклеить в самую главную тетрадь. В ту ночь Ламбо нашёл себе просто прекрасное занятие, сначала собирая выпавшие листки, а после перебирая и приклеивая их в правильном порядке в тетрадь. Как ему это удалось Тсуна долго не мог понять, но решил просто не заморачиваться на эту тему, просто отмазав спящего весь день ребёнка от матери и Реборна. Вот не его стезя этот порядок. Тексты он хорошо пишет, даже маски сам делает отлично, но сложить аккуратно хотя бы одежду никогда не хватает терпения!              Взяв карандаш, юноша нашёл чистую страницу в толстой подклеенной тетради и перевёл взгляд в небо, щуря глаза. В голове стояла удивительно спокойная тишина, что иногда было очень хорошо для постоянно работающих мозгов, но слова для песен от этого, увы, сами не появлялись. Ламбо, заметив, что Тсуна витает где-то в своих мыслях, но никак не занят написанием песни, подсел ближе и аккуратно вытянул из расслабленных рук тетрадь в тёмно-коричневой обложке. Пусть он и был ребёнком, но рос-то в мафиозной семье, поэтому вполне мог читать даже на японском, а не полистать тетрадь ещё раз было бы большим упущением для любопытного малыша.              Почти все страницы были просто до самого отказа заполнены текстами с исправлениями и редкими карикатурными смешными рисунками. Иногда попадались ярко обведённые ручкой несколько строк, которые, наверное, или значили слишком много для Тсуны, или просто ещё не были превращены в полные тексты для песен. Среди полных текстов находились по несколько строчек — так и не сотворённые песни. И некоторые из них вызывали в маленькой голове большие вопросы.              — Тсуна, ты что, эту пишешь… как её, — Бовино нахмурился вспоминая, как правильно выразилась несколько дней назад Хару, — О! Попсу!              Тсунаёши удивлённо смотрит на ребёнка, а после переводит взгляд в тетрадь и тихо смеется.              — Не-е-ет. Просто… У меня бывают иногда моменты… Как бы это назвать. Ну, если коротко, что я принял точно что-то нехорошее и запрещённое и мой мозг решил немного сойти с ума… Но в реальности я всегда трезвый! А, так просто иногда балуемся с ребятами и дурачимся таким образом. Хотя, — он закидывает руки за голову и переводит взгляд на ярко-голубое небо, — Может придёт время и эти строчки превратятся в настоящие песни.               Ламбо вполне устроил такой ответ, поэтому перед тем, как вернуться к пролистыванию тетради, он обвёл взглядом полянку. Сейчас то они, наконец, могут спокойно поговорит на любую тему, так как точно уверены что никаких Реборнов тут точно нет и никто им не помешает.              — А то я смотрю тут какие-то слишком странные фразы, ну уж совсем не рокерские, — возвращаясь к теме, хихикает ребёнок, всматриваясь в слегка зачёркнутые строчки.              «Ты буди-буди-буди, пока крутишь бигуди.       На работу к девяти, зачем тебя я заводил?       Ты буди-буди-буди, пока крутишь бигуди.       На учёбу к девяти, и тебе пора идти»              — Попсист… — теперь уже больше язвительно хихикает Ламбо.              — Рокер… — поправляет Тсуна, переводя сощуренный взгляд на сидящего сбоку телёнка.              — Попсо-рокер… Роке-…попс              Не совсем удачная последняя фраза пробивает мальчишек на смех и они задорно вместе смеются. Тсуна совсем не обижается на подобное и даже считает забавным, что иногда в голову ему приходит подобный бред. Хотя, если это собственно-написанные слова, могут ли они быть ужасными? Точно нет. Разве что смешными и немного глуповатыми.              — Some say weʼre never meant to grow up. Iʼm sure they never knew enough. I know the pressures wonʼt go. Away, itʼs too late, — не сбиваясь с внезапно взявшейся мелодии, бормоча пропевает Тсунаёши, резко выхватывая тетрадь и записывает текст так резко и быстро, словно за ним прямо сейчас гонится стая собак.              — И что это сейчас было, Тсуна-а-а? — Ламбо в полном непонимании косится на друга, который опять уже более громко и игриво пропевает строки, возвращаясь к тетради. Решив не трогать погрузившегося в написание песни подростка, ребёнок тут же переключает своё внимание на пролетающую мимо бабочку. Он уже собирается соскочить со скамейки, как тут же замирает и со всей серьёзностью заявляет.              — Канарейка в костюме прилетит с минуты на минуту, — переводя взгляд на лицо Савады, Ламбо почти что хрюкает от сдерживаемого хохота, но всё же не выдерживает и валится на лавочку заливисто смеясь во весь голос. Тсуна же с почти молниеносной скоростью суёт тетрадь и ручку на дно своего рюкзака и выуживает телефон, чтобы создать хоть какую-то видимость, что он не ведёт себя как самый подозрительный идиот в мире.              Появившийся Реборн, с некоторым недоумением наблюдает за картиной, как Ламбо, похоже, собирается свалиться со скамейки от дикого хохота, а Тсуна пялится куда-то сквозь деревья, сидя, словно на иголках.              — Никчёмный Тсуна, тренировка начинается раньше, пошли.              Полностью игнорируя странное поведение детей, Реборн спокойно прошёл мимо них, уходя в глубину парка, постепенно переходящего в лес. Тсуна, тяжко вздыхая, нехотя поднимается с лавочки, доверяя рюкзак Ламбо, и медленно плетётся следом за репетитором, пытаясь хоть немного отсрочить издевательства над своей тушкой. А Ламбо важно приняв рюкзак в ручки, кое-как перестаёт смеяться и весело топает за подростком, стараясь не потерять его из вида среди деревьев. Всё идёт хорошо ровно до того момента, пока в голове не всплывают зачёркнутые строки из толстой тетради. И… не уплывают больше из мыслей.              «Да что бы твои эти долбанные бигуди сожглись!»              Умеет же Тсунаёши писать приставучий текст. Как послушаешь один раз и больше не забудешь в жизни. Слишком хорошо он это умеет.              Через некоторое время все трое выходят к очень живописному неглубокому оврагу возле горы. Солнце приятно освещает небольшую полянку, которую, в первую очередь с тоской оглядывает Тсуна, уже представляя как ему сейчас здесь достанется. Тем временем Ламбо совершенно без какой-либо опаски прямо с рюкзаком, вверенным ему на хранение, забирается на высокий дуб, где удобно устраивается на широкую ветку, откуда открывается шикарный вид на «тренировочное поле». Бовино тихо хихикает, смотря на сереющего Тсунаёши, которому Реборн что-то объясняет. И явно то, что слышит Савада, его нисколечко не радует.              — Отнесись к этой тренировке очень серьёзно. Тебе надо будет вызвать пламя только своей силой воли, если, конечно, она у тебя вообще есть, — «Ага, нет, как же, попробовал бы ты сам написать в сонном состоянии три песни, зараза ты эдакая, ЗА ОДНУ НОЧЬ!», — Потом как обычно физические нагрузки — сто отжиманий, сто приседаний, потом… — «Ладно, какой никакой минимум я выполнял дома, надеюсь не сдохну от этого. Очень надеюсь», — Ну и в завершение, если тебе повезёт - то с пламенем, если нет - то без него, но ты заберёшься на скалу позади тебя.              Глаз Савады начинает дёргаться, но перечить этому ребёнку он не собирается, потому что целые косточки как-то дороже. Тренировки с пламенем всегда были сложными, как бы Реборн не пытался поддеть Тсуну, чтобы тот старался сильнее. В этот раз получается точно так же. Вызвать пламя не выходит никакими усилиями. Просто потому что Савада элементарно не до конца понимает, как и что он должен делать. Минута тянется за минутой, а нервы уходят не только у Реборна, но и у Тсунаёши. И как быть в этой ситуации он не знает. Пытаясь хоть как-то успокоиться и отвлечься, подросток начинает мысленно напевать текст первой пришедшей на ум песни. Тсуна нервно оглядывается на Реборна и поражённо замирает, видя пляшущее на ладонях оранжевое пламя.              Он тупо пялится на усиливающееся в такт его словам голове пламя и прищуривает глаза от пролетевшей мимолётной мысли. Пламя разгорается ещё сильнее до такой степени, что даже Реборн находится в лёгком удивлении. Что произошло с этим ребёнком за несколько минут, что он так быстро справился с задачей? Точнее, поставить вопрос надо так: о чем Тсуна подумал и думает сейчас с такой хитрющей и довольной улыбкой?              