Some legends untold

Желания из-за невозможности их удовлетворить обращаются во зло. Их жала, непрерывно уязвляющие нас, не дают нам времени ощутить счастье даже от того, что в нашей власти. К. Гельвеций

Смеется. Карантир слышал, как звонко она смеется, как хохочет, сидя в кругу лицемерных подруг. Цветы, окружившие ее яркую фигуру, меркнут на фоне совершенства, теряют блеск, теряют в цене. Высокая, стройная, ее кожа светится на полуденном солнце, она и сама – свет. Здесь, на виду у всех, она остается изящной придворной дамой, послушно сложившей ладони на собственных коленях. Но Карантир знал, кем она снова станет в следующей ночи. Едва солнце покинет почерневшее небо, едва мгла спустится, чтобы укрыть всех живых существ, Цирилла снова покинет свои покои, чтобы сесть на коня и помешать им творить. Осознание того, что он – единственный хранитель ее тайны, жгло Карантира изнутри. Эльф смотрел, как Ласточка улетает прочь, как стайка подружек, шелестя длинными светлыми юбками, бегут за ней, и ухмылялся. Цирилла махнула ему рукой, узнав издали, и Карантир ответил сдержанным наклоном головы. Он не обещал многого. Кто-то из юных эльфиек кокетливо хихикнул ему, но какое Навигатору дело? Ему не нужна «одна из них», он хочет конкретную. Однажды Карантир имел неосторожность рассказать об этом своему наставнику. Вскользь, без каких бы то ни было подробностей, только обронил невинное: «Цирилла была бы хорошей женой, той, которая подошла бы мне лучше других сверстниц». В тот день Креван не обронил больше ни слова, только вздыхал, с тоской поглядывая в сторону своего ученика. – Не повторяй моих ошибок, – произнес он на следующий раз, задумчиво рассматривая свое отражение. – Предназначение не обмануть никогда, и ее потомство было обещано другому мужчине. Но «обещанный» не был объявлен страждущей толпе. На руку девушки покушались многие, Карантир знал, что и сам Лис не был против… Да к чертям его. Об ошибках Аваллак’ха знал каждый в крохотном умирающем Мире Ольх. Он любил Лару Доррен, ту, что была обещана другому эльфу, что была обязана продолжить свой род иначе, перелить Ген в нужный сосуд. Говорят, что он сознался в любви слишком поздно, что Лара уже стояла подле алтаря, держа за руку чужого ее сердцу эльфа… Говорят. Никто не знал, что чувствовала сама Лара во время и после, но теперь легенд ходило множество. Теперь, когда после рождения своей единственной дочери эльфка покончила с собой. Карантир часто думал, уж не после этого ли Цирилла решилась разнообразить жизнь, поклялась себе что не кончит также? Эльфские девы чаще становились провидицами, чародейками, светлоокими рассказчицами, чем воинами с мечом наперевес. Изящные и тонкие руки не могли держать оружия, не признавали его, а общество и не требовало. Война – это для мужчин, для женщин существуют пиры и балы. Но разве можно было Цирилле то объяснить? Она – дикий зверь, свирепый вихрь, пламя, пылающее в ночи, и навигатор – один из сотен мотыльков, льнущих к ней. Она не такая, как остальные, и не только потому, что носит в себе продолжение эльфийского рода. Карантир догадывался давно, с тех самых пор, как стал Навигатором. Эредин вел свое малочисленное войско вперед, и редко пересчитывал эльфов, вступающих в схватку. Девять. Обычно их было девять, но однажды, холодной темной ночью, Карантир поклялся сам себе, что видел десятого всадника. Тогда они уводили из деревни людей, нескольких особенно резвых мужиков убили, одной прожившей молодость женщине позволили сбежать в лес, а всех детей сковывали единой цепью. Эредин, ослепленный успехом, не заметил, как один из эльфов отбился от отряда, как кинулся в густой темный лес, словно в погоню. Но Карантир видел, он был взращен для того, чтобы подмечать. Пути к отступлению, дороги, лица, он запоминал все, и в этот раз любопытство одержало верх над преданностью. Пока сородичи спорили о добыче, Карантир кинулся следом за дезертиром. Тихо, без лошади. Там он и увидел свою Ласточку, увидел, как она бегло снимает шлем, как в полумраке горит серебро ее длинных волос, как эта кожа вновь светится. Цири передала женщине двух детей, вырванных из общей цепи, а несчастная кметка упала в лужу перед ее конем. Она не поблагодарила, плюнула девушке под ноги, прижимая к груди свой жалкий выводок. Навигатор видел Ласточку еще много раз, узнавал ее шлем среди остальных. Удивительная неорганизованность для командира – не видеть ее в упор. Если кто-то однажды