Март пролетел так быстро, что я даже не успела глазом моргнуть. Наверное, всё дело в том, что забот полон рот. Подготовка к майским экзаменам идёт полным ходом, но за это я не особо волнуюсь, ибо занимаюсь с Натаниэлем, а он, как известно, хороший учитель. Пару раз в неделю он приезжает ко мне домой, чтобы позаниматься. Кажется, моя мама просто души не чает в старосте. Ну, а я не собираюсь рассказывать ей о том, что произошло после зимних каникул, — всё-таки мы снова общаемся.
Кастиэлю после двух недель прогула, всё же пришлось начать ходить в школу. Я слышала, что у него приехали родители, и их вызвали в школу из-за непосещаемости сына. Но у нас по-прежнему — не общаемся. Не думаю, что сейчас меня это так сильно тревожит, как несколько недель назад. Мне заметно легче. Да и думаю немного о другом. А именно о том, что рассказала мне Виолетт не так давно.
Я остудила свой пыл во что бы то ни стало помочь подруге. Я не уверена, что это вообще то, во что стоит лезть. Всё-таки Алекси — взрослый мальчик и может разобраться с этим самостоятельно. Наверное. Но я решила отвлечь Виолетт от этих, витающих тёмной тучей над её головой, мыслей и предложила поучаствовать в одной из выставок нашего города, где я уже выставляла свои работы ни раз.
Банда Амбер, кажется, потеряла ко мне всякий интерес, что меня несказанно радовало. Я была уверена, что это дело рук Натаниэля, но мне было очень любопытно, как он заткнул свою сестру.
Занятия и процедуры в больнице стали мне не так чужды, посещения к психотерапевту тоже. Я исправно ходила на электростимуляцию мышц, а сегодня, в первый понедельник месяца, я должна была отправиться на гимнастику. С каждым посещением клиники Динар, я чувствовала себя очень воодушевлённой и переполненной надеждой, что однажды я встану на ноги.
— Детка, — в мою комнату забежала мама. Лицо у неё было испуганное и встревоженное. — У нас проблема.
— Что случилось? — спросила я, приподнимаясь на постели.
— Я не могу сегодня отпроситься с работы, а у твоего отца важный заказ, — встряхнула руками мама. — Некому отвезти тебя в клинику.
Это, конечно, не то, что я хотела бы услышать, только проснувшись.
— И что делать? — я была удручена этим заявлением. Мне вовсе не хотелось пропускать занятия, ибо мои успехи всё еще неустойчивы. Один пропуск, и, возможно, всё придётся начинать сначала. Не думаю, что я это переживу.
— Может, попросишь Натаниэля? — осторожно спросила она. Да, и эта женщина — моя мама. Прекрасно же знает, что меньше всего я хочу, чтобы всё это кто-то видел.
— Плохая идея, — сказала я. — Лучше перенести встречу с врачом.
— Но детка…
— Нет, и не проси, — отчеканила я, накрываясь одеялом.
Что может быть хуже, чем показать свои слабости человеку, который тебе не безразличен? Особенно, когда ваши отношения переменчивы, как погода в апреле. Нет, я определённо не хотела просить о помощи старосту. Видеть меня в коляске — одно, но на занятиях — совсем другое. Там я поистине беспомощный никчёмный человек. Любой, кто бы это увидел, не захотел иметь со мной никаких дел. Я слишком дорожу тем, что приобрела в последнее время, и не собираюсь этого терять.
Но похоже, что мои родители решили по-иному. Когда я была уже готова отправиться в школу, на нашем пороге появился Натаниэль. Сказать, что я удивилась — ничего не сказать.
Я молча стояла в прихожей, открывая рот, как рыбка, гоняя воздух, не зная, что на это и сказать. Я злилась очень сильно. Такой подставы от мамы я явно не ожидала. И когда они успели обменяться номерами?
— Я отвезу тебя в больницу, — Натаниэль стоял передо мной, дружелюбно улыбаясь.
— А школа? — спросила я, выгнув бровь. — Прогулять решил?