И, если у Тсунаёши тренировка протекает хорошо, то Ламбо именно в этот момент совсем не до смеха. Песня, прочитанная до этого в тетради, никак не вылезает из головы, упорно терроризируя мозги словом «бигуди». Попытка подумать о вкусных виноградных конфетах или выстреле в Реборна из базуки не возымела никакого эффекта. Похоже, не судьба избавиться так просто от этой назойливой песенки…              Спустя пару часов тренировки контроля пламени, очередь подошла к физическим нагрузкам, что совсем не обрадовало уже уставшего подростка. И пока Тсунаёши почти, что завывая, как волк от несправедливости, начал нехотя выполнять упражнения, Реборн решил, похоже, немного поломать себе голову. Точнее, этот вопрос его волнует чуть ли не с первой тренировки с будущим боссом. Если Тсуна так плох в спорте, что доказывают его оценки в школе, то почему эти тренировки для него проходят на раз-два? Пусть тот и строит из себя вселенскую усталость, но глаз киллера чётко оценивает пределы мальчишки и понимает, что до этой самой усталости ещё очень далеко. Да и внешние характеристики тела подсказывают, что юноша всё же как-то да натренирован. Вот только где и когда?              Упарившись, Тсунаёши стягивает с себя футболку, открывая взору киллера хорошо сложенное тело.              Следующая часть тренировки — скала… Тоскливо глядя на гору, Тсуна поплёлся в её сторону, едва поднимая ноги от земли. Сил совсем не осталось, даже чтобы спеть что-то у себя в голове.              — Никчёмный Тсуна, соберись - и марш тренироваться!              Заскрипев зубами, Тсуна лишь устало смотрел то на скалу, то на репетитора, к которому подскочил как-то не по-доброму усмехающийся Ламбо…              — А спорим, Ламбо-сан заставит Тсуну зажечь пламя, а, Реборн?! — протягивая слова, весело хихикает ребёнок, на что аркобалено лишь усмехается, будучи уверенным в полном провале маленького мафиози.              — Ну, давай, тупая корова, риски. Если сможешь это сделать — получишь конфет, — Савада тут же напрягся, услышав про конфеты, ради которых ребёнок готов сделать слишком многое.              — А Тсуна всё равно мне даст больше конфет! — весело воскликнул ребёнок, с азартом смотря на своего друга. Он набирает воздух в грудь и кричит так, чтобы Тсунаёши его точно услышал. — Тсу-уна, бигуди!              Реборн в полном непонимании смотрит, как его ученик, секунду назад стоявший на земле, срывается с места на скалу с ярким пламенем неба во лбу. Какие, к черту, бигуди?! Он совершенно не понимает, что только что произошло, а самое главное, что происходит в голове у этих двух балбесов…              — Ты буди-буди-буди… — только лишь от этой фразы, Тсуна желает забраться куда подальше, лишь бы не слышать приставучего текста песни, который уже вцепился зубами в бедный разум Савады… Вот чувствовала его душа ещё в парке, что эти зачёркнутые строки ему аукнутся.              — Не-е-ет!              На всю округу раздаётся настолько громкий крик, что большинство птиц срываются со своего места на деревьях и устремляются в небо. Реборн лишь предполагает, что после этого придётся просить Нану вылечить горло его сына, потому что тот наверняка охрипнет…              Уже ближе к вечеру Тсунаёши, лёжа спиной на земле, бормочет себе под нос, одни и те же слова так и не дописанной до конца песни. Он это делает настолько тихо, что и не сомневается в том, что Реборн его услышит. А если и услышит, то всё можно свалить на Ламбо. Маленького вредного чертёнка. Кажется рога у него не только в комплекте к костюму коровы идут.              –Ты буди-буди-буди, пока крутишь бигуди.       На работу к девяти, зачем тебя я заводил?       Ты буди-буди-буди, пока крутишь бигуди.       