узнает об этом досадном факте – Цири не поздоровится… И сильно, Эредин не сделает исключения даже ей. Эльфы говорили, что предводитель Охоты сам метит в ее женихи, но эльфы болтают помногу. Карантир знал, что Ген должен распространить более молодой эльф. Он. Аваллак’ху не удалось, он – мягкотелый, сердце Карантира же – камень, крепкий лед. Ее пламя будет потушено им, эльф в этом уверен, дикий огонь, что ведет девчонку к безумным поступкам – угаснет в его руках, Карантир подчинит ее, заставит слушаться, изгонит из этого хрупкого с виду тела всю жалость. Он уже знал, как. Интересно, где девчонка училась фехтованию? Кто позволил ей выйти из дома без сопровождения? Не должны ли эльфы хранить ее, словно дорогой камень, бесценный старинный сосуд? Карантир знал, что получив ее, навсегда запрет дома, дальше от опасностей и чужих глаз. Сегодня, когда луна рождается заново, когда завеса между мирами вновь останется приоткрытой, всадники Народа Ольх вернутся в чужой мир, чтобы взять свое. Там будет он, будет Имлерих, Эредин, Нитраль… И Цири. Карантир знал, что Ласточка пойдет за Охотой, захочет вновь нести «добро» в грязный человеческий мирок. Умница. Навигатор улыбался, думая об этом. – Отправляемся, – кивнул Эредин, когда Карантир открыл портал перед алыми плащами всадников. – В этот раз нам нужны молодые женщины. Гувернантки, хорошую гувернантку средь людей сложно найти. Эредин никогда не говорил об этом, но король всегда отдавал ему приказ: кого брать в этот раз, в первую очередь. В пылу схватки эльфы нередко убивали подходящих рабов, и предупреждать о том, что они ищут сегодня – слишком важно для исхода Охоты. Это сдерживает порыв, заставляет эльфов думать прежде, чем махать мечом. Карантир не любил вступать в схватку. Для того, чтобы загнать в угол суеверных напуганных кметов, хватало и одного эльфа, он был бы лишним. Сегодня юноша боялся взмокнуть, боялся потерять часть привлекательности, найти Ласточку уставшим… Нет, только не сейчас. Если кто-то из товарищей и заметил, то виду не подал. В конце концов, Навигатор выполнил свою часть работы – открыл портал, этого должно хватить. Карантир стоял у края села всю ночь, всю ночь считал всадников, искал в полумраке горящих крыш ее, шлем с раскрывшей крылья в полете птицей. Со стороны он походил на сумасшедшего, и хорошо, что эльфы не видели этих глаз. Он думал, что Ласточка не придет. Вечер кончился, люди скованы, Охота завершилась удачно. А Цири нет. Карантир чувствовал, как колотится в груди его сердце, как от злости идет кругом голова. Неужели он пропустил хоть что-то? Навигатор ждал этого слишком долго. Когда Имлерих привычно для всех остальных потребовал для себя нескольких девушек, когда Эредин, скривив улыбку, кивнул ему, когда эльфы ожидающе посмотрели на Навигатора, Карантиру пришлось распахнуть врата домой вновь. Верхушки деревьев качнулись, ведомые северным ветром, тьма набирала силу снаружи и внутри эльфа, оставшегося с пустыми руками. Тьма набирала силу, и Ласточка явилась, как раз в то мгновение, когда все закончилось. Деревня пылала, кое-кто еще осматривал хаты, и Цири нырнула в одну из них… Укрывает кого-то? Дурочка. Карантир ухмыльнулся, думая о том, что отучит ее от этого однажды, расскажет о том, чем следует заниматься его жене. Приятная мысль заставила юношу качнуться. Все ушли, средь уничтоженного селения стояли лишь Карантир, Эредин и запах гари. Под ногами лежали трупы людей, а впереди тлели их дома, жизнь покидала это место, чтобы после восстать в сказках соседних деревень. Эльфы переглянулись, и Карантир отвел взгляд, чувствуя легкое смущение. – Мне нужно еще несколько минут, я скоро буду. Ты можешь идти, а я… – начал он тихо. – Если тебе нужна какая-то девчонка, скажи мне, и можешь забрать ее, – ответил Эредин, выгибая бровь. – Я не одобряю связи с людскими девками, но молодость все прощает, и… – Мне нужно несколько минут, – отчеканил эльф. Эредин опустил забрало шлема, и Карантир не видел, улыбается ли тот под ним. Должно быть, решил, что Карантир припрятал для себя девчонку и хочет «поохотиться». Не суди по себе. Он всегда относился к своему Навигатору как к ребенку, к юнцу, не знавшему, чего тот хочет в конкретный момент. Это – ничего, правда? Это даст ему фору перед соперниками, ждущими, когда Цири выберет себе одного. Эредин ушел, оставив Карантира наедине со смертью. Эльф снял шлем и бросил его в сырую грязь. Он поймает ее. Поймает сегодня.