— Я предупредил мадам Шермански, по какой причине буду отсутствовать, — невозмутимо ответил блондин. — Всё хорошо. Я рад помочь.
А я вот совсем этому не рада. Я же не могу заставить его ждать двухчасовой сеанс в машине. Хотя, я думаю, что могу вынудить его заняться своими делами, пока я на занятиях. Да, так и сделаю.
Мы вышли из дома, направившись к машине старосты. Отец помог мне сесть, а Нату загрузить коляску в багажник автомобиля. Это была самая странная поездка в клинику, которая у меня когда-либо была.
***
По дороге мы практически не разговаривали, и я была за это благодарна. Всё-таки чувствовала я себя более чем скверно, а какие-либо разговоры могли только усугубить ситуацию.
Натаниэль припарковался у здания больницы и провёл обычную процедуру по усаживанию меня в коляску, как было всякий раз, когда он отвозил меня в школу или из неё домой.
— Эм… — промычала я невнятно. — Можешь заняться своими делами пока. Я освобожусь через пару часов.
— Я хочу пойти с тобой, — улыбнулся он, положив мне руку на плечо. Вот этого-то я и боялась больше всего.
— Не стоит, — твёрдо сказала я, поворачивая коляску. — Ты там не увидишь ничего занимательного.
— Я просто хочу лучше понять тебя, — тихо сказал староста, преграждая мне путь. — Ты, наверное, боишься, что если кто-то увидит это, то ты снова останешься одна. Но это не так! — я не видела у Натаниэля такого лица никогда. Он говорил на повышенном тоне, что редко можно услышать, весь раскрасневшийся и нервный. — Я же сказал, что больше тебя не брошу!
Я молчала. Последнее предложение эхом отдавалось в моей голове, разливаясь теплом по всему телу. Была бы я пластилином — растаяла бы моментально. Раньше он не говорил подобных речей, но всё же перестал поддерживать со мной связь. Могу ли я ему доверять?
— Ладно, — обречённо бросила я.
***
— Канада, рад тебя снова видеть, — доктор Рено встретил меня в дверях зала, улыбаясь. Потом он перевёл взгляд на моего спутника, и его улыбка стала ещё шире. — Твой друг?
— Да, — ответила я, опуская голову и гадая, какой значение врач вложил в слово «друг». — Родители сегодня не смогли меня отвезти.
Мы проследовали за доктором в зал. Я ощутила дрожь во всём теле, которая болезненно отзывалась в желудке. Я никогда не занималась при посторонних. А когда этот человек — Натаниэль, мне вдвойне не по себе. Я вздрагивала только от одной мысли, что сейчас он увидит, как я буду пытаться стоять в полускрюченном состоянии.
— Давай сегодня педали покрутим? — услышала я голос врача за спиной. Я обернулась, уставившись на него, не моргая. Не знаю, понял ли он мои чувства, но велотренажёр — самое то.
Я коротко кивнула, направляясь к этой железной конструкции. Эта штука мало чем отличалась от велотренажёра обычных людей. Единственное, у неё отсутствовало сидение, ибо для инвалида его функцию выполняет коляска.
Я вытянула ноги, поставив обездвиженные ступни на педали.
— Я схожу за твоей картой и таблетками, — сказал доктор Рено, направляясь к двери. — Занимайся.
Некоторое время Натаниэль молча наблюдал за моими манипуляциями ногами, облокотившись руками на колени. Эта тишина была какой-то неловкой, поэтому я стала наблюдать за птицами в окно, чтобы хоть как-то отвлечься.
— Почему ты не хотела, чтобы я видел твои занятия? — наконец спросил блондин. — Ты же не делаешь ничего такого, что может как-то кого-то оттолкнуть.
— Вообще-то, это не то, чем я обычно здесь занимаюсь, — честно призналась я, устремляя свой взгляд в потолок. — И я рада, что ты этого не увидел.
Нат не сводил взгляда с крутящихся педалей, но не сказал больше ни слова. Всё время, даже когда вернулся доктор Рено, он выглядел очень задумчивым и напряжённым. Что же в твоей голове, Натаниэль? Мне так хочется узнать.