На учёбу к девяти, и тебе пора идти…       Ламбо, я тебя придушу, мелочь ты пакостная…              К слову, сама же эта мелочь страдала от песни не меньше, чем её автор. Сидя на небольшом валуне возле шатена Ламбо бормотал те же строки, что и его друг, находясь явно не в этом мире. Смотря на детей, Реборн начинает склоняться к мысли, что этих двоих точно где-то шандарахнуло сильно по голове. Вон чего-то и бормочут оба. Только о чем конкретно, киллер старался не слушать, ему хватало того единственного слова «бигуди», которое было понятно из всей их речи.              Возвращаясь домой, Тсуна отчётливо чувствовал, что дома ему будет полная жопа. Интуиция настойчиво стучала молоточком по голове, однако, только её было недостаточно, чтобы понять, насколько будет всё плохо.              — О, ребята, вы вернулись, а у нас гости! — чуть ли не с порога их встречает улыбающаяся Нана. Тсуна прекрасно знает эту улыбку — мама рада гостям, но, судя по её прищуренному взгляду, она явно хочет при этом кого-то прибить. Почему-то не возникает сомнений, что даже Нана не знает, кого именно.              Но теперь цепочка складывается, учитывая, как его интуиция звенела до этого… Проходя в гостиную, он тут же замечает двух детей, одетых в красные китайские костюмы, тёмные волосы у обоих заплетены в косы. Тсуна не хочется делать поспешных выводов, но предполагает, что оба китайцы. Мальчик и девочка сидят на диване и спокойно попивают чай, и вот что-то ему именно в мальчике жутко не нравится…              — Фонг, не ожидал тебя тут увидеть.              Тсуна понимает, что его интуиция и в этот раз не подвела. Если Реборн так разговаривает с этим… человеком, может он тоже аркобалено. Взяв Ламбо на руки, Савада устало плюхается на диван, получая тут же косой недовольный взгляд Реборна. Похоже, стоило быть аккуратнее и сдержаннее, но ему сейчас на это плевать — Тсунаёши ужасно устал.              — Появились срочные дела, Реборн, и они не требуют отлагательств, — поднимая глаза на киллера, произносит ребёнок в красном боевом костюме. — Позволь для начала представить мою ученицу. Это И-пин и…              — К ней лучше не лезть, — с кислым выражением лица выдаёт Ламбо, пристально смотря на эту самую И-Пин. Остальные же присутствующие, в том числе и маленькая китаянка обращают внимание на Бовино, на что тот мгновенно реагирует, поворачиваясь к Тсунаёши всё ещё сидя у него на руках. — Не, ну а что? Взорвёт и не заметит.              — Тупая корова, как ты понял, на что способна эта девчонка? — щурится Реборн, решая заодно проверить этого ребёнка, пусть это никак в его планы и не входит.              — Как-как… Да никак…              После такого ответа в комнате повисает тишина. Фонг, слегка улыбнувшись, решает продолжить разговор.              — Что же, интересные способности у твоего хранителя грозы. Мы не представились, так что позволь сделать это сейчас, Тсунаёши-кун. Я Фонг, аркаболено урагана и давний знакомый Реборна. А это, как ты уже понял, моя ученица, — Тсуна лишь кивает, решая не представляться, раз его уже назвали по имени. Фонг с улыбкой продолжает, но смотрит на Реборна уж слишком серьёзным взглядом. — А сейчас у меня разговор к тебе, Реборн. Практически найден способ снять проклятие.              — Практически? — голос Реборна становится каким-то строгим, отчего Тсуна слегка вжимается спиной в спинку дивана, не желая в случае чего попасть под раздачу.              — Да. Все подробности нам ещё не известны, но Верде и Вайпер поодиночке ищут необходимую информацию и Шахматноголового. Если всё пойдёт по плану, то через три месяца, может чуть меньше, мы проведём собрание аркобалено, тут в Намимори и разъясним оставшиеся вопросы. Но из той информации, которой мы владеем, я так понимаю, нам нужна будет помощь пламенников.              Взгляды Реборна и Фонга переводятся на Тсунаёши, от чего тот вжимается в спинку дивана ещё сильнее, желая слиться с ней.              — Так. Стоп. Минутку. А при чем тут я?! — он понимает на что только что был сделан намёк, но принимать до конца в своей голове он это не хочет.       

***

      Только когда на улице наступает глубокая ночь, а небо в высоте усыпано мерцающими точками звёзд, Тсуна решает наконец выдохнуть. Спокойно шагая по асфальту, он впервые думает о не предстоящей репетиции, а о проклятии, которое занимает его мысли с самого вечера. Он не особо понял тогда в гостиной, что от него хотят, но сам факт того, что он втянут в авантюру с мафией, его крайне настораживает. А вот идущий рядом Ламбо, наоборот чему-то несказанно рад.              — И откуда такая радость, будто мы захватили конфетный завод?              — Это немного интересней завода. Ну, ты только подумай! Мы ведь можем снять с Реборна проклятие аркобалено! — довольно хихикает ребёнок, расставляя руки в стороны.              — И какая нам выгода с этого? Если он станет взрослым, то тогда точно прибьёт меня, а твои шансы убить его уменьшаются.              — Ты подумай с другой стороны! — со стороны Бовино слышится смешок, а его глаза хитро блестят. — Реборн ведь сейчас маленький, появляется постоянно непонятно откуда…              — Ага, словно пролезает в любые щели, как мышь…              — А вот если… — Ламбо делает долгую паузу, помогая другу понять его мысль. И с каждой последующей фразой улыбка на лице его неба расцветала ярче.              — Он станет большим, то…              — Его можно будет заметить за километр…              — И спрятаться ему будет мало где.              Ребята останавливаются посреди улицы. На лицах обеих расцветают хитрые, почти что дьявольские ухмылки, которые перерастают в хохот.              — Ламбо, ты просто гений!              — Нья-ха-ха! Конечно Ламбо-сан гений! — деловито произносит ребёнок, упирая руки в бока.              — Пошли скорее, гений, а то опоздаем и нас прибьют!              Так же весело смеясь, Тсуна подхватывает ребёнка на руки и переходит на бег, направляясь в сторону дома Акиры. Мышцы на ногах тут же начинают тянуть и гореть, напоминая о сегодняшней тренировке, но медлить больше нельзя. Чем быстрее они придут, тем больше времени останется на саму репетицию.              «Хах, это же просто великолепно! Если Реборн будет во взрослом теле, то мы сможем сами за ним следить, и меньше попадаться на глаза!»              «Если Реборн будет взрослым, то убить его будет очень непросто…» — мелькает мысль в голове Ламбо, но взглянув на улыбку Савады, он лишь ярче улыбается. — «Ну и что? Зато мы с Тсуной будем над ним ещё больше издеваться! Нья-ха-ха, кому-то придётся несладко!»              — Тсуна-а, а я ведь уже твой хранитель?              — Ага, мой хранитель грозы. Надо будет лишь подумать, как мы сможем помочь с проклятием. Но это потом!              Под весёлый хохот мальчишки залетают в дом, где их уже ждут друзья, приветственно улыбаясь. Рюкзак летит на диван, куда приземляется и Ламбо, оглядывая ребят. Хана и Хару сидят в углу комнаты на полу, перебирая тёмные ленты. Киоко же не отрывает взгляда от тетради, в которой продублированы тексты песен. Юма и Рёта молча настраивают струны на гитарах, а вот Акира отсутствует в комнате. Но вскоре он заявляется с ещё одной толстой тетрадью. Тсуна довольно улыбается и громко произносит:              — Начинаем репетицию!               Чем дальше в лес, тем больше дров, как говорится. Но Тсунаёши совершенно не боится предстоящих трудностей. У него есть те, кто всегда ему помогут и спасут в ненастье.